На краю срыва

Джехен, сколько себя помнил, жил с мыслью, что рожден кем-то особенным: он это видел, живя в королевском дворце, где все ему прислуживали и кланялись в почтении, ему это твердили каждый день учителя, слуги, родители, особенно отец, что возлагал на него большие надежды. Даже не большие, а великие, ведь Джехен как единственный наследник такого огромного и процветающего государства должен был продолжить его дело, а затем возвыситься. Сделать так, чтобы их страна стала самой могущественной. Это было трудно для подвижного и любвеобильного Джехена - ему хотелось любить, покорять неизведанные земли, взбираться на вершины, творить нечто особенное, что захватывало бы дух. Но осознание пришло к нему только в четырнадцать, когда отец, совершенно разочарованный его характером, незаинтересованностью в государственных делах, просто поник. И альфа решил впредь никогда не разочаровывать его ожиданий, ради чего он изменился, став много времени уделять учебе, фехтованию, верховой езде и участию в заседаниях совета. Было неимоверно скучно, а его так тянуло хотя бы просто на прогулку, хотелось любви, почувствовать, каково это, быть любимым кем-то таким же юным и горячим, как он сам. В слугах ходили беты, однако Джехен умудрялся находить среди них милых и притягательных, впервые разделив постель в шестнадцать лет с каким-то прелестным юношей, который с радостью отдался ему глубокой ночью. Но беты были ничто по сравнению с омегами - те были мягкими, ласковыми, чувственными и изящными, такими хрупкими, что казалось, будто схватишь неосторожно, и они сломаются пополам. Он думал, что проживет если не беззаботную, то хотя довольную жизнь, не связывая себя политическим браком с нелюбимым человеком, но в итоге сам, следуя внушенным мыслям и собственным амбициям, решил свою же судьбу. Доен обладал странной внешностью, имел покорный и нежный характер, однако Джехена не привлекал совершенно, было в нем что-то такое погасшее, слишком мягкое, почти вязкое и приторное, словно патока или же сироп. Джехену такое не нравилось в омегах, ему хотелось горячей нежности, бурного огня, который бы соответствовал его натуре. Доен этого ему дать не мог, и Джехена просто воротило от одного его влюбленно-горького лица и взгляда, направленного лишь на него. Да, он знал, что поступает неправильно, унижая принца, однако было в этом свое очарование. Альфа мог просто удовлетворить собственную жажду власти. Мама Джехена была всегда женщиной доброй, просто невероятно сердечной, заботливой, мягкой и нежной, таким эталоном омеги, матери, жены, аристократки, принцессы, теперь уже королевы. Джехен восхищался ею, любил даже больше, чем отца, и желал, чтобы она, только она всегда была на его стороне. Он видел, как королева трепетно относится к Доену, она действительно его искренне любила, будто он стал для нее вторым сыном, тем единственным, кто мог ее понять. Может быть, никогда у них не было настоящей семьи вовсе: отец всегда занимался государственными делами, ставя страну превыше их семейных отношений, мать пыталась сама возместить все для Джехена, а сам Джехен хотел одного, но был вынужден заниматься другим. Доен стал еще одним расколом. Хотелось любить. Хотелось быть любимым. Сейчас же все было так, словно сбывалась тайная мечта Джехена, его желания, такие простые, но при этом настолько нужные, что сердце ныло от тоски. Он пытался прежде найти любовь у других омег и бет, но в итоге нашел ее у Доена - того, кого поначалу почти ненавидел и презирал, лишился всего, став никем. Теперь Джехен не чувствовал своей исключительности, о которой ему все твердили, он может в полной мере ощутить, каково это, быть любимым, просто любить, думать