На краю срыва

Доен не показывает своего беспокойства, однако он все же в некоторой степени сомневался, что король сделает все ровно так, как омега запланировала. Прошло уже пять дней с момента их разговора, и Доен начал волноваться, что ему действительно в таком случае придется несколько поменять стратегию и отбыть на родину, чтобы Его Величество не потерял доверия его словам, однако вечером слуга докладывает, что король желает его у себя видеть. Доен нервно потирает ладони, стоя у дверей королевских покоев, однако когда дверь открывают, он бесшумно входит, приветствуя мужчину. Тот полулежит на постели - его спину держали огромные подушки, не давая упасть, и Доен слабо улыбается дрожащими губами, как-то немного облегченно выдыхая: - Слава Господу, Ваше Величество, Вы идете на поправку. Король однако только смиренно отвечает: - Если бы, дитя. Прошло уже столько дней, а телу все лучше не становится, да и душа болит за мое государство, за внука и за тебя. И, стоит признать, что и за Джехена, несмотря на то, что я практически отверг его как своего ребенка. Он протягивает сухую ладонь Доену, и тот в одно мгновение оказывается рядом, чтобы обхватить ее своими теплыми руками и поцеловать. Король дает разрешение ему присесть на постель рядом. Он выглядит совсем слабым - его кожа была серой, увядающей, появилось много морщин, руки дрожали от слабости, и у Доена на секунду сжимается сердце. Ему было действительно жаль использовать его болезнь в своих целях, однако от этого нужно было получить выгоду, пока еще было возможно, и существовал лишь малейший шанс, что король пойдет на поправку. - Мой сын... мой Джехен... я растил его, желая увидеть после добросердечным, благородным и преисполненным благочестия. Я хотел сделать его счастливым, чтобы и народ в период его правления мог стремиться к подобному душевному счастью, к гармонии. Но что в итоге, посмотри? Мой сын жаждет власти, не уважает собственного мужа, не питает любви к родному сыну. Недостоин... он недостоин. Он не может стать моим преемником, я, скорее, готов умирать тысячу лет в мучениях, чем отдать ему престол. Король задыхается, тяжело закашливаясь, и Доен подает ему воды. Мужчина делает лишь короткий глоток, и откидывается обратно на подушки. Холодный пот выступил на его лбу, и принц вдруг понимает, что наступает тот самый страшный конец. Его руки начинают неожиданно мелко дрожать от страха и сожаления, такой человек, такой король не был достоин такой страшной участи, как Джехен и как эта мучительная болезнь в неверии и тихом презрении. Король резко обхватывает его ладонь, обращая на себя внимание, и говорит будто из последних сил: - Доен... Я написал завещание, которое передал главному советнику Цянь. Я завещал все свое государство тебе. Я сложил с себя все обязательства, отказался от титула, поэтому ты завтра же утром станешь новым провозглашенным королем этой страны. Ты тот самый сын, которого я хотел воспитать. Ты - достойный преемник, поэтому все, что я нажил, все, что держал единовластно в собственных руках, передаю теперь в твои честные руки и вверяю народ твоему благородному сердцу. Доен впадает в странную истерику, и слезы стекают по его лицу. - Ваше Величество, но как же... я не могу стать королем этой страны, Джехен и Джемин настоящие наследники, я не... я не смогу, не смогу. Однако король говорит тихо, но уверенно, глядя ему прямо в глаза: - Ты сможешь. Никто не достоин, кроме тебя, занять это место, а когда придет время, Джемин взойдет на престол. Прошу, Доен, прости меня. За все прости - за Джехена, за то, что столько лет закрывал на твои страдания глаза, за все твои муки, за то, что не отпустил на родину. Он уже почти не дышит и падает на подушки, ослабевая и утягивая Доена ближе к себе. Принц со слезами на глазах наклоняется, и король шепчет ему на ухо с сожалением: - Об одном болит мое сердце. О том, что Джехен перестал видеть во мне отца. А я его все равно люблю. Мой сын... Доен смотрит на замершее лицо несколько мгновений, осознавая произошедшее, и когда к нему приходит понимание, что