На краю срыва

Доен отбывает из страны на родину спустя две недели тяжёлых раздумий и просветления в состоянии. Он хотел сделать задуманное как можно скорее, чтобы болезнь не настигла его столь внезапно, в самый неподходящий момент, и желал до этого мига совершить все, что было необходимо и что так терзало его изнутри. Джемин рвался с ним в путешествие, хотя Доен планировал поехать один, взяв с собой лишь стражу и несколько слуг, но в итоге не смог отказать сыну. - Какая прелесть. Джонни невольно улыбается, глядя на мальчика, спящего на руках у Доена, и король нежно смотрит на сына - у него белая кожа, румяные пухлые щеки, яркие губы и длинные трепещущие ресницы. Доен видит в альфе что-то отдалённо напоминающее его самого или, может, лишь хочет видеть, разглядеть, однако Джемин был копией Джехена. - Да... Мой сын... Мой милый сын... Ему выпала нелёгкая доля, однако я уверен, что он со всем справится достойно. Он будет благородным, добросердечным и любящим, ему будет неведома жестокость. Сила его происхождения и острый ум однажды позволят ему воссоединить в себе два великих государства. - А как же второй ребёнок? Доен тяжело вздыхает, выглядя грустным и озабоченным, однако все же отвечает, продолжая смотреть на сына: - Мне искренне жаль это дитя, представь себе. Что же будет с ним? Нет ничего хуже нежеланного ребёнка, его родители тяготятся одним его существованием. Один лишь Господь ведает, как сильно я рвался увидеть Джемина, несмотря на то, как вначале не желал его рождения. А этот ребёнок... Он тоже родится в нелюбви. Ничто не сравнится на свете с родительской лаской, любовью и верностью. А я никак не смогу ему этого дать, а Джемин, мой несчастный Джемин снова будет без меня. Джонни огорчён этими словами и искренне сожалеет о том, что Доену приходится проходить через все это. Был ли он когда-нибудь счастлив в этой стране? В той стране, где все ему было чуждо, где он искренне пытался быть счастливым, найти любовь, найти ответную ласку, но в итоге остался практически без ничего. Всё, что теперь у Доена было, - это королевство, Джемин, второй неродившиййся ребёнок, но и этого всего вскоре у него не останется. И его самого теперь не будет. - Мне так жаль. У Джонни вырывается это отчаянное, болезненное, и омега видит, как изламываются его брови, однако лишь горько улыбается, отвечая: - Я... прошу у тебя прощения, Джонни. За все, что я сделал с тобою, как поступил. Поверь, если бы ты был моим слугой изначально, я бы ни за что такое не совершил с твоими чувствами и твоим положением. Бета поражён этим неожиданным извинением и чувствует стыд. - Это не Вы должны просить прощения, а я. Я должен молить Вас об этом каждый день, каждую ночь. Вы не представляете, как я благодарен за все, что Вы сделали для меня. Этот мир, наша страна, никто не достоин Вас. Я не встречал ещё человека великодушнее и милосерднее, чем Вы. Я буду служить Вам верно и преданно, даже когда Вы покинете этот мир. Джонни склоняется, чтобы поцеловать подол его кафтана, и Доен принимает этот жест преданности, глядя на мужчину сверху вниз. - У меня есть для тебя уже приказ, и будет он длится до тех пор, пока ты сам не исчезнешь из этого мира. Жизнь Джемина в твоих руках отныне будет, ты должен быть в его жизни каждый миг, чтобы позаботиться о нем и во всем помочь. Чтобы он не чувствовал себя одиноким, чтобы не сбился с верного пути. И самое главное... Пусть он всегда со вторым ребёнком будет. Пусть они будут преданны друг другу, пусть любят, пусть знают, что на свете нет ничего важнее этого. - Как прикажете, мой король. Родители Доена изменились, хотя и были все так же прекрасны в его