Карбон

- Что случилось? Когда мы разговаривали с Домом? - с беспокойством спросил Давид, когда они сели в машину, - Ты точно нормально себя чувствуешь? Борис помолчал. Сказать, что просто закружило голову? Или хоть здесь не лгать? - Помнишь, я говорил, что не помню свое детство? До пяти лет? - тихо произнес Борис. Давид заслуживал правды. Хотя бы здесь. Давид задумчиво кивнул. - Сегодня я кое-что вспомнил. Когда увидел алые розы в руках Дома, - спокойно пояснил Борис, - Я вспомнил, что это были любимые цветы мои матери. Странно, да? Не помню ее лица, не помню даже, что она была... Но кажется, сегодня я слышал ее голос. - Это не странно, - осторожно возразил Давид, - То, что ты начинаешь вспоминать. Это хорошо, разве нет? Разве ты не хочешь узнать ее? Даже если сейчас ее больше нет... Узнать? Вряд ли. Она либо бросила его, либо умерла. У этой истории явно не будет хорошего конца. Борис промолчал, потому что не хотел ничего знать о своем прошлом. Единственное, что его по-настоящему волновало, - это то, почему он начал вспоминать именно сейчас. В его голове будто дыру просверлили, из которой вытекало непонятно что. - Не хочу навязывать свое мнение, - мягко добавил Давид, - Но я бы на твоём месте попытался узнать, кто мои родители. Наверное, стало бы легче. Нет, не стало бы. Что ждало Бориса в прошлом? Лишь боль и обида. Или просто боль... Борис - не дурак. Ему не случайно постоянно снились вода и смерть. Иногда лучше было не знать. - Я подумаю, но пока я к такому не готов, - сказал самое близкое к правде он. Давид не стал больше пытать его. Только с уважением сказал: - А у неё хороший вкус. Борис вопросительно вскинул брови. - У твоей мамы, - пожал плечами Давид, - Ну, знаешь, розы... Это многое о ней говорит. Борис хмыкнул. - Это самый популярный цветок. Многие любят розы, - спустил Давида с небес на землю Борис. - Да, но розы олицетворяют любовь, - упрямо возразил Давид. - И? - не понял логики Борис. - Твоя мама любит саму любовь, разве не здорово? - пояснил охотно Давид. - Ты издеваешься? Это притянуто за уши, - осадил его Борис, - Вряд ли она думала о подобном. - Откуда ты знаешь, о чем она думала? - пытался убедить его Давид. - Прекрати, - мягко перебил его Борис, - Я знаю, чего ты хочешь добиться. Ты хочешь отвлечь меня. Не надо. Мне не грустно, или что ты там надумал. Нельзя грустить о том, кого не помнишь. - Я и не начинал отвлекать тебя, - пожал плечами Давид, - Все впереди. Впереди? На что Давид намекал, Борис понял достаточно скоро. Они поехали не домой. Они мчали вдоль набережной. Город оставался позади. Они отдалялись от цивилизации. Сначала были видны редкие деревья, потом кустарники, а затем море подступило совсем близко. Машина съехала на каменистый берег. - Люблю это место, - сказал Давид, и автомобиль окончательно затормозил, - Недалеко от города, но тут всегда так пустынно и тихо. Просто купаться запрещено. Опасная зона. Ну, купаться мы не будем. Просто помочим ноги, ладно? Давид вышел из машины. Борис моментально догнал его. - Зачем мы здесь? - осторожно уточнил он. - Начинаю отвлекать тебя, - легкомысленно пояснил Давид. Он скинул туфли и пошёл босиком к морю. - Пилингом, например, - с усмешкой добавил он и удовлетворенно потоптался на камнях. Чего это Давид такой счастливый? Борис с любопытством снял кроссовки и провёл ногой по чуть шершавым камням. Не больно, но и приятного мало... Ладно, лишь бы Давиду нравилось. А его, похоже, действительно все устраивало. Он закатал брюки до колена и стоял, не двигаясь, в воде. Борис осторожно подошел к нему, подвернув джинсы. В его ноги слабо, но упрямо бились волны, словно хотели донести до него какую-то важную мысль. Когда Борис впервые увидел море, ему показалось, что оно живое. Дышит. Так дышит, что ты не можешь удержаться на ногах. Борис вырос. И его все равно качало из стороны в сторону, несмотря на любые усилия. Кое-что вечно. Здорово, что в мире есть что-то постоянное... - Смотри, лунная