лишь об одном. Он прошлый был будто совсем другим человеком, и, оборачиваясь назад, Джехен осознавал, насколько мерзок и ужасен был. Сейчас альфа боялся того, что если вернет себе свой статус, титул, положение, то снова станет прежним и потеряет совершенно окончательно Доена, Джемина, мать и их неродившегося ребенка. Потеряет любовь семьи, которая только-только начала создаваться и крепнуть. Роды начинаются неожиданно и как-то уж слишком стремительно: еще минуту назад они с Доеном сидели в кабинете, раздумывая над тем, какого цвета будут новые судна, а теперь омега мучился за закрытыми дверями. Джехен с королевой обивают пороги покоев, расхаживая из стороны в сторону и слушая болезненные стоны и сдерживаемые крики. - Почему же так долго, матушка? Джехен глубоко дышит, пытаясь успокоиться, пока королева стоит позади, обхватив его плечи теплыми руками. - Роды - это всегда тяжелый процесс, нужно терпение. Ребенок, наверное, большой, поэтому все куда медленнее, чем в первый раз. Нам остается лишь ждать и надеяться, что все пройдет хорошо. Джехен неосознанно кивает, нервно потирая ладони, и дергается, когда слышит особенно громкий вскрик из спальни. Доену тяжело, его накрывает ужасная усталость и изнеможение, однако это было далеко не все. Слуги и лекарь явно нервничают, но уговаривают его тужиться еще, уверяя, что осталось еще чуть-чуть, и Доен, собравшись с силами, делает последний рывок. Через мгновение слышится громогласный детский крик. Доен тяжело дышит, опрокидываясь на подушки, и пытается осознать происходящее, пока ребенка моют и укутывают, но вдруг у него снова начинаются схватки. - Что происходит? - У Вас, кажется, двойня, мой король. Нужно потужиться еще. Доен не может, потому что ему кажется, что этот ребенок отнял у него все жизненные силы, однако лекарь настаивает, приказывая слугам приподнять подушки, и расставляет его ноги в прежнее положение. - У меня не осталось сил. Я не могу. - Вам нужно постараться, Ваше Величество, без Вашей помощи дитя не сможет появиться на свет. Доену хочется плакать от бессилия, но он слабо обхватывает руку Джонни, будто прося помощи и сил. Слуга произносит: - Мой король, прошу Вас, я знаю, как Вы сильны. Нужно еще немного потерпеть. Омега кивает, напрягаясь, и уже дальше не помнит, что произошло, окунаясь в один миг в какую-то бездну без звуков, красок и осознания. Джехен врывается в покои, не выдержав томительного ожидания, и застывает на месте, когда видит измученного бессознательного Доена. - Доен... Он неверяще выдыхает, подлетая к нему в одну секунду, пока лекарь пытается привести короля в чувства. Доен едва дышал, однако мужчина успокаивает альфу тем, что тот просто слишком устал, и поэтому ему нужно немного отдохнуть. Джехен совсем не замечает обеспокоенного взгляда, который тот прячет. Доен приходит в себя долго и тяжело, это было почти больно, глаза не могли открыться, однако ощущение чьего-то присутствия не дает ему покоя. На постели рядом с ним сидит Джехен, который облегченно выдыхает, стоит ему заметить его открытые глаза. - Доен, ты проснулся, наконец. Хвала Господу. Он целует его ладони, прислоняя к своим горячим щекам, и улыбается, глядя ему прямо в глаза. Доен лишь слабо улыбается в ответ, однако чувствует себя совершенно обессиленным, настолько, что не получается даже руками пошевелить. - Сколько я спал? - Почти день. Как ты чувствуешь себя? Лекарь сказал, роды были тяжелыми, ты много крови потерял. - Это не так, как было с Джемином. Мне снилось или же я действительно носил все это время двойню? Джехен вдруг широко улыбается, и король видит едва скрываемую радость. - Правда. У нас близнецы, такие прелестные, просто невозможно