Карбон

- Ты с ума сошел? - рычала на переднем сидении уже не молодая женщина, в очках, с небрежно забранными в пучок волосами. Это, как понял Борис, была Элиза - агент Давида Феретти. Они забрали ее на стоянке у дома. - Ты тащишь людей с улицы! Ты принимаешь их без моего ведома! - не сдавалась Элиза, - А потом удивляешься, что пишут в газетах? Что в сеть постоянно сливают твои фотографии? - Он не с улицы, - спокойно возразил Давид, - Он из моего клинингового агентства. А там, как ты сама знаешь, проверяют, словно на таможне. Кто виноват, что ты не можешь найти мне нормального помощника? Я не справляюсь! Не волнуйся, Майкл подпишет соглашение о неразглашении! Верно, Майкл? Давид обернулся, чтобы посмотреть на Бориса. Тот просто кивнул. Элиза тяжело вздохнула и вышла из машины. Через секунду задняя дверь открылась, и Элиза плюхнулась рядом с Борисом. - Ладно, слушай меня внимательно, - начала объяснять Элиза, - Второй раз разжевывать не буду. Твоя главная обязанность - следить за его расписанием. Напоминать ему, что он через пять, двадцать минут, два часа должен быть в определённой точке. Давид хуже ребёнка. Может уйти куда угодно. Чаще всего - домой спать. Если потеряется, это первое место, которое ты должен проверить. Ещё раз - расписание твоя основная задача. Любыми способами доставляй его до места. О мелочах... Пои его водой каждые пятнадцать минут. Не может без неё. Кофе не больше 200 миллилитров в день. От него у Давида сохнет в горле. Будет жаловаться весь день. Тем более, он на диете... Ему просто нельзя. - Я хочу хотя бы два стакана латте в день! - недовольно заявил Давид. - Обойдёшься! - огрызнулась в ответ Элиза, - Развезет, как бегемота! Видел своего отца? А ты ещё высоченный, как мать! Сцену своего тушей пробьёшь! - Ты понял, Майкл? - резко повернулась к Борису Элиза. - Да, - ровно произнес Борис, - Не больше 400 миллилитров латте в день. У Элизы удивленно округлился рот, а Давид посмотрел на Бориса почти с восторгом. - Ну и наглого ты себе нашёл! - хлопнула по плечу Давида Элиза, - Прошлые помощницы во всем со мной соглашались! Правда, поили тебя литрами кофе в день... - Все будет так, как я сказал, - поспешил вмешаться Борис, - Не больше 400 миллилитров. Борис не думал, что Давида развезет от кофе, но сухость во рту - это не очень хорошо. Так что много точно не надо. - Охотно верю, - пробурчала себе под нос Элиза, - Курить ему ещё много не давать. У него голову закружит, особенно, если на голодный желудок. Корми его побольше. Но без жирного. Филе курицы, семгу или креветки. Только не в кляре, умоляю! На пару. Авокадо побольше. И полезно, и он очень любит. И никакого фастфуда! Узнаю, обоих убью! Посмотри, когда у него там тренировки... Кофе надо сбрасывать. И пожалуйста, никакой клубники! У него аллергия! Любит очень нажраться, а потом чешется и стонет, как идиот! Сил смотреть нет! И ещё одна мелочь... Если будут звонить, переводи стрелки на меня. Договариваться - не твоя задача, а моя. Твоя обязанность следить за этим дитем. Но на всякий случай запомни - мы не рекламируем всякое дерьмо. Только тяжелый люкс. Давид - лицо Гуччи и Феррари. Ладно, Мазерати ещё. Просто сразу далеко и надолго посылай, если что, если ерунду предлагать будут. Элиза отрывисто выдохнула, видимо, сказав все, что хотела. - Вот телефон. И карта, - всунула в руки Бориса сверток Элиза, - Расписание в заметках. Там у него на сегодня только один павильон с фотоссесией и тренировка. Ничего сложного. Еду заказывай через приложения. Расплачивайся картой. Сколько заказал и чего, я проверю. И там внутри соглашение о неразглашении. Подписывай. Подготовила заранее. Борис понятливо кивнул. У него был свой телефон. Правда, очень простой. Но он проходил курсы у наставника. В теории все знает. И что такое приложение - тоже. - Отлично поработать, мальчики! - с облегчением выдавила Элиза и поспешно выскочила из машины. - Ушла, наконец! - завёл двигатель Давид, - Теперь