Fortunam suam quisque parat.
Свою судьбу каждый находит сам.
Толпа взорвалась радостными аплодисментами, когда возле входа в Лабиринт, наконец, появились две фигуры. Заиграл оркестр волшебных духовых инструментов, прославляя одного из победителей. Но что-то было не так. Дурное предчувствие проникало паучьими лапами прямо в душу, вызывая липкое беспокойство в душе и заставляя мурашками покрываться кожу. Гермиона встала со своего места, чтобы лучше рассмотреть происходящее. Профессор Дамблдор уже стоял возле двух своих учеников, выясняя все детали произошедшего в Лабиринте. — …это что, Гарри Поттер? — Это Гарри Поттер! — …почему он… лежит? По трибунам начал проноситься обеспокоенный гул, который всё нарастал и нарастал. Министр, который также присутствовал на последнем испытании Кубка, пытался успокоить людей и просил не подходить близко, присутствующие Авроры, как и на любом крупном мероприятии, сразу же включились в работу, их красные мантии закрыли собой парней. Грейнджер пришлось распихивать людей, чтобы пройти к Гарри. За ней следом шёл Рон — Пропустите! Гермиона, что там?! — Гарри… — голос гриффиндорки как-то мгновенно осип. Она остановилась, не в силах подойти ближе. Когда волшебник в красной мантии отошёл в бок, она увидела на мгновение… — Что с ним, Гермиона?! Герм? — Уизли подошел ближе, встав за подругой. — Это Гарри, что с ним? Гермиона услышала чей-то крик, кажется, это кричала Флёр… Толпа загудела оглушающим роем голосов, и кто-то выкрикнул: — …Поттер мёртв?! Новая волна вздохов и удивления, секунда молчания прошла, топла взорвалась, все мрачно смаковали эту новость. Рон что-то кричал прямо возле уха, ему не давали пройти. Авроры и другие сотрудники Министерства сдерживали толпу. Гермиона неотрывно смотрела в одну точку, точнее, в одну знакомую черную макушку. Его лицо отвернуто от неё, но она точно знает, что его глаза… Тело внезапно исчезло. Кто-то трансгрессировал с Гарри и Седриком. Мысли путались, и осознание происходящего ещё не достучалось до разума. — Мисс Грейнджер! — её кто-то хватает за руку, и она ощущает знакомое сдавливание со всех сторон. Гул всех голосов разом исчезает, сменяясь тишиной и запахом сладостей. Она, кажется, вообще не дышала всё это время. — Мисс Грейнджер, — директор оборачивается к перепуганной студентке и, наклонившись ближе, берёт Гермиону за плечи. — посмотрите на меня. В глазах старика она могла бы увидеть отражение её чувств: смятение и страх, если бы могла соображать. Он держит её за плечи крепко, дожидается, пока Гермиона не посмотрит прямо ему в глаза, чуть расфокусированным взглядом. Сердце бьётся, словно Гермиона только что пробежала многомильный марафон. — Вы должны очень внимательно меня послушать, Гермиона. Мне жаль это сообщать, но Гарри — мёртв. Грифиндорка продолжала смотреть на директора, пока до неё постепенно доходит смысл слов. Мёртв. В смысле, убит? Гарри? Её лучший друг… Её Гарри… Кажется, она до последнего надеялась, что это лишь проделка её подсознания, что глаза ей врут и на траве квидичного поля лежал не он, не Гарри. Кто-то другой. — Н-нет… — Гермиона стремительно выдохнула и замотала головой, всё ещё не до конца веря в происходящее. — Нет, только не он, только не Гарри… — Гермиона, у нас мало времени, но ещё есть шанс всё исправить, — директор наконец перестал сжимать плечи своей ученицы и отошёл к своему столу, ей вдруг подумалось, что она вот вот-вот упадёт. — Да-да, только действовать нужно очень аккуратно. Бред, это всё бред. Этого же не может быть, этого… Он же не мог, он же всегда… Они же всегда выпутывались, всегда… — Вот оно. — руки Дамблдора тряслись от волнения, когда он вытащил кулон с верхнего ящика своего стола. Следом профессор достал запечатанный конверт, подумав немного, положил его обратно в стол и подошел к Гермионе — Думаю, вам не стоит объяснять, что это такое? — Это маховик