дорожка. Красиво, правда? - едва слышно произнес Давид, и Борис отвлёкся от разглядывания волн, которые врезалась в его ноги. Луна действительно оставляла желтый свет на воде. И правда - прекрасная иллюзия. - А знаешь, что ещё красивое? - вдруг как-то насмешливо произнес Давид. - Что? - оглядываясь по сторонам, спросил Борис. - Банально, но это... Ты, - с придыханием шепнул Давид, став абсолютно серьёзным, и Борис растерялся. Воспользовавшись этим, Давид притянул его за талию, развернул к себе и приподнял ему подбородок. Намерения Давида были ясны, как день. Секундное замешательство, как проявление слабости, и Борис с опозданием, с трудом отвернулся. Повисла тишина. Борис закусил нижнюю губу, чтобы отвлечься, взять себя в руки. Давид был так близко. Но Борис знал - на самом деле, он так далеко, что хотелось кричать. Между ними пропасть. И Борис не желал обманывать Давида. Говорить ему - смотри, тут навесной мост, мы легко перейдём эту пропасть. Потому что навесного моста не было, и Давид разобьётся, если сделает шаг вперед. - Почему? - глухо, отрывисто произнес Давид, - Почему? Что не так? Ты говорил, что любой захочет со мной встречаться. И я чувствую - я тебе нравлюсь. Точно не отвратителен! Тогда почему? Потому что ты ревнивый? Ну, хочешь... Хочешь, я буду одеваться попроще, буду не таким тактильным с другими... - Нет, - сказал прежде, чем подумал, Борис, - Нет. Ты не должен меняться. Ты всегда должен быть собой. Никто не достоин твоих жертв. Любить должны именно тебя, а не того, кто одевается «попроще»... Мне нравишься ты. Такой, какой ты есть. - Ладно, я не буду подстраиваться, - покладисто согласился Давид, - Ты говоришь мне очень приятные вещи. Ты уважаешь меня, защищаешь... Но при этом отказываешь. Так что не так? Все-таки не нравлюсь? Борис молчал. У него бы язык не повернулся сказать, что Давид ему не нравится. - Я успокоюсь, если это действительно так, - упрямо сжал губы Давид, - Если ты мне в лицо скажешь - ты мне не нравишься, Давид Феретти, ты мне противен, я лучше жабу поцелую, лучше с первым встречным лягу... Борис не произнес ни звука. Просто смотрел, как волны плавно огибают его ноги. Он бы не смог сказать подобное в лицо Давиду, даже если бы был самым гениальным актёром. Просто был неспособен. - Ты не можешь, - угадал его мысли Давид, - А значит, у меня есть шанс. Шанс? Вряд ли. Скоро все это закончится. Борис посетит мероприятие, на которое его с помощью Давида хотел запихать Карбон, добудет нужную информацию и уволится. Перестанет быть помощником Давида Феретти. Уволится, найдёт адекватную причину. Давид будет его уговаривать вернуться, конечно, будет грозить высокой зарплатой (которую никто не видел), возможно, примется караулить Бориса у общежития... Но рано или поздно Давид устанет. Устанет ждать, терпеть отказы... Чувства, как и цветы, нужно питать. Без этого они умрут. Страсть Давида однажды завянет. Никто не может добиваться другого человека вечно. Настанет время, когда они снова станут чужими. Расстанутся. Для Давида Борис станет чужим, посторонним... Так должно было случиться изначально. Однажды Давид поймёт, что «Майкл» - это прошлое. Борис же... Борис обещал, что никто не причинит Давиду боли, и он исполнит это обещание. Пока будет способен. Он станет ангелом-хранителем для Давида. Невидимым. Давид не узнает, что Борис, по мере возможности, будет с ним рядом. Конечно, самое легкое, что мог сделать Борис, - это согласиться, сдаться, поцеловать Давида. Но Борис был не настолько слаб. Не настолько низок. Давид заслуживал правды. Заслуживал нормальных, здоровых отношений. Безопасности, счастья, уверенности в завтрашнем дне. Все это Борис дать ему не мог. Он даже не мог шепнуть ему собственное имя, что говорить об остальном? Борис не мог так поступить с Давидом, потому что он Давида лю... Борис резко вырвался из объятий Давида и отвернулся. Хватит. Пожалуйста... - У тебя нет шансов, - глухо произнес Борис, - Прости. Давид