Карбон

Борис спрыгнул на каменный пол и поморщился. Брошенная стройка. Карбон не был оригинален. Борис сделал пару шагов вперед. Вечернее солнце, бьющее из пустых провалов окон, рисовало странные узоры на бетоне. Саманта уже, наверное, знала, что он сбежал. Борис внезапно выскочил из машины на перекрёстке, шофёр даже понять ничего не успел. Скоро Саманта начнет его искать. Этого времени вполне хватит. Борис сделал ещё пару шагов, наблюдая за игрой теней, а потом на лестничной площадке он, наконец, увидел то, что хотел. Давид сидел прямо на полу, в домашнем халате. Его руки были связаны, а рот - заклеен. Выглядел он вполне здоровым, хотя и был объяснимо бледен. Однако, это ни о чем не говорило. Над Давидом возвышался человек в черном. С закрытым капюшоном лицом. Он ни на секунду не отводил дуло пистолета от головы Давида, поэтому через секунду все могло измениться. Давид мог умереть в любой момент. И все равно Борис почувствовал облегчение. Живой... Он успел. Руки дрогнули. Соберись, Борис! Предстоит самое сложное... Страшно переживая за Давида, Борис не сразу заметил, что рядом с пленником лежал связанный... Это, что, Дом? Он не двигался. Но выглядел вполне естественно, будто спал. И... Прижимал бутылку пива к груди. Его связали вместе с пивом. Оригинально. У Бориса отлегло от сердца. Тоже живой. Но вопрос следовало уточнить... - Что вы сделали с Домиником? Почему он без сознания? - холодно произнес Борис. Человек, который держал под прицелом Давида, не дернулся. Зато от стены отлепилась почти незаметная тень... И в этот момент Давид заметил его. Он яростно замычал, а его глаза наполнились ужасом и болью. Давид попытался подползти к нему, не обращая внимание на пистолет, но человек в черном легко вернул его на место. Борис резко отвел взгляд от Давида. Нечего смотреть! Так только больнее... Ещё бы оглохнуть и не слышать жалобного мычания. Человек, который стоял у стены, наконец, подал голос. - Ты не удивлён? - просто сказал он. - Чему мне удивляться? - поджал губы Борис. - Но ты же сказал, что доверяешь мне, - возразили почти мягко, - Или тебе рассказали эти идиоты из Карбона 2.0? Борис резко повернулся и посмотрел в суровое лицо своего наставника. - Да, мне все рассказали, - пожал плечами Борис, - Но я знал и до этого. Я никогда не говорил, что доверяю тебе прямым текстом. Да, ты не участвовал в охоте на меня. Но ты действительно не пришёл ко мне на помощь. Когда любят и ценят, то пытаются спасти всеми способами. Понятно, кому ты был предан. Но это не важно. Что с Домом? - Этот дурак запрыгнул следом за твоим женихом в машину, - криво усмехнулся наставник, - Пролил в салоне пиво, угрожал... Вел себя совершенно неадекватно. Пришлось его вырубить. Тебе повезло, что у меня есть принцип, - не убивать зря посторонних. - Ясно, - выдохнул устало Борис. Хорошо хоть, что живой. - Карбон никак не отстанет от меня, верно? - мрачно добавил он. - Карбон? - поднял брови наставник, - Да ему плевать на тебя. По крайней мере, пока. У них других забот по горло. Например, Карбон 2.0. Нет, это моя личная вендетта... Что?! - За что ты хочешь отомстить мне? - выдал удивленно Борис. Он не помнил, чтобы где-то переходил наставнику дорогу. - Не тебе, а твоей матери, - покачал головой наставник, - Видишь ли, у тебя было подразделение 366, а у меня - 255. И в этом отряде мы служили вместе с твоей матерью лет с 18. Все было прекрасно, пока она не предала Карбон, выбрав жалкого, морально разложившегося человека... Но я простил ее. Даже после этого я помогал ей скрываться. Около пяти лет я защищал ее, как мог... И знаешь, что? Как только ситуация стабилизировалась, она снова предала меня. Снова выбрала его. Захотела вернуться. Никакой благодарности. Борису стало трудно дышать. - Ты выдал ее... - прохрипел едва слышно Борис, - Ты убил ее! - Да, мне пришлось, - не стал отпираться наставник, - Она все равно погибла бы, потому что выбрала неправильный путь. Я думал, что ее сын будет умнее и лучше. Ты был так похож на меня... Тёмные глаза и волосы... Так легко было представить, что ты - мой сын! - Я нисколько не похож