На краю срыва

Доен думает только о том, как ему прекратить мысли о Джехене, пусть и негативные. Его лицо, образ, голос, ядовитые слова и многочисленные фальшивые или насмешливые улыбки раздражали и уязвляли, и Доен всеми силами пытался сосредоточиться на том, чтобы перестать страдать по этому человеку. Это было недостойно и глупо, ведь тот наверняка даже на мгновение не позволял себе мысли о Доене пронестись. Но ничего не выходит: Доен думает о муже почти каждую секунду своей жизни, дня и ночи, в любое время, когда бодрствовал, занимался государственными делами, принимал ванну или же играл с сыном. Юта аккуратно массирует плечи и шею Доена, пока тот сидит в ванной, облокотившись спиной о бортик с закрытыми глазами. В ванной комнате было тихо, Доен любил отдыхать при свечах, в горячей воде с розовым маслом без какой-либо пены, поскольку она его больше раздражала, чем дарила какое-то удовольствие, и с обязательным легким массажем плеч, шеи и рук. Юта исправно сидел в тонкой льняной рубашке и брюках, чтобы не потеть так сильно от горячего пара, и верно служил своему хозяину, изредка подавая ему воды или же фруктов для утоления жажды. Доен едва слышно стонет и морщится из-за массажа, и Юта произносит: - Вы так напряжены, все из-за того, что в последнее время много нервничаете и углубляетесь в работу. Вам стоит больше отдыхать и уделять себе время. Даже ванны с массажем забросили, за эти месяцы только сейчас, наконец, отдыхаете. - Из-за своих прежних переживаний о холоде со стороны принца я совсем не уделял время государственным делам и возложенным на меня обязанностям. Подумать только, я потерял столько времени, хотя мог уже свершить великое множество важных дел. Я и дома занимался благотворительностью, но здесь я планирую развернуться не на шутку. - Так хотите помочь страждущим? Доен мягко усмехается и ведет плечами, заставляя Юту плавно опуститься руками ниже, под воду, чтобы помассировать поясницу, на боль в которой принц жаловался в последнее время. - Мои благотворительные дела будут преследовать две цели: помощь страждущим и мое возвышение в глазах народа. Я стану настолько ими любим, что принц Джехен и тронуть меня не посмеет из-за страха подвергнуться народному возмущению. Дома меня очень любили - как мои родители, придворные, прислуга, так и народ, а все из-за моих добрых дел и неравнодушного сердца. Мой образ - это ключ к безопасности. Даже если они объявят о том, что я погиб из-за несчастного случая, народ взбунтуется, стоит только кое-кому шепнуть на каком-нибудь рынке правильные слова. Юта понимает намеки своего господина и поэтому только кивает, отвечая прямо на ухо: - Как прикажете, мой принц. Доен на это довольно улыбается и томно вздыхает, прогибаясь в пояснице, когда ощущает, что Юта нашел нужную точку и начал ее массировать. - Мой мир останется целым и крепким, пока у меня есть ты, Юта. - Вы ведь знаете, я всегда счастлив служить Вам и быть полезным. - Ты не просто мой слуга, что призван вечно подавать мне чай и сидеть рядом, словно пес, пока я принимаю ванну. Ты мой верный друг. Кроме тебя, у меня здесь нет никого, кому бы я мог довериться во всем, начиная от простого поручения, заканчивая жизнью. Джехен входит в покои и уже радуется тому, что Доен не находится там, однако слышит тихие речи из ванной через комнату и бесшумно проходит туда, чтобы убедиться, что ему не мерещится. Двери слегка приоткрыты, и Джехен заглядывает в щель, видя Доена в ванной и Юту, что сидел за его спиной и двигал рукой под водой. Доен прогибается в спине и тихо стонет, хватаясь руками за бортики ванной, и Джехен сглатывает, когда видит эту картину. У Доена ровная кожа отливает в свете многочисленных свечей, словно какой-то закат, а лицо искажается в странной болезненно-наслажденной гримасе, а затем он выдыхает со стоном: - Боже, Юта, у тебя волшебные руки. Джехен злится из-за такой откровенной измены, ведь прежде Доен сам упрекал в недостойном поведении, а теперь сам развлекается в