глазах. Они нежно улыбаются ему, целуя щеки и руки, крепко прижимая к себе, и Доен знакомит их с Джемином, которого они не видели прежде, поскольку не было времени, чтобы посетить свадьбу Доена и Джехена и бал по случаю его рождения. Их двоих родители не отпускают от себя почти две недели, будто не могли насытиться одним их присутствием, и вскоре Доен, вырвавшись рано утром, идёт к семейной усыпальнице, на территории которой был похоронен его верный друг, как и прошено было в письме. Джонни стоит неподалёку, и Доен медленно, почти боязно приближается к могиле, подрагивающей холодной ладонью прикасаясь к мраморной плите. Юту похоронили со всеми почестями, так, будто он был аристократом, чего не был удостоен ни один из рабов или слуг. Но Юта всегда был для Доена особенно ценен. Король едва слышно произносит, будто из последних сил: - Здравствуй, Юта... Он смотрит на его надгробную плиту и все никак не может поверить в то, что видит её. Что на ней высечено это дорогое имя. - Я, наконец, смог вернуться на родину, пусть и ненадолго. Надеюсь, ты видел с небес миг моего возвышения, как сейчас Джехен ищет снисходительности в моих глазах. Я теперь выше всех, но мне все же так одиноко и плохо без тебя. Никто не сможет тебя никогда заменить, я всегда это знал. У меня вскоре появится второй ребёнок, который станет Джемину либо братом, либо сестрой, однако я так несчастен, так несчастен, боже... Неужели я рождён на этот свет, чтобы ни разу не испытать счастья или хотя бы просто душевного покоя? Ты же простил меня, да? Молю о твоём прощении, как никого другого, слышишь? Я не смог тебя защитить, не уберег от гибели, хотя ты мог прожить такую яркую и счастливую жизнь. Помнишь, как ты говорил, что хочешь всегда со мною быть? Так вот, Юта, мой милый, драгоценный Юта, спустя такое время разлуки, мы с тобою скоро встретимся. После рождения этого ребёнка я предстану перед Всевышним, и тогда, Юта, мы с тобою увидимся вновь. Доен невесомо проводит ладонью по камню, а затем медленно уходит как можно дальше оттуда, ни разу не обернувшись. Его ужасно терзало сожаление. Да, ему было жаль самого себя, поскольку только сейчас понял, как несправедливо с ним обошлась судьба. Неужели все его страдания и несчастья - это плата за возвышение, за то, какая кровь течёт внутри него? Доену не хотелось покидать этот мир, ведь он жаждал увидеть каждый миг взросления его сына, взглянуть на лицо второго ребёнка, поцеловать его хотя бы раз и прижать к груди, поближе к сердцу, встретить возлюбленных своих детей, внуков, наблюдать за тем, как меняется красивое лицо Джехена и его стать, убедиться в искренности его чувств. Любит ли он его, как говорит сейчас? Дорог ли ему Доен хотя бы на грамм, так, как Джехен дорог самому Доену? Ведь если он все же ему лжет, если все это игра, тогда зачем Доену быть королём? Зачем искать ответной любви и ласки, если он не нужен ему? Доен любил Джехена, пусть уже и не так, как прежде, но те отголоски прошлых чувств, что играли в его израненном сердце, продолжали играть даже при одном упоминании его имени. И за что же Джехен так несправедливо жесток к нему все эти годы? Если Доен был повинен, то он был готов прежде искупить свою вину, все исправить, все изменить ради одной его улыбки, ради незначительного прикосновения и тёплого взгляда. Теперь Доен нуждался в этом не так сильно, однако Джехен, теперь ищущий любви в его же руках, в его же глазах, в его же губах, стал будто бы Доеном. Или же нет? Может ли Доен сравнивать его душевные муки со своими? Одно он знал точно: Джехену нельзя доверять, и несмотря на собственную любовь, Доен боялся поворачиваться к нему спиной.