А сердцу хочется кричать

— Простите, вы имели в виду глухонемой? — уточнил Дрим, приподняв брови. Разумеется немые тоже существуют, просто не в таком большом количестве. — Нет, я всё правильно сказала. — женщина надменно фыркнула, будто лишь за ней правда. — Со слухом у него, к счастью, всё в порядке. Говорить не может, хотя раньше изъяснялся только так. — по её лицу не было видно, что она этому рада. Во всяком случае, как она считала, теперь от него меньше шуму. — И эта причина, почему от него отказываются или вовсе не берут? — он никак не понимал, к чему здесь эта особенность. Да, мальчишка не может говорить, однако как это влияет на то, возьмут его в семью или нет? Дикость какая-то. — Так и раньше было? — Нет, это началось четыре года назад. До этого момента мальчонка очень разговорчивым был. — И когда это произошло, то стало основной причиной? — парень пытался сложить два и два, исходя из полученной информации. — Как я уже говорила вам ранее: люди всегда находили причину вернуть его. Его жалели и брали к себе, а потом, когда прибрали к рукам деньги, спешили выбросить. Кому-то духу не хватило ухаживать за таким, как он. Другие просто не смогли стать хорошими родителями, а многие возвращали его избитым и сломанным. Вероятно первое время его это закаляло, однако теперь всё изменилось. А на его особенность уже не так стали бурно реагировать. — Понятно, а… Что за история?       Позитив наблюдал за мальчиком, что сидел один. Теперь не только сердце, но ещё и разум подталкивал его к действиям. Этот юнец не простой, было в нём что-то… Такое знакомое и родное, что ли. Будь у Дрима брат, то он был бы именно таким. — Она достаточно скучная и длинная, хотите послушать? — женщина косо уставилась на него. В её серых глазах блеснуло непонимание. — «Почему этому человеку это так интересно?» — возникла мысль в её голове. Возможно ей просто не нравилось рассказывать истории, а может было слишком безразлична жизнь этих сирот. Кто её разберёт. — Конечно. — Ну, слушайте. Он ехал с родителями куда-то, как вдруг отец не справился с управлением, машину занесло и она перевернулась. Тот сразу скончался, мать с тяжёлым ранением отправили с сыном в больницу. Мальчика прооперировали, вроде угрозы для жизни не было. Мать, после нескольких дней его выписки, ушла в кому. Если бы у него были родственники, те бы забрали, а так его отдали к нам в возрасте шести лет. Для него это стало тяжёлой и, вероятно, первой травмой.       Лицо женщины оставалось таким же равнодушным, в то время, как у Эппла расширились глаза и приоткрылся рот. Весь его вид говорил об одном: как ему жаль этого бедняжку. Вероятно он особо не размышлял о прошлой жизни этого ребёнка. И зря. — Сложно было смириться с произошедшим несчастьем, однако его скоро забрала одна хорошая семейка. С ними он жил три года, вроде привык и всё было хорошо. Но случилось самое неожиданное: у него начались проблемы с дыханием и глотанием. Родители списали это на простуду и какие-то лёгкие болезни, но всё ухудшилось. Мальчик с трудом говорил, так как это сопровождалось болью в горле и сильным кашлем. Его водили по врачам, но те ничего не находили и пожимали плечами. Психологи их уверили, что это на фоне пережитого, так скажем, психологическая травма и со временем это должно было пройти. Но не прошло. — И что с ним было? — Ну, как что? Дело дошло до того, что он стал говорить лишь шёпотом. Сейчас даже это ему даётся с трудом. Родители поняли, что с ним одни проблемы и благополучно вернули его нам. К этому времени его родная мать скончалась. Так и началась эта длинная история. Его берут, потом возвращают по разным причинам. Он доверяет, идёт, потом возвращается и строит из себя недотрогу, пока новые не придут. Сейчас он, вероятно, уже сдался окончательно. Полгода прошло, как его вернули к нам, за это время лишь одна пара приходила, но он их благополучно выгнал.       Дрим лишь стоял с открытым ртом, слушая эту историю. Он даже не мог предположить, что жизнь этого ребёнка могла быть такой ужасной. А о чём он там мечтал? Прийти сюда, как герой и спаситель, дать кому-то надежду и забрать к себе? И всё? В этом был его план?       