Голод леса

Всякий раз, смотря на птиц, у Антона сжималось сердце. В особенности, когда он смотрел на сову. Вообще-то она была красавицей, смотрела на него огромными, золотистыми глазками Каждое перо отдельный узор тонких нитей бородки, а забавные ушки приподнимались, когда она возмущалась. Но даже не смотря на это, зайчик её почти что не любил. И дело даже не в том, что сова была через чур злой, напротив. Гораздо добрее и мудрее многих других обитателей проклятого леса. Скрытая злость к ней была из-за того, что её старое, забытое человеческое имя — Оля. — О чём задумался? — спрашивает девочка, подсаживаясь рядом — Ты мрачнее обычного… Юноша не хочет ни с кем разговаривать. Но не в его характере, портить настроение остальным. Особенно, если самому тоскливо и паршиво до того, что удавится хочется. Он только качает головой и тяжело вздыхает, прикрывая глаза. Нечего сове ответить. Девчонка, как бы между прочим, продолжает: — Серый недоволен твоим решением, — Оля девочка собирает в ладошки с коричневыми перчатками горсть снега и лепит подобие небольшого снежка — Но если честно, я рада, что ты так поступил, хозяин. — Я просил не называть меня так, — вздыхает зайчик и достаёт из кармана горсть дикой малины, аккуратно завёрнутой в синий платочек — Будешь? У Оли, совы глазки сверкают. Она откидывает снежок в сторону и протягивает ладошки лодочкой. Антон пересыпает лакомство и даже улыбается, когда девчонка приподнимает маску и закидывает малину в рот. Чертовски они все-таки схожи. Даже кажется, будто посреди снега, её белоснежная кожа светиться. И честно? Он это ненавидит. С тихим вздохом, зайчик облокотился о дерево, с самым печальным выражением лица. Маска волей не волей повторила его мимику, а девочка внезапно заулыбалась и потянула юношу за руку: — Ну не грусти ты так! Хочешь, снеговика слепим? Или в снежки поиграем! — Пошли, — Вообще-то, Антон даже рад такому предложению… Но нет сил. Всякий раз, как он готовится к роли приманки на сердце до того тяжело, что выть хочется. Но Оля совушка так старается поднять ему настроение, что обижать её отказом слишком неправильно — Слепим снеговика. Снежинки кружатся огромными хлопьями, ветер приятно шумит, покачивая высокие ели. Ослепляющего солнца совсем нет, а редкие птицы время от времени подают свой голос. Не погода, а сказка. Между прочим, снег отлично лепиться и его достаточно, чтобы раскатать огромные комья. Правда, катает снег именно Антон, а Сова бегает туда сюда, добавляя небольшие кусочки снега: — Это чтобы он ровный был! Юноша злится. Но как-то совсем пассивно, тоскливо. Наконец, второй, а за ним и третий ком вогрузился на первый, самый-самый большой. Зайчик достаёт небольшую морковку из кармана, а Оля сова тащит камушки для улыбки и глазок. Только необычные, а цветные. Где уж девчонка их находит? Этого не знал никто. То ли ворует, как сорока, то ли у кого выменяла на конфеты. Глазки у снеговика становятся ярко-медовыми, схожими с хитрыми Алисиными, а рот из красных камешков больше походит на оскал. Но раз девочке нравится, пусть так и остаётся. От чужой улыбки и счастливых возгласов, настроение с -30, поднимается до 0. — Вот видишь! Весело! — девчонка машет руками, будто крыльями и крепко хватает юношу за руку — Ты улыбаешься! — Ага. Спасибо, — кивает зайчик и мягко гладит девочку по плечу. Хочется назвать её так же, как сестру. Но он знает, как силиться сова это имя забыть и лишь поэтому до крови кусает собственный язык — Беги к мишке. Поиграй с ним тоже. Девочка активно кивает, машет ему ладошкой и убегает, перескакивая через сугробы с нечеловеческой скоростью. А Антон снова остаётся один. Пожалуй, у него есть некоторые дела, которые нужно выполнить. Хотя… С другой стороны их даже делами назвать-то сложно. Можно ли назвать встречу с тем юношей «делом»? В последний раз, вдарили ему неплохо. Ну, для человека. И если честно, зайчику захотелось ещё. Но вовсе не потому, что имелись мазохистские наклонности. А скорее потому что в тот момент он почувствовал себя человеком. Обычным юношей, которому одноклассник вставил хорошенько… Как же давно это было. Кажется, будто вечность прошла. Антон путается в своих мыслях, идя вперёд. Лес расступается перед ним, не смеет мешать хозяину идти вперёд. А зайчик только чувствует подкатывающую тошноту. От всего, что с ним происходит. Он через жалких двадцать пять дней должен привести ещё одного ребёнка на верную смерть. Жертвы выбраны на несколько месяцев вперёд, но от этого только ещё более тоскливо, мерзко. Он — зайчик. Хозяин проклятого леса и тех, кого люди называют оборотнями. Он — монстр. Поедает