Карбон

Терпения Саманты хватило на два дня. На третий она позвонила Борису и сказала: - Делай, что хочешь, но угомони, пожалуйста, своего Давида. Он караулит меня у дома, у работы... Лоренцо обрывает мне все провода. Я устала. И скоро буду шарахаться от людей. Лучший друг Давида вчера пытался поговорить с моим мужем. Тот решил, что он к нему подкатывает и сильно испугался... В конце концов, мужу скоро шестьдесят. Подобное потрясение может стать и последним. Я реально устала, Борис. Сделай что-нибудь, пожалуйста... Борис, если честно, думал, что она преувеличивает. Весь ужас ситуации до него дошёл чуть позднее. Во время обеда. Борис шел перекусить после тренировки со своими детьми. За ним увязалась Кейтлин, задавая какие-то дурацкие вопросы. Обычное дело. Странности начались сразу после того, как они вышли из невысокого, белокаменного здания, где находился их Отдел. - Ложись! - внезапно заверещала Кейтлин, упала на газон и весьма профессионально, почти не отрываясь от земли, поползла к раскидистому дубу, чтобы спрятаться за стволом. Борис никогда не жаловался на чутьё - он не ощущал никакой угрозы. Но наученный горьким опытом, он последовал примеру Кейтлин. Осторожность была превыше всего. - Что случилось? - подполз Борис к Кейтлин, выглядывая из-за ствола. - Там красная Феррари! Та самая! С тем же номером! - с ужасом прохрипела Кейтлин, - Те самые террористы, которые хуже Карбона! О, Саманта бы согласилась с такой формулировкой. Как и сам Борис. Сейчас Давид Феретти был самой главной террористической угрозой для всего их Отдела... - Да, с этим точно нужно что-то делать, - печально подумал Борис, глядя, как под окнами их здания агрессивно, нагло и неправильно паркуется Феррари. Кажется, у Давида тоже сдавали нервы. Борис глухо застонал, пряча лицо в траве. Он не был специалистом в душевных вопросах и абсолютно не знал, как поступить в подобной ситуации... - Тебя ранили?! - испуганно воскликнула рядом Кейтлин. Ага, в самое сердце своим главным в жизни террористом! Тем же вечером Борис позвонил Саманте и робко спросил: - Ты не знаешь, будет ли в ближайшие дни прием у Лоренцо Феретти? Сделай так, чтобы Давид там был... Мы с отцом придём. Что-то надо было делать. Вот только Борис так и не решил - что. *** Народу на приёме была целая толпа. Борис даже немного успокоился, хоть и не любил такое скопление людей. Легко было затеряться. И пока Лоренцо Феретти рассыпался в комплиментах перед его отцом, Борис просто сбежал, пока его не заметили. Он нашёл прекрасное место за шикарными шторами в гостиной. Такой отличный, просторный угол с идеальным обзором... Поступок Бориса, конечно, был ребяческим, но ему следовало осмотреться, прежде чем решать, что делать с Давидом. Кстати, о Давиде. Через несколько минут Борис заметил его. Дыхание перехватило. Давид разоделся в пух и прах. Будто этот прием - красная ковровая дорожка, не иначе. Темно-бордовый шёлковый костюм, надетый на голое тело, сидел на нем идеально. Как влитой. И хоть ткань была однотонной и неяркой, на Давида оглядывались все в комнате. Он привлекал к себе внимание, будто дивная птица... Наверное, все же не в одежде было дело, а в горящем, решительном взгляде прекрасных, зеленых глаз, в упрямо и чуть надменно сжатых полных губах... Давид внимательно, безумно цепко осматривал зал, и Борис понял - он ищет его. Пришлось практически отступить к окну. Сейчас Борис встретиться с ним был ещё не готов. Только через пару минут Борис решился выглянуть и заметил, что Давид за это время умудрился завести светскую