Тяжело сглотнув он судорожно выдохнул. Ему было противно от самого себя. Кем он себя возомнил? Почему не подумал, насколько здесь нужно быть ответственным? И дело не только конкретно в этом мальчике, у многих здесь история будет схожа. Стало ясно, что он был слишком уверенным в себе. Однако это мечта, а от неё он отступаться не намерен. Как бы ему трудно не было. — Ох, это… Весьма трагичная история. — ему с трудом удавалось подобрать нужные слова. Как бы он хотел, чтобы всё в этом мире стало разительно проще. — Я искренне сочувствую тому, через что этот малыш прошёл, за все эти годы. Однако я… Поражён? Он смог так долго надеяться и верить в людей. Сколько бы его не предавали и не бросали, он всегда верил, что найдутся хорошие. Жаль, что он всё же сломался.       Дрим фыркнул. Брови опустились на глаза, в которых блеснул золотой отлив. Лоб чуть сморщился, а зубы сжались. В нём кипела ненависть ко всем тем, что причинили мальчонке боль. Хотелось просто разорвать их в клочья, показать, как пришлось беззащитному ребёнку. Но он не мог с этим ничего поделать: такова жизнь, люди уходят, люди приходят. Всегда на хороших найдутся плохие, с этим ничего не поделаешь. Как и с этой злобной бабой, что так высокомерно глядит на всех, словно она королева всего мира. Планеты, если точно, а может и вселенной, кто там знает пристрастия вычурной дамы? — Ага, вероятно надеялся на этих «хороших» людей. Вот только ими тут и не пахнет. Их просто не существует. Может он и действительно никому больше не нужен. — она пожала плечами, посмотрев на мальчика. Тот продолжал что-то рисовать. — А как с ним общаться? Он знает язык жестов? — Позитивный проигнорировал слова этой «милейшей» особы. Не хотелось устраивать в подобном месте распри. — Неа, его пытались научить этому языку, но он наотрез отказывался. Цитирую: «Я ещё не оглох, чтобы изображать руками какие-то закорючки. Если вы не умеете читать, то это ваша проблема.» Поэтому он просто пишет, вместо жестов. — А разве это не затратно? В том плане, что нужно постоянно писать и в этих записях легко запутаться. — Знаете такие доски для рисования? Для детей? Там в комплекте ручка, которой пишешь на доске, а затем на самой доске можно сместить небольшую кнопку и всё стирается. Экономит бумагу и время, в записях не запутаться, легко стереть. Разумеется, что она не особо большая, но, на удивление, у мальчика красивый мелкий почерк, так что он умещает там целые предложения. Да и доска крупнее, чем обычно. — вероятно это было единственное, что ей было интересно рассказать. Странный она персик. — О, конечно знаю: у самого в детстве была такая. Правда я на ней не особо рисовал, но писать точно не пытался. Однако задумка неплохая, откуда её взяли? — Волонтёры или кто-то из приёмных родителей приносил, а может и журналисты или фотографы, всех не упомнить. Многие сюда приходят просто посмотреть и пофотографировать детей. Очевидно, что ребята их мало волнуют.       Он не слушал, как отзывается эта барышня о людях. Ему был интересен мальчик, на которого так долго смотрит. Услышанная им история что-то в его взгляде изменила, отчего глаза были не такие блестящие. Благо волосы пухом не стали, а то неловкость всё бы подпортила. Но в нём действительно что-то было не так.       Он никогда не игнорировал голос сердца, как и разума. И сейчас они говорили в унисон. Конкретно об этом мальчонке. Получается он заранее заинтересовался в этом ребёнке, совсем не зная его истории. Теперь же душа подсказывала, что он не прогадал, это не ошибка. Тем более он уже давно сделал свой выбор, верно? — Ещё не поздно передумать. Я могу вам показать варианты получше. — предложила воспитатель. — Варианты? Почему вы отзываетесь о них так, словно те лишь вещи? — вот здесь презрение к этой барышне начали вырываться наружу. — А разве это не так? Они, по сути, никто и звать их никак. Родителей нет и никому они не нужны. Есть ли смысл обращаться с ними как-то особенно? — она лишь равнодушно пожала плечами. — К тому же они и сами не думают о себе, как об отдельных личностях. — И правильно: с такими как вы, они и подавно забудут, что такое жизнь и кто они сами. Не удивлюсь, если вы их ещё и за зверьё держите. — Ваше право, считайте, как хотите. Меня ждут дела, так что удачи вам. — она поспешила удалиться. — Ну и… Эх… — Эппл тяжело вздохнул. Не хотелось говорить о ней плохо, но и хорошего в ней было не так уж и много.       