Сезон I. Глава 2.
«Гостеприимство и клятва»
Миядзаки Адель
Родилась в ходе медицинских исследований 23 декабря 1987 года, предположительно в городе Токио, Япония.
Родители: неизвестно
После случая кражи ключей у мисс Одри, главной воспитательницы и по совместимости управляющей детского дома, всё происходило так, как и ожидалось. Точнее, другого и быть не могло. Теперь Адель слышала ещё больше оскорблений и осуждений в её сторону. Даже другая медсестра, уже не Вики, узнав о её преступлении от других взрослых, не задерживалась долго в палате девочки и держала с ней приличную дистанцию. Мисс Одри в первую же очередь отчитала Ад по полной программе, но в своём кабинете, а хотела при всех детях, чтобы те, как собственно и виновница, вывели для себя важный урок. Только вот вряд ли Миядзаки вообще её слушала, так как постоянно выпадала из реальности, копаясь в собственных мыслях, что одна за другой, накрывали друг друга, отчего в голове творился полный бардак. В добавок ко всему этому, последнее время девочку мучали ночные кошмары, в которых фигурировали незнакомые люди. Сны были тревожные, мрачные, походившие на ту сцену в трущобах города. Психика девочки медленно, но постепенно начала трещать по швам. Марселю можно сказать знатно повезло. Благодаря своим друзьям и их поддержке, его признали невиновным, но сам мальчик чувствовал себя все это время паршиво, толком не выходил из своей комнаты и так же был вял и уныл, как его новая подружка, которая, по его мнению, страдает ещё хуже, чем он. Удивительно, но из-за репутации доброго и воспитанного паренька, старшая воспитательница поверила детям и не стала ругать Ёкояму, но предупредила его, чтобы он больше не ввязывался в подобные дела. С другой стороны, Марсель ведь действительно не по своей воле содействовал Адель. Она его насильно заставила, да ещё и с угрозами. Ябедничать Ёкояма не любил и даже ради воровства, оставил все в тайне. Но мальчика по прежнему терзали вина и угрызения совести. Как бы он не пытался найти подходящее оправдание сей ситуации, все равно в голове возникала лишь одна фраза — «Я виноват перед Адель». Мальчишкам же, Изане и Какуче, все сошло с рук, несмотря на их известность в похожих действиях ранее. Подозрения все же были на эту парочку, когда мисс Одри перечитывала их характеристики в одной из учётных книг, в которых описывались все их предыдущие выходки. И тем не менее воспитательница решила не заострять на них особое внимание, так как действовала Адель «одна». Но неужели правда так и останется за навесом и никогда не выйдет на свет? Зависит лишь от этой необычной четвёрки.20 ноября 1997 г.
Вот уже несколько дней подряд Адель выполняет различного вида работы и поручения из-за своего греха. Вчера, пока стояла хорошая, теплая погода без осадков, Миядзаки и ещё пару ребят с похожим случаем провинности делали уборку по всей территории детского дома: сгребали сгнившие листья и траву в одну кучу, собирали мелкий мусор по типу фантиков и помятых бумажных самолётиков, сломанные ветви ясеня и сакуры относили к задней калитке, где уже более взрослый ребёнок скидывал их в небольшую телегу. Сегодня ей придумали новое наказание — перемыть всю посуду после ужина. Остальные дети уже успели отработать свое и Адель снова осталась одна. Она и раньше особо не чувствовала как таковой поддержки от других, но все же одной было не так скучно. Миядзаки незаметно, да перекидывала свою работу на чужую спину, и раз её не оставляли в покое уже продолжительное время, то её манипуляции были замечены. Но несмотря на такой ужасный поступок, местные хулиганы весьма осторожно подметили и похвалили те качества, что нужны для такого отчаянного случая. Храбрость, бесстрашие, ум, хладнокровие, решимость. Миядзаки в свою очередь не чувствовала ни капли стыда или раскаяния, ведь еще не до конца понимала, что возможно кроме этой милой старушки по имени Кам Одри, она никому не нужна. На улице завывал холодный ветер, снег падал крупными хлопьями на подмерзшую землю, а на небе, сквозь темные тучи, виднелась луна в сопровождении нескольких звёзд. Время было позднее, когда Миядзаки пришла на кухню в полном одиночестве. Провожать её из взрослых никто не стал, со словами: «Ты знаешь, где находится столовая. Ступай». Но встретить её так никто и не удосужился. Свет был везде выключен, кроме как маленькой комнаты в конце кухни и откуда доносилось непонятное глухое ворчание и еле слышное бормотание. Девочка сразу же поняла, куда ей нужно идти, поэтому лишний раз не стала бездумно тратить время, желая поскорее покончить с ежедневными работами. Но чем ближе она подходила к очередному месту наказания, тем чётче и малоприятнее слышались женские руганья. — Сукины дети! Продукты только переводят. Для них стараются, сволочей, готовят и день, и ночь, а они не жрут ничего толком. Убила бы их, убила… Бедные мои детки. — Здравствуйте. — В дверном узком проёме показалась задумчивая Миядзаки и её безжизненный голубовато-серый глаз, полуприкрытый ресницами, вдруг округлился от удивления, и все её мысли развеялись, словно тлеющие страницы книги. Перед ней стояла сгорбившаяся женщина в возрасте, страшненькая, неопрятная, темные, как ржавчина, с сединой волосы туго убраны в гульку, обутая в старые грязные тапки и с длинными дырявыми серыми носками, что прикрывали немного варикозные ноги. Весь её вид отталкивал, одежда была может и чистая, но невыводимые пятна и въевшаяся грязь состояние картины не меняла от слова совсем. Она, склонившись над ведром с помоями и утилизацией отходов, доставала оттуда более менее уцелевшие продукты питания и складывала все это добро на поднос, который на половину был уже заставлен непонятно чем. Трудно было угадать содержимое в этой куче. Услышав противный детский голос за спиной, её лицо скривилось и будто перекосило на несколько минут, морщин стало ещё больше, чем прежде, словно она съела целиком самый свежий кислый лимон в мире вместе с горькой невкусной кожурой. — Адель… Миядзаки? — с нескрываемым, ярко выраженным презрением выпалила женщина, и шея её словно на все сто восемьдесят градусов скрутилась, повернув голову. — Да. Шумно скрипя зубами, что чуть кровь из ушей не лилась ручьями, и шоркая тапками по плитке, посудомойщица пошла в сторону грязной посуды, которая стояла рядом с раковиной. Посмотрев на настенные часы, с её стороны послышался вновь противный старческий голос: — Опоздала на пятнадцать минут. Зараза… Адель приняла для себя верное решение — просто не обращать внимание на ворчание вредной грымзы и как можно скорее отсюда слинять и навсегда забыть сюда дорогу, а для этого необходимо по быстрее приняться за работу. Она торопливо пошла вслед за женщиной, которая уже во всю брякала посудой у мойки. Девочка неожиданно остановилась, пытаясь от удивления не грохнуться на холодный кафель. Горы посуды были на два стола, словно её специально не мыли с обеда, так ещё и старуха продолжала откуда то брать грязные столовые приборы и прикладывать