беседу. Ну, как беседу... Говорил Лоренцо Феретти, а Давид молча стоял рядом с бокалом вина в руках. Борис прислушался. Они подошли так близко... - Мой сын как раз сейчас свободен... - обратился доверительно Лоренцо Феретти к низкому и полноватому пожилому мужчине, - И я знаю, что твой сын, Филиппо, недавно тоже разорвал долгие, тяжелые отношения. Может, нашим сыновьям как-нибудь встретиться? Провести вместе вечер? - Отец! - прорычал сквозь зубы Давид. А, Лоренцо снова занимался сводничеством... Жизнь его ничему не учила. Вон, одного из претендентов недавно похоронили. Говорили, что в этом грязном деле были замешаны террористы. И были правы же! Борис вот террорист, хоть и бывший, убил Эванса из-за Давида, тоже с недавних пор террориста, возмутителя спокойствия антитеррористического Отдела... Будущие агенты даже по траве из-за него ползали! Интересно, на приёме будут обсуждать смерть Эванса? Или это табу? Борис мысль не додумал. Лоренцо махнул на Давида рукой и вновь принялся обрабатывать незнакомого мужчину: - У тебя такой хороший мальчик, Филиппо, профессиональный спортсмен. У меня тоже ничего... Пусть пообщаются немного, а там и до брака недалеко... - Пусть общаются, конечно, - мгновенно отреагировал Филиппо, - Но брак... Он покачал головой. - Ты же знаешь, Лоренцо, что у моей семьи идеальная репутация... - добавил извиняющимся тоном Филиппо, - Брак - это не вариант, прости. Борис побледнел от ярости. Ах, пусть общаются! Даже спят друг с другом! Но в брак вступать - это не вариант конечно, потому что... Какие там у Давида грехи? Бывший наркоман? Шлюха? В чем ещё его обвиняли? Хотелось отобрать у Давида бокал и зарядить им по лоснящейся морде этого Филиппо. О, Борис мог бы бросить так удачно, что от этой твари места живого бы не осталось. Только кровь. Сквозь алую пелену гнева Борис не сразу понял, что Давид что-то начал говорить. Борис с трудом прислушался. - Знаете... - презрительно усмехнулся Давид, - Мне похуй на вашу бл... На вашу семью и вашего замечательного сына. Я лучше подохну, что заключу с ним брак. И вообще, мое сердце занято. И никто, кроме моего возлюбленного, не имеет права даже дышать на меня. Ясно? - Давид! - с возмущением осадил его Лоренцо. - А что ты хотел?! - огрызнулся Давид, - Он оскорбляет меня, а я, что, терпеть должен? Прости, блядь, но я не буду... Раньше я послушно сносил все твои нападки, но один человек объяснил мне, что так поступать нельзя. Он защищал меня. Его пока нет рядом, но я подумал, что сегодня справлюсь сам... Борис сглотнул. Этот человек, который защищал Давида... Этот человек... Давид говорил про него? Про Бориса? - Мне так жаль, Лоренцо, - с ложным сочувствием проговорил Филиппо, - Такими темпами у твоего сына никогда не получится вступить в брак. По крайней мере, не за альфонса, а за адекватного человека... Борис, посеревший от ярости, краем глаза выхватил в толпе своего отца. Идея возникла внезапно. Папа даже пикнуть не успел, как Борис затащил его в свое укрытие. - Подойди к Лоренцо Феретти и сосватай меня Давиду! Предложи брак! - без перехода объявил Борис. - Ты с ума сошел? - почти с ужасом посмотрел на него папа, - Раньше ты хотел держаться от Давида подальше... А теперь сразу брак? Конечно, Саманта просила решить проблему, но не такими кардинальными же методами... То лицо скрываешь, то брак... Я запутался, сын. Борис закатил глаза. - Пап, он не согласится все равно! - пояснил спокойно Борис, - Он любит меня, но не знает, что я - Борис... Поэтому не согласится! Ему нужен только я! Отец устало потер