человечину и способен угодить любому ребёнку, лишь бы увести за собой. Его забытое человеческое имя — Антон Петров. У него была сестра и дружная семья. Всё было замечательно. Всё было так прекрасно и спокойно, что большего он и желать не смел. Но почему всё сложилось именно по этому сценарию? Почему он стал зайчиком? Хозяином леса и тем, кто водит несчастные, ни в чём неповинные души на растерзание? На все эти вопросы есть ответы. Но Антон даже слышать их не хочет. Внезапно, знакомый голос выводит его из размышлений: — Опять ты, педрила! Поворачивая голову, юноша чувствует внезапное облегчение. Ромка Пятифан. Тот самый юноша с которым ему сумбурно и внезапно захотелось подружиться. В руках он несёт буханку ещё тёплого ароматного хлеба и бутылку молока. Улыбка невольно наползает на лицо: — Здравствуй. Ты не пришёл тогда к повешенному, — Антон чувствует себя человеком. Настоящим. Когда он просто разговаривает с этим диковатым мальчишкой — Жалко. — Ага, блять. «Жалко» — только у пчёлки бывает, — огрызается Пятифан и хмурит брови — Нахуя ты в этой маске прёшься? Если уж разговор он начал первым, то это добрый знак. Или по крайней мере так кажется самому зайчику. Он только улыбается, засунув руку в карман и протягивая горсть конфет Ромке: — Будешь? — Не нужны мне твои подачки, — кривиться Рома и закатывает глаза, перекидывая хлеб поудобнее — Как тебя зовут? — А как обыкновенно зайчика назвать можно? — спрашивает как у маленького ребёнка на утреннике юноша — Еблан? — криво усмехается Пятифан и хохочет с собственной шутки. — Косой, — поправляет чуть обиженно Антон и убирает конфеты обратно в бездонный карман. — А чё окуляры не носишь? — хмыкает Рома, чуть хмурясь — Мог бы маску снять и спокойно носить себе. — Не положено. И ему правда нельзя. Законы леса которые ты принимаешь, становясь в его главе просты, но жестоки. Есть лишь несколько исключений благодаря которым ты снимаешь с себя вьевшееся проклятие зверя хоть на какое-то время. И к сожалению, у зайчика возможности такой пока не появлялось. Между тем, Пятифан фыркает, как-то особенно презрительно и кривясь уточняет: — У вас что там, секта? На такое предположение, юноша не может сдержать печальной улыбки. Если бы это была просто секта, разве был бы он так несчастен? Лучше уж приносить в жертву какого козлёнка или петуха, но никак не человека, а тем более ребёнка. Но знать об этом Пятифану не стоит. И не потому что это совсем сокровенная тайна, а потому что сам Ромка может оказаться в опасности. Звери — на то и звери, что сожрут его с потрохами и не подавятся. — Нет. Просто таковы правила. Такой ответ не особо устраивает Ромку. Но он больше ничего не говорит. Неловкого молчания нет. Только пристальные взгляды друг на друга. Будто в самую душу. Юноша пытается понять что прячется под маской безобидного на первый взгляд зайчика, а хозяин леса никак не может налюбоваться на простое человеческое лицо. Открытое, с чётко выраженными скулами и аккуратным носом. Глаза яркие, серо-синие, живые, с пушистыми ресницами. Как же давно он не видел такого красивого лица… — Ещё правила какие-то… Ты точно педик, — Ромка кивает головой чуть в сторону, как бы говоря идти за ним — Пошли. Всё равно Бяшка где-то шароёбиться. Глупая улыбка невольно наползает на лицо. Ему правда можно? Антон честно не знает, почему вдруг юноша позволяет ему идти с ним, но честно рад. Потому он чуть торопливо нагоняет Пятифана, а затем спрашивает воодушевлённо: — А мы в снежки поиграем? — Опять ты со своими снежками… — Юноша качает головой, но внезапно усмехается — Если победишь, то я тебя братом называть буду. А если я выиграю, то сниму с тебя эту треклятую маску. Идёт? — Идёт! — кивает зайчик энергично — Я рад, что ты согласился. — Ага, — отмахивается Ромка — Но сначала я продукты домой отнесу. Снег весело хрустит под ногами, а смех радости пробирается к горлу, приятно щекоча. Антон видит очертания дома Пятифана и останавливается. Дальше ему вообще-то идти не стоит. Вдруг взрослые увидят. А то мало ли что они там напридумывают себе! А проблемы со взрослыми Зайчику были нужны в самую последнюю очередь. — Ты чё встал? — Ромка выгибает бровь и останавливается — Я тебя тут подожду, ладно? — Как хочешь. Юноша фыркает и уходит к дому. А Антон только облокотился о берёзу и улыбнулся, чувствуя как сильно прилила кровь к щекам. Он внезапно тихо-тихо, но счастливо смеётся. И почему ему так хорошо? Из-за Ромки что-ли? Или потому что наконец-то общается с кем-то помимо зверей? Фигурка Пятифана снова виднеется впереди и широко улыбаясь, Петров он скорее лепит снежок, готовясь атаковать