Мелодия для короля

Выслушав их историю, Мальтруй подался вперёд и уточнил:       — Это всё? Вы ничего не утаили?       — Хм, — Микель призадумался. — Вроде, нет.       — Значит, вы не признавались друг другу в чувствах?       — Кажется… — начал было Микель, но, бросив взгляд на короля, в миг замолк.       Реми покраснел до кончиков ушей и слишком активно замотал головой:       — Нет, нет и ещё раз нет! Это было чистое любопытство! Эксперимент!       Торговец с облегчением выдохнул и откинулся на спинку дивана.       — Повезло… Но вы были близки.       Реми и Микель переглянулись.       — О чём ты? — спросил король. — Близки к чему?       Торговец шумно вдохнул воздух, помолчал с минуту, решая с чего начать и подбирая слова, задумчиво почесал лоб и, наконец, спросил:       — Слышали ли вы когда-нибудь о таком явлении как запечатление?       Шерьер нахмурился, а Реми вздрогнул и замер. Он читал когда-то книгу о детёнышах некоторых животных и птиц. Они воспринимали первое существо, которое видели после рождения, как родителя. Но что-то подсказывало королю, что тут речь пойдёт о чём-то другом.       Мальтруй стал серьёзен как никогда и начал рассказ.       — Прислуживая в таверне, я непринуждённо расспрашивал посетителей о вас. В один из последних дней туда вошли двое в плащах с капюшонами: юная девушка и молодой мужчина. Выглядели они подозрительно и сразу заняли самый дальний столик в углу. Разговаривали эти двое тихо, но мне удалось услышать обрывок разговора, из которого я понял, что они ищут какого-то парня, похожего на вас, ваше величество. Я подумал, что напал на след, решил напоить их и выведать всё, что им известно. В тот момент я и представить не мог, какие истины мне откроются.       Очень скоро торговец понял, что перед ним не люди, а самые настоящие представители морского народа. Конечно, он не смог отказать себе в удовольствии узнать побольше из первых уст.       Напоить мужчину оказалось проще простого. Девушка, однако, держала себя в руках, и своего спутника старалась одёргивать. Но куда ей было до Мальтруя с его красноречием!       — Не без труда мне всё же удалось завоевать доверие девушки. Я помог ей донести захмелевшего спутника до своей комнаты, чтобы он отдохнул и протрезвел. Мы с ней разговорились. Мужчина искал своего возлюбленного, а девушка мужа. По её рассказу я понял, что они не виделись много десятков лет.       Реми слушал внимательно, уже начиная догадываться, что за незнакомцев встретил торговец, но решил не перебивать. В душе короля зрела смутная тревога.       — Девушка рассказала, что жители Вархосии в общем и целом ничем не отличаются от людей. Точно так же они рождаются, взрослеют и умирают от старости. Но в организмах шелки есть ряд особенностей. Как бы сказать… В некоторых случаях могут запуститься механизмы, способные изменить всё. Во-первых, абсолютно все шелки обладают нечеловеческим самоисцелением. Даже будучи серьёзно раненым, шелки может полностью излечиться в считанные дни. Во-вторых, они однолюбы. Найдя свою пару, они верны ей всю жизнь. До того, как представитель морского народа найдёт своего суженого, он может встречаться, флиртовать и даже заводить детей с другими шелки. Встретить предназначенного судьбой партнёра довольно сложно, потому большинство проживает всю жизнь так и не отыскав того самого. Но если пара встречается, тут то и начинается самое интересное…        Чем дальше вился рассказ, тем ярче разгоралась тревога, тем ощутимее колотилось сердце Реми. Заметив, что юноша дрожит, Микель протянул руку, обнял его за плечи и бережно прижал к себе. Он волновался не меньше, но не показывал этого, чтобы успокоить своего короля. Перед шерьером открывались знания, которые он безуспешно искал и собирал по крупицам всю жизнь, выискивая в библиотечных книгах, на полках старинных магазинов, в древних свитках.       — Партнёры-шелки после запечатления прекращают стареть и проживают около сотни лет. Свой век они оканчивают в один день. Если же один из партнёров шелки, а второй человек, то запечатление раскрывается в полной мере, оба партнёра не только прекращают стареть, но и обретают недоступное для простых смертных долголетие. Например, шелки, которого мне удалось напоить, прожил несколько сотен лет. Его партнёр был человеком, и, насколько я понял, он сейчас не намного младше. Однако, есть один нюанс. Предназначенные партнёры становятся зависимы друг от друга, и если один из них умирает, второй на всю свою удлинённую жизнь остаётся одиноким, потому что не может больше ни к кому испытывать влечения и хоть сколько-нибудь глубоких чувств.       Услышанное настолько шокировало слушателей, что когда рассказчик замолчал, повисшую тишину можно было практически видеть. Микель, казалось, ушёл глубоко в себя, взгляд его стал пустым и бессмысленным. Реми несколько раз открывал и закрывал рот, собираясь что-то сказать, но так и не решился. В конце концов шерьер громко выдохнул и шевельнулся, заставив короля вздрогнуть от неожиданности.       — С таким организмом… — выдавил, наконец, Реми, — при встрече со своим предназначенным партнёром я бы предпочёл сбежать без оглядки.       Микель бросил на него короткий взгляд, и юноше показалось, что в нём скользнула какая-то затравленность. Но в следующую секунду шерьер уже выглядел спокойным и уравновешенным. Он обернулся к Мальтрую и ровным голосом спросил:       — Что представляет собой процесс запечатления?       Мальтруй не удивился, не отвёл глаза и ничуть не смутился. Напротив, он как будто повеселел. Серьёзность его сошла на нет, лукавые искорки заплясали в сощуренных глазах и привычная хитрая улыбка расцвела на добродушном лице.       — Они назвали это единением разумов, душ и тел. Если в момент занятия любовью, во время проникновения, на пике удовлетворения, предназначенные партнёры испытывают одни и те же чувства и сообщают об этом друг другу, то запечатление свершается.       Реми поперхнулся. Микель осторожно погладил его по спине.       — Значит, мы и правда не сделали этого.       В голосе его королю почудилась нотка сожаления. Он в своём уме? Быть навечно связанным с одним единственным человеком! Никогда не испытывать влечения ни к кому больше! А если возлюбленный умрёт — прозябать в одиночестве, сходить с ума от потери и медленно затухать…       Перед глазами его как наяву возникло лицо морского царя. Всё это время Реми подавлял в себе эти травмирующие воспоминания, но теперь ему стало жаль мужчину. Он вспомнил вселенскую грусть, окутывающую весь его лик. Юноша попытался представить, что чувствовал этот человек. Сколько лет, десятилетий, веков он грустил от одиночества, считая, что навсегда лишился своей пары. Реми вдруг понял, что в тот момент, когда морской царь впервые увидел его, выглядел он не просто взволнованным, но почти безумным, решив очевидно, что перед ним его партнёр.       Король высвободился из рук Микеля, встал и побрёл прочь из зала. Шерьер подскочил, собираясь последовать за ним, но наткнулся на холод.       — Не иди за мной.       Сейчас он был не в состоянии обсуждать услышанное с Микелем. Он просто не мог поделиться с ним своими переживаниями. Ему отчаянно не хватало воздуха.       Войдя в свою комнату, Реми настежь распахнул окно, прикрыл глаза и всей грудью вдохнул свежий деревенский воздух.       Ему не верилось, что он был так близок к рабству.       С детства он выполнял волю отца, следовал желаниям матери, был примерным сыном и образцовым королём. Нет, он не ненавидел родителей. Реми любил мать и уважал отца, но их желания всё равно были для него чужой волей, бременем, неизбежностью. Реми желал лучшего для своей страны и её народа. Он делал всё, чтобы не опозорить род и обеспечить комфортом подданных, и до поры не замечал, что его собственная жизнь растворяется во всём этом. Пока не стало слишком поздно.       Ночные вылазки и похищение безделушек временно притупило чувство безысходности, но не могло стать панацеей от приступов удушья, вызванных чувством безысходности. Тогда как в Микеле молодой король увидел возможность сбежать от всего, стать свободным.       Но это оказалось ловушкой.       Всего в одном шаге он был от того, чтобы случайно заковать себя в новые оковы навечно.       В дверь тихонько постучали. Реми стремительно обернулся, собираясь немедленно выставить шерьера, и обнаружил на пороге прикрывающего за собой дверь Мальтруя.       — Прости, что нарушаю твой покой, однако я подумал, что у тебя, наверное, много вопросов, — сказал он. — Не обещаю, что отвечу на все, но какую-то весомую часть твоего любопытства удовлетворить постараюсь. Итак, — он присел на край кровати, — что тревожит твоё сердце и терзает разум?       Реми оттолкнулся от подоконника и несколько раз прошёлся вдоль комнаты туда-сюда, судорожно перебирая в голове ворох накопившихся мыслей. В конце концов, юноша сел на постель рядом с торговцем, всем видом демонстрирующим готовность слушать, и протяжно вздохнул. Он попытался выбрать самые главные вопросы и вдруг понял, что вовсе не хочет говорит о морском народе.       — Не знаешь, с чего начать? — спросил Мальтруй. — Начни с малого. Что-нибудь понятное и не слишком важное, но не дающее тебе покоя.       Ещё раз обдумав события последних недель, Реми с удивлением осознал, что его действительно давно по настоящему беспокоит один вопрос. Тогда он собрал волю в кулак и задал его наконец:       — Как правильно доставить удовольствие партнёру-мужчине?       Бровь торговца дёрнулась, но в остальном он ничем не выдал своей растерянности.       — Разве ты ещё этого не делал? Я полагал, что ты уже опытный. К тому же, после истории с хурмой…       — Это другое! — поспешно перебил его Реми, стремительно краснея и пряча глаза. — Просто… Просто мне надо быть уверенным, что я всё делаю правильно! Мне показалось, что ему было не слишком приятно. Как будто я упустил нечто важное.       