на тебя, - с тихой яростью выдавил Борис, - Я похож на своего отца. Как две капли воды! - Со временем я понял это, - с сожалением кивнул наставник, - От матери у тебя только глаза и невероятная выносливость. Больше от нее у тебя ничего нет. - Нет, ещё от неё у меня способность любить вместе с преданностью тому, что дорого, - с болью подумал Борис. Хотя это у него от обоих родителей... - Но я думал, что все можно исправить, - опустил голову наставник, - А ты подвёл меня, Борис. Пожертвовал своим отрядом, но не ради своего, а ради чужого. Ради избалованного, низкого и никчёмного человека, которому место в цирке или в борделе, ты рискнул всем. Всем, что имел. Ты поступил так же, как мать. Думаю, я зря выловил тебя из воды. Я привык исправлять свои ошибки. Ты должен умереть, Борис. - Отлично, - презрительно хмыкнул Борис, - На иное я и не рассчитывал. Ты можешь гарантировать мне то, что Давид и его друг выживут? Они тут не при чем. - Однажды я обещал твоей матери не убивать Евгения Савранского, и я выполнил это обещание, - спокойно сказал наставник, - Теперь я обещаю, что не трону Давида Феретти и его друга. И я сдержу свое слово. Они действительно не виноваты. Предали не они, а ты и твоя мать, Борис. - Хорошо, - уверенно кивнул Борис, - Что я должен сделать? - Достать Беретту из своей набедренной кобуры и выстрелить себе в висок. Больше мне ничего от тебя не нужно, - не стал медлить наставник, - Ошибки должны быть исправлены. Борис не спорил. Он достал свое любимое оружие и сделал то, что его просили. Правый висок обожгло холодом. Мычание Давида стало совсем невыносимым. Ничего... Зато ты будешь в порядке. Борис прикрыл глаза. Наставник действительно держал слово. А раз так, Давид Феретти не должен умереть. Наставник... Раньше Борис мог сказать, что любил своего наставника, считал его своим отцом. Сейчас он не чувствовал ничего. Наверное, потому что узнал, каким должен быть настоящий отец. Прости, папа... Ты потеряешь и меня. Борис открыл глаза. Жалел ли он о чем-нибудь в своей жизни? Нет. Он был так счастлив последние дни! Этого было вполне достаточно. Некоторые ни минуты в своей жизни не были счастливы... Борису очень повезло. Рука Давида в его руке стоила всех мучений. Да, это того стоило... Борис не мог сейчас посмотреть в глаза Давида. Но он должен был. Обязан был попрощаться. Сделать так, чтобы его боль и вина были чуть меньше. Борис повернулся к Давиду и четко, спокойно произнес: - Я люблю тебя... Больше всего на свете. Спасибо за все, что ты для меня сделал. Без тебя я бы продолжал творить зло. Прогибаться. С тобой я стал самым сильным. Стал лучше. Ты сделал меня таким живым и таким смелым! Вспоминай это всегда и будь счастлив. Как был счастлив я, когда ты был рядом. Не забывай, что мой итог закономерен... Судьбу не изменить. Рано или поздно за мной бы пришли. Не вини себя. Люблю. Прости за то, что увидишь... Ты - центр моей вселенной, мое солнце, Давид Феретти! Спасибо за то, что, благодаря тебе, я умираю, как чёрная мышь, а не как белая... Спасибо! Из чистых, зеленых глаз Давида катились слезы. Он рыдал навзрыд. Борис не смог смотреть на это... Он резко отвел взгляд. И в этот миг Борис вдруг заметил, что Доминик Ди Маджио бочком ползёт к тому человеку, который держал на прицеле Давида. На Дома никто не обращал внимание. Но что он хотел сделать? Как Дом может остановить их? Хотя ему никто не залепил рот... Только Борис об этом подумал, как Дом вдруг извернулся и со всей дури цапнул человека в черном прямо в лодыжку. - Любовь убивает, правда, Борис? Делает идеальных бойцов такими слабыми... - одновременно с этим сказал наставник. Какая дурацкая это была ошибка! Наставник был таким глупым! Любовь спасала. Именно она сделала Дома таким сильным, что он, рискуя своей жизнью, пытался спасти человека, который ему даже не нравился... Он пытался спасти Бориса ради Давида. Спасибо, Дом! На лице Бориса не дрогнул ни один мускул. Он не имел права на ошибку. У него было всего несколько секунд. Резким, стремительным движением Борис направил дуло Беретты четко вперед, убирая его от своего