Карбон

После того, как Давид какое-то время находился в машине в одиночестве (Борис старался не думать о том, что он там делал), они, наконец, поехали. Что там намечалось по расписанию? Вечеринка, да? - Ты уверен, что на вечеринке необходимо присутствие твоего помощника? - осторожно поинтересовался Борис, - Это же не рабочее мероприятие? Да и вряд ли на Давида нападут там, где будет большое количество людей. Возникал вопрос - зачем на вечеринке нужен Борис? Борис и вечеринки - понятия несовместимые. Давид до сих пор выглядел взъерошенным. И немного сонливым, заторможенным. Борис старался не думать о причинах, иначе просто сойдет с ума. - Не рабочее, - сердито буркнул Давид, - И присутствие помощника необязательно. Но мне необходимо твоё присутствие. Именно твоё. У Бориса не повернулся язык возражать. Эти слова звучали на удивление приятно для его ушей. Больше Борис ничего не спрашивал. Они спокойно доехали до места назначения. Вечеринка проходила в небольшом загородном доме, стоящем в отдалении от других. Очень удобное расположение, учитывая, что музыка оттуда так грохотала, что закладывало уши. Давид зашёл во двор почти как к себе домой и вдавил звонок до упора, нисколько не стесняясь. Открыли только минут через пять. В проход ввалился брюнет с бокалом вина в руке, с ног до головы покрытый татуировками. Борис тяжело вздохнул. Он думал, что привык к татуировкам. Но нет, они, похоже, нравились ему только на Давиде. Потому что это был Давид. На других эти метки все ещё казались Борису неприглядными. Просто зачем? Борис слышал, что они не смывались. На всю жизнь. А если тебе они разонравятся? Да, наверное, их как-то можно было свести, но по сути... Ты лишён права выбора. Ты не избавишься от них. Или избавишься, но травмируешь кожу. Получается, всю жизнь будешь ходить с метками. Бориса передернуло. Он бросил поспешный взгляд на сердце под глазом Давида и немного успокоился. - Не метки... - про себя кивнул Борис, - А часть Давида... - Стефано! - поприветствовал Давид мужчину в дверях. - Давид, - вторил ему хозяин, - Явился, наконец! Они расцеловались. Борис еле подавил желание хмыкнуть. Со стороны это смотрелось забавно. И очень непривычно. По крайней мере, для Бориса, который был взращен на порядках Карбона. Если бы Тимея полезла к нему целоваться, он бы подумал, что она тяжело больна. Подумав об этом, Борис поморщился. Целующаяся Тимея - это точно не было забавно. Пусть судьба убережёт его от таких потрясений. - Поздравляю с новым альбомом! - после долгих приветствий добавил Давид, - Работа проделана немалая. Осталось раскрутить... Дальше Давид начал говорить о каких-то музыкальных штучках, и Борис на пару мгновений выпал из реальности. Он понадеялся, что в дом они не пойдут. Давид до сих пор не заходил внутрь, и Борис почти обрадовался, что он просто хотел выразить Стефано свое почтение, а потом благополучно свалить. Но воспрянул духом Борис рано. Хозяин, наконец, пригласил их, и Давид затащил Бориса в дом, выставляя его вперед. - Это Майкл, - представил Давид Бориса, - Мой новый помощник. Стефано удивленно вскинул брови. - Мужчина? - недоверчиво произнес он, а потом хмыкнул, - Не пристает, да? Поэтому ты сменил его на всех своих женщин? Достали, да? - Не пристает, - тяжело вздохнул Давид, - Но я бы очень хотел. Жизнь несправедлива, да? Когда не хочется, пристают. Когда хочется, нет. Абсолютное несовпадение. Стефано засмеялся. - Отличная шутка! - покивал он. Давид выглядел так, что было понятно, - это не шутка, и у Бориса внутри все сжалось. Разум кричал: - Пусть это действительно будет шутка! Так нам будет легче все это пережить! А сердце спокойно возражало, уверенное в своей правоте: - Он не шутит, и ты знаешь это... Сделай просто один шаг ему навстречу... Борис встряхнулся, словно собака, отгоняя эти ядовитые мысли. Стефано повел куда-то Давида, и тот едва слышно шепнул Борису на ухо: - Поприветствую знакомых. Ты со мной? Борис покачал головой. Незачем. - Я подожду за барной стойкой, - его взгляд выхватил ее в конце комнаты. - И буду следить за тобой издалека, - мысленно добавил он. Давид кивнул, и Стефано, отчаянно работая локтями, утащил