Карбон

- Умираю, как чёрная мышь... - была последняя мысль Бориса, а потом он помнил лишь боль. Тьма, казалось, преследовала его вечно, но внезапно она сменилась кипенно-белым. Борис моргнул. Переход от тьмы и боли к абсолютному онемению был таким резким, что он растерялся. Шея не ворочалась, но он сумел сдвинуться, чтобы оглядеться. Манжета для измерения давления на руке, проводок капельницы, датчики, пижама... Кажется, он был в больнице. Похоже, в реанимации. Выжил. Как такое возможно? - О, ты очнулся, - проговорил сбоку кто-то, - Давид меня убьет. Он только решил отлучиться до туалета, оставив меня, и ты просыпаешься! Представляешь, как он обидится? Чертовское невезение... Борис повернул голову в сторону звука. В кресле у койки сидел Доминик. - Ничего не спрашивай. Лучше тебе не говорить, - продолжил свой монолог Дом, - Я расскажу все сам. Ты в частной клинике, в реанимации. Конечно, сюда не должны пускать. Но у нас, можно сказать, связи. У тебя сломаны обе стопы и два пулевых ранения. Без осложнений. Так сказал врач. Я, кстати, его вызвал. Скоро будет на месте. Медсестра, как и Давид, отлучилась ненадолго... Давид сидел с тобой все это время. Прошло больше суток... Больше суток... Казалось, он только закрыл глаза. О своих ранениях Борис знал и без Дома. Боль в груди и ногах была страшной. Правда, сейчас он чувствовал лишь холод, будто все онемело. Наверное, обезболивающее. Но собственное самочувствие сейчас волновало Бориса в последнюю очередь. Давид был жив. Это было самым главным. Борис прикрыл глаза, чтобы не заплакать. - Пока Давид не прибежал, я бы хотел поблагодарить тебя, - внезапно добавил Дом, - Ты мне не нравишься, сам догадываешься, почему. Но ты спас Давида. Спасибо. Не думаю, что те, кто способен выстрелить человеку в грудь, пощадили бы его. Я даже боюсь представить, что бы они сделали с Давидом. Хотя ты невероятно пугающий, конечно. Ты в курсе, что Давид был в панике? Почти в шоке. Ты клещом в него в вцепился. Так присосался к нему, что он чуть не задохнулся твоей кровью... Реанимационная бригада отдирала тебя почти с мясом. Думала, что ты подох уже и закоченел. Поэтому его не отпускаешь. Сейчас смешно кажется. А тогда у меня началась истерика. Надеюсь, больше Давида похищать не будут. С нас, думаю, хватит. У Бориса расширились глаза, а пульс его ускорился. Они думали, что Борис пострадал, потому что защищал Давида от похитителей. Из-за его смс... Но это было не так. Наоборот, Давид чуть не погиб из-за Бориса. Охотились совсем не за Давидом... Зная правду, слышать благодарности было больно, почти невыносимо. Борис их не заслуживал. Он не был достоин того, чтобы его обеляли. - На самом деле, Давида не хотели похитить, - проскрипел через силу Борис - в горле было сухо, как в Сахаре, - Мои ранения - это расплата за мои собственные ошибки. Давид тут не при чем. Дом не успел ответить. В палату, словно яростное торнадо, ворвался Давид. У Бориса вновь подскочил пульс. Давид... Взволнованный, растрёпанный, в медицинском халате, который он, конечно же, расстегнул... Такой настоящий. Такой живой. Такой красивый. Его Давид. Горло сдавило. Нет, сейчас он точно расплачется... - Майкл! - закричал обеспокоено Давид и буквально упал рядом с тем местом, где находились ноги Бориса. - Майкл! - с благоговением повторил он. Бориса словно ударили в грудь. Обман стал непереносимым. Давид ему верил. Борис казался ему героем. Но это было ложью. Борис предал Карбон, и теперь он был свободен, пусть и обречён на смерть. Сказать часть правды было удивительно легко. - Я не Майкл, - глухо, но твердо отчеканил он. В палате повисла тишина. Давид замер, а потом, спустя пару минут, осторожно уточнил: - Это типа пранк? Майкл, не шути так, пожалуйста. У меня и без этого сердце разрывается... - Я не шучу, Давид. Я не Майкл, - одними губами повторил Борис. Давид с выражением ужаса на лице обернулся. Только сейчас Борис понял, что за спиной Давида находились мужчина и женщина в белых халатах. Наверное, медсестра и врач. - Возможна кратковременная потеря памяти, - пожал плечами врач. Борис с трудом, через силу рассмеялся. - Я