На краю срыва

- Папа! Джемин бросается Джехену на шею, совсем позабыв о своих делах и о том, что жил без него два месяца. Джехен прижимает его к себе крепко, поднимая на руки, и они ни о чем не говорят несколько минут, наслаждаясь тем, что, наконец, могут увидеть друг друга. Доен стоит неподалеку, глядя на них, и сердце радуется тому, что все печали сына ушли хоть на какое-то время, ведь, несмотря на то, что Джехен не был идеальным отцом, все же Джемин его любил и был привязан. Это было удивительно, но он помнил и говорил о Джехене все только самое доброе и милое: как тот улыбался ему, как лихо катал на лошади во время игр в рыцарей, как громко смеялся с его забавных танцев и хлопал ему, вызывая целую бурю радостных эмоций. Джемину было с ним весело и радостно проводить время, и это было именно то, чего Доен не мог дать своему сыну. Омега была слишком загружена собственной печалью и болью, чтобы вот так непосредственно веселиться с ребенком, лишь беседуя с ним о всяком, играя в безопасные игры и широко улыбаясь. Принц обо всем знал: Доен сказал, что его отец находится в ссылке из-за тяжкого проступка, и Джемин больше не стал задавать вопросов, кроме одного, - навсегда ли тот останется на островах. Доен тогда не ответил, но сейчас мог сказать, что, наверное, и сам сомневался, будет там жить его муж весь остаток своих дней или же вскоре вернется. Да, может, Доен был слаб, и слабостью этой был Джехен, но в данный момент ему была нужна сила, и тот же Джехен был ею. Он был силен, уверен в себе, горяч и чувственен, он умел создавать ощущение надежности. Этого хотелось как никогда. Они вместе ужинают, и Джонни с удивлением замечает про себя, что король с аппетитом съедает поданную еду, мягко улыбаясь. Джехен долго слушает Джемина, который рассказывает обо всех событиях, даже самых незначительных, которые произошли за эти два месяца, и альфа слушает эти эмоциональные речи с улыбкой, поддакивая и кивая, задавая столько вопросов, что мальчика невероятно радует. Доен уверен, что это искренне. Однако же они не спят вместе: покои все те же, и омега долго не может уснуть, вертясь в постели почти половину ночи, не в силах найти удобное положение, и уже встает, чтобы пойти к Джехену, как тот уже входит. Доен с улыбкой вздыхает: - У меня отвратительная стража, почему они всегда пропускают тебя? Альфа улыбается в ответ: - Может, они просто знают, как ты втайне хочешь видеть мое лицо. Омега медленно отходит к окну и, распахнув портьеры, присаживается в кресло. Небо ясное, а полная луна ярко льет свой благородный свет на Доена, отчего Джехен трепетно выдыхает, подходя ближе. Доен в белой рубахе и штанах, что открывают вид на его красивые острые ключицы и кожу, но он уже не чувствует себя таким, как прежде. Сейчас он ощущает себя настолько уставшим, дряхлым, старым и некрасивым, что неосознанно стискивает воротник рубахи, прикрывая ключицы до самой шеи. Джехен касается его ладоней, тихо говоря: - Неужели ты сомневаешься в собственной красоте? Доен боится в этом признаваться, но теперь ему уже нечего терять перед этим человеком, ведь они больше никогда не встретятся вновь. - Я чувствую, как время нещадно забирает меня, с каждым мгновением унося все больше. Как устрашающе быстро летит время... Казалось, еще вчера я чувствовал, как сила юности и свежести переполняет меня изнутри, я будто мог перевернуть весь божий свет с ног на голову. А сейчас я словно старик - увядший, немощный, без былой прелести и силы. Я прожил такую жизнь, какую не дано прожить ни одному простому смертному: я был рожден в величии, возвысился над самим собой, у меня есть прекрасный сын, и я рожу еще одного наследника. Меня любит народ, и мне довелось познать любовь. Пусть такую мучительную, болезненную, но она у меня была, а кто-то же живет совсем без нее и так и умирает, ни разу не узнав ее силы и прелести. Я счастлив лишь от одной мысли, что ты, наконец, обратил на меня свой взор, Джехен. Джехен припадает губами к его ладоням, стоя на коленях подле него, словно раб, и смотрит снизу вверх, ища ответного взгляда. - Я клянусь тебе нашим сыном, нашим будущим ребенком, Доен... Мы с тобою проживем такую яркую, счастливую жизнь. Никакое горе и никакая боль впредь не станут нам преградой. Я подарю тебе счастье, которого ты так заслуживаешь. Мы доживем до глубокой старости, встретим столько радостных событий: рождение нашего второго ребенка, может быть, у нас еще дети будут, увидим любовь Джемина, внуков... Если ты только позволишь мне вновь быть с тобою, я согласен всю жизнь оставаться в том же положении, в котором стою сейчас. Доен с грустью обводит кончиками пальцев его красивое лицо, мягкие щеки, пушистые ресницы, шелковистые волосы, и тихо отвечает с горькой улыбкой на губах: - Уже слишком поздно. Джехен думает о том, что Доен не хочет больше быть с ним, что больше не любит, как прежде, а омега знает, как скоро закончится ее время. Она наклоняется, целуя пухлые красные губы, и альфа отвечает, жадно цепляясь за его шею. - Пока мир не дрогнул, люби