его в глубь толпы. Хорошо, что Давид был высоким. Видно его было прекрасно даже при таком скоплении людей. Не потеряется. Борис крейсером направился к барной стойке и плавно опустился на стул. Такую обстановку он дико не любил. Жарко, музыка грохочет, народу - тьма, так и не проследишь сразу, у кого там нож, а у кого - пистолет. Но Борис надеялся, что до подобного не дойдёт. А с дискомфортом он справится. Ради Давида. - Воды, - просто сказал Борис, когда на него вопросительно посмотрел бармен. На самом деле, Борис алкоголь неплохо переносил - наставник ему устроил эксперимент незадолго до его совершеннолетия. Боец должен быть устойчив к алкоголю. Но Борису в этом плане повезло. Пьянел он медленно и не становился болтливым. Но это не значило, что алкоголь ему нравился. Он действовал на сознание, а Бориса страшно бесило все то, что могло повлиять на его разум. Борис покрутил в руках стакан с водой и нашёл в толпе Давида. Не утащили. Какое облегчение! Краем глаза Борис заметил, что кто-то опустился на соседний стул. Он скосил глаза на всякий случай. Сюрпризов Борис не любил. На стуле рядом с ним устроился молодой человек. Вроде. По фигуре - точно. А вот в остальном... Макияж, розовые, обтягивающие шмотки из латекса и охапка черных, игривых кудрей. Борис не знал, почему, но Давид в женских шмотках ему нравился, это выглядело так естественно, а этот мужчина никаких чувств у него не вызывал. Лишь удивление... Но опять же - если ему нравилось, то какое Борису дело? Знаток моды из него, как балерина из медведя. - Я видел, что ты пришёл с Давидом Феретти, - вдруг подал голос молодой человек и повернулся к Борису. Губы у него были очень пухлыми, ненатурально пухлыми, накрашенные чем-то жирным, блестящим. Борис еле удержал себя от того, чтобы поморщиться. Не его дело. Вопрос закрыт. А вот что касалось вопроса незнакомца... Должен ли был Борис ответить? Или это была констатация факта? - Я его помощник, - наконец, из вежливости решил сказать Борис ровным тоном. - Помощник... - ехидно протянул мужчина, - Я думаю, шутки про секретарш неуместны? Борис пожал плечами. - Вы можете пошутить, - разрешил спокойно он, - Я давно не смеялся. Его неожиданный собеседник замолчал. Борис с облегчением подумал, что разговор закончен, но не тут-то было. - Он тебя уже трахал? - резко сменил тему мужчина, - Если да, то на второй раз не рассчитывай. Даже со мной он не стал спать второй раз. Даже со мной! Даже. Вот это самооценка! Борис бы на месте Давида этого человека не выбрал. Он бы и себя, конечно, не выбрал. Давид заслуживал кого-то особенного. Самого лучшего. Борис не стал отвечать на претензии незнакомца. Зачем? Возражать? Оправдываться? Много чести. Борис спокойно отпил из стакана и поискал Давида в толпе. Здесь. Хорошо, что не уволокли на второй этаж или куда ещё. - О, так ты не хочешь, чтобы он тебя трахнул. Ты хочешь трахнуть его, - хихикнул рядом мужчина, - Спалился. Смотришь на его задницу слишком жадно. Вау, выводы замечательные. В такой толпе задницу Давида было даже не видно. Но плевать. Волновало то, почему этот субъект от него ещё не отстал... - Поверь мне, это гиблое дело, - снисходительно добавил мужчина. Гиблое дело - это пытаться добиться хорошего, нормального человека, когда ты член террористической группировки. Или когда ты пытаешься всплыть со дна озера, когда твои ноги вварены в бетон. Вслух, конечно, Борис подобное не сказал. - В любом случае тебе не удержать его, - авторитетно подытожил мужчина. Вот тут Борис смолчать не смог. - Давид Феретти - не дикая собака на поводке, чтобы его удерживать, - холодно произнес он, - Людей, вообще, не надо удерживать. Именно это - гиблое дело. Если человек захочет, он останется с тобой. Если нет, то его и силой не удержишь. Запомни это. Борис молча слез с барного стула, поблагодарил бармена и решил сходить до туалета. А то ещё кто-нибудь пристанет. У Бориса были крепкие нервы, но Кати правильно сказала - злить его лучше не стоило. Давид Феретти за пять минут никуда не денется. Можно было спокойно побрызгать чуть вспотевшее лицо. Или все-таки денется? Борис тяжело вздохнул, решая, как ему поступить. Он остановился