рядышком. Кажется она здорово влипла. До самого крана Миядзаки не дотягивалась, так как ростом обделена по сравнению со сверстницами, поэтому ей пришлось искать то, на что она могла встать и чтобы ей было комфортно мыть посуду. Из всех доступных предметов, что были в этой маленькой свалке, ничего толкового не нашлось, кроме как сломанного деревянного ящика, железного ведра и огромной кучи пустых картонных коробок. Выбора больше не было и пришлось идти за стулом в столовую. В кромешной темноте, на полупрозрачных занавесках мельком проскакивали тени птиц или это были летучие мыши. Звуки природы слышались отчётливо, и создавалось ощущение, будто кроме девочки и женщины в огромном доме больше никого нет. На стул Адель встала босыми ногами, ибо не хотелось давать повод старухе, чтобы та её отчитывала и глумила за то, что она встала грязной обувью и за ней, якобы, пришлось бы протирать поверхность стула. Безусловно девочка чувствовала себя рядом с ней неуютно и брезгливо. Одна только мысль, что она находится наедине с этой ведьмой, раздражала и пугала одновременно. И вот наконец, спустя пару минут, она приступила к долгожданной на удивление работе. В холодной воде Миядзаки отдирала засохшие остатки еды ногтями, ведь горячая вода для них роскошь и включали её лишь когда дети шли мыться. Руки моментально начали замерзать, обжигая холодом внутри кожи, и боль становилась уже невыносимой, из-за чего девочка неспеша остановилась, сжав изо всех сил пальцы и спрятав их в рукава. Это, конечно же, не ускользнуло от назойливого внимания посудомойщицы. — Я что тут должна с тобой до полуночи сидеть? Продолжай пидорить кастрюлю, воровка. Последнее слово женщина ядовито процедила сквозь кривую улыбку. Чему она так улыбалась? Она насмехается над ней? Видимо, настолько сильно обиженная несчастной жизнью, старуха намеренно начинала отыгрываться на девочке. Женщина давила на неё морально, своей гнилой аурой, пропитывая воздух токсичностью. Порывисто подойдя к Адель, она резко дёрнула её за руки, сжимая кисти крепко, и окунула их в мыльную воду, промочив ей рукава кофты по самый локоть, а напоследок ударила ладонью по голове, отчего Миядзаки чуть ли не улетела с шатающего стула. Адель удивлённо уставилась прямо перед собой в попытке забыть тупую боль в голове, приглаживая взъерошенные волосы влажными руками. Девочка с трудом могла поверить, что сейчас произошло. От нарастающей паники тело бросило в жар, в глазах начало мутнеть. Миядзаки тут же продолжила мыть посуду ещё быстрее, чем раньше, лишь бы поскорее уйти от этой сумасшедшей. Но на этом все не закончилось. Женщина встала рядом с ней и громко, нервно дышала прямо ей в ухо, отчего Миядзаки невольно передернулась, а по спине прошлись мурашки. От этого человека пахло помоями и протухшим молоком, и от этого запаха желудок больно скрутился, обжигая горло и мучая теперь девочку рвотными позывами. Чтобы хоть как-то уменьшить эту вонь, Ад мыльными руками почесала возле носа, но после болезни кожа на крыльях носа не успела полностью восстановиться, поэтому из-за мыльного вещества начался зуд в слизистой и снаружи. Но лучше терпеть боль и нюхать моющее средство, чем это зловоние. Буквально через час вся посуда наконец была перемыта и теперь, как положено, разложена на больших тканевых салфетках, чтобы стекла вода. Кисти рук Миядзаки почти не чувствовала, молча вытерпев ужасные пытки для детского организма. Аккуратно спускаясь со стула, девочка вновь ощутила острую боль в голове. Женщина взялась за её короткие волосы и начала тянуть вверх, со словами: — Куда это ты собралась? А кто за тобой, свинья, будет убирать все? — Мне было велено вымыть только посуду, а не делать подряд всю вашу работу. Отпустите, мне больно! — Адель, стоявшая на цыпочках, поборов брезгливость, машинально дергала «мёртвыми» кулаками, но никак не могла попасть по старухе. — Ах ты мелкая дрянь! Посудомойщица на секунду отпустила девочку, чтобы схватить её посильнее, но Миядзаки, ощутив мерзлую плитку на полу голыми ногами, тут же побежала, забыв свои тапочки. Она не намерена терпеть и выслушивать издевательства со стороны этой старой карги. Она ей ничего плохого не сделала, так почему к ней такое ужасное и предвзятое отношение? Мир не менялся, оставался все таким жестоким, как при жизни с матерью. Девочка бежала изо всех сил. Ее черные пряди волос хлестали по лицу и пеленой закрывали глаз, в груди и животе возникла давящая, жгучая боль, но она не намерена сбавлять темп до самого конца, пока в итоге не добежала до желанной комнаты, резко прихлопнув дверь. Пока неслась к безопасному, как ей показалось, месту, где ее не тронут и не дадут в обиду, встретила по пути Изану и Какуче, которые уверенно заворачивали к раздевалке. Опять хотят попытать удачу и сбежать из особняка на свободу, к которой они так упорно стремятся на протяжении всего времени пребывания в «тюрьме». — У тебя все в порядке? Адель резко обернулась на источник звука, выпучив единственный свободный глаз, что стал в разы больше из-за возникшей паники. Дрожала, плечи поднимались и опускались, постепенно тревожность начала отступать. Напротив Миядзаки стояла точно такая же кровать, как у нее, где лежала удивленная девочка, примерно ее ровесница. Спешка соседки и громкое не восстановившиеся дыхание мешали ей спать. Её сонные глаза прямо указывали на то, что она уже успела заснуть до прихода Адель, и по всей видимости внезапное появление Миядзаки, сопровождаемое шумом, заставило Лиззи дать о себе знать и выразить свое недовольство. Вместо ответа Ад промолчала и уставшая до изнеможения поплелась к кровати. Говорить что-либо казалось бессмысленно. Лишний раз дать повод поглумиться. Сняв с себя промокшую кофту и повесив ее на спинку стула, надеясь, что за ночь она сумеет высохнуть, Миядзаки легла под тяжелое одеяло, спрятавшись с головой. Ей было плевать на то, что она легла в одежде, не сменив её не пижаму. Бесполезное занятие. Какая разница в чем спать? Все тело начинала захватывать тугая мышечная боль. Сожительница по комнате — Лиззи, первое время побаивалась её и все из-за того случая с мисс Одри, но со временем она как и прежде перестала замечать Миядзаки, причём в буквальном смысле. Делала вид, что живёт одна в спальне, могла приводить к себе знакомых девочек, чтобы при самой Адель ее же и обсуждать. Как и ее подруги, Лиззи не скрывала свое раздражение к девочке, ведь по её мнению, она слишком сильно отличалась от всех детей этого дома. Но неужели причина только в этом? — Врываешься как ни в чем не бывало. Разбудила меня вообще-то. Могла бы и извиниться. Ни о ком не думаешь, кроме себя, — рассерженная бестактностью соседки, упрекнула Лиззи, чтобы в очередной раз её задеть. В ответ от собеседницы продолжалась тишина. Лиззи, не вытерпев такого отношения к себе, будто она разговаривала со стенкой, встала с кровати, подошла к Адель и резко, одним взмахом стянула с неё одеяло, откидывая его в сторону. От увиденного её пыл