переносицу, явно не в силах распутать этот сложный клубок. - Я просто хотел, чтобы Давид почувствовал себя ценным, - попробовал снова пояснить Борис, - Чтобы он знал, что люди считают его сокровищем, достойным самого лучшего. Не могу терпеть, когда Давида обзывают или когда считают его ничтожным... Отец задумчиво посмотрел на него, а потом просто кивнул и вышел из укрытия. Понял. Борис весь обратился во внимание. - Нет, серьезно, сам понимаешь, твой сын и брак - несовместимы, - продолжал вещать Филиппо, - Кто из нашего круга предложит ему стать частью семьи? Очень жаль, что так произошло, Лоренцо... Я знаю, ты отдавал на его воспитание все свои силы. Договорить Филиппо не успел. В беседу плавно вклинился отец, который подошел абсолютно незаметно. - О, Лоренцо, вы выдаёте замуж своего сына! - мягко произнес он, - Какая замечательная новость! Ваш Давид - само очарование. Я с удовольствием предложу ему брак. Лоренцо и Филиппо посмотрели на него с величайшим шоком, и отец от души рассмеялся. - Я не себя предлагаю, что вы! - замахал руками он, - Я предлагаю своего сына. Своего Бориса. Вы, Лоренцо, разминулись с ним в коридоре. Он не слишком любит подобные мероприятия, но ради вас, Лоренцо, пришёл... Мистер Феретти зарделся от гордости. Борис хмыкнул. - Наши сыновья идеально подходят другу другу, Лоренцо, - продолжал вдохновлённо вещать отец, - Они даже одного возраста! Мой Борис, конечно, не подарок, характер имеет жесткий, да и внешность несколько экстравагантную... Экстравагантную? Это он так шрамы назвал? Отличная шутка, папа! - Но он хороший человек, - мягко закончил отец, а потом ехидно добавил, - Тем более, мой Борис совершенно не интересуется бизнесом, он человек иного склада, так что все мои предприятия перейдут паре моего сына. Борис - очень выгодная партия, сами понимаете. Лоренцо Феретти выглядел так, будто выиграл в лотерею миллиард долларов. Счастью его, похоже, не было предела. Правда, Давид быстро развеял его иллюзии: - Спасибо за предложение, мистер... - Савранский, - подсказали ему, и Давид продолжил, - Спасибо за предложение, мистер Савранский, но я вынужден отказаться. Я влюблён и изменять не собираюсь. - Как знаете, - покачал головой папа, - Но подумайте над моим предложением. Мой Борис - величайшее сокровище. Он не ангел, конечно... У него есть и минусы. Понимаете, Борис у меня настоящий волк. Очень сильный, смелый, волевой, иногда даже жестокий и безжалостный... Но он очень верный. Если Борис любит, то никогда вас не обидит. Будет защищать до последней капли своей крови. Свою жизнь не пожалеет. И никогда он вам не изменит. Волки выбирают пару на всю свою жизнь. И они убивают за свою пару. Ох, да что говорить! Слышали фразу «волчья верность»? Это про моего Бориса. Борис закусил губу. Отец говорил про него такие вещи... О Боже, как он любил его! Давид, видимо, подумал также. - Вы очень любите своего сына, - тихо произнес он, - Но я, правда, вынужден отказаться. Верю, что все так, как вы сказали... Но я уже встретил своего «волка», простите. - Конечно, прощу, но советую вам подумать над этим предложением, не пожалеете, - подмигнул ему отец и спокойно отошёл от семьи Феретти. Давид с удивлением смотрел ему вслед. Минут через десять, когда Давид с отцом скрылись в другой комнате, Борис поймал своего отца за руку и с нежностью сказал: - Спасибо. Я тоже очень люблю тебя... Отец едва заметно улыбнулся. Но в этом простом движении было столько чувств! - Тебе спасибо, Борис, - едва слышно произнес папа, - За то, что боролся, не сломался... И