прямо посреди комнаты, тут же устраивая небольшой, местный апокалипсис, - в него врезалась пара людей. Ну, Борис не нёс ответственность за то, что они набили себе пару синяков об него. Борис хотел было развернуться и направиться обратно за барную стойку. Следовало признаться самому себе - он был страшным паникёром, когда дело касалось Давида. Но возвращаться не пришлось. Давид был тут как тут. Кажется, следил здесь не один Борис... - Скучал без меня? - Давид облокотился на его плечо. Если бы Борис был не таким крепким, он бы рухнул под весом такой туши. Да нет, не скучал. Его развлекали разговорами. - Пошли домой, я уже со всеми поздоровался, - без перехода продолжил Давид, потянув его за руку. Толпа перед ними расступалась. Борис видел лишь спину Давида, обтянутую чёрной футболкой. Ему нравился этот вид. Иногда приятно чувствовать свою ладонь в чужой, быть ведомым и знать, что от тебя ничего не зависит. Но в жизни все было не так. Чаще всего приходилось бороться в одиночестве. - Слышишь? - вдруг сказал Давид и резко обернулся. Борис не сразу остановился и по инерции врезался в его грудь. Он бы мог избежать столкновения, но... Но он не стал. У всех были свои маленькие слабости. - Это моя песня! - пояснил радостно Давид причину своей внезапной остановки, - Слышишь? Борис прислушался. Да, интонация очень знакомая. Наигранно ленивый, хриплый голос... Очень привлекательный. Голос Давида. Но слов Борис разобрать не смог. - Бам-бам, бам-бам, - пропел Давид, поигрывая бровями, а потом он с абсолютно невинным видом подвигал бёдрами. Вперед-назад, вперед-назад... Придурок. Давид Феретти выглядел абсолютно глупо, но Борис не мог на него насмотреться. Всевышние силы, Борис сходил с ума по этому человеку, он так его... Эту мысль додумывать не следовало. Она все равно ни к чему хорошему не приведёт. - Пошли, бам-бам-бам, - закатил глаза Борис и потащил его к выходу. - Ты не хочешь со мной танцевать? - наиграно возмутился Давид. Борис лишь тяжело вздохнул и поволок его к двери упорнее. Выйдут они сегодня отсюда или нет? Похоже, что нет. На выходе они столкнулись с Домиником. Тот сегодня был в цветной рубашке, солнечных очках странной формы и с букетом алых роз в руках. - Мои любимые! - вскрикнул мгновенно Давид, - Отдай мне букет! - Это как бы не тебе, - криво усмехнулся Дом. - Но это мои любимые! - не сдавался Давид, - И ты это знаешь! Вот ребёнок! Кажется, Дом подумал также. - Ага, твои любимые, - передразнил Давида он, - А ещё любимые у половины моих знакомых... У Стефано, например. Что теперь мне сделать? Лишить букета его? Давид начал с ним спорить. Они вяло переругивались, словно старая, супружеская пара. Похоже, это было надолго. Борис перевёл взгляд на букет алых роз в руках Дома и совершенно не понял, что в этих цветах такого, а потом его виски вдруг сжало. Красный. Ярость. Боль. Месть. Гнев. Кровь. Страсть. Любовь. Розы. Красота. Совершенство. Время и вечность. Жизнь и смерть. - Смори, смотри, тебе нравится? - раздался нежный голос, словно издалека, - Нравится? Это мамины любимые. Тебе нравится, Борис? Нравится? Это розы... Розы означают любовь. Знаешь, что такое любовь? Мама любит тебя... А ты любишь маму? Алые розы, окроплённые красным. Любовь и жизнь под коркой крови и смерти... К горлу подступила тошнота. - Майкл! Майкл! - кто-то сжал его плечо. Какой к черту Майкл?! Борис понял, что прижимается лбом к косяку и едва дышит. - Майкл... - Давид Феретти обхватил его за талию и крепко прижал к себе. Борис с трудом понял, где находится. На вечеринке. С Давидом. С Давидом... У Бориса постепенно выровнялось дыхание. Да, с Давидом. Все хорошо. Рука Бориса легла поверх ладони Давида. Ещё одна слабость. Пусть. Сейчас можно. - Все в порядке? - с неподдельной тревогой спросил у него Давид, Дом тоже смотрел на него с беспокойством, но так, будто ожидал, что Борис с минуту на минуту забьётся в судорогах. - Да, просто воспоминания из прошлого, прости, - ровно сказал Борис, - Из детства... Кажется, розы стали триггером. Вот только триггером чего? Любимые цветы его матери... Так? Матери, которой у него никогда не было. Борису показалось, что он сходит с ума.