спокойно поедем. Садись на переднее! Чего там прячешься? Поехали навстречу высокой моде! Как тебе моя последняя фотосессия для Гуччи? Ты не видел? Интересно, что такое Гуччи? *** Гуччи - это фирма, производящая одежду и аксессуары. Если говорить очень просто. Об этом Борис догадался. Спрашивать было бы очень подозрительно. Но по оживлённым рассказам Давида про салатный костюм с букетом на уровне промежности, который пошили специально для него, все примерно стало ясно. - Обожаю этот Дом, - подытожил свои мысли Давид, - Радовался, как сумасшедший, когда мне предложили контракт. Это прямо мое. Не из-за стоимости... Просто... Этро, например, хоть и известный бренд, но я бы не стал носить большинство их моделей. Понимаешь? Борис кивнул, хотя ничего не понимал. Единственное, что Борис четко осознавал, что не в одежде дело. Давиду Феретти было неплохо и без нее. Но вслух он этого не сказал. Странно как-то бы прозвучало. Давид ещё пару минут просвещал Бориса насчёт Гуччи, что было не слишком интересно. Борис не знал и половины слов, которым Давид оперировал, но глаза мужчины так сияли, что Борис внезапно понял, что готов слушать подобное и глупо кивать хоть до ночи. До ночи не получилось. Они приехали, и Давид Феретти вышел из машины. С одеждой он не слишком заморачивался. Оставил джинсы, в которых был у себя дома. Лишь надел простую белую майку, а поверх - пальто. Да закрыл лицо кепкой. Вскоре Борис понял, почему он не стал заморачиваться. В том здании, где проходили съёмки, Давида Феретти переодевали, словно куклу. Это было огромное пространство на двадцатом этаже высотки. Они прошли несколько охранных постов и доехали на лифте, где их мгновенно встретил персонал. Не успел Давид Феретти выйти, как его схватил за руку мужчина и повел куда-то. То, что это был мужчина, Борис понял по чёрной кофте в сетку - видно было накаченное, совсем не женское тело. А вот по лицу... Мужчина был так накрашен, что Борис потерялся бы в вариантах. Тем более, голос у него оказался очень звонким. Незнакомец что-то поспешно тараторил Давиду неясно, на каком языке, а потом вдруг заметил Бориса и достаточно брезгливо кивнул на него: - Это что? Во что он одет? - Это мой новый помощник - Майкл, - ровно пояснил Давид, - Одет в одежду. Если ты дашь ему денег, то он с удовольствием оденет что-то другое. На твой вкус. Так что? Сколько у тебя свободных? Пойдём переодевать моего помощника. Незнакомец поморщился и махнул рукой, потеряв всякий интерес к Борису. Просто потащил Давида дальше по коридору. Борис растерянно оглядел себя - на нем были обычные джинсы и светлая рубашка. Чего ему не понравилось? Пожав плечами, Борис поспешил за Давидом, которого успели отволочь на достаточное расстояние. - А он ведь защитил меня, - внезапно подумал Борис, - Давид Феретти вступился за меня. Кажется, он уважал других людей, несмотря на известность. Это говорило очень многое о нем. Кажется, Давид Феретти был хорошим человеком. Борис почувствовал тошноту. Он шпионил за хорошим человеком, обманывал его... Во рту стало кисло. Впервые Борис сталкивался с такой дилеммой и чувствовал подобное отвращение к себе. Но предаваться унынию банально было некогда. Давида Феретти просто утащили и в шесть рук начали одевать и красить. Борис под шумок забился в угол зала и сел на диванчик. Там он проверил расписание, повоевал с телефоном, как-то сумев заказать еду и воду. Это был настоящий ужас, если честно. Работа Давида Феретти. Его постоянно переодевали в странную одежду (Борис запомнил трусы в цветочек, которые решили сочетать с грубым, драповым пальто, чёрный купальник с чулками, лаковые, красные перчатки и кружевную рясу). Все это должно было выглядеть кошмарно, но это смотрелось на Давиде... Хорошо? Тем более, сам Давид, похоже, чувствовал себя комфортно. Разве только морщился от постоянных щелчков камер и изредка разминал плечи - уставал стоять в одной позе. Борис уставал вместе с ним. Не потому, что