Я не гребаный мальчик-который-не-мальчик-и-который-не-выжил, я теперь королева!

Сначала Джоанна быстро почувствовала себя как дома в Утесе Кастерли. Даже больше, чем в Винтерфелле. Хотя ненавистников у нее здесь было едва ли меньше, несмотря на то, что она старалась вести себя прилично. Правда старалась. Поскольку знала, что нужно не только боем трон завоевать, но и видом того, что она может принять южные традиции и повадки. Стала серьезнее относиться к своей задаче, короче. Она носила платья, поражала в главном зале во время обеда, завтрака и ужина, наличием изысканных манер местную знать, быстро смогла переучиться и начать говорить с южным, а не с северным акцентом, была учтива, ходила на уроки… Но клеймо бастарда все еще висело над ее головой и все тут. А леди Дженна, сколько бы она не старалась, никогда не была довольна. Не так она танцует, не так шьет — хотя это и впрямь выходило у нее так себе, что уж тут говорить — не так говорит и даже дышит. Как и большинство Ланнистеров, которые кидали на нее презрительные взгляды. Особенно девушки из более отдаленных ветвей дома, жаждущие вновь влиться в главную ветвь. Только Джейме смотрел на нее с гордостью, видя, какие успехи у нее были в высоком валирийском, математике, истории и прочих науках, а Тирион смог стать ей другом. Как Ланн и, что удивительное, маленькая Джой Хилл, бастард Утеса Кастерли. Ее отцом был Герион Ланнистер, но он занимал по отношению к ней весьма нейтральную позицию. Призрак чаще всего потчевал веселыми историями о своих многочисленных потомках или о своих современниках, Тирион любил побеседовать о книгах, к которым у них была схожая страсть, а Джой была просто очень маленькой и одинокой девочкой, которая очень любила сказки и играть в пятнашки. Но играть ей было не с кем, из-за своего происхождения по большей части, конечно, и Джоанне было ее элементарно жаль. Девочка-то была настоящим маленьким чудом. Солнечным и добрым. И так прошел один месяц, второй… и тогда она ощутила, как стала скучать по Старкам, Северу, даже по дяде-отцу. Тот, слава богам, прислушался, судя по восторженному письму от Арьи и Робба, к ее словам и готовился отправить первую на воспитание на Медвежий остров, а второго уже отправил в Белую гавань, подальше от Теона и их южной маман. Но самое ужасное, девочка ощутила как стала выгорать. Ее угнетало то, что приходилось притворяться леди, которую из нее даже Нарцисса так и не смогла сделать. Нет, она могла все выучить назубок, спасибо фотографической памяти. И жесты, и движения в танцах, слова, правила этикета и все дома Вестероса: девизы, гербы, знаменитых и ныне живущих представителей, но это была не она!.. Ей… Ей хотелось больше времени уделять магии, эксперименты с которой она могла проводить лишь ночью и в своей комнате, хотелось вновь начать пробовать создавать артефакты, хотелось полазить и поисследовать замок более углубленно, хотелось больше времени проводить на тренировочном дворе. Джоанна вдруг поняла, что нужда в тренировках с мечом, медленно, но переросла в увлечение, и теперь она скучала без них. Даже увлекательные уроки с мейстером и библиотека с десятками книг ее больше не могла взбодрить. Это было не ее, хоть режьте, не ее и все. — Не быть мне королевой, ох, не быть, — пробормотала Джоанна, тоскливо смотря в камин, где лежало ее яйцо с дракончиком, который все никак не мог полностью пробудиться и вылупиться. Тут вдруг ее охватило острое желание покинуть Утес, чтобы хоть ненадолго побыть наедине с собой и вдали от всего этого. Она быстро достала из одного из своих тайников, что был под матрасом, заныканные ранее бриджи с рубашкой, которые едва, как и вся ее северная одежка, не были преданы огню, натянула их на себя и подошла к окну. В этой жизни Джоанна обнаружила, что помимо страсти к холодной стали и книгам, у нее так же есть еще одно увлечение, которое, как она помнила по сериалу, скоро разделит с ней кузен Бран. Лазанье по стенам. Ей очень нравилось карабкаться по стенам, заборам, крышам и так далее. Это давало ей почти столько же адреналина, как и полет на метле. Но она это так же забросила, как и все свои реальные увлечения. Но навыка она не потеряла. Вот что Джоанна поняла, когда без труда выбралась из окна и смогла спуститься в