приутих. Сердце непроизвольно сжалось, но настрой был прежним. Взлохмаченные волосы и красные отметины, следы чьих-то пальцев, на плечах и кистях обеих рук. Девочке пришла в голову только одна единственная догадка. — Оу, ты была у чокнутой Тетсуо. Хах, да уж… — Лиззи села обратно на свою кровать, но в сон её больше не клонило. Наблюдая за Адель, что свернулась калачиком и отвернулась от нее к стене, она предложила: — Не хочешь спросить о ней что-нибудь? Так уж посчастливилось, что я о ней немало что знаю. На любой вопрос отвечу. — В голосе девочки было отчётливо слышно, как она гордится тем, что осведомлена такими бесполезными, как каказлось Миядзаки, сведениями. — Нет. — Хм, реально странная, — девочка потеряла к ней интерес. Легла на спину и уставилась в потолок, что был расклеян звёздочками, но продолжила говорить: — У меня все спрашивали об этой тётке, почему она такая злая и бешеная. И что, тебе даже не интересно, почему её назвали мужским именем? Адель продолжала молчать и смотреть пустым взглядом на одну точку. И дело даже не в том, что она не хочет разговаривать с соседкой по комнате. Миядзаки просто невыносимо устала за день и после небольшого марафона на скорость. Сердце продолжало биться в груди в ускоренном ритме. Она словно находилась в вакууме, под толщей воды, плохо слышав то, что говорила девочка. Но на безжизненное поведение Миядзаки, Лиззи лишь равнодушно хмыкнула и безразлично сухим голосом сказала: — Как хочешь. Через пару минут, как только обе девочки удобно улеглись на кроватях, отвернувшись друг от друга к стене, в их окно громко постучались, отчего Лиззи испуганно пискнула и прижалась к углу кровати. Адель же спокойно встала и подошла к окну, откуда увидела две улыбающиеся мордочки. Почти одинаково смотрели на нее без надменности. Это парни. Она, не раздумывая ни минуты, отворила ставни, предугадывая их ночной визит. Лиззи была готова возразить на её наглость пускать кого ни попадя, но увидев свою пассию, по которой сходила с ума последние пару месяцев, смущенно наблюдала за их действиями и молчала. Следом за Изаной в комнату поднялся Какуче и аккуратно закрыл за собой окно. — Сейчас, наверное, по комнатам будут ходить, проверять, — проговорил Изана, попутно разглядывая спальню девчонок. На Лиззи он так и не обратил внимание, хотя глазами что-то явно искал. — Нам нужно спрятаться и как можно скорее. Мальчики довольно-таки быстро стали снимать зимние куртки и на пол посыпался снег, оставляя после себя маленькие лужицы воды. Спрятав верхнюю одежду под кровать Лиззи, прикрывая содержимое натянутой простыней, они начали расхаживать по комнате без тени стеснения, что не скажешь о соседке Адель. Девочка краснела лишь от одного взгляда Изаны, который случайно останавливался у её вещей. Какуче непрерывно смотрел на Миядзаки, та, в свою очередь успевала поглядывать на их обоих, показывая всем своим видом, что ждёт объяснений, скрестив руки на груди. Но, как оказалось, от них не следовало ничего ждать, поэтому пришлось сдаться. — Под мою кровать можно и есть ещё место свободное в шкафу, — предложила Адель, пока затирала за парнями растаявший на полу снег своей же кофтой, которая все равно уже промокшая. В этот момент в коридоре послышались приближающие шаги. Какуче, что проверял место под кроватью Адель, предполагая, сможет он там поместиться или нет, был насильно впихнут туда. А Изана, взяв за руку Миядзаки, потянул её на себя и они вместе упали на скрипучую пружинистую кровать. Кинув сырую тряпку невзначай прямо в лицо Хитто, Ад сейчас волновало то положение, в котором она оказалась. Она лежала вместе с Курокавой под одним одеялом и была прижата очень сильно к нему, чтобы сделать меньше бугор «спящей» девочки. «Я же вроде сказала под мою кровать, а не на ней», подумала Миядзаки, краснея с каждой секундой все больше и больше. Его холодные от мороза руки обвили её плечи и живот, когда горячее дыхание щекотало затылок, отчего она покрылась гусиной кожей. Адель хотела попросить его чуть отодвинуться, но не успела и слова сказать, как он на неё нервно шикнул, заставив в такой позе покорно молчать. Она старалась даже не дышать, втянув в себя живот. Дверь со скрипом тихонько отворилась и в комнату вошла мисс Одри, впуская следом прохладу и свет от ламп в коридоре, чтобы ей лучше было осмотреться вокруг. Она решительно направилась к кровати Адель, с желанием посмотреть на её самочувствие. Пожилая женщина устремила свой внимательный взор на мокрые разводы на полу рядом с окном. В комнате послышался её шёпот: «Обмочилась что-ли?». Услышав это, Адель покраснела. В такой момент говорить такие постыдные вещи, когда рядом с ней лежит человек, у которого желала заслужить доверие. Она слегка повернула голову, встретившись с его прямым выразительным взглядом. Тело мигом парализовало. Благо, в коридоре кто-то позвал мисс Одри и старушка, так и не о чем не догадавшись, вышла из спальни девочек так же тихо, как и вошла. Некоторое время Ад все так же была прижата спиной к Изане и вглядывалась в его серьёзный взгляд и глаза, что были облегчённо прикрыты. Он прислушивался и расслаблялся. Миядзаки почувствовала тоже самое. Его руки больше не держали ее так крепко. И позже, когда беда миновала, парни вылезли из укрытий. Адель не сдержала улыбку, видя, как недовольно Какуче вылазит из-под кровати, брезгливо отбросив от себя влажную вязанную кофту. Вытерев лицо, Хитто достал куртки из-под спального места Лиззи и тут же передал одну из них Курокаве. Изана компактно сворачивал её со словами: — Мы уходим. — Парень подошёл к двери, и, остановившись, повернулся к девочкам и обворажительно улыбнулся. — Спасибо за гостеприимство. — С-спокойной ночи, Изана… — робко молвила Лиззи, скрыв лёгкий румянец краем одеяла. Адель насмешливо выгнула бровь от такого приторно сладкого тона соседки, который ей совсем не свойственен. Теперь она знала слабость Лиззи. Теперь она владела рычагами воздействия на неё. И как она наслаждалась, когда на пожелание Лиззи Курокава по своему обыкновению проигнорировал ее. Только счастливый вид соседки не изменился ни в одном проявлении. Кажется, ей достаточно того, что она вообще с ним заговорила. Завтра, непременно, будет хвастаться и сплетничать с подружками. Как только мальчишки закрыли за собой дверь, Лиззи недовольно уставилась на спину соседки, что по всей видимости уже успела лечь и начала дремать. Внутри все неприятно горело, как же ей до жути завидно, что объект её воздыханий был рядом с этой страшной оборванкой, и они лежали, прижавшись друг к другу. Слезы начали медленно подкрадываться к глазам, застилая их мутной пеленой, и в попытках успокоить себя, Лиззи просто укрылась одеялом с головой и отвернулась к стене. В голове зарождался дурной план.♡♡♡
Помнится мне, это был самый счастливый день в моей жизни. Тогда я смогла достичь желаемого. Как же я гордилась тем, что смогла выбить себе место рядом с людьми, с которыми, казалось, тесно переплелись наши судьбы.