короля больше нет среди живых, он медленно выпутывает ладонь из его пальцев, а затем прикрывает глаза. - Благодарю Вас, мой король. Спите спокойно. Доен поднимается с постели и стучит в двери, откуда тут же появляется слуга. - Его Величество отошел в мир иной. Доложите Ее Величеству и принцу Джехену. Королева плачет над мужем долго, болезненно, и Доен склоняет голову перед ее страданиями. Это было страшно и больно, и Доен сочувствовал ей как никому другому. Эта женщина столько пережила и теперь осталась совсем одна, даже без поддержки собственного сына, что стоял у стены, глядя на эту картину. Густые брови Джехена странно изламываются, а глаза становятся влажными, и Доен с удивлением понимает, что тот все же сожалеет о смерти отца, что ему больно от его потери, и на мгновение думает отказаться от всего. Но стоит Джехену смахнуть с себя эту печаль, Доен зло передумывает. Почему этот человек не сгибается даже перед смертью собственного отца, на которого стремился быть похожим, признания которого он так усердно добивался годами? Доен подходит к нему, приобнимая за плечо, и переплетает их пальцы. Может быть, Джехен в это мгновение чувствует благодарность, и поэтому он только сильнее прижимает Доена к себе, обхватывая его ладонь. Его мать была так красива даже в такие горестные минуты, и Джехен осознает, как все-таки скучает по ее нежным рукам и мягкой улыбке, по этому ласковому голосу и ясному взгляду. Но что осталось теперь? Ни отца, ни матери, что прежде души в нем не чаяла, ни верных слуг. Только сын и Доен, которому он причинил столько страданий. Он ведь мог возрадоваться его боли, однако он сейчас стоит рядом с ним, сжимая его ладонь своей, и смотрит с сочувствием. Джехену стыдно впервые за много лет. В покоях он вдруг прижимает Доена к себе - сильно, резко, почти до боли стискивая его ребра своими крепкими руками и целует, целует, целует, заставляя его задыхаться. Доену жарко и больно одновременно, Джехен его не щадит, но омега чувствует в этих сильных объятиях и болезненных поцелуях какое-то сожаление, отчаяние и тоску. Доен насилу отрывается от мужа, тяжело дыша, и обхватывает его лицо ладонями, чтобы едва слышно спросить: - Что с тобою? Такая тоска в твоих поцелуях, что я почти задыхаюсь. Джехен смотрит горько, но рук не отпускает с его тонкой талии, а затем признается: - В груди... так болит. Что-то внутри так сжимается, я будто задыхаюсь от этой боли. - Это сердце болит. Ты из-за смерти отца расстроен, это нормально. Альфа выглядит удивленным, и Доен почему-то вдруг грустно улыбается, роняя слезы. Почему сейчас? Почему именно тогда, когда он почти победил? Почему Джехен вдруг стал чувствовать что-то помимо ярости и ненависти? Доену обидно, он сожалеет, и ему жалко, что он разглядел это в Джехене. Ему вдруг стало жаль, что он его теперь обманывает. Джехен стирает его слезы, сцеловывая с щек и шепча: - Ну, ты чего? Не расстраивайся, не тоскуй... Мой отец тебя ведь так любил, тебе сожалеть не о чем. Я же ему ничего, кроме страданий не принес. Совсем ничего. Доен молчит и тесно жмется, чтобы спрятать свои глаза в его плече. Он не хотел, чтобы Джехен видел это все. Не хотел видеть в его глазах разочарование и боль. Они ложатся поздно ночью, однако Доен не спит, разглядывая спящее лицо Джехена и думая о том, как же ему поступить. Но плана не было, в голове сплошная пустота, и это настолько пугает, что Доен снова плачет, закутавшись в одеяло с головой. Лучше бы Джехен до сих пор был с ним жесток и холоден, тогда бы всем было проще. Джехен просыпается рано утром, однако Доена уже нет в постели достаточно давно, и альфа, приведя себя в порядок, решает подождать его в покоях, поскольку никто из слуг не докладывал об уходе принца. Так проходит почти час в ожидании, как в покои входит Джонни, и, поклонившись, говорит: - Ваше Высочество, велено доложить, чтобы Вы сейчас же прибыли в тронный зал. Джехен хмурится: - Зачем это? Назначен какой-то совет? - Нет, Ваше Высочество. Назначена коронация Его Высочества принца Доена. Покойный король завещал ему свой