не ударялся головой, - прокаркал он, когда его хриплый, страшный смех прекратился, - Я все прекрасно помню. - Майкл... - растерянно выдохнул Давид, аккуратно, нежно обхватив его ладонь. Борису захотелось кричать. Не Майкл. Не Майкл... Не Майкл... Борис - член террористической группировки, который не имел никакого права находиться с Давидом Феретти. Тем более, теперь. Теперь рядом с Борисом Давиду всегда будет угрожать опасность. Да, Борис позволил себе показать свои чувства, полагая, что скоро умрет. Потому что с его гибелью угроза для Давида перестала бы существовать. Но пока Борис был жив. А значит, угроза сохранялась. - Я не Майкл, - упрямо буркнул Борис и, увидев, что на Давида это не возымело никакого эффекта, вырвал свою ладонь из его рук и прошипел ему прямо в лицо, смотря в самые красивые в мире глаза, - Я не Майкл, Давид Феретти. Я обманывал тебя с самого начала. Притворялся тем, кем никогда не являлся. Тебе никто не угрожал, Давид Феретти. Это охотились за мной. Ты тут никаким боком. Надеюсь, ты уберешься от меня подальше! Говорить такое было невыносимо больно. Но Борис больше не собирался рисковать жизнью того, кого любил. Давиду не место рядом с ним, особенно, когда Карбон открыл на него охоту. На лице Давида застыло такое беспомощное, по-детски ранимое выражение, что Борису захотелось убить себя на месте. Руки Давида дрожали. Прости... Давид, очевидно паникуя, обернулся с мольбой в сторону врача. - Последствия наркоза, - авторитетно заявил тот, - Пациенты часто болтают всякую чушь. Это абсолютно нормально. Дайте ему отдохнуть. Борис попытался запротестовать, но медсестра подошла к нему и что-то вколола. Кругом были предатели. Борис поспешно схватил Давида за руку и притянул его к себе. - Я не Майкл, - отчаянно рыкнул Борис, пока ещё мог говорить, - Не Майкл... Не Майкл... Не Майкл... Давид его не слушал. Он лишь молча прижался своими губами к губам Бориса, не обращая внимания на возмущения врача. Борис задрожал от любви и ужаса. Давиду, наверняка, было неприятно его целовать. Борис сейчас представлял из себя непонятно что. Наверное, на вкус был, как лекарства и страдания. Оба их поцелуя были какими-то больными, ненормальными... Но оттолкнуть Давида сил у Бориса просто не было. А потом лекарство подействовало. *** Когда Борис очнулся в следующий раз, в палате был приглушен свет. Ни Давида, ни Дома рядом не было. Но у койки стоял врач. Обход? Осмотр? Или как там это называлось... Врач был в маске, и рассмотреть его лицо не представлялось возможным. Борису показалось, что это был не тот врач, которого он видел до этого. Но сейчас Борис не был ни в чем уверен. Врач принялся раскладывать инструменты на столике рядом с кроватью. Крюки, молотки, щипцы-кусачки, лопатки... Борис напрягся. Это была не операционная. Да и Бориса явно уже прооперировали. Кулаки Бориса судорожно сжались. Сердце бешено заколотилось. Экран замигал. Врач не обратил на аппаратуру никакого внимания. Разложив инструменты, он спокойно сказал: - Скажи мне, Борис, так ты убьешь Лоренцо Феретти? Борис дернулся. Борис... Карбон. - Где... Где Давид?! Куда ты дел Давида?! - Борис приподнялся на койке. Остальное стало неважно. С самим Борисом все было предельно ясно. Его убьют. И зачем спасали? Бедный Давид! Оставалось надеяться, что он не привязался к Борису слишком сильно. Главное, чтобы только выжил. А с остальным Давид справится. Должен. У него, по крайней мере, была семья. Они помогут... - Не волнуйся, твой Давид пока жив, - хмыкнул «врач», перебирая инструменты, - Клиника на санитарной обработке. Посторонних прогнали. Персонала тоже мало. Смекаешь? Борис все прекрасно понимал. Свидетелей не было. С ним очень спокойно расправятся. Без лишних проблем. Как удачно все складывалось! Про Давида Борис сразу поверил. Зачем ему было врать? Тем более, Давида убить не так просто. С ним рядом Дом. Они известные люди. Это не бедная Кати, которую никто не будет искать. - Я не буду никого убивать, - холодно процедил Борис, - Вы больше не властны надо мной. Жаль только, что он не сможет защитить Лоренцо Феретти. Наверное, стоило предупредить