Сегодняшний день мог решить многое и поменять жизнь каждого. Судьба играла без правил. Проигрывать никто не собирался, применяя свои хитрости в ответ. Бесконечная битва длиной в жизнь. И каков будет исход на финише, решать только нам самим. Непременно, судьба обязана дать щедрое вознаграждение в конце. Когда Изана успел занять особое место в сердце Адель? Ей непонятно самой. В нем превосходно все. От кончиков пальцев до макушки, его глаза, словно цветущая сирень, магнетизировали, сложно устоять от его фальшивой, но в то же время превосходной улыбки. На эгоизм и гордость она попросту не обращала внимания. Пороками владеет каждый. Но что больше всего Миядзаки в нем нравилось, так это сила, власть и уверенность. Рядом с ним она себя ощущала живой, впитывала в себя его ауру, пыталась подражать ему. Все ради чего? Признания, уважения и… Любви. Ад открыла глаза, но за окном по-прежнему была глубокая ночь. Приподнявшись на локтях, она взглянула на улицу. Снег успел лечь на голые ветви деревьев и тонко покрыл промерзшую землю. Ни одной живой души поблизости. И тишина. Сейчас девочка впервые почувствовала спокойствие. Ничего не тревожило, в груди больше нет дыры, которая неистово болела всю её осознанную жизнь. Может это на время? Неужели только ночью девочка сможет расслабиться от нескончаемых страданий? Задумчивый взгляд медленно перетекал по комнате от одного предмета к другому, словно она здесь находится впервые, пока не остановился на свитере, что безобразно был выкинут Какуче в угол комнаты, где стояла урна для мусора. Спустившись с кровати, Адель не спеша подошла к сырой тряпку, что походила для мытья полов. Долго она будет глотать издевательства в её сторону? «Потерплю еще немного… Смогу ли и я так обращаться с кем-нибудь, как сейчас относятся ко мне?». Миядзаки взяла свитер и повесила его на спинку стула, бережно поглаживая на нем складки. Рукава кофты по воротник были в глине, а спина вся вымокла, когда она затерла за парнями снег, что они принесли на куртках. Позаботившись о своей вещи, она оглядела себя в зеркале. Во мраке ночи сложно разглядеть, как «хорошо» она выглядела. Подумав, что все-таки следует переодеться в пижаму, она немедля приступила к этому, после чего решила расчесать взлохмаченные волосы, что торчали в разные стороны, словно шипы. Чувствуя себя чуть привлекательней чем обычно, Адель вышла из комнаты. В коридоре никого не оказалось. В конце прохода она увидеть слабый свет из-за угла. Туда, собственно, девочка и пошла, шлепая босиком по деревянному полу. Через пару шагов показалась громадная лестница вниз. Спустившись на первый этаж, она увидела источник света. В холле включён ночник возле шкафчика с книгами. Маленькие пальчики прошлись по каждому переплету, невесомо касаясь ткани. Какие-то книги старые, шершавые, потрепанные, некоторые оказались совсем новые, даже странички не помяты. Взяв одну тонкую по содержанию книгу в руки, Ад открыла её примерно на середине и ужаснулась, удивленно скосив брови. Столько непонятных замысловатых иероглифов, которые она и представить не могла, как именно расшифровываются. Компенсировало это ненастье только похожее количество разноцветных картинок. По ним она смогла, в лучшем случае, понять, о чем повествуется в книге. — Что ты тут делаешь? Почему не в комнате? Неожиданно послышался насмешливый старческий голос где-то позади. Миядзаки машинально и достаточно ловко спрятала книгу под серую рубашку пижамы, которая когда-то была белой, прижимая найденное сокровище обеими руками. Наконец обернувшись, она заметила пожилого старика низкого роста в чёрной форме, где на пиджаке над левым верхним карманом красовалась начивка «охранник». Он добродушно улыбался и не выглядел злым или рассерженным. Девочка облегчённо выдохнув внутри себя, но хватку не ослабила. Единственное, что она сделала — сверлила его пристальным и недоверчивым взглядом. — Пойдем давай, пока тебя мисс Одри не увидела. Ругаться будет. Адель, не колебаясь, окончательно поверила в бескорыстные мотивы старика, поэтому сопротивляться смысла нет. Молча кивнула и послушно пошла вслед за стариком, который, медленно шагая из-за возраста, направлялся к лестнице. Охранник был не дурак и хорошо понимал людей. Ему достаточно увидеть острый взгляд девочки, чтобы узнать о наличии у нее тяжелого характера. По дороге в спальню девочки, Миядзаки почти поравнялась с мужчиной, но по прежнему плелась сзади на безопасном расстоянии, храня книгу под одеждой. В этот момент пожилой охранник представился как дедушка Хасэгава. — Как давно ты у нас? — поинтересовался мужчина, скосив на неё изучающий взор, лукаво сощурив глаза. На зрительный контакт девочка не шла, смотря все время прямо перед собой. — Немного, — коротко ответила Адель. — Немного — это сколько? — усмехнулся дедушка, скрестив руки за спиной. — Я не знаю. Я не умею читать и считать. — А-а-а, это тебя нашли у забора на заднем дворе? — Глаза вновь упали на девочку, что непроизвольно напряглась, вспоминая события того рокового дня. Адель молча кивнула, решив никак не комментировать. Старик ласково произнес: — Эх, потеряшка. Миядзаки захотелось взять старика за морщинистую руку, почувствовать его тепло и ту незначительную любовь и внимание, что он проявлял к ней во время их разговора. В груди растекался пульсирующий трепет к мужчине. Она впервые подняла на него пустые глаза, прочитанные, как и ее сердце, лишь одиночеством. Так они дошли до комнаты, сопровождая друг друга непринужденной беседой. Девочка поблагодарила Хасэгаву с легкой улыбкой за подаренное приятное общение. — Я, правда, могла сама дойти, — немного смущенно пробормотала в нос Адель, переминаясь с ноги на ногу. Никуда не шла, просто стояла на месте, ожидая продолжение разговора. — Знаю. Видишь ли… — дедушка остановился, начав в голове споры по поводу новой «внучки». Подумав, он предложил ей следующее: — Приходи ко мне завтра на пост охранника вечером. Рядом со входом в дом стоит будка. Я там сижу. Так уж и быть, научу тебя читать и писать. Самоучением с ворованной книгой не позанимаешься. Адель медленно подняла округленные глаза на довольное лицо старика. Все же ослабила бдительность. Когда успела? Ничего лучше не придумав, Миядзаки повесила голову, чувствуя перед добрым Хасэгавой ощутимый стыд. Кожа покрылась холодным липким потом. — Извините, — девочка вытащила книгу из тайника и протянула ее охраннику. — Оставь себе. Если вдруг потеряют, так и скажу, что мы с тобой учимся читать. Хотя тебя должны учебной программой занять, — размышлял пожилой мужчина, задумчиво приглаживая усы. Адель