Голод леса

Обычное утро, ничем непримечательное. Разве что крупные снежные хлопья кружатся в причудливом танце за окном. Было ещё совсем темно, когда трель будильника заставила тёмную фигурку сердито ругнуться и запустить в несчастные часы подушкой. Ромка сердито сел на кровати, растирая глаза чуть ли не до покрасневших капилляров. Иначе прогнать сон у него никогда не получалось. Стоило юноше окончательно проснуться и ненависть ко всему живому забурлила в крови с новой силой. И не просто так. Новый день в чёртовой шараге, которую школой точно не назовёшь. И вообще, почему у всех школа как школа, а у них в мухосранске какое-то дерьмо с подобием на учёбу и лицемерные улыбки одноклассников? Единственное, что радовало — это то, что он наконец сможет стащить батин походный нож. Наверняка он оставит его в гараже, а сам уедет в город, не желая слушать свою истеричку-жену. Но пока родителей лучше не будить. Иначе вставят пизды за слишком ранний подъём. А особенно не стоит будить мать. Начнёт докучать и точно настроение испортит до отметки -20. Лампочка в ванной уже давно не горит, а заменить таки и некому. Батя в разъездах, а мать только и делает что истерит. Как будто сама не может это сделать. Фыркая, Рома наваливает ядрёной мятной пасты на зубную щётку и чуть морщится от привкуса. Холодная вода, которой он умывается, делает лишь хуже. Становится совсем уж холодно и тёплая постель с пуховым одеялом манит в два или три раза сильнее. Спустившись на первый этаж, юноша набирает воды в чайник и ставит на плиту. Стрелки лениво ползут к семи часам, раздражая своим тиканьем. Всё раздражает. Богатырский храп отца наверху, бульканье воды в чайнике и премерзкая овсяная каша. Мама помнится говорила вечером: — Только попробуй у меня кашу не съесть утром! Останешься без карманных денег! Потому придётся впихать в себя эту непонятную жижу. Даже в столовой каша по крайней мере хоть немного соответствует своему названию. По тарелке например двигается. А у матери эта каша всегда прилипала к ложке, от чего хотелось скормить её какой-нибудь шавке. Всё лучше, чем есть это дерьмо. Помниться, когда Пятифан был младше, он добавлял целых три ложки сахара, чтобы хоть как-то уместить в себя ненавистную овсянку. Но теперь, сладкая каша вызывает ещё больше отвращения чем та, что лежит перед ним сейчас. Между тем, вскипел чайник, от чего пришлось подорваться на месте и скорее выключить газ, чтобы не разбудить родителей. Чай сейчас прельщает гораздо больше чем еда. Потому Ромка заваривает его покрепче и залезает с ногами на широкий подоконник. Луны совсем не видно из-за набежавших туч. Снегопад не прекращался с прошлого утра. Наверняка всё сильно замело и пробираться в шарагу будет ещё труднее и ненавистнее, чем до этого. Лес стоит мрачный, будто ощетинившийся зверь в поисках новой добычи. А ведь четыре дня назад выглядел более приветливым. Тогда ещё между прочим мальчик пропал. Вова Матюхин. Его до сих пор не нашли. Хотя, скорее всего и не найдут. Недаром даже взрослые в лес соваться боятся. В голове проскакивает противная мысль, что если бы он тоже вот так пропал, то наверняка на него забили один большой болт. Вот как сейчас. Плевать матери и отцу где он шастает. И на его учёбу им стало плевать, стоило только юноше перейти в пятый класс. С одной стороны безо всякого надзора, Ромке даже спокойнее было. Ходи куда хочешь, кури сколько хочешь… Разве что постоянные драки и ссоры родителей дома выводили из себя. Вот только всякий раз сердце душила детская