об опасности Давида. Но Борис слишком плохо соображал, когда очнулся. Жалеть было уже поздно. Тем более, он не хотел, чтобы Давид думал, что Борис в таком состоянии из-за Лоренцо Феретти... Не следует ему винить себя. Это путь в никуда. Давиду ещё жить и жить... - И ты не передумаешь? - «врач» расстроенно покачал головой. Нет. Конечно, нет... Борис лишь слабо улыбнулся. - Медсестра! - позвал моментально «врач». Из-за его спины мгновенно выглянула девушка в белом халате. Она была в маске и колпаке, но Борис мгновенно узнал ее по глазам. Все-таки столько лет они были вместе в одной команде. Тимея... - Наша медсестра недавно проштрафилась и должна отработать свои долги, - насмешливо пояснил «врач», - Правда, медсестра? Тимея молчала. Но руки ее чуть подрагивали. Проштрафилась... Значит, тогда она не заманивала его в ловушку. Для Бориса это ничего не изменило. Они с Тимеей все равно были по разные стороны. Враги. - Ломай ему пальцы, может, передумает, - махнул рукой «врач». Тимея взяла левую ладонь Бориса и резким движением вывернула сустав на его большом пальце. Борис прикрыл глаза. Больно, но в грудь - гораздо хуже. Терпимо. - Передумал? - участливо уточнил «врач». Борис отрицательно помотал головой. - Ломай второй, - с деланным сожалением отдал команду «врач». За вторым последовал и третий. Тимея расправились с четырьмя его пальцами, когда ее остановили. - Нет, так дело не пойдёт! - укоризненно воскликнул врач, - Слишком мягко! Он так никогда не сдастся! «Врач» подошел ближе к койке, схватил Бориса за отросшие волосы и сдернул с постели - сначала вниз, на пол, а потом вдруг резко поднял. Борис не мог сопротивляться. То ли это были последствия наркоза, то ли ему что-то вкололи... Руки и ноги совершенно не слушались. «Врач» крепче сжал его волосы и со всей силы начал бить Бориса головой об стол. Вернее, лицом. Вот это было больнее... В разы. Борис слышал только хруст. Нос, челюсть, скула... Хрустело все. Казалось, его лицо было в сплошных трещинах. Он сжал зубы, чтобы не закричать, пока они ещё были целы. - Так что, Лоренцо Феретти будет жить? - с родительским спокойствием уточнил «врач». - Будет, - прохрипел Борис, кажется, у него все-таки не хватало пары зубов, он захлебывался кровью (из носа? прокусил язык?), - Он будет жить долго и счастливо. У Бориса больше не открывался левый глаз. Челюсть подозрительно шаталась. Он хмыкнул. Такие простые методы, а такие действенные... Отличный мастер-класс по применению пыток! - Зато ты не будешь жить долго и счастливо, - ехидно вставил «врач». Удары последовали вновь. Борис ничего не видел из-за крови, которая заливала ему лицо. На столе оставались инструменты, они царапали и вонзались Борису в кожу. Борис стойко сносил эту адскую боль. Когда-нибудь это закончится... Когда-нибудь. И он оказался прав. Бориса бросили на пол. На спину. И он чуть не захлебнулся собственной кровью. - И как? - елейным голосом спросил у него «врач», - Как тебе на вкус измена? Запомни, так заканчивают все, кто предаёт Карбон. Измена? О, замечательно... Но ещё более прекрасна на вкус верность. Борис не предал тех, кого любил. И это придало ему сил. - Медсестра, вырежете-ка на его спине послание... Что там бы написать? «Давид Феретти все равно сдохнет», да? - задумчиво проговорил «врач», а потом равнодушно добавил, - А Давид Феретти сдохнет в самое ближайшее время. Разве ты рассчитывал на иной вариант? Мы его уничтожим в память о тебе, не переживай. Будет уроком для других. Что?! Нет-нет-нет... Давид здесь, вообще, не при чем! Сам по себе он не нужен был Карбону! Если Борис умрет, то Давиду ничего не будет угрожать! Правильно? Верно? Борис почувствовал, что теперь задыхается по-настоящему. Кажется, Тимея села перед ним на колени. В ее руках был скальпель. Она схватила его за плечо, и Борис почувствовал слабую боль на своем левом боку. Эта боль, такая тихая и ненавязчивая, привела его в чувство. Внезапно Борис понял, что может двигаться. Страх за Давида придал ему сил. - Тимея... - едва слышно позвал Борис. Но она услышала. Дрогнула, остановилась... Молодец, спасибо! Этого мгновения