удивлённо уставилась на охранника и говорить ей в этой ситуации было бы лишним. —Ты мне вот что скажи — зачем взяла, если читать не умеешь? — Хотела друзей попросить помочь мне. Они наверняка умеют то, что не умею я. — Как друзей зовут? — интересовался дедушка, вновь по доброму улыбаясь. В голове Миядзаки что-то щёлкнуло. Вот в чем подвох! Слишком приторный, добросердечный и любезный Хасэгава становится, когда вопрос задаёт. Обманывает, лукавит. Разум туманит своей добротой. На лице все написано! Но в тоже время от него не чувствуется никакой угрозы. Как можно совмещать такие данные — непонятно, но несомненно — Адель хотела научиться также допытывать правду. Сейчас же, раскусив фишку старика, девочка не подавала вида своего маленького успеха и оттягивала момент, как бы вспоминая имена друзей. — Проблемы? В конце коридора возле лестницы возникла молодая девушка воспитательница. Дедушка так и не узнав ответ и кое о чем догадываясь, повернулся к ней лицом, оправдываясь: — Да нет. Вон смотри, девочка, боится в туалет ходить одна ночью, прибежала ко мне. А как тут отказать такой крохе. — Хасэгава посмотрел хитро на девочку, кивнув в сторону двери. — Иди спать. Спокойной ночи. Чувствуя себя спокойно и на удивление с приподнятым настроением, Миядзаки глубоко поклонилась, насколько ей позволяла книга под пижамой, которая с болью втыкалась краями в кожу, громко крикнула «Спасибо», не задумываясь о том, что в такое время ночи все дети крепко спят, юркнула к себе в комнату под тихий смех старика.♡♡♡
Ближе к восьми утра послышался громкий стук в дверь, затем он повторялся каждый раз все отдалённее от комнаты девочек. Данное средство служило будильником для ребят. Адель приоткрыла сонные глаза. Ночные похождения дали о себе знать ничем иным как сонливостью и нежеланием вставать. В доме отопления нет, поэтому малоприятно покидать спальное место, где грело толстое одеяло. Миядзаки сгорбившись, как старушка, села на кровать и наблюдала за тем, как Лиззи на автомате собиралась. Ее движения были быстрыми, отточенными. Взяв зубную щётку, пасту и полотенце для лица, она вышла из комнаты, оставив Ад в лёгком недоумении. Как соседка могла так быстро проснуться и где ей, Миядзаки, взять все это содержимое? Думать с утра получалось плохо. Девочка рассеянно прошлась по спальне в поисках умывальных вещей: бегло пробежалась по письменному столу, заставленному каким-то непонятным хламом, пустому подоконнику, заглянула в шкаф с одеждой — ничего. В эту минуту вернулась соседка, которая положила вещи в прикроватную тумбочку. У Миядзаки её нет, но глаза все равно посмотрела в то пустующее место, где она могла бы стоять при определенных обстоятельствах. Может и средств личной гигиены ей никто не предоставил? Тогда как она умывалась в больничном крыле? Ад ещё раз прошлась очень внимательным взглядом по всей комнате, прищурив глаза до такой степени, как будто она их закрыла специально. Словно сканером просмотрела все пространство, пока не остановилась на Лиззи, что вопросительно и даже испуганно смотрела на неё. Не каждый день увидишь такое. — Что потеряла? — спокойно спросила девочка. Делала вид благодетеля, что готова помочь сквозь личную неприязнь. Адель гордо молчала и продолжала искать на протяжении нескольких минут, пока не сдалась и не ответила: — Щётку зубную… — А, так её тебе на подоконнике оставляли, когда ты сюда переезжала. В стакане вместе с пастой была. Этого было достаточно, чтобы понять, где лежат её вещи. Опустившись на корточки, Миядзаки заглянула под кровать. Бинго. Она доставала по одной вещи, окрашивая рукава серо-коричневой пылью. Упали наверное, когда Какуче и Изана перелазили через окно. Лиззи брезгливо взглянула на её зубную щётку и её передёрнуло, от чего она поспешила безучастно отвернуться от соседки и задуматься, глядя в настольное зеркало, о прическе. Забыв взять полотенце, Адель вылетела из комнаты и побежала к ванной комнате, теряясь в потоке других девчонок, но до неё успела выстроиться приличная очередь, тянувшаяся чуть ли не по всему коридору. В туалете оказалось только две раковины, которые, естественно, уже заняты. Миядзаки, недолго думая, развернулась и побежала в мужское крыло дома. Препятствий на пути не оказалось и до места она дошла без неприятных происшествий и встреч. Очереди нет от слова совсем. Но за одной раковиной уже стоял мальчик. Думала ли она, что её прогонят от сюда с тумаками? Нет. Поэтому уверенно зашла в ванную, встретив в отражении зеркала удивленные сиреневые глаза. — Ты?! — сквозь полный рот пены, произнёс Изана, поворачиваясь к ней лицом. — Доброе утро! — Ад как ни в чем не бывало подставила пыльную зубную щетку под струю горячей воды, одновременно споласкивая тюбик пасты и пластмассовый голубой стаканчик. Точно такой же, что держал в руках мальчишка. Громко прополоскав пару раз рот, Курокава не мог просто так уйти, не подшутив над ней. Догадываясь, насколько его новая подружка глупа и доверчива, он открыл желтую коробочку с хозяйственным мылом, которым обычно моют руки с улицы, и протянул ей: — Помой ее с мылом. Не будешь же ты грязной щёткой зубы чистить. Не подозревая от «короля» нималейшего подвоха, Адель послушно начала тереть щётку о мыло, отчего начали появляться пузыри. Изана хорошо умел скрывать эмоции и сейчас он не подавал виду, как ему хочется смеяться. Позволил себе лишь слегка улыбнуться. Миядзаки смыла пену, проходя пальцем по щетинкам, нанесла мятную пасту и начала аккуратно шворить зубы. Улыбка Курокавы сошла на нет, когда он не получил того, что ожидал. Хотя бы лицо скривила от горького вкуса во рту. Парень молча похлопал Ад по плечу в знак прощания и вышел из ванной. Когда шагов больше не было слышно за дверью, девочка набрала в рот воды, выплевывая остатки скользкого солёного мыла, прилипшего к зубам. Выдавив на щётку чуть больше пасты, чем обычно, начала чистить зубы. «Изана дурак, если думал, что таким образом можно меня обмануть. И тем не менее, теперь он определённо поверил, насколько я ему верна. Игра началась, Изана!» В зеркале отразилась наглая усмешка и проницательные цветные глаза. В ванную комнату постепенно начали заходить ещё не полностью проснувшиеся парни, но из-за внешнего вида Адель, они приняли её за мальчишку. И послужило этому её короткая стрижка. Вернулась она в спальню спокойно, без проблем. Лиззи уже одета в милую школьную форму. Темно синий пиджак с юбкой по колено, белая рубашка и такого же цвета теплые колготки. Сейчас она собирала в свой розовый с цветочками рюкзак тетради и учебники. Миядзаки потупила взгляд, думая, куда