наглядеться. Мальчик и девочка. Альфа соскакивает с места и аккуратно подкатывает обе люльки к постели, чтобы дать Доену посмотреть на младенцев. Те выглядят действительно прелестно, так красиво, что Доен невольно выдыхает от восхищения, позабыв о своем ужасном состоянии на некоторое мгновение. - Хвала Господу, у нас такие красивые и здоровые дети родились. Джехен бесшумно смеется, чтобы не разбудить детей, и трепетно шепчет: - Как назовешь их? Дети родились зимой, ты хотел что-то связанное с этим. Доен задумывается на несколько минут, а затем отвечает: - Дочь отныне будут звать Винтер, а сына - Сончан. Пусть их судьба счастливой и прекрасной будет, как и их лица. Желаю им долгих лет жизни и взаимной любви. Благословляю их на брак с любимыми людьми. Джехен беспокоится: - Зачем же ты благословляешь их сейчас, это ведь случится еще нескоро? Но Доен понимает, что это не так, тяжело выдыхая и ощущая, как медленно слабеет его тело, будто остывая. - Я хочу Джемина повидать на минуточку. - Конечно, сейчас. Джехен подрывается с места, чтобы привести Джемина, но чувство радости отчего-то сменяется беспокойством, и сердце набатом стучит внутри. Доен мягко улыбается сыну, целуя его в лоб, и тихо спрашивает: - Надеюсь, ты не сильно беспокоился за меня? Джемин же очаровательно вздыхает: - Сильно, папа, очень сильно. Неужели я так же появлялся на свет? - Да. Я хочу сказать тебе кое-что сейчас, а ты слушай и запоминай, крепко запоминай, ладно? Джемин коротко кивает, придвигаясь ближе, и Доен едва обхватывает его маленькие ладони холодными руками, пока говорит: - Я об одном тебя только прошу, мой сын, мой первенец, мой самый умный и мудрый принц: никогда не лги никому о своих чувствах. Будь искренним всегда. Совсем скоро ты узнаешь, какова цена подобной лжи, и поймешь меня. Я очень тебя люблю. А теперь иди, я хочу немного побыть с твоим отцом. Доен целует Джемина снова и отправляет в покои, оставаясь с Джехеном наедине. Тот смотрит выжидающе, явно требуя объяснений, а Доен только улыбается ему, признаваясь: - Я не говорил тебе стольких вещей, но сейчас пришло время. Твой отец, когда умирал, сказал мне, как жалеет о том, что ты перестал видеть в нем отца, и как сильно он любит тебя, несмотря на все обстоятельства. Джехен шумно выдыхает, ежась, однако дает Доену продолжить: - Я не хочу о чем-то жалеть, знаешь... поэтому я тебя за все простил и надеюсь, что ты меня тоже. Простишь ли ты меня за все, Джехен? - Конечно. И это не ты должен прощения просить, а я. Ко мне лишь недавно пришло осознание, как сильно я перед тобою виноват. У мужа влажные глаза, и там накапливаются слезы, готовые вот-вот сорваться вниз. Доен почти не может дышать, ощущая, как жизнь едва теплится внутри него, а сердце почти не бьется, и, чувствуя, что тот самый страшный миг настигнет его в следующий момент, едва слышно произносит, но Джехен слышит каждое слово: - Наших детей тебе доверяю, береги их. Я... люблю тебя, Джехен, и желаю встретиться с тобою в следующих жизнях и в тысячах миров. Джехен резко хватается за его плечо, будто пытаясь удержать, и его красивое лицо искажается паникой и ужасным осознанием. - Доен? Доен! Доен выдыхает: - Я... умер... Его глаза закрываются, а дыхание прерывается, и Джехен трясет его, чтобы привести в чувства, но муж не просыпается, не шевелится, продолжая лежать недвижно - бледный, измученный, с невыплаканными слезами, и альфа уже не сдерживается, начиная кричать и заставляя детей проснуться: - Доен! Взгляни на меня! Взгляни же! Он не слышит сквозь боль и крики, как в покои входят лекарь и Джонни, те только останавливаются в дверях, с сожалением склоняя головы перед уже покойным королем их великой страны.