пусть прошло очень много лет, я, наконец, услышал те слова, которые мечтал услышать ещё до твоего рождения... У Бориса дрогнули губы. Теперь ты будешь слышать эти слова каждый день, пап. За все эти годы... *** Слова отца немного выбили из колеи Бориса, но самую главную свою цель он не забыл. Вопрос с Давидом надо было решать. И как это сделать, Борис не представлял. Но, быть может... Давид всегда был с ним таким искренним. С самого первого дня их близкого знакомства. Наверное, его открытость, его честность стали первым ударом в сердце Бориса. Сам он лгал. Поступал отвратительно. И тем не менее, Давид, не отвернулся от него, продолжал любить... Он, как никто другой, заслуживал ответной искренности. Борис вдруг подумал - а почему бы не сказать часть правды, объяснить ситуацию... Пояснить, почему он не может быть рядом с ним. Конечно, Давид со своим упрямым характером вряд ли внемлет предупреждениям об опасности, но, возможно, его отпугнёт примерное понимание того, кем являлся Борис... Никому не нравится, когда им дурят голову или используют... А Борис планировал использовать Давида ради целей Карбона. Да, стоило попробовать сказать ему правду... Поэтому когда Давид вышел в коридор в полном одиночестве, Борис выскочил следом за ним, а потом напал на него со спины, заталкивая в первую попавшуюся комнату и захлопывая за ними дверь. Кажется, они попали в какую-то гардеробную. Повсюду висели то ли чехлы, то ли платья... Борис поспешно вырубил оставленный кем-то свет. Никто из них не произнес ни звука. Они лишь тяжело дышали. - А ты не оригинален, - хмыкнул спустя пару мучительно долгих минут Давид, - Почему мне не позволено видеть тебя при свете? Что я там не видел? Или это какая-то разновидность пыток? Нет, ты ничего не видел, Давид... - Прекрати донимать Саманту, - вслух твердо сказал Борис, - Она дала слово. И она не может тебе ничего сказать. Как и я не могу быть с тобой, Давид. Не могу, потому что был членом преступной группировки. И я был с тобой рядом, потому что хотел с помощью тебя влиться в круг высшего общества... С самого начала я врал тебе и использовал тебя. Притворялся. И стреляли в меня не твои похитители. Преступников часто убирают свои же... Ты в этой истории, вообще, ни при чем. Борис тяжело сглотнул. Он умолчал часть правды. Не сказал, что ему пришлось рискнуть своей жизнью, чтобы защитить семью Давида. Борис не хотел, чтобы он чувствовал вину... - Но ты любишь меня, - тихо произнес в ответ Давид после долгой паузы. - И это все, что ты хочешь мне сказать? - недоверчиво вскинул брови Борис. Темнота была словно живая. Ощутимая... Давид был так близко! - А что я должен был сказать? - кажется, в голосе Давида крылась обида, - Я о чем-то подобном догадывался, когда ты пропал из клиники... Но почему ты так долго молчал? Почему послал письмо так поздно? Или это снова разновидность пыток? Тогда ты добился успеха. - Я был в коме, - не смог солгать Борис. - Что?! - вскричал в ужасе Давид, - В коме?! С тобой... - Со мной все порядке, - спокойно перебил его Борис, а про себя добавил, - Относительно. Но жив, по крайней мере... - Лучше подумай о себе, Давид, - повысил голос Борис, - Я обманывал тебя и я - преступник. Я не могу... - Ты сказал, что «был», - резко перебил его Давид. Что?! - В первый раз ты сказал, что был членом преступной организации. Был, - пояснил спокойно Давид, - Значит, ты уже не состоишь в ней. И Саманта сказала, что ты хороший. Я верю ей. Но не это главное. Я и сам прекрасно знаю, какой ты. Ты - лучший, кем бы ты ни был. И