времени, профессор… сэр. Но я вас не понимаю?.. — Что ж, видно вот и настал тот самый момент, — немного грустно улыбаясь, произнёс Дамблдор, подходя ближе и держа перед собой кулон, кажется, с маховиком. — То, что вы называете маховиком времени — на самом деле хроноворот. Понимаете, Гермиона… Время — понятие странное, до конца не изученное ни в одном из миров, ни нашим, ни, тем более маггловским. А магия Времени и вовсе доступна единицам в этом мире. Я давно подозревал, что вы — одна из таких уникальных единиц. Помните, на третьем курсе вам было позволено пользоваться маховиком времени? — Да… да, сэр, я помню. — В фиксированной линии времени ваше возвращение во времени уже является частью данной линии. Вы не можете ничего изменить. Именно так и работают маховики. — Но, если факт уже свершился, то получается, я уже не могу… — О, Гермиона, всё немного сложнее. Дослушайте старика, пока у нас есть ещё чуть-чуть Времени, пока оно ещё на нашей стороне. У меня есть несколько причин дать вам этот артефакт, одна из них состоит в том, что я предполагаю у вас родственную связь с очень сильной ведьмой, которая имела родовой дар Путешественника, поэтому вам и только вам будет подвластно то, что мы сейчас с вами провернём, но об этом, Гермиона, об этом мы с вами переговорим позднее. Время почти на исходе, и если мы успеем предотвратить… случившееся… то спасём множество других жизней. Вторая моя причина состоит в том, что как раз таки мы можем попытаться вмешаться в динамическую линию времени, где можно вернуться назад и что-нибудь изменить. — Я всё ещё не понимаю, профессор, сэр… что я должна сделать? Директор протянул хроноворот, вложил его в руку Гермионы и продолжал: — Вам предстоит отправиться на три дня назад и предупредить меня. Следите за песком внутри, вы вернётесь как только последняя песчинка упадёт вниз. И я расскажу вам всё, что знаю, и что должен был рассказать ещё очень давно. Сейчас же у нас… — Совсем нет времени, да, профессор, я… кажется поняла. — Гермиона закончила фразу за Дамблдора. Руки жгло, хроноворот отзывался знакомой и родной магией. Да, она помнила, как часто использовала тот же маховик на третьем курсе. В итоге ей удалось даже спасти несколько жизней. Что же теперь, история повторяется вновь? Он был почти похож на хроновик, с одним лишь отличием, в самом центре, вместе с вращающейся частью с песком, в самой сердцевине была вставлена часть с непонятными символами, больше похожими на цифры. Дамблдор проследил, как гриффиндорка бережно надела мощный магический артефакт и затем вопросительно посмотрела на директора. — Трёх оборотов будет достаточно, насколько я знаю. А после, Гермиона, после я расскажу всё, что вы захотите услышать. Вам ещё предстоит всё узнать, но не сейчас. Девушка закусила нижнюю губу в нерешительности, профессор же напомнил про то, что будет вполне достаточно трёх оборотов. Она же делала это раньше, верно? Ничего такого, просто сделать три оборота, найти профессора Дамблдора и предупредить его. Это же так просто, верно? Три оборота и она сможет спасти их всех от полного провала. От её личного крушения жизни. Гермиона падала, хотя нет, нет, она не падала, она… шла? Вокруг неё комната стремительно менялась, исчезали какие-то вещи, появлялись новые. Перед ней будто кто-то поставил пленку на ускоренную перемотку. С каждой секундой всё быстрее, пока всё не смешалось в одно сплошное пятно непонятных цветов. И вдруг, всё замерло в одно мгновение. Сердце ухнуло вниз и где-то там, в районе желудка и осталось. Мог ли так сильно кабинет измениться за… три дня? Она всегда помнила его иным, другие занавески, какие-то непонятные приборы Дамблдора в шкафу слева исчезли, причём все, на замену им пришли книги. Гермиона тут же схватилась за хроноворот, в котором золотые песчинки уже медленно, но верно отсчитывали ход времени, отведённого провести здесь. Это же на три