можно поставить умывальные принадлежности. Чуть выше кровати висела слабая полка как раз для таких легких вещей. Открыв плетеный бамбуковый шкаф, она перерыла все что у нее есть из вещей и остановилась на маленькой оранжевой футболке с собачкой, что висела на ней как мешок из-за несоответствия с размером, темно-зеленых штанах и синей кофте на маленьких пуговках, некоторые из которых оторваны и потеряны, кажется, навсегда. Её левый глаз, отличающийся цветом от другого, был обычно всегда спрятан неровной чёлкой, но которая полностью его скрывала. И тем не менее, с повязкой она могла зачесать волосы назад, или сделать маленький хвостик, из которого будут выбиваться короткие пряди волос. Выбор был очевиден. Лиззи уже была у двери комнаты, вся при параде, и надевала чёрные лаковые, но слегка потертые туфели. Не хотелось признавать, но девочка красивая, с правильными чертами лица, с густыми длинными волосами, черными, как у нее самой. Миядзаки неохотно любовалась ей, пока не поинтересовалась: — А ты куда? — Куда-куда? На учёбу, куда же ещё? Тебя ещё не определили в каком ты классе будешь учиться? Адель и не думала откровенничать о том, что и читать то не умеет, поэтому молча покачала головой в разные стороны. Узнай Лиззи такое — засмеет. Об этом потом будет знать каждый, опомниться не успеешь. И тем не менее, долго скрывать это не получится. Всё равно узнает, поймёт или догадается. Вроде не дура. С мозгами в ладу. Адель осталась в комнате одна. В гордом одиночестве. Теперь ей не хотелось покидать холодные стены комнаты, пока все школьники не уйдут на занятия. Не хочется ещё больше выделяться тем, что необразованная. Она достала из-под подушки «сокровище», положила его в синий рюкзачок, так и не заметив прощальный подарок Салли, и намеренно пошла к воспитательнице Одри после того, как в окне она заметила отъезжающий от дома автобус. Старшую воспитательницу она встретила в столовой. Она вдумчиво наблюдала за тем, как дошкольники с удовольствием завтракали. Заметив Ад боковым зрением, строго ей приказала: — Подойди. Миядзаки ничего не оставалось, как подчиниться. Не на шутку начала злиться из-за своей свободной природы. Среди нескольких десятков ребят она старательно пыталась отыскать знакомые лица, но от поисков ее отвлек резкий голос мисс Одри: — Не ищи их. Все твои друзья уехали в школу. Садись завтракать, а после иди ко мне в кабинет. Дорогу ты прекрасно знаешь. Вымученная морально от выполнения чужих приказов и прихотей, Адель грубо взяла поднос и подошла к витринам с угрюмым видом. Не задумываясь о выборе еды, лишь бы наполнить пустой желудок, она взяла тамагояки и чашку черного чая. Поднос приятно согревал холодные детские ладони, растекаясь медленно по рукам. Ей никогда не хотелось есть за одним столиком с громко чавкающими детьми, которые кушали неопрятно и содержимое тарелки или стакана могло оказаться на поверхности деревянного стола и на полу. Поэтому она отошла в самый дальний пустующий угол. Сейчас ей никто не помешает обдумать, что делать дальше со своей жизнью. В голове царствовал неописуемый беспорядок мыслей и переживаний, в душе — бушующих чувств, которые Адель старательно скрывала от окружающих. За каждым хорошим моментом, приятным знакомством, подаренной вещью приходилось неосознанно, даже можно сказать, жертвовать чем-то другим, не менее важным для неё самой. Начиная с первого дня пребывания в детском доме, она изменила представление о внешнем мире, что находился за стенами стрип-клуба «Пиковая дама», иная реальная жизнь, начавшаяся за пределами бедных районов, отдалённых от цивилизации. Несомненно, она имела определённую базу знаний, когда ей доводилось подслушивать разговоры надменных мужчин в богатых костюмах и вычурных женщин, отличавшихся скупым умом, но пониманием красоты и искусства. Прибыв в место, где есть возможность общаться со сверстниками, она продолжала наслаждаться одиночеством и молча наблюдать за происходящим вокруг, ведь для нее они были ничем непримечательными, скучными. Салли. Милая девушка, что исчезла из её жизни так же быстро, как и появилась. Мимолетное знакомство без конечного успеха. Миядзаки привлекали её объёмные кудрявые волосы, походившую на большую и мягкую губку, всегда тёплая кожа, пускай и тёмного цвета, её явный акцент, но с каким усилием она выговорила японские слова. В груди сохранилась тлеющая искорка отскочившая от горящего сердца Салли. Марсель. От ненависти до недолговечной дружбы. Он противоположность Изаны: слабохарактерный, трусливый, плаксивый. И тем не менее у них с Ад получилось понять друг друга, хоть и не с первого раза. На данный момент мальчик скорее всего зол на неё из-за принудительного участия в краже. С ней для него нет ни света, ни добра, лишь всепоглощающая тьма. И мисс Одри, что души нечаяла в Адель, пока не произошло то самое неприятное событие, запятнав репутацию девочки на долгие месяцы, а может быть и годы. Вспомнив про воспитательницу, Миядзаки опустила взгляд на нетронутый завтрак. Аппетит окончательно пропал как только горькие воспоминания травили её разум и тело. Желудок окутал жуткий спазм, чувствуя приступ тошноты. Девочка поспешно отпила пару больших глотков остывшего чая. Табун мурашек тут же пробежал под одеждой от головы до ног. Оставив поднос с едой на столе, когда его положено убирать за собой, она схватила рюкзак за тонкие лямки и незамедлительно направилась в кабинет старшей воспитательницы. Её мысли становились все решительней и твёрже с каждым шагом. «Пора вводить свои правила». Адель стояла напротив двери. На ней висела белая лаковая табличка с выпуклой синей надписью «Руководитель». Коридор обволакивала тишина, ощущавшаяся физически. Давило пустующее пространство, холод пробирал до костей, до боли в сосудах и венах. Миядзаки с силой постучала по дереву и сразу дернула ручку двери. Перед ней возникла пожилая женщина, сидевшая за столом. Уткнувшись в бумаги, она иногда что-то записывала в большой журнал и тыкалась в калькуляторе. Заметив прибывшую, мисс Одри не отвлеклась от дела, лишь спокойно велела: — Присядь пока. Я сейчас закончу ежемесячную отчётность и тобой займусь. Ад запрыгнула на бархатный диван бордового цвета. Она держалась гордо, вытянутая как струна, с непривычной для нее прямой осанкой и деловитым взглядом. Ощущения отнюдь не неприятными. Внутри словно свободно гулял морозный ветер, даря спокойствие и непоколебимость помыслов. Ждать пришлось недолго. Вскоре мисс Одри отложила заполненные документы, но тут же взяла в руки новые. Одни пустые бланки, другие же подразумевали собой