ты любишь меня. Сам сказал. Не вижу препятствий для того, чтобы мы были вместе. - Ты не видишь, а я вижу... - глухо сказал Борис, - Мы из разных миров. Не созданы друг для друга. Помнишь, ты говорил про клубнику? Считай, что ты - моя клубника, а у меня - аллергия. Мы просто не можем быть вместе. - Ты несёшь бред! Никакой у тебя аллергии на меня нет, - насмешливо произнес Давид, - Да и если судить по моему опыту, ты все равно сорвёшься. Если любишь. Борис вдруг понял, что Давид безумно близко к нему. Немного протянуть руку - и дотронешься. Борис попятился, но двигаться было некуда. Позади - дверь. - Если мы не можем быть вместе, то оттолкни меня, пожалуйста... - шепнул ему в лицо Давид, и Борис почувствовал на своей коже его дыхание. Борис вытянул руку, чтобы оттолкнуть Давида, но внезапно понял, что положил свою ладонь на его обнаженную грудь. Пальцы дрогнули. Рука осталась на месте. - Ты не можешь, да? - едва слышно пробормотал Давид, - Ты не можешь... Борис дернулся назад, словно ошпаренный, но только ударился головой. Давид обхватил его за шею и притянул к себе, почти прижимая к своей груди. Дверь больше не угрожала затылку. Зато появилась новая опасность - губы Давида. Они просто смяли рот Бориса, начиная терзать его. Кажется, Борис даже ощутил кровь на своем языке... Каким же Давид был страстным! А Борис - тупым. Когда Давид был рядом, вся жизнь Бориса казалась одним большим срывом... Из последних сил Борис дернулся, вырываясь из объятий, но сделал только хуже. Он запнулся обо что-то и начал падать, в темноте не понимая, как лучше сгруппироваться, и утягивая за собой Давида. Какая знакомая ситуация! Борис на спине - пытается дышать, а Давид - сверху, и грудь его ходит ходуном. Только с новыми шрамами на теле это оказалось гораздо больнее. Зато Борис почти пришёл в себя. - С тобой все в порядке? - раздалось взволнованное сверху. - Да, - прохрипел Борис, ёрзая. Когда Борис выгнулся, пытаясь освободиться, Давид вдруг застонал. Только через пару секунд Борис осознал, что конкретно он задел. - Тебе не больно? - мгновенно испугался Борис, - Ты не ударился? С ним, конечно, ничего подобного не случалось, но Борис мог представить себе, каково это - грохнуться прямо на эрегированный член. - Не ударился, - успокоил его Давид, - Но если ты хочешь помочь мне... Вжикнула ширинка, а потом Борис почувствовал, что брюки расстёгивают и на нем. Решимость вырваться умерла в страшных муках, когда Давид сжал его член. Он увеличивался прямо у Давида в руках... Борис застонал сквозь зубы. Давид почти навалился на него, начиная двигать рукой то вверх, то вниз... Борису, обделённому лаской, уже одно только это казалось раем. Борис не хотел, чтобы все кончилось так позорно быстро. Ему было тридцать лет, а не шестнадцать! Борис перехватил ладони Давида, сжимая их, закинул одну ногу ему на бедро, принимаясь толкаться. Давид начал двигаться ему навстречу. Борис встал почти на лопатки, выгибаясь. Они терлись друг о друга, как сумасшедшие подростки. И как безумные, они принялись бешено целоваться. Иногда не понимая, где рот, нос, подбородок... Главным для них был сам факт прикосновения, то, что они были рядом. Близко. Почти одним целым... Брюки Бориса давно болтались где-то в районе его коленей, и ничего удивительного не было в том, что член Давида на одном из движений врезался прямо в место между его ягодиц... Не думая и не рассуждая зачем, Борис попытался направить его в свою плотно сжатую дырочку... И потерпел полный провал. Не лезло совершенно. Интересно, он все правильно