обида. Что матери, что отцу, плевать на то, что происходит в его жизни. Пожалуй, появись у него девушка или смертельная болезнь — не обратят внимание. Только и будут что орать друг на друга, обвиняя во всех смертных грехах. Да и плевать. К чёрту родителей! Сейчас бы в чёртовой шараге выжить! Слезая с подоконника, Ромка убирает недопитый чай в раковину и тихо поднимается наверх, чтобы взять портфель и переодеться. Половицы предательски скрипят и про себя Пятифан не удержался от тихого и ёмкого: «Да бля!». Благодаря отмене школьной формы, одеваться можно было так, как душа пожелает.* А так как авторитет всея посёлка обязан выглядеть прилично, облик должен быть соответственным. Чёрная футболка, а сверху свитер с воротником-стойкой. Оливково-серый, до чёртиков похожий на тот, что носил Данила Багров*. Им Ромка гордился и извечно хвастался. Ни у кого больше такого не было. Особенно ему завидовал Бяша. Чуть с ума не сошёл, умолял дать поносить или дать примерить. Натягивая тёмные джинсы, Пятифан не удержался, плюхаясь прямо на ковёр. Тут уж юноша не удержался от тихого мата. Он умудрился сильно долбанутся локтем, который теперь неприятно ныл. — С-с-сучье утро, — шипит Ромка и подхватывая портфель всё так же тихо спускается вниз, стараясь не издавать лишнего звука. Ботинки шнуруются с невероятной скоростью, потому что наверху раздался громкий скрип половиц. Значит он кого-то всё-таки разбудил. Пора валить. Далеко и надолго! Быстро юркнув за дверь, Ромка вздыхает с облегчением, а затем воровато оглядывается. Только бы батя не закрыл гараж! Тогда можно будет быстро забрать тот нож и заставить Бяшу почти рыдать от зависти. Ну, а ещё, чтобы Полинку защищать. Она ж всё-таки девчонка. Красивая. Разве что с этой дурой Смирновой возиться. Эх, была бы мальчиком, Пятифан ей так рыло начистил!.. Стоит взгляду остановиться на гараже, как сердце радостно делает кульбит. Открытый!!! Осталось только забрать нож с полки отца и быстренько свалить. План приведён в исполнение и Пятифан гордо обнажает ряд острых ровных зубов. Будто волчонок оскалился. Рома шёл в школу, попутно прокручивая нож в руках. Батя его этому уже месяц назад как научил, только брать оружие без разрешения запретил. На сталь падал свет фонарей, от чего яркие блики будто маленькие серебряные солнышки плясали на снегу. Ох, Бяшка точно от зависти блеять начнёт! Внезапно, у одного из фонарей, на самом конце улицы, Пятифан заметил сгорбленную фигурку. Было похоже, что это человек, только какой-то… Странный? Внезапно, его голова повернулась. Что-то было не так с его лицом. И одеждой. Уродец какой-то. Незнакомец выпрямился и сделал шаг вперёд, чтобы лучи фонаря осветили его. — Ты чё, педик? По-видимому, это был юноша. Правда не понять, какого возраста. Первое, что бросалось в лицо карнавальная маска, в виде симпатичного такого зайца. И сделана хорошо, будто настоящая морда. Волосы спрятаны под капюшоном с пуховой подкладкой у края. Одежда зимняя, но будто старомодная. Дымчато-белая, как шерсть. Ну точно придурковатый педрила. — Чё надо? — грубо спрашивает напрягшийся Ромка и показушно поигрывает ножом в руках. После короткого молчания, он спрашивает громче — Ты оглох? Внезапно, подаёт голос собачонка, которая крутилась в ногах мальчишки всё это время. Она выбегает прямо к Ромке, ища что-то вкусное. Педрила, как окрестил его про себя Пятифан лишь тяжело вздыхает и суёт руку в глубокий карман. Кажется, угощение достаёт: — Жулька, ко мне. — его голос странный, неестественный. Такого в