меня так, словно это наш последний с тобою день. Доен шепчет это в губы напротив, заставляя сердце Джехена болезненно сжиматься, но он кивает: - Я буду. Я уже это делаю. - Я об одном мечтаю: чтобы в другой жизни, когда я возрожусь вновь, когда ты станешь жить в ином мире, наша встреча была искренней и честной, наши чувства вспыхнули взаимно и навсегда. Я хочу, чтобы мы не страдали больше, как сейчас, как все эти годы. Джехен даже не знает, что ответить, но его трогает то, как Доен, несмотря на все пережитое, снова желает с ним встретиться в следующей жизни, снова полюбить его. Может, это было глупо, но когда любовь делала кого-то разумным? Они лежат в одной постели в объятиях друг друга, Доен греется от горячего тела мужа, уткнувшись лицом в его ключицы, и тот осторожно касается живота, проникаясь этим таинством зарождения и развития новой жизни. Совсем скоро у них появится еще один ребенок, и ему не терпелось увидеть его, взять на руки. - Ты не думал, как мы назовем нашего ребенка? Доен улыбается, придвигаясь только сильнее и накрывая ладонь на животе своей. - Ребенок зимой родится, но я даже не задумывался над этим. Но хочется, чтобы имя у него было, связанное с зимой. Юта ее очень любил. Джехен неосознанно сжимает на последних словах ладонь крепче, и Доен, заметив это, только произносит: - Прости, я нечаянно. Мы больше не будем о прошлом говорить, ладно? Давай поспим, я устал. Он удобнее устраивается подле Джехена и уже через минуту засыпает, тесно прижимаясь к его телу, вызывая целый табун мурашек. Джехен невесомо проводит по его умиротворенному лицу и убирает челку со лба, бесшумно хмыкая. - Какой миленький... Они каждый день проводят вместе, стараясь наверстать упущенное, и Доену становится полегче - уже не так сильно тошнило и не было усталости, однако беременность протекала тяжело. Джехена словно подменили - он много играл с Джемином, заставляя громко смеяться, уделял время Доену, всячески проявляя заботу, как будто совершенно позабыв о том, кем он был прежде. Каким жестоким был со всеми. - Тебе не кажется, что живот какой-то уж слишком большой? - Уже девятый месяц, конечно, он будет большим. Ребенок, наверное, крупный, придется тяжело. Лекарь говорит, что нужно будет тщательно к этому подготовиться. Джехен широко улыбается, вдруг вспоминая: - Мама говорила, что я родился очень большим, и она ужасно намучилась со мною, но никак не могла доверить меня нянькам и кормилицам. Все хотела сама сделать. - Ее Величество тебя очень любит, а ты слишком сильно смешишь ее в последнее время, она даже попросила тебя больше не пускать к ней - боится, что сердце надорвет от твоих вечных шуточек. Что-то прежде я не замечал за тобой такого шутовства. Доен мило хмурится, поглаживая живот, и Джехен чмокает его в губы, продолжая улыбаться. - Наверное, я просто вспомнил, каким был в детстве и отрочестве. Прежде за мной никто угнаться не мог, постоянно ото всех сбегал, чтобы поиграть. Однажды я подложил жабу одному герцогу в шляпу во время званого ужина, тогда отец знатно меня наказал, хотя мама и пыталась меня защитить. В его глазах проскальзывает обида, но Доен ничего не успевает ответить, как в комнату входит королева. Она буквально вся светится почти каждый день, и приветствует их, подавая руку Джехену для поцелуя. - Сегодня такой солнечный день, глаза не нарадуются! Давайте прогуляемся после обеда, ты давно не был на воздухе, Доен. - О, моя королева, мы ведь только вчера выходили на прогулку. - Не слышу каких-либо возражений, поэтому мы вчетвером идем в дворцовый парк. Главный советник Цянь на прошлой неделе принял в качестве подарка от одного из послов породистых жеребцов, поглядим на них. Джемин давно рвется. Она улыбается, совсем не замечая возмущенных пыхтений Доена, отчего Джехен громко начинает смеяться, запрокинув голову. - О, Джехен, такой шумный, словно в детство вернулся, - женщина тихо смеется, а затем обращается к Доену. - Ему прежде только дай повод для веселья, уже вовсю смеялся. Однажды я застала Джехена в покоях за тем, что он сидел верхом на стражнике и пытался уехать на нем в какое-то путешествие. Уже и не помню, куда он собирался тогда. - В Ноблингтон, матушка, там живет Ледяная Дева. Король удивленно приподнимает брови: - Ледяная Дева? - Ледяная Дева, да. Говорят, будто она настолько прекрасна, что ради нее многие мужчины и женщины преодолевали страшные бури, метели и вьюги, острые скалы и ужасный холод. Если ты дойдешь до ее замка, что стоит на вершине самой высокой скалы, и заставишь ее ледяное сердце трепетать от любви, то сможешь жениться на ней и стать самым счастливым человеком на всем белом свете. Но вот проблема: все путники погибали, а те, что добирались до ее замка, замерзали от одного холодного взгляда этой красавицы. Настолько сердце Ледяной Девы жестоко и холодно. - И ты надеялся на ней жениться? Джехен хитро улыбается: - Ну, я завоевал сердце ценнее ее. Доен звонко смеется на это, ощущая, как тепло разливается внутри все больше и больше, грозясь вылиться наружу.