сад. Навыка красться и проскальзывать туда, куда не следует, она тоже не растеряла. Ха! Зря что ли столько лет тренировалась на Филче и его кошке? Видать и впрямь не зря, ибо уже через полтора часа гуляла по вечерним улицам Ланниспорта. Город, несмотря на то, что еще чуть более года назад был разорен, был уже полностью отстроен вновь, а все следы разгрома давно были удалены. И даже не скажешь, что здесь творилось не так давно. Но и смотреть сейчас, когда большинство лавок было закрыто, здесь было почти не на что. Вид из порта на обширное море, сверкающее сотней бликов в свете луны, ей быстро надоел, и Джоанна повернула назад к Утесу, хотя и не собиралась еще возвращаться. Она хотела найти укромное место и потренироваться в магии. Но не в той, что ей была присуща в прошлой жизни и которая сейчас была куда как послушнее, чем когда она только апгрейднулась. Ох, сколько у нее было с этим проблем, прежде, чем Джоанна смогла определить свои пределы и возможности. И взрывы, и кровь из носа, и обморок… Нет, защитные чары, заклятие щита, целебные, бытовые и косметические ей были доступны, но пока только простенькие. Боевые тоже было еще трудно осилить, особенно что-то мощное, хотя она толком ими еще не пробовала пользоваться, ибо тело было еще недостаточно развито, и ее магическое ядро, как она узнала посредством долгой медитации под чардревом незадолго до того, как прикатила свита короля, было вновь как у одиннадцатилетки. Молодое и нестабильное. И нагружать его сверхмеры было чревато. Обскуром, как и сквибом, стать не хотелось бы. Поэтому о заклятиях уровня Патронуса, Непростительных и всех уровней Трансфигурации, Портуса и трансгрессии пока можно было смело забыть. Но сейчас ей было это и не нужно. Ибо во время медитации она так же обнаружила, что магических ядра у нее два. Такого быть не могло в ее прошлом мире, но… Строго говоря, это второе «ядро» было и не совсем таковым. Скорее это было что-то вроде энергии, потоков силы, которые текли по ее телу вместе с кровью и окружили ее, подобно ауре. Оно было внутри нее и вокруг. И оно было древним. Горячим, как самое жаркое пламя, и, в то же время, холодным, как самая лютая стужа. Будто огонь и лед сплелись в ее жилах. Впрочем, так фактически и было, а сама эта сила — магия проявлялась именно так, как ощущалась. Как пламя и как холод. Джоанна уже могла без жертв в виде своих бровей (отчего так быстро и пришлось пробовать свои силы в косметических чарах) и своей кровати материализовать в руке шар огня, который был жарче, чем нормальное пламя, и заморозить воду. Пока только в чаше, но могла. Так же она могла создать в руке что-то вроде ледяного кинжала: острого, как сталь, и довольно твердого, но это пока все. Она знала, что способна на большее, но магия стихии — штука опасная. В ее прошлой жизни стихийных магов почти уже не было, но она много о них читала и знала, что нужна колоссальная концентрация, чтобы контролировать это и не убить окружающих и себя заодно. Но где в замках, полных людей, тренироваться? Правильно — нигде. А сейчас есть шанс попробовать сотворить что-то другое. Но больше ее сейчас интересовало все же пламя. Шар хоть и удавалось сотворить, но долго его держать, никуда не бросая, пока не удавалось. Самое большее секунд двадцать. Но ей нужно чуть дольше. Достаточно, чтобы прогреть каменную скорлупу яйца дракона. Джоанна прямо чувствовала, что именно это пламя пробудит и поможет вылупиться дракончику, которого, пока, она могла лишь питать своей кровью и слабым пламенем камина. Огонь и кровь. Девиз ее дома, как оказалось, был более чем прямой инструкцией к вылуплению драконов. Но кровь должна быть особенной и пламя тоже. Наверное. Она так предполагала, по крайней мере. Других-то идей все равно не было. Наконец ощутив, что нагулялась и смогла выпустить часть энергии, что ее переполняла, Джоанна потопала обратно к замку, но на выходе из города на ее пути вдруг вырос отряд пьяных бузотеров. Их было четверо. От них несло перегаром, но обряжены они были, как межевые сиры. Рыцари бухих войск прям. Она даже пискнуть не успела, как ее обхватили сзади, а та вонючка, что была спереди, весьма грузная вонючка, кстати, со свинячьей физиономией, сдернула с нее капюшон и высоким тонким голосом пропищал: — Ути