престол. - Что? Джехен не двигается с места, пытаясь осознать, а потом ярость заполняет его изнутри. Он подрывается с места, переворачивая тяжелое кресло, и стремительно покидает покои, направляясь в тронный зал. Он просто не может поверить в услышанное - отец мало того, что завещал трон Доену, так еще и сам омега ничего не сказал ему об этом вчера. А король наверняка сообщил ему о своем решении лично. Принц врывается в тот самый момент, как на Доена надевают золотую корону с тяжелыми драгоценными камнями. Эту корону носил его отец и еще множество его предков, и видеть это на голове Доена, было дико для Джехена. Все присутствующие обращают на него внимание - мать, что короновала Доена, все советники и придворные глядели на взбешенного Джехена. Однако Доен кивает Цянь Куну - их главному советнику, а после поднимается на постамент, становясь возле трона. Джехен не может помешать, не может даже сдвинуться с места, настолько Доен с этим потрясающим венцом власти на голове, в великолепных белых одеждах и королевской красной мантией на плечах, был великолепен. Божественен. В его глазах Джехен видит уверенность даже с другого конца зала, тот самый огонь, что был во время их вражды, а затем Доен садится на трон, гордо вздергивая подбородок. Он расставляет руки на подлокотники, украшенные бархатными подушками, и оглядывает весь двор, который стоял у его ног. Доен возвышался над ними, сидя на королевском троне, на самой вершине, и советник Цянь торжественно объявляет на весь зал: - Дамы и господа, Его Величество король Доен, самодержец и правитель великого государства Салинас де Голия, единоправный император Южных и Северных островов, великий князь Себорга, Молоссии, Веотана, Лефлурга и Хатрор, наследник великого государства Агарти и герцог Сольфиентийский. Придворные склоняются перед Доеном в почтительном поклоне, и на лице Доена расцветает довольная уверенная улыбка. Он выглядит горделиво, статно и благородно, а Джехена трясет от гнева и ярости. Он кричит: - Доен! Ты мне солгал! Джехен проносится через весь зал, и Доен с улыбкой произносит: - Всех благодарю за оказанную поддержку, вы наполнили мое сердце радостью в столь горестный день. Прошу, оставьте нас наедине. Придворные откланиваются, покидая тронный зал, и Доен смотрит на Джехена сверху вниз, продолжая улыбаться. - Ты поклялся мне тогда, что прекратишь всю эту войну, что всегда будешь со мной, но что в итоге?! Ты обманул меня, смолчав о своем возвышении! Ты все это время жаждал власти, когда как сам осуждал меня за подобные мысли! Голос Доена мелодичен и звучит насмешливо: - С чего это Вы взяли, Ваше Высочество, что я солгал обо всем? Я никогда не говорил, что не хочу власти, поскольку она положена мне самим Господом и кровью, что течет внутри меня. Вы заставили меня на какое-то время позабыть о собственном положении, однако я также и благодарен. Теперь я знаю свою ценность, и мои устремления направлены лишь на светлое будущее. Обещаю, что не посрамлю надежд Вашего покойного отца и с достоинством продолжу его великие дела, приумножив величие этого государства. - Этот трон не твой! Джехен уже почти добирается до Доена, как его неожиданно останавливает стража. Они стоят перед принцем каменной стеной, и тот злится лишь сильнее, заставляя Доена только шире улыбнуться. Его глаза глядели с хитрым прищуром, и он произносит, поднимаясь на ноги: - Вы по-прежнему мой муж, однако Вам следует помнить, что я еще и Ваш повелитель. Вы обязаны чтить мое слово, и я никому не позволю на мою власть даже тень легкую бросить. В любом случае... говорить о таком при людях, конечно, дурной тон, однако пока при Вас есть эта превосходная красота и приобретенное смирение, я буду посещать Ваши покои, как только посчитаю необходимым. В конце концов... ах, мой принц, те жаркие ночи с Вами незабываемы. Он легко взмахивает рукой и заливисто смеется, пока стража уводит сопротивляющегося Джехена за пределы тронного зала. - Юта, надеюсь, ты видишь с небес миг моего долгожданного возвышения. Твоя искренняя вера в меня оказалась не напрасной.