обычной природе нет. Создаётся ощущение, что мальчишка улыбается сквозь маску, сверкая яркими глазами и чуть склоняет голову в бок. Жулька доверчиво жмётся к ногам педрилы и виляет хвостом, словно вентилятором, за что получает кусок колбасы — Привет. — Чего тебе? — спросил Рома, явно не настроенный на разговор — Уже в который раз повторяю. И чё ты так вырядился, на утренник собрался, а? Чё этому педику от него надо? Приебался, ещё и со своей сучкой бегает. Хах… Сучкой. Пятифан смотрит на него недовольным взглядом, словно вот-вот вдарит. Нос чуть сморщился в недовольстве, а между губами были видны оскаленные клыки. Подобно волчонку. На это странный незнакомец только шире улыбается (или это Ромке так мерещиться?), а потом и вовсе поправляет края белоснежных перчаток. — Как тебя зовут? — Не твоё дело, педрила двинутая. Ты нахера маску на себя нацепил? В зайцы заделался? — злится Пятифан ещё сильнее и даже хмурится, не понимая, где края ебанутости этого фриковатого придурка. — Так я и есть Зайчик, разве не видно? — бархатно смеётся собеседник, прикрывая мордочку ладошкой, будто старался заглушить звук собственного голоса — Так как же тебя зовут? — Тебя это ебать не должно. Отъебись и дай мне пройти. Мешаешься со своей собачонкой, — сказал Рома недовольно, обходя незнакомца. Ну нахер связываться с этим… Зайчиком. Он клянётся, если этот пидор к нему приебётся, он ему нож в печень вставит! Что ему надо? Скучно? так пусть со своей шавкой играется!.. Честно? Он бы этого не сделал. Скорее бы просто пригрозил, покрутил перед лицом, да и втащил бы кулаком живот. Не зря же некоторые удары на груше у бати в гараже оттачивал! Однако от него явно не хотят отстать. Снег рядом хрустит под неторопливыми шагами. Бля, да хрен ли он пристал?! Что, из-под сраки подарки принесёт?! * — Опасно нынче рядом с лесом гулять… Хотя ты из тех, кто защитит себя, если потребуется, верно? — Зайчик, отвлекается, когда слышит звонкий короткий лай собаки — Жулька, тише, девочка… — Если она не уйдёт, клянусь, от неё мокрого места не останется, — почти рычит Рома, ускоряя шаг — На кой хуй ты ко мне приебался? Если тебе делать нечего — поищи других долбоёбов. Их в округе полно! Странный какой — то парень. Мутный. Не то, чтобы от него угрозы ждать можно, скорее просто стрёмный. Пятифан, даже не смотря в его сторону всё больше раздражается. Привязался тут к нему! Хоть бы на минутку до него дошло, что ему не рады! Чтобы свалил к чертям собачьим со своей треклятой шавкой! Давно же Ромка так не злился. Наверное больше ябеды-Смирновой он ненавидел прилипал-пидоров! Не хочется никому пиздюлей давать, но если продолжит приёбываться — пусть пощады не ждет! — Волчонок, — почти ласково произносит юноша и поднимает на руки Жульку, мягко погладив по голове — Я вовсе не пристал к тебе. А веду тебя до школы. — Бля, я тебе что, дитя тупое?! — взрывается Ромка и резко разворачивается, почти уничтожая несчастного зайца взглядом — Заебал ты меня! Съеби, педрила! — Не хочешь в снежки поиграть? — не обращает внимание на обзывательства юноша, чем окончательно выводит из себя Пятифана. Ну, видит боженька, этого Ромка не хотел! Кулак прилетает прямо в живот, с глухим стуком. Мягко. Совсем не больно, даже не болят костяшки. А вот педику больно. Он с тихим стоном сгибается пополам и шумно вздыхает. Шавка явно недовольна таким поведением со стороны Пятифана и начинает рычать. Но от этого самому юноше ни холодно, ни жарко. Между тем, зайчик выпрямляется и будто не осознав всей злости