расписанные во всех допустимых местах, не оставляя пропущенные формы. Старшая воспитательница начала с ней монолог довольно-таки расслабленно и без лишней строгости: — Хочу поговорить с тобой, в первую очередь, о твоем здоровье, во вторых, о учебе, и в третьих, о твоей последующей жизни в нашей большой и дружной семье, — мисс Одри наконец посмотрела на девчонку. Её изумление было на лицо. Не думала, что дети одним взглядом могут показать, как сильно их закаливает суровая реальность. «Как же вам приходится быстро расти…», подумала старушка, и слабое сердце защемило от сочувствия. Перед ней лежали следующие сведения, которые она тут же поспешила озвучить: — Состояние у тебя стабильное. Педикулез вылечен. Ангиной переболела два раза. Два ребра с трещиной зажили, одно сломанное — срослось. Есть предположение на аллергическую реакцию при приёме цитрусовых. Гематомы на теле сошли. Следующие пару дней тебе придётся сдавать анализы. Кровь на сахар, ОАМ, ОАК, сдача кала на личинки аскарид и ещё пройти кучу обследованний. Когда ты к нам только попала, на тебе живого места не было. Здоровье было таким шатким, что брать анализы не было смысла из-за отрицательных результатов. Сейчас наши врачи помогли тебе с чем смогли. Адель не до конца понимала насколько её физическое здоровье было ужасное и пугающее. Некоторые моменты, что перечисляла женщина, ей непонятны, но она продолжала внимательно слушать, стараясь запомнить для себя как можно больше информации. Мисс Одри подписала только что прочитанные справки и отложила их в сторону, взяв следующие. — Скажи, пожалуйста, ты умеешь читать, писать, считать? — Ничего из этого, — равнодушно ответила Миядзаки, поспешив добавить: — Но умею думать, смотреть, слушать, делать выводы. Услышанное высказывание особенно впечатлило старшую воспитательницу, заставив её сделать заметки в пустующем листе бумаги. — Ничего страшного. Ты не отстаешь по развитию от своих сверстников, но по учебной программе тебе придётся их догонять. И чем быстрее, тем лучше. Ты очень грамотная девочка. Тебе сейчас девять лет. Через пару недель исполнится десять. Значит к четвертому классу мы с тобой должна нагнать программу с первого по третий класс. Времени у нас немного, всего пол года, но я более чем уверена, что ты справишься. И если хорошо сдашь экзамены в конце зимы, то можно будет отправлять заявку в школу. Будешь стараться? Лицо девочки заметно оживилось. Губ коснулась беглая улыбка, а открытый глаз больше не смотрел так враждебно. На вопрос старушки, она активно кивнула головой, чуть подавшись вперёд. Разговор принимал все больше интересный оборот. — С таким настроем ты точно все сумеешь! — заявила старшая воспитательница, не сумев сдержать довольную улыбку. «Всё же на неё плохо воздействовали те двое. Девочка молодец, к знаниям тянется». — Ещё один момент. Чтобы жизнь не казалась такой скучной, мы можем тебя записать на кружки. Как в нашем доме, так и в будущей школе. Чем бы ты хотела заниматься? Адель притупила взгляд. Она никогда не думала, что может стать её хобби. Ей непременно нравилось все новое и необычное, хотелось попробовать все и сразу. Заметив задумчивый вид девочки, мисс Одри виновато продолжила: — Смотри, есть рисование, пение как сольно, то есть в одиночку, так и в хоре с другими ребятами, танцы, спортивные игры: футбол, но это скорее не для девочек, баскетбол, волейбол; также есть вязание и шитье, кулинария, театральное искусство. Будут ещё дополнительные занятия по определённым предметам, в какие ты хотела бы углубиться или, наоборот, подтянуть знания. Что больше понравилось? — Ну… — Ад помедлила с ответом, со слабой уверенностью сказала: — Хочется выбрать все, но думаю, что нельзя. Поэтому мне больше понравились пение в одиночку, танцы, баскетбол, шитье и кулинария тоже. Вот. Много? — Да, многовато… — воспитательница уйдя в себя, постукивала карандашом по поверхности стола. — Мы, конечно, расписание тебе составить сумеем, но справишься ли ты с нагрузкой… Ладно, обсудим этот вопрос чуть позже. В комнате тикали настенные часы в деревянном домике. На улице шёл самый настоящий снегопад, какой не бывает обычно в Японии. Из окна было видно лишь серое полотно в белую крапинку. В кабинете стало быстро темнеть, Адель клонило в сон, но мисс Одри явно не собиралась отпускать её ближайший час. — Последнее, что я хочу обсудить с тобой будут некоторые обязательства, что имеет каждый ребенок в доме. Видишь ли, рабочих рук мало, а вам, детям, нужно прививать дисциплину и трудолюбие, чтобы когда вас брали в семью, вы не были в тягость и могли отблагодарить взрослых работой по дому, например. В этом случае у нас есть индивидуальное дежурство для всех. Первое: дежурство в холле; второе: дежурство на кухне; третье: дежурство на улице. Могут быть и другие занятия вне дома, которые способны предоставить небольшую плату за оказанную помощь. Выполняя дежурство, дети могут рассчитывать в конце месяца получить подарок из списка, составленного самим мальчиком или девочкой. Если, конечно, дежурство выполнено хорошо и без неприятных происшествий. В середине недели составим новый график дежурств с твоим участием и со следующего дня, ты будешь помогать по хозяйству. Вот тебе пока тетрадь и ручка. Можешь туда записывать свои материальные мечты и желания, но только те, которые я смогу осуществить. — Спасибо, — благодарно прошептала Миядзаки, принимая вещи от женщины. Она бережно положила их в рюкзак, и вновь обернулась к воспитательнице, чтобы спросить: — Я могу идти? — Ты разве куда-то торопишься? — с подозрением взглянула мисс Одри на малышку, но та лишь безнадёжно улыбалась. Не дожидаясь ответа, в итоге согласилась: — Да, можешь идти. Погоди… А почему ты на босу ногу? Где твои тапочки? — но её послушница уже молниеносно вылетела в коридор. Адель бежала со всех ног к главному входу дома. Лёгкие жгло, горло высохло, а на лице оставалась дурацкая улыбка от ожиданий будущей «новой» жизни. Рюкзак на спине подпрыгивал выше головы девочки, отбивая поясницу. Она добежала до поста охранника, где за стеклом ей махал рукой приветливый старичок. Но добежать ей до назначенного места не удалось. В дом один за другим начали заходить прибывшие школьники, уважительно здороваясь с дедушкой Хасэгавой, глубоко кланяясь. Среди неизвестных лиц, Миядзаки разглядела знакомых Лиззи, Изану и Какуче. Она стояла, похлопывая себя по бокам, словно пингвин, и радовалась случившейся встрече. Лицо впервые озарила искренняя счастливая усмешка, что она перестанет так сильно от них отличаться, а может, наконец, и сблизится с кем-нибудь. Но