Гость направился к сидящему мальчишке, минуя прочих детей, стараясь не вмешиваться в их драки и разборки. Хотя такова его сущность — помогать всем, даже если они не попросят. Ему будто что-то подсказывало, когда у человека была проблема. Он видел людей, как открытую книгу и почти всегда угадывал, что с тем или иным приключилось. А здесь гадать не нужно: он знает историю его жизни. Правда со слов одной невменяемой, но возможно в ней говорила депрессия?       Почему он так решил? Легко. Кожа женщины была слишком сухой, как для возраста, так и для погоды, в области глаз и шеи он заметил словно сеточку морщин. Местами даже были заметны покраснения, словно она только приложилась к бутылке. Ещё запах спиртного от её одежды, ужасное дыхание и, видимо, следы рвоты на воротнике. Одежда небрежно сидела на ней, вдобавок пара пуговиц были застёгнуты не так. Ещё он заметил на её пальце обручальное кольцо, которое говорило о многом и явно было ей дорого.       Вдобавок эти мысли о «хороших» людях, как их не существует, а также тематика детей, что они никому не нужны, заставляет задуматься о том, что женщина потеряла ребёнка. Очевидно из-за этого её бросил муж. Может он не хотел детей, а она желала. На этой почве они поссорились, она сделала аборт, а он ей изменил. Но это были лишь предположения наблюдательности парня, о такой истории. Он мог просто что-то не так понять или увидеть то, чего нет. Во всяком случае он не всегда прав.       За этими размышлениями он и не заметил, как стоял уже рядом со столиком. Он набрал побольше воздуха и выдохнул. Теперь он был готов к предстоящему знакомству. — Привет! Не против, если я составлю тебе компанию? — он проговорил это с искренней и тёплой улыбкой на лице. Вероятно он и вправду сейчас похож на солнышко.       Парень никак не отреагировал, лишь продолжил заниматься своими делами. Дриму ничего не оставалось, как сесть напротив, не прерывая занятие. — Меня зовут Дрим, а тебя? — парень не оставлял попытки подружиться с дитём.       Мальчик поднял на него взгляд, отвлекаясь от рисунка. И какие же красивые были эти глазки. Большие, с длинными и пышными ресницами, такого красивого аметистового света. Они согревали своим блеском, хоть цвет был холодным. Густые брови пушились над глазами, недоверчиво хмурясь. Ярко выраженные скулы и тёмные круги под глазами привлекали больше внимания, чем бледная кожа.       Он что-то написал на доске, после чего повернул её в сторону незнакомца. «Найтмер. Меня зовут Найтмер, но я никогда не любил это имя»       Мальчик действительно быстро и весьма красиво написал ответ. Да и уместилось всё. — Почему? Мне кажется, что оно необычное и очень даже красивое. — и Эппл не врал: ему действительно понравилось это имя. «Кошмар — так оно переводится. А ваше красивое — Мечта. И вы сами красивый. На солнышко похожи»       Такой комплимент не остался без внимания. Яркие веснушки на тёмной коже лучше всего заметны. Золотистые глазки неловко ушли в сторону, а рука запустилась в волосы. Он засмеялся, совершенно не зная, как реагировать. — Эм… А… Ну… С-спасибо? Н-наверное… Хе-хе… — сердечко заколотилось сильнее. Интересно, почему он так смутился? — Но твоё тоже красивое и такое же необычное. И не важно, какое оно у тебя, всегда приятно слышать его от любимых тебе людей. Из их уст оно звучит красиво и любимо. «У меня нет таких людей» — А как же друзья? Они разве не дороги тебе?       Лицо мальчика выразило сомнение. Он нахмурился, а глазки забегали. Пару раз он переписывал свой ответ. «Были когда-то в моей жизни так называемые "друзья"» — И что случилось? — вопрос был глупым до жути, итак, ясно, что могло произойти. «Бросили они меня, как и родители, и другие родители, и опекуны. Все меня бросили» — А почему они это сделали, не знаешь? «А разве не очевидно? Я недостаточно нормален для них. С изгоями всегда так поступают» — Думаешь, что дело в тебе? — Дрим не стремился рассказывать о своём плане, так как хотел получше узнать мальчика. «А разве это не так?»       