первым. Вот только стоит Ромке приблизиться, он умудряется кинуть снаряд первым! Снежки совсем неровные, но довольно увесистые. Летают из стороны в сторону, только что успевай следить куда целятся. Звонкий смех раздаётся по округе, а азарт захватывает с каждой секундой всё сильнее. А ведь Ромка и правда на зверька хищного похож. Преследует его, ни на миг не отставая. — Сражайся, косой! — усмехается юноша и тут же получает снежок в плечо — Ах ты сучка! — Ты тоже не зевай, волчонок! — хохочет Антон и тут же скрывается за дубом. Они бегут ближе к лесу, отбиваясь от холодных снарядов и необъяснимое веселье охватывает всё сильнее с каждой секундой. Лица у обоих красное, дыхание частое от бега и снежинок, что так и норовят попасть в лицо. Скрываться за деревьями вечность у зайчика точно не получиться. И точно: в конце концов, Пятифан таки нагоняет зайчика и валит прямо в снег: — Попался! — Ха… Ха-ха-ха! Попался, — соглашается со смехом Антон и его васильковые глаза сверкают мелкими искорками. Они даже замирают на какое-то время, не в силах отдышаться от довольно долгого бега. Наконец, Ромка тянется к чужому лицу и приподнимает маску. Показался ровный подбородок и острые скулы. Тонкие губы, бело-лиловые, были чуть приоткрыты из-за тихих вздохов, пуская маленькие облачка пара. Дальше маленький, аккуратный нос и невероятно пушистые ресницы. Совсем светлые, будто снег, который целыми горами лежал вокруг. Такого же цвета брови и белоснежные волосы. Красавéц, глаз нельзя отвесть. Даже дыхание сбивается на секунду от такой яркой, почти что невинной красоты. И не ясно чёрт возьми с чего у мальчишек в головах носятся странные мысли, типа: «Симпатичный. Будь я девчонкой точно запал бы». — Бля, так ты у нас Беляночка? * — А ты откуда эту сказку знаешь? — улыбается Антон и его голос сменился на совсем человеческий, не тот, что был раньше. Неестественный — Да не твоё дело, — он фыркает недовольно и добавляет — На человека стал похож. А теперь, отвечай. Как тебя по-настоящему зовут, а? — …Антон, — после короткой паузы всё-таки сообщает Петров юноша — Только пожалуйста, не зови меня Тохой. — Ну вот. Тоха. А то всё «зайчик», да «косой». Тебя такими темпами в пору будет ебланом называть, — издевательски тянет Пятифан. Они ещё какое-то время лежат в снегу, пока наконец Ромка не поднимается с него и протягивает руку. Антон крепко хватается за ладонь и поднимается из сугроба, отряхиваясь. Пятифан внимательно осматривает маску в руке и хмыкает. Вроде в ней ничего особенного и не было. Чего за неё так цепляться? Без неё всё же лучше будет в миллионы раз. Заметив этот взгляд, зайчик просит: — Ты мне только маску верни, ладно? — Ты не ссы, она мне нахуй не сдалась, — он протягивает морду зайца обратно и добавляет — Только сейчас не надевай. — А что, без неё мне лучше? — улыбается Антон и всё же следует его просьбе. — Лучше, — кивает Ромка и добавляет — Тоха, ты не будь ебланом. Веди себя нормально, тогда даже с Бяшей тусить сможешь. — Спасибо… Я рад. Ну, что в снежки сыграли. И что я к тебе приходить могу. Пятифан только отмахивается и потягивается, поправляя куртку. А потом и вовсе достаёт пачку сигарет. Он молча протягивает её Антону, но он только мотает головой. Мол, не надо. Юноша только пожимает плечами и поджигая её, делает затяжку. Опираясь о дерево, Ромка решается задать вопрос: — А где ты живёшь хоть? — Там, — неопределённо махнул рукой зайчик в сторону чащи леса. — Чё, в норе спишь? — ржёт юноша и делает новую затяжку — Не пизди. Где живёшь? — Ну что ты. В обыкновенном доме. Где ж я ещё могу жить? — лжёт не краснея Антон и снова улыбается — Ну-ну. В доме. В следующий раз, когда будем играть в снежки, если ты выиграешь, я выполню любое твоё желание. Если ты проиграешь, то покупаешь нам бухло. Мне и Бяшке. — Идёт! — улыбается зайчик и почти смеётся от радости и переполняющего его счастья — Но ты смотри, не проигрывай. — Без маски тебе точно лучше, — Ромка издаёт какой-то особенно довольный смешок и добавляет — Зайчик. — А завтра поиграем? — спрашивает Петров юноша и смотрит почти умоляюще. — А как же. Бухла мне купишь. Внезапный снежок прямо в лицо, заставляет Ромку почти взвыть от возмущения. И откидывая недокуренную сигарету в снег, тут же кидает снаряд в ответ. И вновь над деревьями слышится звонкий смех, а погоня за зайчиком начинается вновь. — Догоню, пизды дам! Моя последняя сига была!!! — не смотря на угрозы, Пятифан совсем не злится. Скорее даже наоборот. — Давай бросай! А то ни одна девчонка не поцелует! — издевается теперь Антон и с хохотом уноситься прочь, пока ему действительно не вставили пизды.