какая красивая штучка. И откуда здесь такая? Он схватил ее за подбородок и наклонившись ниже, облизнулся и добавил: — А какие глазки фиолетовые. Ммм, загляденье! Тут его толкнул третий спутник и, обдавая ее убойным дыханием, просипел: — Плевать на глаза. Лучше давай проверим насколько сладкая у нее пизда. Уверен, у нее она очень тугая и теплая. Девка-то явно не из борделя. И вот тут Джоанна не стерпела с собой такого наглого и неуважительного отношения. Она уперлась ладонями в грабли, которые ее держали поперек талии, и сосредоточилась. Не прошло и секунды, как тот, что ее держал завизжал и выпустил из своей хватки. — Мои руки. Она сожгла мои руки!.. Что там кричали остальные она даже не слушала, ловко проскользнув между их ног, и ломанувшись вперед, к дороге, которая вела к Утесу. Думая об этом позднее Джоанна себя ругала, что побежала к замку, а не в город, где были патрули, но в тот момент она думала отнюдь не головой. Судя по топоту за спиной, она быстро поняла, что за ней началась погоня, и увеличила темп, матеря себя за то, что вообще вышла из замка, но все же боялась. Хотя с чего бы? Она ведь и от Дадли удирала, от василиска, Пожирателей и дементоров, так что ей пару пьяниц? Но выросший на пути камень, который она в темноте не углядела, был иного мнения. И вот Джоанна уже валялась буквально мордой в грязи где-то в овраге около дороги, а ее нога пульсировала от боли. Хруста вроде не слышала, но больно, мать его, было адски! Она даже не удержалась и застонала. И тем самым выдала себя в темноте. Дура! Не прошло и минуты, как сквозь кусты пробрались трое, минус тот, кому она сожгла руки, и тот, что был похож на свинью, сплюнул и прохрюкал: — Убежать удумала, маленькая стерва? Ну я тебе покажу! Держите ее, парни! Потом ее кто-то схватил за больную лодыжку, еще кто-то стиснул плечи, прижимая их к земле, и послышалось какой-то шуршание, а в отблесках лунного света Джоанна смогла разобрать то, что делал свинтус. Он пьяно и неловко снимал с себя портки, явно желая только одного. Бл*дь! Быть изнасилованной в кустах каким-то бухим мудаком в ее планы не входило! Не для них ягодка, мать его, цвела! Она задергалась и приготовилась поджарить этих недоумков, но тут раздался свист чего-то тяжелого, рассекающего воздух. И в следующую секунду Джоанна ощутила, что ее, во-первых, перестали держать, во-вторых, ей на лицо брызнуло что-то горячее, а рядом с ее боком что-то приземлилась. Быстро сев и переведя взгляд вниз Джоанна увидела, что рядом с ней валяется голова, судя по всему того, кто держал ее за ноги. Тот, что держал ее за плечи отпрыгнул и, упав навзничь, стал что-то блеять. Но Джоанна не разбирала что. Она перевернулась и поползла отсюда нахрен. Но после глухого «бам» и еще одного свиста металла за ней раздались шаги, и вот ее уже второй раз за эту ночь подняли верх, и она оказалась лицом к лицу с новым персонажем. — Классные шрамы, — выпалила она первое, что пришло в голову, как и всегда, когда нервничала, а ее словесный фильтр давал сбой, рассмотрев своего… спасителя? Другого претендента на ее младое тело? Хотя… Харя-то, едва различимая в свете луны, но примечательная, была ей знакома, и она, насколько девочка помнила, не принадлежала насильнику. Убийце, грубому мудаку, любителю курицы и наживы? Да, но не насильнику. — Привет, маленькая львица, — прохрипела «харя» и хмыкнула. — Или будущая львица? А, хер с ним. Просто скажи, что тебя не успели трахнуть, или мне не будет резона возвращать тебя Ланнистеру. Ты же ведь его штучка? Думаю его. Тут никого больше с фиолетовыми глазами точно нет. — И тебе привет, — выдала Джоанна хлопая ресницами и, справившись с шоком, полувопросительно, полуутвердительно добавила: — Пес. — Не боишься, да еще и знаешь меня? Ха, — пробурчал мужчина с обожженным лицом. Судя по всему, его личность она, верно угадала. Сандор Клиган, во плоти так сказать. Он беспардонно осмотрев ее все еще одетые в бриджи ноги, удовлетворенно кивнул, и понес ее к воротам Утеса, явно надеясь, что ему за нее заплатят. Джоанна была уверена, что так и будет. А еще ей навесят люлей, за ночные прогулки и самоволку, прочтут лекцию, и может даже не одну, а потом запрут в темнице сырой, то бишь комнатах ее, и одарят разочарованным взглядом. Вот отстой!