обращённой на него, улыбается (или эта чёртова маска живая?) — Жалко, — будто невпопад произносит он и добавляет, чуть приструнив Жульку — А в снежки играть приходи. Если что, буду ждать тебя после уроков, за школой. Там, где повешенный. — Ага, бля, бегу и спотыкаюсь! Свали уже, педрила несча!.. — почти кричит в ярости Ромка и даже заносит кулак, когда гаснет фонарь и в полумраке, юноша исчезает — Чё?! Свет возвращается спустя жалкие секунды. Вот только снег в следах, а этого странного мальчишки в маске нет. Как корова языком слизала и не подавилась! В пору было даже то, что Пятифану это всё привиделось. Как там говорили? Когда кажется, надо креститься? Не, бред какой-то. Просто этот придурок быстро ушёл. Вот и всё. И собаку с собой забрал… В голове мелькает мысль: уж не связан ли этот мальчишка с исчезновением детей? Недавно ж, — Тьфу, — сплюнул Ромка и сжал покрепче нож — Педик. Странное утро получается. Даже слишком. То родителей разбудил, то этот странный педрила появился… К чёрту! Всё к чёрту! В шарагу валить и не думать обо всём этом дерьме! Между тем, поднимается ветер и снег начинает бить прямо по лицу. Вот же чёртова погода! Надо бы поторопиться и скорее свалить, пока не стало совсем холодно. Торопливо спрятав нож в карман, Ромка шагает по вычищенной дорожке к школе. Из-за угла внезапно вылетает тёмная куртка. — Блять, Бяша! — почти рычит шарахнувшийся от неожиданности Пятифан — Ты заебал выскакивать, овца тупорылая! — Слышь, бля, — мат с уст старого друга звучал как-то средне между «мля» и «бля», из-за чего Ромка криво усмехнулся — Я чё, вижу откуда ты прёшь, на? Они сердито смотрят друг на друга, но в итоге не выдерживают и начинают дико хохотать. От угрожающей атмосферы не осталось и следа. Парни неторопливо направляются к школе, попутно переговариваясь о недавних событиях: — Ты слыхал что ляпнула Катька недавно? — начинает Бяша, ёжась от порывистого ветра — Смирнова? — уточняет Ромка и фыркает — Если она, то знаю. Уже всех заебала, блять. У меня уже уши кровоточат от её: «Лилия Павловна!». — Что уж тут делать, когда она дочка училки? — фыркает недовольный бурятёнок и громко чихает — Не погода, а пиздец, на! Пятифан с ним полностью согласен. Кошмар какой-то на улице разыгрался. Ещё и лес гудит как ненормальный. Только упоминать об этом при Бяше не стоит. Этот придурок с шестого класса шугается чащи и страшилки-гаража. Что он там вообще увидел? Непонятно. Но Ромка точно уверен, что просто ссыканул, не больше. Нет там ничего страшного… Разве что пропажа детей. Да и то, нечего скидывать всё на монстров или какую другую мифическую ересь. Маньяк или цыгане ходят. Вот тебе и вся разгадка… Или же?.. — Слыш, Бяшка, — подаёт голос Ромка — Ты тут чмошника в маске не видел? — Нет. А что за маска? — удивляется бурятёнок поднимая брови вверх — А что, у нас такие ходят что-ли? — Да так… Из окна его видел. Лицо будто заячье, — уклончиво отвечает Пятифан. Раз не видел, не обязательно ему много знать, вот и всё. — Заячья губа, на? — уточняет Бяша снова оглушительно чихая — Да твою мать! — Нихуя, — возражает Ромка — Забудь. Когда они наконец-то дошли до школы, к ним приближается пухлый, невысокий юноша. Он ломаным, хриплым голосом окликает старых знакомых: — Дарова, пацаны! — И тебе не хворать, толстый, — кивает Рома — Пошли внутрь. Холодрыга такая, что сдохнуть можно. Если с Бяшей Пятифан был знаком ещё с третьего класса, то с Семёном они познакомились лишь в шестом. Завоевать небольшой авторитет помогло отчасти подлизывание, а