он отсидел задницу. Просто ему постоянно приходилось бороться за место под солнцем. Сначала с охраной, которые не пускали курьера с едой и водой. Потом с ассистентами, которые не пускали Бориса к Давиду, чтобы хотя бы передать ему бутылку. Его надо было поить водой каждые пятнадцать минут, Борис помнил. В итоге, Борис только и делал, что ругался, и вскоре у него заболела голова. Здесь было слишком шумно (орал не только Борис) и слишком светло. Ужасная обстановка. Так что когда Давида отпустили часов через шесть, Борис выдохнул с облегчением. С Давида смыли косметику (в последний раз ему сделали кошмарные синие слезы, текущие из глаз), и они благополучно загрузились в лифт. Давид молчал, скрыв глаза за стёклами тёмных очков. Борис его прекрасно понимал. Он на его месте тоже захотел бы спрятаться. - Ты должен поесть, - мягко произнес Борис, - Я взял тебе тост с авокадо и орехами. И салат с креветками. - В машине, - устало выдохнул Давид Феретти, - Или, может, домой? У меня отваливаются руки и ноги. Борис с жалостью посмотрел на него. - Нельзя домой, - ровно ответил он, - У тебя по расписанию тренировка. Давид застонал в голос. - Отец считал, что я помру с иглой в вене в собственной рвоте, - буркнул себе под нос он, - Но я явно откину копыта на очередном тренажере. Я настолько жирный, скажи? Сколько мне нужно сбросить? Интересно, как сказать мужчине, что у него очень красивое тело, без грамма лишнего, очень естественное, чтобы это не выглядело как домогательство? Давид Феретти с любопытством посмотрел на Бориса, ожидая его ответа. Они спустились на подземную парковку. И вдруг взгляд Давида сместился. Он резко побледнел. Борис напрягся и посмотрел в ту сторону, куда глядел Давид. Борис автоматически перешел в режим боевой готовности. Он никогда не забывал, для чего был создан и кто он такой. Буквально в нескольких метрах от них стоял мужчина, весь в черном - в водолазке, пиджаке, джинсах и в сапогах на высоких каблуках. С коротко постриженными светлыми волосами. Его глаза были скрыты розовыми стёклами круглых очков. Возраст мужчины Борис сходу определить не смог. Странная внешность. Но мужчине точно было больше тридцати. - Бежим! - внезапно заорал Давид Феретти и схватил Бориса за руку, потащив его к машине. Борис был слишком напряжен, чтобы разбираться и возражать. Наверное, если бы сейчас Давид сказал - выруби его, Борис бы это сделал. В конце концов, выведение из строя - это его стихия. Его этому обучали с пяти лет до подросткового возраста. Но они просто сели в машину и резко тронулись с места. Вслед им орали: - Давид, остановись! Мы не в детском саду! Давид! Стой ты! Сука! Раздался грохот. Кажется, мужчина, который бежал за ними, споткнулся и упал. Борис почувствовал злорадство, сам не понимая почему. Давид молчал. Его руки на руле дрожали. Через несколько кварталов он остановился и резко выдохнул, будто до этого не дышал. Борис тоже молчал, не желая лезть не в свое дело и нарываться на конфликт. Но Давид Феретти заговорил сам. - Можно я вылью на тебя кучу словесного дерьма? - сквозь зубы рыкнул Давид, - Ты же подписал соглашение? Прости, но просто больше некому! Борис медленно кивнул. - Ты знаешь, кто это был? - спустя минуту долгого молчания, мрачно произнес Давид. Борис покачал головой. Этого мужчину он видел впервые. - Это Дом. В смысле, Доминик... - будто неохотно пояснил Давид, - Мой продюсер. Вернее, лучше сказать - мой коллега... Раньше он продюсировал меня, вкладывал в меня деньги. Сейчас мы многое делаем просто вместе - продюсируем множество молодых исполнителей, пишем песни, выступаем. Дом - отличный гитарист и композитор. Но даже не это главное. Он - мой лучший друг. Мой брат. Когда мне было особенно плохо, и меня не понимали ни мать, ни мой родной, старший брат, Дом помог мне. Он очень хороший человек. Мы лет двенадцать знаем друг друга, и ближе него у меня никого нет. Но в последнее время все изменилось. Наверное, в