дня, верно? А кабинет мог поменяться, почему мог поменяться кабинет? Логичного объяснения не было, только если её забросило чуть дальше… но насколько дальше? Директорские портреты не спали, смотрели на чужачку с настороженностью, но Гермиона решилась заговорить первой: — Доброго вечера, а-а, — портрет последнего директора Армандо Диппета отсутствовал, поэтому гриффиндорка обратилась к другому портрету за помощью. — Финеас… Найджеллус Блэк? — Да, мисс? — отозвался мужчина. — Не сочтите за грубость, сэр, но я могу попросить сказать мне, какое, какое сегодня число? — О, ну это легче простого, одиннадцатое июня, мисс. Что ж, она с двадцать четвёртого июня переместилась в одиннадцатое, это неплохо. Но покоя всё равно не давало… — Директор, сэр, а вы не подскажите… какой… какой сейчас год? — Гермиона замерла, в ожидании ответа. — А, вы из этих, — как-то разочарованно вздохнул дальний портрет одного из директоров. — Сейчас, милочка, тысяча девятьсот сорок третий год, — буркнул Блэк. В горле пересохло, всё тело затряслось крупной дрожью от накатываемой паники, а скрип открывающейся двери заставил сердце вернуться обратно и снова упасть вниз. Гермиона обернулась, секунду на неё смотрели две пары глаз, а после ещё и две палочки. Перед глазами снова всё поплыло, только в этот раз утекало не время, а её сознание. …Первой пришла боль в висках, а потом навалились воспоминания, тяжёлым грузом на плечи. А вместе с воспоминаниями поднималась и тревога. Гермиона медленно открыла слезящиеся глаза, посмотрела прямо перед собой, в потолок. Успокоило то, что он был родной и понятный — потолок больничного крыла. Гермиона осмотрела себя, на ней оставались её школьная блузка и штаны, галстука не было, мантии тоже нигде рядом не висело. —…нашей гостье просто стало плохо, Луиза. — Магическое истощение это, Армандо, по-твоему, «просто стало плохо»?! Что вы там делали с ней в кабинете, чтобы довести её до такого состояния? Мне кто-нибудь скажет хотя бы её имя, господа? — Нашу гостью зовут Гермиона, однако думаю, что разговор мы с ней продолжим сами. — Ах разговоры?! Посмотрю я на вас, уважаемые господа, как активно вы будете разговаривать после полного истощения, разгово-о-оры… — саркастично протянул женский голос. Немного раздражённый голос за дверью стал громче, щёлкнул замок и Гермиона с ужасом стала наблюдать, как просвет становится всё больше и больше. Первой зашла женщина, которую Гермиона не смогла узнать, это была явно не мадам Помфри, нет, сухонькая старушка, которая однако если не своим видом, то нутром напоминала воинственную валькирию. — О, детка, ты проснулась, нет-нет, лежи, не вставай. — медиковедьма злобно зыркнула на вошедших за ней мужчин, мол, только попробуйте с места сдвинуться, пока я не закончила. Мужчины оставались на месте, но Гермиона видела, что палочка одного из них незаметно, насколько это возможно, направлена прямо на неё, а мнимое спокойствие на то и мнимое. Однако, они продолжали напряжённо молчать и оставались на месте, поэтому медиведьма принялась за лечение: сначала проворно вытащила свою палочку, чтобы продиагностировать состояние юной особы, затем взяла из шкафа, который стоял прямо напротив кровати, несколько зелий, стакан и поочерёдно заставила выпить каждое. Гермиона узнала на вкус только укрепляющее, остальные ей были не знакомы. — Что ж, моей пациентке требуется полный покой. — Конечно, мадам Хиллеар, мы не станем тревожить мисс, у нас к ней только пару вопросов. — Хорошо, — сдалась старушка. — но не смейте ставить купол тишины! — женщина попыталась грозно помахать пальцем, придавая своим словам серьёзность. — Я приду через десять минут, чтобы вколоть снотворную сыворотку. И более не задерживаясь в палате, медиведьма вышла, оставляя Гермиону один на один с неизвестностью. Первым голос подал довольно немолодой мужчина в мантии отделанной из соболиного меха: — Мисс