ванной со слугой, который ублажает его прямо в их общих покоях. Принц резко отворяет двери, входя в ванную, и Доен хмурится, стоит ему увидеть его лицо. - Что Вы себе позволяете? Доен возмущен и зол таким вмешательством, а Юта встает на ноги, отходя от господина на пару шагов назад. Джехен оглядывает их обоих с головы до ног, а затем медленно обходит ванну, не сводя пристального взгляда с омеги, который явно недоволен тем, что Джехен игнорирует его вопрос и так нагло себя ведет. Он жестом просит Юту подать ему халат, а сам, совершенно не стесняясь своей наготы, поднимается из воды. Джехен ухмыляется и проводит медленным взглядом по его мокрому голому телу, пока Юта не накидывает халат на хозяина, а затем оставляет принцев наедине. - Я задал Вам вопрос. Извольте ответить на него. - Мне вот всегда было интересно, отчего же такие, как Вы, притворяются невинными агнцами, а сами после ведут себя так, что даже сам Дьявол позавидует. - На что это Вы намекаете? Джехен подходит ближе и поясняет: - Я о Вашем непристойном поведении. Зачем же тогда в саду было отрицать, что этот слуга Ваш любовник? Доен смеется из-за подобной глупости. - Вы судите о других по своему уму и своим поступкам, однако Вам давно стоило понять, что люди далеко не такие, как Вы. Но не стану разубеждать Вас в обратном. Нравится думать, что я изменник, - прошу. Мне уже давно все равно, что Вы обо мне думаете, потому что больше не вызываете во мне каких-либо сердечных волнений. Джехен вдруг сокращает между ними расстояние, заставляя Доена резко выдохнуть прямо в его губы от неожиданности. Джехен смотрит прямо в глаза, пока держит одной рукой его за предплечье, а второй медленно скользит пальцами по оголенным ключицам и груди вниз. Доен едва дышит, возбужденный этими легкими касаниями, - это было непринужденно, но слишком волновало разум, чтобы быть способным трезво рассуждать. В конце концов, Джехен был мужчиной красивым и умел соблазнять, иначе почему у Доена так резко пересохло в горле, а сердце начало стучать тяжелее? Альфа останавливается на животе, у самого пояса, который был слабо повязан вокруг талии, а затем, сглотнув и прикусив губу, развязывает его одним легким движением, оголяя белую кожу мужа. У Доена в этот момент дыхание почти срывается с привычного ритма, а сердце почти готово взорваться, и он останавливает крепкие руки, цепляясь за них ослабевшими пальцами, но Джехен не слушает, не обращает на это внимания, обхватывая его чувствительные бедра и срывая с мягких губ тихий очаровательный стон. Это заставляет его осмелеть в своих действиях, и он щупает нежную кожу, почти грубо сминая мышцы, а сам кусает длинную шею у самого основания, чтобы Доен почти обмяк в его руках и только сильнее вздохнул. У принца тяжело вздымается грудь, и он сам не понимает, почему вообще позволяет этому человеку вот так прикасаться к себе, когда как минуту назад он желал его исчезновения из этой комнаты. Джехен стискивает его бедра, не двигаясь куда-то еще, то ли боясь, то ли пытаясь довести Доена до пика удовольствия только так, но когда взгляд омеги падает на проем двери, из которой выглядывал Юта с укоризненным взглядом, то разум резко холодеет от испуга. Он сильно отталкивает от себя альфу и запахивает халат, облизывая губы. Они тяжело дышат, и Доен старается не глядеть на мужа, что стоял в нескольких шагах от него и сверлил его лицо таким темным жадным взглядом, что это вызывало непонимание. Доен тихо произносит, стоя к нему боком со сложенными на груди руками: - Ты никогда не хотел меня. Никогда не испытывал ко мне желания как к омеге, как к своему мужу. Так чего же пришел сейчас и что творишь с моим телом? Ты не имеешь права меня касаться без моего позволения. То, что мы живем в одних покоях и спим в одной постели, не должно быть поводом для какой-либо близости и прикосновений. Никогда не трогай меня. Джехен злится с каждым словом все сильнее и сам не понимает, почему все это делает. Зачем он вообще прикоснулся к нему? Зачем