этом виноват я сам. Последние два года на концертах я начал... Заигрывать с ним. Ну, обнимать там... Целовать. Борис с искренним удивлением посмотрел на Давида. - Не подумай неправильно, - чуть покраснел Давид, - Это не для популярности. Не для ажиотажа. Я искренне хотел показать людям, что они должны быть открытыми. Чтобы они не стеснялись своей ориентации, своих чувств. Это не должно быть позором в их глазах, верно? Я хотел быть правильным примером для тех, кто боится быть собой... Поэтому я поступал так с Домом. Для меня это было так просто... Тем более, в моей семье изначально все открыто выражали свои чувства. Мы были очень близки. Чмок в губы - это обычное дело у моих родных. Но для Дома все изначально было иначе. Кажется, он и раньше что-то ощущал ко мне. А после... Дом терпел молча какое-то время, а полгода назад предложил встречаться. Я сдуру согласился. Из страха. Спросишь, чего я боялся? Я боялся потерять его. Самого близкого для меня человека. Я и так почти потерял брата и отца. А теперь я мог лишиться друга. Поэтому я согласился. В итоге, я долго тянул, а потом, когда мы по-настоящему поцеловались... Просто поцеловались! Я просто сбежал. Как и сейчас бегаю. Хорошо, что пока мы не работаем вместе. Выпустили альбом как раз полгода назад... Просто для меня это был словно инцест. А я хоть и извращенец, но не настолько. Это для меня слишком. И вот теперь я просто бегаю от него! Понимаю, что поступаю хуже ребёнка, но ничего поделать с собой не могу. Оттягиваю серьёзный разговор. Мне кажется, я потеряю его в любом случае. Поэтому не решаюсь... - Ты должен поговорить с ним, - твердо произнес Борис, - Иначе ты точно его потеряешь. Если Дом действительно твой друг, он поймёт. - Но отношения не будут такими же, - покачал головой Давид, - Я уверен в этом. Ладно, прости, что вывалил на тебя это дерьмо. Наверное, завтра все газеты будут пестрить подробностями моей жизни, но честно - плевать. Это все равно будет лучше, чем обычно про меня пишут. Спасибо, что выслушал. - Я никому не скажу, - возразил уверенно Борис, а потом насмешливо добавил, - Я же подписал соглашение. Не хочу платить неустойку. Давид слабо улыбнулся. - Ты забавный. Почему ты работаешь уборщиком, а не психологом? Думаю, тебе пора получать диплом, - мягко посмотрел на него Давид, - А мне нужно заплатить за сеанс. Давид достал из картонного пакета, который ему выдали в павильоне, контейнер с клубникой. - Тебе нельзя, - мгновенно испугался Борис. - Знаю, - дернул устало плечом Давид, - Меня постоянно ей угощают. В интервью я часто упоминаю, что безумно люблю клубнику, но добавляю - аллергия. Некоторые почему-то помнят только первое. Иногда это обижает. Словно дразнят, понимаешь? Но потом я уговариваю себя, что, наверное, они хотели как лучше. И молчу. Благодарю. Улыбаюсь. Выбрасываю. Или срываюсь, покрываясь пятнами. Не иду на фотосессию. Но сегодня, я думаю, клубника найдёт свое применение. Я достал ее для тебя. Я буду есть свой тост с авокадо, а ты - клубнику, договорились? Не бойся, завидовать я не буду. Пусть хоть другие порадуются, раз я не могу. Борис растерянно посмотрел на клубнику. Так странно... Бориса всегда учили - человек может изменить свою судьбу. Он творец. Он всесилен. Но, наверное, есть такие вещи, которые человек изменить не в силах. Как бы ни старался. Давид Феретти любил клубнику. Но чтобы он ни сделал, ему не получить желаемого без неблагоприятных последствий. Так определено судьбой. Как определено судьбой то, что змея не может летать, как сокол. Что черепаха не может бегать со скоростью гепарда. Как определённо судьбой, что Давид Феретти - успешный музыкант, а Борис - член подпольного общества, которое хочет уничтожить мир, в котором живет Давид Феретти. Борис осторожно взял одну ягоду. Он ел клубнику до этого. Борис - боец, а им нужны витамины, чтобы быть здоровыми. Кажется, клубника была вкусной. Раньше. Но сейчас по ощущениям она напоминала землю.