Грейнджер, я так полагаю? — Да, как вы… — Узнали? — только сейчас Гермиона заметила мантию на руке у второго мужчины. — Ваше имя предусмотрите вышито на мантии. И если вы не против, у нас к вам будет пару вопросов. — Для начала нам стоит представиться. Армандо Николя Диппет, директор Хогвартса, и мой коллега, Альбус Дамблдор. Из горла девушки вырвался не то стон, не то вскрик, не то всхлип. Перед ней стоял не знакомый и такой родной добродушный старец, больше напоминающий Мерлина со своей белой бородой и кустистыми бровями, и с очками-половинками. Нет, сейчас она видела мужчину средних лет, у которого пока даже не было ни единого седого волоска в его рыжей бороде, он стоял здесь перед ней, не в одной из своих чудаческих экстравагантных мантий, а в костюме-тройке и не узнавал. Да и как оно мог? Если она перенеслась на… пятьдесят два года назад? Пятьдесят два… О, боже! Мерлина через Салазара побери, что она наделала… — Всё хорошо, мисс Грейнджер? — Да… то есть нет, то есть я… я, — в полном дерьме, господа. — я не знаю. — Хорошо, хорошо, давайте пока оставим этот вопрос. Мы хотели бы знать, дорогая, кто вы и откуда к нам пришли. — полюбопытствовал в свою очередь директор. — Вы понимаете, — в отчаянии начала Гермиона, даже не зная, как это объяснить. — это может показаться странным, даже невероятным, но по вашей просьбе, директор… то есть, профессор Дамблдор, мне нужно было вернуться, чтобы… предотвратить одно очень-очень страшное событие, но я… я не знаю, что произошло и я очутилась здесь, сейчас… — Гермиона положила руку на грудь, чтобы нащупать кулон с артефактом, но ничего не нашла, посмотрела вниз, на свою пустую шею. — А где?.. — Я так полагаю, вы это ищите, мисс? — артефакт оказался в руках Дамблдора. — Да, да… именно с его помощью я и оказалась… здесь. — Какая интересная ситуация! — Позвольте уточнить, сэр, профессор. Сейчас же… тысяча девятьсот сорок третий, я правильно понимаю? — Совершенно верно. — О, нет… нет-нет-нет… — затараторила Гермиона, бессильно прикрывая глаза и откидываясь обратно на подушки, она прижала ладони к глазам, чтобы не расплакаться. Мерзкое и липкое чувство страха, которое поселилось в её животе с недавнего времени нарастало с новой силой, поражая все внутренние органы и не позволяя нормально дышать. — Это же можно как-то изменить, я же могу… я смогу вернуться обратно? Профессор, я же смогу? — Я… — Дамблдор медлил, мужчина выглядел задумчивым и озадаченным. — я знаком с данным устройством. Конечно, не являюсь специалистом в данной области, но мне… доводилось встречаться. — И что же ты можешь сказать, Альбус? — Ничего толкового, если быть честным. Однако я могу попытаться связаться с людьми, которые могли бы что-то мне рассказать. — Рейзендеры, я полагаю? — Да, они самые. Мои взаимоотношения с Гвиневрой оставляют желать лучшего, но что поделать. Я думаю, узнав историю Гермионы, она любезно предоставит нам возможность посетить библиотеку своей семьи. Тем более, мисс Грейнджер, как я полагаю, придётся ей дальней родственницей. — Ты сможешь написать леди Рейзендер уже сегодня? — в ответ Дамблдор кивнул. — Отлично. Неожиданно для всех, дверь в палату распахнулась и в неё вошла уже знакомая Гермионе медиведьма. — А ну кыш, всё! Время приёма закончилось, продолжите свой разговор завтра, а моей пациентке нужен отдых! — оповестила женщина джентльменов тоном, не терпящим никаких либо возражений. Директор пожелал мисс добрых снов и удалился, Дамблдор оставался на месте, затем подошёл и аккуратно положил магический артефакт на тумбочку рядом с кроватью. — Можно последний вопрос, мисс Грейнджер? — Конечно, профессор. — С какого года вы к нам прибыли? — Боюсь, вам не понравится мой ответ. — И всё же? Гермиона набрала в лёгкие побольше воздуха, прикрыла глаза и почти скороговоркой выпалила: — Я переместилась к вам с тысяча девятьсот девяносто пятого года, сэр.