хватило. Борис своей здоровой рукой вырвал из пальцев Тимеи скальпель и сделал неожиданный замах, целясь ей прямо в сонную артерию. Прости... На войне как на войне. Кровь хлынула во все стороны, но обращать внимание на это было некогда. Борис извернулся, приподнялся на левом локте и метнул правой рукой скальпель прямо в лицо «врача». Наставник говорил про него - удивительная меткость. Он не ошибался. Даже с одним глазом Борис попал прямо в щёку своему врагу. Пока «врач» инстинктивно нагибался, прижимая руки к лицу, Борис достал из бедренной кобуры Тимеи, которая упала на бок, Беретту и сделал точный выстрел. В яблочко. Борис не любил выстрелы в грудь. В лоб всегда было точнее. Оставляя позади себя два трупа, Борис выполз в коридор. Именно, что выполз. Встать он не смог. Сломанные ноги не слушались. Но локти были пока целы. Он опирался на левый, прижимая к груди сломанные пальцы, помогал себе правым, сжимая в руке Беретту... Ему нужно было убедиться, что охраны из Карбона не было. Вряд ли они пришли вдвоём... И точно... В конце коридора стояли люди. Борис уже смутно понимал, кто из них мужчина, а кто женщина... Голова кружилась, перед глазами мелькали чёрные точки. Он заметил только то, что они были вооружены... В белых халатах и вооружены. Явно не врачи. Один из них держал в руках пистолет, нервно оглядываясь по сторонам. Другой расстегивал халат, чтобы достать оружие из кобуры. Видимо, как-то узнали, что Борис перестал быть послушной жертвой... У Бориса оставался только один вариант - действовать быстро. Тем более, его пока не заметили - не ожидали, что он поползёт. Борис резко выдохнул и начал действовать. Один выстрел в того, кто держал оружие в руках. Есть! Прямое попадание! Второй выстрел в того, кто не успел достать оружие. Ни одного промаха. Наставник бы им гордился. Хотя в этих условиях - вряд ли. Борис снова пополз. Охрана могла стоять и на выходе. Борис продвинулся буквально на несколько метров, когда в коридор кто-то выбежал. Борис вскинул голову, напрягаясь, и внезапно узнал женщину, которая мчалась ему навстречу. Когда она оказалась совсем близко, Борис из последних сил прохрипел: - Спасите, спасите, Давида Феретти! И его отца! Умоляю! Им угрожает Карбон! Им нужна охрана... Борис выполнил свою задачу. Он передал просьбу защитить семью Феретти. А раз так, то Борис был свободен... - Прости меня, Давид. Я так виноват перед тобой... Но все верно. Волки в овечье шкуре должны быть уничтожены, - успел подумать Борис, прежде чем позволил боли поглотить себя. Терпеть больше было незачем. Чёрная мышь снова умирала. От неё не осталось живого места, она была теперь, скорее, красной, а не чёрной. Ошмётки кожи и шерсти свисали с неё, как женское платье с бархатных плечиков, но мышь была горда собой. Она сделала все, что могла. Все, что от неё зависело. Интересно, если бы Давид знал всю правду, он бы гордился им? Или ненавидел? Давид... Ты сделал меня таким сильным и смелым. Спасибо. Борис улыбнулся, и его нежная улыбка замерла на его разбитых губах. *** Когда Лоренцо на следующий день после семейного ужина Феретти обмолвился, что помощник Давида в тяжёлом состоянии с двумя пулевыми ранениями, Саманта Бишоп все поняла. Она мгновенно ринулась в клинику. Ребята из отдела ехали за ней. Но Саманта была ближе и, как говорил ее муж, она вечно не могла усидеть на месте. Везде ей надо было сунуть свой нос. То, что Саманта увидела... Она не забудет никогда в жизни. Борис Савранский больше не походил на самого себя. Он даже на человека был не похож. Измученное, израненное существо... Сплошное кровавое месиво, живым на котором был один только карий глаз. Двигался Борис, похоже, на одной силе воли. И даже в таком состоянии он думал не о себе. - Спасите... Спасите... Спасите Давида Феретти, - умолял он. И смотрел на Саманту так же, как когда-то смотрела на нее его мать. Абсолютно тот же взгляд. Дикая надежда и страшная боль. В тот день Саманта поняла, какими же сильными бывают люди. А ещё она осознала, что спасёт Бориса Савранского, чего бы это ей ни стоило. Однажды Саманта подвела его мать. Второй раз она не ошибётся.