отчасти купленные сиги. Правда троицей хулиганов они так и остались и уже в девятом классе наводили страх на младшеклашек. В частности, этим занимался Бабурин. Ромке и Бяше было как-то насрать. Разве что если кто-то нарывался наподдать могли. И не хило так. С шестого класса прошло три года и потому юноши из угловатых, нескладных мальчишек превратились в статных юношей… Ну, или двое из них. Семёну так и не удалось избавиться от лишнего веса, а проблемы с кожей давали о себе знать и по сей день. В раздевалке между тем, как обычно, яблоку упасть негде. Все пихаются, кричат друг на друга, топчут упавшие куртки и пинают обувь. В общем бермудский треугольник, хрен ты что-то найдёшь, если потеряешь! Зайти и выйти оттуда без столкновений высший подвиг, доступный далеко не каждому. Кое-как выйдя оттуда, Рома ждёт друзей у входа. Внезапно ощущая на себе чей-то взгляд, Пятифан напрягся. Смотрит кто-то не злой, скорее уж наоборот. Но от этого всё равно былой ой как не по себе. Он было обернулся к окну, но никого не увидел. Померещилось или же?.. — Ром, — зовёт Семён — Чего залип? — Забей. Пошли уже в класс, — отмахивается юноша и бросает ещё один взгляд на окно. Но там всё так же, никого. Тупой заяц. Из-за него развивается грёбанная паранойя! Забудь, Пятифан, просто забудь! У тебя сейчас урок литературы. А значит, мозги тебе выносить будет Лилия Павловна. Какой же все-таки кошмар с этой училкой! Так ещё и её дочка такая стерва… Ух, была бы Катька Смирнова пацаном, давно бы в глаз получила. И не только от Ромки. Добрая половина класса была бы рада отмутузить чёртову ябеду. Только разве что Полинка её терпит. Правда, тоже непонятно с какой стати. — Опять не выучил уроки, Ромочка? Вспомни говоно, вот и оно. Чёртова Катька стояла напротив Пятифана, скрестив руки на груди и насмешливо оскалилась. У Ромки и Бяши мгновенно зачесались кулаки. У-у-у! Стерва какая! — Твоё какое дело, стерва? — уточняет Бабурин, который больше всех страдал от острого языка Смирновой — Молчи, Сёмочка, — хмыкает девушка и смахивает с плеча косу — Тебе бы подумать над своими оценками. Вас, Бяша и Ромочка, тоже это касается! — Ебало на ноль, Смирнова! — злится Пятифан и угрожающе скалиться. — Я Лилию Павловну позову, если хоть пальцем меня тронешь! И ведь позовёт, маленькая тварь! Ромка уже хотел было продолжить выяснять отношения, когда рядом с Катей возникло милейшее существо. Нежные черты лица, тёмно-шоколадные волосы с аккуратным хвостом на боку и пронзительные васильковые глаза. Что и не говори, а с шестого класса, Полинка как была, так и осталась первой красавицей. Только она могла усмирить нахальство и стервозность Смирновой. За что, между прочим, все в школе были безумно благодарны. Девушка мягко кладёт ладонь на плечо подруги и дружелюбно просит: — Катенька, ну не нужно так. Зачем ты опять с мальчиками ссоришься? — Ой, Полиночка, ну что ты! Просто беседовала! — заулыбалась Катя и схватила подругу за ладошку — Пойдем отсюда! Нечего на идиотов смотреть! Морозова подмигивает троице, уводя Смирнову куда подальше. Бяша смотря ей в след, почти томно вздыхает, за что получает уничтожающий взгляд со стороны Ромки. Будут они ещё яйца к первой красавице катить! Как же! Эх, Полина ведь умница, красавица… Прямо образцовая жена! Если бы только на Ромку внимание обратила. Уж Пятифан её точно счастливой сделать сможет, за это он ручается. Но во всю трещит старый звонок. А значит, пора выживать на уроке литературы, на котором сто пудов будет злиться Лилия Павловна…