вообще пытается упрекнуть в неверности, хотя прежде ему было все равно? Но он идет на попятную и криво улыбается, издавая издевательскую усмешку: - Разве это не доказательство того, что ты все равно питаешь ко мне прежние чувства? Какой смысл строить из себя недотрогу, когда уже давно отдаешься другим мужчинам в бесконечных попытках скрасить собственное одиночество? И даже если я прикоснулся к тебе, ты должен радоваться, разве нет? Почему я должен спрашивать твоего дозволения, если я твой законный супруг? Я имею право взять то, что по праву принадлежит мне. Доен бросает на него темный, взбешенный взгляд и повышает голос: - Я тебе не вещь, чтобы меня брать или бросать, когда только вздумается. Закон этой страны велит не прикасаться к супругу для близости, если тот не хочет, ты как никто другой обязан эти самые законы чтить и соблюдать. И о каких чувствах ты говоришь? Уж не о тех ли, которыми ты тешил свое искалеченное самолюбие все эти годы? Я тебя не хочу как мужчину, как альфу, как своего мужа и никогда впредь не возжелаю. Уж лучше я умру, чем позволю тебе еще раз прикоснуться ко мне. Джехен взрывается, крича так громко, что можно было оглохнуть, и подходит к Доену впритык, оставляя между ними лишь пару сантиметров: - Да как ты смеешь так говорить обо мне?! Я наследный принц, не забывай этого! Доен повышает голос ему в тон и не отступает, яростно глядя прямо в глаза напротив: - И ты тоже не забывай, с кем ты разговариваешь! Я Доен - наследный принц самого могущественного государства всего света, единоправный император Южных островов, отец единственного наследника твоей страны и твой законный супруг! Благородные мужи всего мира были у моих ног! Ты обязан проявлять ко мне должное уважение и склонять предо мною голову, чтобы целовать мою руку! Прошли те дни унижений, когда я преклонял перед тобою колени, чтобы целовать подолы твоих кафтанов и умолять о снисхождении! Джехен вдруг усмехается и тихо произносит, снова издеваясь: - Да будь ты правителем хоть всего света, это никогда не изменит твоего положения в моих глазах. Ты же раб, Доен. Мой раб, что вечно будет унижаться и умолять меня. Давай же, что ты стоишь передо мной, словно неживой? Вставай на колени и проси о прощении, и я обещаю подумать о том, чтобы взглянуть на тебя снова. Доен стоит, тяжело дыша, и не может оторвать взгляда от глаз Джехена, которого когда-то считал благородным человеком с чистым и честным сердцем. Джехен подталкивает его, хватаясь пальцами за его руки, и тянет вниз, продолжая издеваться, а Доен почему-то молчит в ступоре, не в силах ему достойно ответить. - Ну же, дорогой муж. Моли меня о снисхождении. Тебе это ведь так нравится. Доен едва выдавливает: - Пусти. - Что-что? Джехен склоняет голову, чтобы услышать его слова, но Доен понимает, что тот прекрасно все услышал с первого раза. Нет. Он совсем не изменился. Неужели он был куда хуже, чем Доен думал о нем все это время? Всегда ли он был таким грубым, жестоким и подлым? Джехен видит, как глаза напротив наполняются слезами, но это почему-то не приносит такого удовлетворения и радости, как прежде. Теперь было досадно и тяжело на сердце. Доен с силой выпутывается из его хватки, слабо отталкивая, будто из последних сил, а затем произносит: - Помнишь, я говорил о том, что ты будешь стоять передо мной на коленях и молить о том, чтобы я устремил на тебя свой взор? Забудь. Я этого не сделаю, как поначалу хотел, потому что я тебя уничтожу. Я заставлю тебя так страдать, так мучиться, так биться в агонии душевных мук... Ты будешь умолять, чтобы я тебя казнил! Последние слова были сказаны с такой ненавистью и презрением, что у Джехена пробегают мурашки по всему телу от страха. Доен выглядел настолько взбешенным, что Джехен на мгновение думает о том, что совершил ошибку, поступив с ним сейчас вот так. Доен громко хлопает дверями, заставляя Джехена едва заметно вздрогнуть, и Юта замечает то, насколько сейчас тот напуган собственным поступком и словами мужа.