Мальтруй посмотрел на короля и мягко, по отечески, улыбнулся.       — Что ж, — сказал он, — то, что тебя заботят здоровье и удовольствие партнёра — похвально. Для начала мне хотелось бы уточнить одну важную деталь. Скажи, ты был стороной принимающей, или же…       С каждым новым вопросом Реми становился всё пунцовее. Юноша не знал, куда прятать глаза, руку казались будто чужими. Юноша теребил собственные пальцы, нервничая и смущаясь, каждый ответ выговаривал быстро, почти тараторил, чтобы поскорее разделаться с этим неловким разговором.       — В последний момент он отказался входить, поэтому вёл я.       — Прекрасно. Расскажи, как ты его подготавливал?       На лице юноши отразилось недоумение.       — Подготавливал?       — Была ли прелюдия? Нашлись ли чувствительные местечки? Как долго ты его разрабатывал, прежде чем войти, какую смазку использовал?       — Смазку?       Повисла неловкая пауза. Реми захлопал глазами. Торговец так и замер с открытым ртом. Затем он спросил:       — Ты же увлажнил его, прежде чем войти?       Король заёрзал, глаза его забегали. Его смущал этот чересчур откровенный разговор, но отступать было поздно. К тому же, добыть необходимую информацию он мог только лишь у Мальтруя, ни с кем другим Реми бы не смог поговорить на эти щекотливые темы.       — Ну, я облизал пальцы! — выпалил       Несколько мгновений они с Мальтруем смотрели друг на друга.       — То есть, из смазки была только слюна?       Юноша поспешно кивнул.       — Жестоко.       Все краски разом схлынули с лица Реми.       — Дело в том, дорогой клиент, — начал Мальтруй, и голос его приобрёл знакомые интонации бывалого продавца редких диковинок, — что сокровенные отверстия мужчин влажными сами по себе не становятся, поэтому господам, охочим до плотских утех друг с другом, просто необходимы специальные масла, бальзамы, крема или смазки, обладающие определённой степенью вязкости, облегчающие скольжение, содержащие разные интересные эффекты, от обезболивающего до возбуждающего.       Торговец пошарил за пазухой и выудил небольшой искусно сделанный бутылёк и протянул его королю. Пребывая в каком-то оцепенении, юноша взял его и уставился на оранжеватую субстанцию.       — Вода, слюна и прочие не предназначенные для этого жидкости не способны облегчить принимающей стороне боль и неприятные ощущения. Ну, может, только самую малость. Тем более, если это был первый раз, тогда для него это определённо было слишком…       — Не первый.       — Не первый? — переспросил Мальтруй вновь начинающего краснеть Реми. — Ты уверен?       — Он сам мне сказал.       — В таком случае, он должен был сказать тебе и про смазку, — улыбнулся Мальтруй. — И раз он о ней не позаботился, могу предположить лишь две причины такого поведения. Либо ему нравится во время занятий любовью испытывать боль, либо…       — Либо? — подался вперёд Реми.       — Он солгал тебе, чтобы показаться более опытным.       — А?!       Услышанное не желало укладываться у Реми в голове. Он осознал, что, в общем-то, первое предположение Мальтруя не лишено смысла. Особенно если вспомнить рассказы Микеля о годах учёбы. Неужели он не давал отпор преподавателю из-за того, что получал от пыток извращённое наслаждение? Значит, опыт, о котором упомянул шерьер, он получил с этим человеком? Верить в это не хотелось до такой степени, что у Реми скрутило желудок.       — А нельзя ли как-то узнать наверняка? — робко спросил король. — Он же не девушка, так что… эммм… этот момент не очевиден.       Мальтруй хмыкнул. Он не стал унижать или высмеивать юношу за детские взгляды на любовь и собственническое желание быть первым. Вместо этого торговец ободряюще похлопал его по плечу и сказал:       — На утро после такого авантюрного первого раза у любого бы всё болело «там». А если «там» некомфортно, то окружающие должны были заметить некоторые признаки этого самого дискомфорта.       Мальтруй замолчал и выжидающе уставился на Реми.       Король опустил глаза и попытался припомнить утро после той ночи. Они так поспешно убегали из гостиницы, что он совсем не обратил внимания на самочувствие любовника. Сейчас юноша очень об этом жалел и проклинал свою невнимательность. А дальше? А дальше была погоня и ярмарка. Реми припомнил, как Микель, ворча что-то сердитое себе под нос, тащил его за собой по улочкам и переулкам, как непривычно медленно он передвигался. Тогда Реми даже подумалось, что его походка изменилась, но он решил, что кто-то в толпе наступил ему на ногу. Только теперь до него дошло, что шерьер не просто так переваливался с ноги на ногу. Он пытался приглушить неприятные ощущения, оставшиеся после ночи с неумелым любовником!       Сердце Реми отчаянно забилось. Мальтруй всё понял по его лицу.       — Ну, вот вам и ответ, — сказал он.       — Проклятье… — прошипел Реми, вскакивая. — Проклятье! — Король рывком распахнул дверь. — Где он? Где Микель?