Мальчонка взглянул на старшего глазами, в которых скрывалась самая ужасная боль. Та являла собой ненависть к себе, а может и чувство вины. Мальчик считал себя виноватым во всех бедах, что происходили в семьях. Как бы он не старался слушаться, правильно вести себя — ничего не менялось. Обвинять людей, что они такие плохие, он не хотел: настоящие родители же не были такими. Вероятно он просто запутался и устал от всей этой лжи и предательства. «Я же всегда приношу одни проблемы. Как бы меня не любили, а я никогда не мог стать частью семьи…» — Поэтому ты решил, что она тебе не нужна? — Найт поднял взгляд на собеседника. Как тот догадался? Он же никому не рассказывал об этом. «Как вы это поняли?» — Легко. Ты отстранился от мира и всего происходящего в нём. Выгоняешь приёмных родителей и опекунов, не идёшь в семью и отказываешься от них. Не хочешь даже попытаться ещё раз. — Эппл пожал плечами. — Но мы ведь оба прекрасно знаем, что ты всё равно очень хочешь иметь семью, как это было раньше. Как бы ты это не отрицал, но глубоко в душе ты надеешься найти ту самую семью, тех самых хороших людей. «Вы что, мозгоправ? Любите копаться в чужих головах?» — очевидно Найтмеру такие не симпатизировали. А может просто доверия не внушали. Хотя ему никто доверия не внушает. — Можно и так сказать.       Мальчик вновь отстранился от разговора, что-то записывая на доске. «А что вам та алкашка про меня рассказывала? Опять слухи пускала, что я проклятый?» — Во-первых, не алкашка, а девушка, для тебя женщина. Она старше и к ней нужно обращаться вежливо. «Как к вам?» — Да, как ко мне. — Позитив усмехнулся. — А во-вторых, что за слухи? «А не очевидно? Если находятся желающие забрать чертёнка, то она им все уши прожужжит. Таким образом отгоняет от меня всех, кто хотел взять меня к себе. С одной стороны я ей благодарен, но ведёт она себя не очень профессионально»       Потребовалось время, чтобы Полночь смог написать это всё. Пришлось стереть написанное и дописать заново — не вместилось. — Нет, она мне про такое не рассказывала. Просто пыталась показать других детей. «Ясно. А кстати, кто вы? Я раньше вас здесь не видел. Вы волонтёр?» — М… Нет, я не волонтёр. — нервишки Эппла немного сдали. Кажется назревают проблемы. «Тогда кто?» — Ну, скажем так: я твой друг. «Друг? Со взрослыми не дружат» — С чего вдруг? «Они не знают, что такое дружба. Они просто прогнившие, эгоистичные, лживые ублюдки»       Кошмарик со всей серьёзностью описывал свою неприязнь к тем людям, которые предали его и пользовались им. А ещё про тех, кто прямо в лицо врал и давал ложную надежду. — Но не все же такие. Осталось немало хороших людей. «И где они были, когда я так нуждался в них?» — Не знаю, правда. — играть в этот спектакль сил больше не было, а скрывать свою цель не хотелось. — Но если ты пойдёшь со мной, то обещаю — всё будет хорошо. «Так вы ещё один?»       Малец с презрением смотрел на «бывшее солнышко». — Не ещё один. Я другой. «Все вы так говорите, так что не вижу смысла продолжать беседу» — Но- «Уходите» — Найтмер поставил доску, где было большими буквами написан ответ. — Просто дай мне шанс и я- «Уходите» — Ладно, я ухожу. Но всё же завтра я ещё зайду.       Полночь проигнорировал нового знакомого, отворачиваясь. Ему лишь хотелось, чтобы тот поскорее ушёл и не возвращался. Однако Дрим был прав: в глубине души он хотел остановить человека и дать тому шанс. Только сломанная надежда и огромная черта недоверия явно будут мешать. Придётся постараться, чтобы преодолеть их.       Эппл нисколько не расстроился тому, как с ним поступили. На лице сияла лучезарная, но немного загадочная улыбка. Он не сдастся. Если уж этот мальчик привлёк его внимание и его история зацепила, значит он будет приходить сюда до тех пор, пока ему не дадут шанс. Это не был какой-то эгоизм, дабы достичь своей цели. Просто он понял, что ребёнок нуждается в помощи, а пройти мимо он ну никак не мог.