слышал про секс между мужчинами? Или чего-то попутал? - У меня слишком большой, - нервно хихикнул ему в шею Давид, - С ходу не получится. Нужна подготовка. Если честно, даже минет никогда нормально не могли сделать... - Минет? - слабо переспорил Борис. Кажется, он что-то подобное слышал, но... - Это когда берут в рот... - тихо пояснил Давид и задрожал всем телом. Ревность обожгла все внутренности Бориса. Он прекрасно понимал, что не имел никакого права на Давида. Да и дураку было понятно, что Борис у него не первый... Это абсолютно нормально для обычных людей. Давид же не был террористом, блюдущим свою честь! Но чувства - это такая сложная сфера. Ты никогда не можешь выбрать, что чувствовать. Это не зависит от твоего желания. Поэтому Борис сказал то, что сказал. - Я сделаю тебе самый потрясающий минет на свете! - яростно и уверенно заявил Борис. - Что?! - не понял Давид, но Борис его и не спрашивал. Борис резко поднялся (поясница сразу заболела - видимо, все же ударился...), а потом поставил на ноги Давида и прижал его к стене, рухнув перед ним на колени. Темнота не стала менее плотной, но глаза немного привыкли. Можно было разобрать, где кто... - Любовь моя, не надо! - взмолился Давид, - Тебе будет больно и некомфортно. Ты можешь пода... Борис его не дослушал. Просто нащупал бедро Давида, сжал его пальцами и подался вперед. Что-то горячее ткнулось ему в нос. Отлично. Как там Давид назвал его? Любовь моя? Потрясающе! И как приятно, что не Майкл! Это придало Борису сил. Он начал наклоняться, и когда мягкая кожа соприкоснулась с его губами, Борис открыл рот. Да, это было сложно. И очень странно. Ничего разглядеть невозможно. Скользишь и скользишь, пряча зубы. И не видно ни края, ни конца! Действительно большой. Но как Давид стонал, тяжело дышал, бил кулаком стену, а потом плюнул - и вцепился ему в волосы... О, это было так приятно! Это все того стоило. Борис, чувствуя нереальное воодушевление, начал ритмично двигать головой. Да, он, кажется, не доходил до основания, но Давиду, похоже, нравилось и так. Он почти кричал и окончательно расплел волосы Бориса, не убирая из них рук. Борис жалел только об одном - о том, что не мог видеть Давида. Кажется, Давид подумал также. Он вдруг прошептал: - Пожалуйста... Пожалуйста... Прости. Не могу. Я должен на тебя посмотреть... Что?! Мгновенно вспыхнул свет, и во рту стало влажно, солоно. Но не это заботило Бориса. Давид увидит его лицо. Шрамы! Борис с диким криком оторвался от невероятно прекрасного члена Давида, закрыл лицо и молнией ринулся из комнаты. Наверное, ещё ни разу в жизни Давид Феретти не кончал в подобных условиях. Ну а Борис Савранский определенно точно ещё ни разу не бежал с гордым стояком по чужому коридору, с диким испугом в глазах, пытаясь натянуть на себя брюки... Но сейчас Борис не думал, как выглядит со стороны. Его в этот момент заботило только одно - Давид увидел его ужасное лицо... Господи, как Борис боялся этого! И не хотел признавать этот страх до последнего. Да, люди любили душу. Но сначала они видели лицо. Давид уже знал его лицо и привык к нему. Что он скажет, когда поймёт, что даже здесь - это не его Майкл? Примет ли он его абсолютно другим? Не таким приятным, каким он был раньше? Хотя какая разница? Борис все равно планировал держаться от него подальше. Так подальше, что даже заглотил одну из частей его тела! Молодец, Борис... Продолжай обманывать себя, придурок! - Ты никуда от меня не денешься, - сказал ему недавно Давид. Господи, каким он был умным! Гораздо умнее самого Бориса...