виска, и нажал на курок. Стопроцентное попадание. Прямо в лоб. В конце концов, у него был самый лучший учитель. Он должен был гордиться Борисом. Хотя нет. Он больше не сможет... Одновременно Борис извлек из-под своей куртки Кольт. Через секунду раздался второй выстрел. Человек в черном, которого Борис не знал, пытался сопротивляться. Чиркнула пуля... Но он промахнулся. А Борис - нет. Всего несколько секунд... А на полу лежало два трупа. Господи, как Борис был горд собой! Что же, я не посрамил твою честь, наставник... То, что мы породили, всегда будет с нами. Все возвращается... И добро, и зло... Борис рухнул на колени, пытаясь найти взглядом Давида. От напряжения перед глазами все плыло. На Давида посмотреть не удалось. Просто потому, что тот мгновенно сбил его с ног, навалился на него всем телом и придавил к бетону... Слезы Давида намочили толстовку на груди Бориса. - Подожди! - пожурил его Борис, - Дай хоть скотч с тебя сниму! Давид помотал головой. Он прижался к его груди крепко-крепко... Наверное, слушал стук его сердца. Борис его прекрасно понимал. Он и сам не верил, что жив. Поэтому Борис больше ничего не сказал. Только прижал к себе Давида крепче, запуская пальцы ему в волосы. Пусть делает, что хочет! Давид лежал на груди Бориса мучительно долго, вдыхая его запах. И прекратил он это только тогда, когда у Дома сдали нервы. - Может, хватит, а? - с возмущением крикнул Доминик, - Думаю, меня пора развязать! Пиво в руках, а допить его не могу уже часа два! Очень жестоко с вашей стороны! Да и с трупом под боком лежать - то ещё удовольствие... Давид, кажется, нервно хихикнул. *** - Нет, ребята из этого Карбона, конечно, жесткие, - легкомысленно дернул плечом Дом, наконец, наслаждаясь своим пивом, - Но зато хоть не пытали... Это просто был наставник. Наставник был жестоким. Но пытки никогда не одобрял. Он был из тех людей, которые убивали быстро и просто. Настоящий киллер. Борис больше не любил его. Этот человек убил из мести его мать. Отобрал Бориса у отца. Загубил ему детство. Но этот человек его воспитал, не ломал ему пальцы, как Тимее, и где-то внутри Бориса цветком расцветала боль. Пока он глушил ее. Интересно, когда наставник рассказывал ему сказку про пингвина, кто был отцом, а кто - приятелем-предателем? Как было в глазах наставника? Скорее всего, мама Бориса была предателем-другом, а он сам - отцом, которого обманули. Жаль, что наставник так и не понял, что все было наоборот. Человек, который думал, что любит, а на самом деле даже не представлял, что такое любовь. Если бы было иначе, мама Бориса была бы жива... Любовь - это когда ты готов умереть за другого. Это жертва. В ней нет места ненависти и мести. Наставник всех называл жалкими, не понимая, что жалкий - один только он. Недооценил любовь - и вот результат. Он сдох. Музыкант Доминик Ди Маджио, который, наверное, оружие в жизни не держал, оказался сильнее профессионального убийцы. Потому что ему было что терять. Потому что он не пожалел своей жизни ради блага другого. Борис улыбнулся и отбросил все лишние мысли. Борис не хотел больше об этом думать. Они ехали в машине домой. Саманта действительно нашла их достаточно скоро и чуть не убила Бориса. Но тот своей вины не чувствовал. Что он мог еще сделать, когда ему прислали фотографию связанного Давида? Плевать. Главное, что сейчас все было в порядке. Давид никак не мог выпустить его из объятий... Борис сдался и просто сидел у него на коленях. Ему тоже сейчас необходима была близость. - Определенно бывают случаи и хуже, - продолжал отвлеченно рассуждать Дом - то ли происходящее его не задело, то ли пиво действовало на него расслабляюще, - Слышали вон про Джеймса Эванса? Говорят, ему отрезали член по кусочкам! И он был ещё в сознании! Кошмар! Борис нахмурился и на автомате буркнул: - Ничего там я не кромсал... Придумают тоже! Взял кухонный нож и отсек просто. Делов-то! Доминик подавился пивом, а Давид за его спиной заледенел. Блять. Обделён интеллектом, да? И вот как теперь объяснять эту херню? Видимо, снова придется говорить правду и надеяться на всеобъемлющую любовь Давида...