ни один из них не поздоровался с ней, равнодушно проходя мимо. Ни одного взгляда, ни одного слова не было в её сторону. А она продолжала так стоять, уставившись на входные двери, откуда просачивался сквозняк, ощутимый щиколотками. — Ты чего тут стоишь? Девичий голос раздался сзади. Не прекращая улыбаться, Адель повернула голову к источнику звука. Соседка по комнате стояла вместе с подружками, которые тихо что-то нашептывали ей, а после скрывали смешки за рукавами пиджака. — Тебя встречает, Лиззи? — усмехнулась одна из девчонок в ее компании, после чего все вновь засмеялись. — Я жду, когда все уйдут, — приторно ухмыляясь, ответила Ад, отворачиваясь от них и игнорируя возмущенные возгласы девочек. Вскоре она осталась одна стоять в коридоре. По стеклу постучал охранник и рукой пригласил в его каморку. Миядзаки незамедлительно вошла внутрь. Комната небольшая, и благодаря этому, теплая. В ней можно быстро надышать даже одному человеку. На столе стоял монитор с несколькими экранами, в которых Адель видела все помещение и кто в них присутствовал. Сейчас ребята шли на полдник. — Ну, как дела, потеряшка? — усмехнулся дедушка, похлапывая по второму стулу, что стоял рядом с ним. — Садись давай. Книжку то принесла? Иль забыла? — Не могла я ее забыть, дедушка Хасэгава. — Тут Ад решила повторить за ребятами и низко поклонилась в знак привествия. — Здравствуйте! Пожилой мужчина засмеялся, приглаживая усы. Девочка недоуменно вскинула брови, садившись на предложенное ей место. — Дела хорошие… — Старика вновь накатила волна добродушного смеха. Миядзаки начала чувствовать себя некомфортно и смущенно. — Ох, извини старика за плохие манеры, — извинился Хасэгава, убирая выступившие слезинки на глазах. — Забавная какая. Давай показывай, что принесла. Адель гордо покосилась на старика, раскрыла рюкзак, доставая поочерёдно каждую вещь. На дне лежало что-то черное и непонятное. Она осторожно достала неизвестное на свет. — Это мне? — пошутил дедушка, удивленно уставившись на детские вязаные носки. Такие тёплые и колючие. Девочка удивилась не меньше старика. Но чтобы не возникло неловкой ситуации, протянула их охраннику, с разочарованием пробубнив: — Да. — Боюсь, они мне будут лишь на один большой пальчик ноги налазить. — А мне будут в самый раз! — облегчённо выкрикнула Ад, убирая их обратно в рюкзак. У дедушки вновь случился приступ легкой истерики. — Развеселила старика. Ух, спасибо. Учиться пора, обещал ведь. Начнём с гласных иероглифов… Учиться ей понравилось. У неё легко получалось запоминать произношение и порядок выведения иероглифа. Немного корявые, но её старанию нет предела. Пообещав дедушке Хасэгаве усердно учиться и повторять пройденный материал, они определили следующую их встречу. Назначено через два дня. В коридоре растекался теплый свет ламп. За запотевшим окном виднелись сумерки, снег больше не шёл так массово, как пару часов назад, когда Адель сидела в кабинете мисс Одри, а сквозь заснеженные темные облака можно разглядеть вдалеке маленькие яркие звезды. Силы оказались на исходе. Хотелось есть и поскорее лечь в кровать. Болела спина и ноги, а голова просто разрывалась на мелкие кусочки. Она благополучно пропустила обед и ужин, голодный желудок давал о себе знать периодически протяжным бульканьем. Но ноги поплелись на автомате в противоположную сторону от столовой, прямиком к широкой лестнице, на первых ступенях которой стоял Хитто. Он выглядел задумчивым, следя за редкими хлопьями парящего снега, но встрепенулся и оживился в лице при приближающейся Адель. Она пошатывалась, ноги плелись друг за другом, и остановившись рядом с мальчишкой, плечом оперлась о перила и взглянула на него уставшим, изнеможденным взглядом. По коридору эхом раздался жалобный вопль живота девочки, отчего та прикрыла глаза. — Пойдем, — сухо сказал Какуче, спрыгнув на пол, минуя три ступеньки, и присел, дав возможность залезть ему на спину. Хитто почувствовал груз на спине, после на дрожащих коленях встал и направился прямиком в столовую. Благо она находится недалеко. Адель была лёгкая для своих лет, но для мальчишки шести лет вес ощущался достаточно. — Чем так заслужила? — еле шевеля губами произнесла Миядзаки, усмехаясь всей абсурдности ситуации. Хотя если бы ее нес сам Курокава, то уже было бы не так смешно. Она почувствовала тяжелое дыхание мальчика и скрываемые пыхтения. Тяжело ему. — Давай я слезу. — Нет. Сиди молча. Доползли они до столовой с горем пополам. Какуче заботливо посадил её за стол и пошёл за порцией ужина. Голова резко потяжелела, в глазах появлялись мутные пятнышки, отчего девочка навалилась на стол, положив больную черепушку на твердую поверхность, не прекращая смотреть за действиями паренька. Хитто вернулся скоро с рисом и жареной рыбкой. Позже принес зелёный горячий чай. Адель с удовольствием поела и через пару минут ей немного полегчало. Хотя бы могла трезво оценивать ситуацию. — По какому делу? — спросила девочка, доев остатки риса и оставив тарелку идеально чистой. — Изана ждет нас у раздевалки. А ждать он не любит. Поэтому пойдём скорее. Курокава увидел вдалеке приближающиеся две фигуры, узнав в них молчаливых приятелей. Он уже одет в куртку и стоял в притемненном углу возле запасного выхода. Встречал их довольной улыбкой. — У нас есть немного времени погулять, пока воспитки не пошли по комнатам проверять. Без возражений они радостно выбежали все на улицу. Медленно падал снег. Изо рта и носа выходила испарина. Изана молча увалился на снег, делая снежного ангела. Рядом с ним улегся Какуче и повторил его фигуру. Курокава посмотрел вопросительно лиловыми глазами на Адель. Она в замешательстве и не знает что ей нужно делать. — Чего ждёшь? Миядзаки аккуратно села на землю, ощущая, как моментально начали намокать ее штаны. Сквозь неприятное чувство она легла полностью рядом с Изаной, который в этот момент торжественно произнес: — Теперь, дорогая Адель, ты в нашей команде. Будешь рисковать каждый день. Скажи какую-нибудь клятву, что будешь верна мне до конца своих дней! — Обещаю… быть полезной. — В голове Ад творился полный бардак. Она не ожидала ничего похожего. — Отдашь за меня свою жизнь? — его горячая рука накрыла её холодную. Адель повернула к нему голова и тут же встретилась с внимательным взором, проникающим в её голову без капли стеснения. Все что она смогла выдавить из себя, это: — Да… — Не сомневался, — усмехнулся Курокава, после чего взял за руку и улыбающегося Хитто, что лежал по другую сторону от него. — Сестрёнка, поздравляю с началом новой жизни!«Сколько же ещё у меня начнётся новых жизней?»