схватил его за руку. - Майкл, - резко, даже как-то жестко прошептал он, - Ты сам понимаешь, что у меня есть шансы. Не ври мне. Почему ты отталкиваешь меня? - Потому что я не Майкл, Давид, - осталось невысказанное. - Что мне сделать, чтобы ты мне ответил? Чтобы я услышал, наконец, «да»?! - Давид прижался к нему со спины. Он тяжело дышал. Ничего. Ты ничего не можешь изменить. Судьба давно расставила свои карты. - Ладно, если сейчас ты не можешь сказать мне «да», я спрошу ещё раз, позднее, - уверенно кивнул Давид, - Я спрошу завтра, послезавтра, через неделю... Я буду спрашивать тебя раз за разом. - Не надо, - слабо пробормотал Борис, - Не надо завтра и послезавтра... - Хорошо, а когда надо? - не сдавался Давид. Он же не отстанет, верно? - Спроси меня 16 марта, - сам не понял, как выдохнул Борис. - Что?! - удивленно выпалил Давид, - 16 марта?! До него целая вечность! Да, нужно было пережить осень и зиму. - А ты не подождёшь? Слишком долго, да? - Борис слабо улыбнулся, но хотелось плакать. Он не оборачивался. Лишь чувствовал дыхание Давида своими лопатками. - Я подожду, - после недолгой паузы решительно проговорил Давид, - Но я буду надеяться, что ты сдашься раньше. Почему именно 16 марта? Первая попавшая дата? Нет. Будучи совсем маленьким, Борис увидел на улице цветные шарики, счастливого ребёнка и спросил у наставника, что случилось, почему мальчик такой радостный. Наставник спокойно ответил: - Отмечают день рождения. День, когда он родился. - А у меня его нет? Дня рождения? - ровно уточнил Борис. Его нашли на улице. Кто знал, когда он родился. Наставник помолчал, а потом пожал плечами и пояснил: - У всех есть день рождения. У тебя шестнадцатого. Через две недели. Торт тебе не куплю, лишнее. Но свожу на бокс. И... На баскетбол. Тогда они действительно ходили на бокс и баскетбол. Позднее - на бои без правил. И каждый раз Борис был счастлив. Позднее он понял, что наставник просто придумал дату его рождения. Но какая разница? Борис всегда считал 16 марта своим днём, как бы ни было на самом деле. Правду Борис Давиду сказать не мог. Просто потому что у Майкла Брауна стояла другая дата рождения. - Чем тебе не нравится 16 марта? - вслух, очень тихо пробормотал Борис, - Самое время, чтобы начать новую жизнь. - Звучит странно, - хрипло усмехнулся ему в затылок Давид. Да, странно... Но наплевать на это. Если Борис доживет до 31 года, если все будет хорошо, то мог ли он ответить «да»? Борис с горечью понял, что нет, не мог. Потому что Давид должен был знать правду. А Борис не имел права ее рассказать. Это было опасно для самого Давида. Но Борис все равно дал обещание. Которое не мог исполнить. Кто бы знал, как это было больно. *** - Завтра моя мама устраивает званый ужин, - негромко сообщил Давид, когда они вернулись к машине, - Народу будет куча. Ты придёшь? Обозначу сразу - присутствие моего личного помощника не требуется. Но я хочу, чтобы ты был рядом. Ты придешь? Конечно. Кто защитит Давида, если не он? Вслух Борис сказал ехидно: - Ты намекаешь на то, что время на семейном ужине ты не оплатишь? Чтобы я сразу смирился с этим? Давид, кажется, обиделся. Он достал из портмоне пластиковую карту и с каменным лицом всучил ее Борису. Дурак. Шуток, что ли, не понимал? - Не надо, - мягко улыбнулся Борис, - Я пойду с тобой, потому что хочу этого. Не за плату. Ему не нужны были никакие карты. Лишь сам Давид. Но получить Давида было полной утопией. Волшебство этого мира давно исчезло. Словно подтверждая мысли Бориса, звякнул телефон. Его личный. Борис мгновенно прочитал смс. - Майкл, мы скучаем. Зайди завтра домой, - было отправлено от контакта «Сильвия». Тимея. Борис резко побледнел. - Что-то случилось? - чутко уловил его состояние Давид. Борис помотал головой. - Нет, просто девочки соскучились, - он постарался придать голосу ровный тон. Тимея вызывала его. Ничего хорошего это не значило. Скоро счастливому сну придет конец. Борис сжал в руках корпус своего телефона до боли.