Жди меня, я приду этой осенью, когда завянут все цветы

Спустя час самолёт приземлился в аэропорту маленького города Эллискинна. Шасси мягко коснулись асфальта. Дремавший Тэхён открыл глаза, за окном всё было белое и серое. Здание было маленьким, а пассажиров совсем немного, поэтому они быстро получили багаж и остались в одиночестве на чужой земле. Тэхён, крепко сжав ручку чемодана, огляделся, стараясь не выдать замешательства. Чонгук тоже покрутил головой по сторонам и кивнул на указатель «Прокат машин». — Стоит взять машину. — Займись, — велел Тэхён, а сам пошёл в сторону небольшого кафе. — А я возьму кофе. Когда он вернулся, попивая айс американо, Чонгук всё ещё о чём-то говорил с девушкой из проката. — Отличный кофе они тут делают, — Тэхён поболтал трубочкой в стакане, лёд мягко звякнул. Чонгук посмотрел на него, будто чего-то ждал. — Поверю на слово, — вздохнул он, вновь обращаясь к служащей. — Что случилось? — Ким опёрся о стойку, девушка кинула на него заинтересованный взгляд. Чонгук чуть нахмурился, а она уже снова принялась стрекотать по-английски. — Директор Ким? — Чонгук вопросительно поднял брови, будто ожидал от Тэхёна какого-то решения. — Что? — Вы согласны? Нам подойдёт? — Эм… — Тэхён посмотрел на девушку, она повторила предложение. Он неловко улыбнулся и кивнул. — Какая разница? Поехали уже. — Ладно, — пожал плечами Чонгук и стал заполнять бумаги. Он столько раз оформлял документы на Тэхёна, от билетов на самолёт до заявлений в суд, что помнил все данные наизусть. А вот за своим паспортом пришлось лезть в рюкзак. Потом девушка указала, как пройти на стоянку и выдала ключи. Тэхён первым покатил свой чемодан к выходу. Автоматические двери разъехались, и на них обрушился грохот проливного дождя. — Оу! — Чонгук остановился под козырьком. За серой пеленой воды и тумана парковка казалась призрачной, почти нереальной, будто нарисованной серым карандашом на белой стене. — Какая наша? — осведомился Тэхён. — Тот красный Рафик, — щурясь, указал Чонгук в дальний конец. — Да ему лет сто! — Других машин не было. Вы же сами согласились. Можно вызвать такси до города и там поискать что-нибудь другое. Тэхён тряхнул смоляными волосами, которые от влажности стали завиваться крупными кольцами. Перспектива искать что-то под дождём в чужом незнакомом городе его совсем не радовала. — Подожду здесь, — сказал он, вновь помешивая кофе трубочкой в стакане. — Подгони машину. Чонгук открыл было рот, но потом кивнул. Он вздохнул, как спортсмен перед прыжком, и побежал через парковку. Его чёрный силуэт расплывался, как чернила в воде. Тэхён нетерпеливо постукивал ногой в лакированном ботинке. Через пару минут машина остановилась рядом с ним. Чонгук выскочил из салона и закинул в багажник чемоданы, пока Тэхён устраивался на переднем сидении. — Холодно, — пожаловался он, и Чонгук тут же нажал кнопку на руле. Градусы на дисплее побежали вверх. Тэхён протянул к печке озябшие пальцы, а Чон невольно уставился на них. Пальцы были длинные и тонкие, чуть розовые от холода. Чонгук сглотнул, чувствуя подступающий приступ кашля. — Механическая коробка, — проворчал Тэхён. — Что? — очнулся Чонгук. Он неловко зачесал пятернёй мокрые волосы, капли неприятно скатывались за воротник. — Механическая коробка, Чонгук. Я не вожу механику, только автомат. — Но… — замялся Чон. — Вы ведь сами согласились. Девушка в прокате сказала, что остались машины только с механикой. Поэтому я и сомневался. — Да? Наверное, прослушал. Но ты ведь справишься? — Ну да, — Чонгук робко улыбнулся. — Я могу и на механике. — Отлично. Значит, теперь ты ещё и мой личный водитель. Поехали уже, а то стемнеет скоро. Чонгук повиновался, вырулил со стоянки, и они помчались по шоссе. Дорога пролегала вдоль озера. Тэхён, катая стакан в ладонях, уставился в окно. Наверное, в погожий день здесь было бы очень красиво. Но Ким видел только серость: стальные волны качались, избиваемые холодными плетьми дождя. Озеро колыхалось в берегах, наскакивало на скалы, будто обиженное чем-то. Вдалеке сквозь туман проглядывал горный хребет. Капли дождя стучали по мелким кустарникам, растущим вдоль отбойника. Тэхён допил кофе и сунул пустой стакан в подстаканник. Он скрестил руки на груди, будто отгораживаясь от влажного холода. Словно отсчитывая секунды, беспрерывно работали дворники. Тэхён, глядя на капли, скользящие по стеклу, задремал. «За бортом» стремительно темнело, фары выхватывали из сгущающихся сумерек только небольшой участок мокрого шоссе, но Чонгук уверенно вёл машину. Судя по навигатору, они вот-вот должны были въехать в Эллискинн. Тэхён, запрокинув голову и чуть приоткрыв рот, спал. И сложно было не представлять, что это не рабочая поездка, а просто их первое совместное путешествие. Они могли бы остановиться в этом старом городе, гулять по мощёным улочкам, оправдывая холодом то, что им хочется всё теснее и теснее прижиматься друг к другу. Никто бы не обращал внимания, что два парня держатся за руки. Чонгук сглотнул, подавляя очередной приступ кашля. В последнее время они случались всё чаще. Лёгкое щекочущее чувство в горле почти не проходило. Огни Эллискинна скоро остались позади, так же стремительно они пересекли ещё один крохотный город, и снова впереди была только пустая тонущая во мраке дорога. Фары выхватывали из темноты какие-то указатели, но никаких поворотов не было. Навигатор уверенно указывал путь. Наконец, когда асфальт кончился, а шины зашуршали по гравию, впереди показались какие-то дома. — Где мы? — тихо спросил Тэхён, Чонгук вздрогнул и посмотрел на него. — Уже приехали? — Нет, — почему-то так же тихо отозвался Чон. — Судя по навигатору, ещё часа полтора. — Чёртов Намджун, — проворчал Тэхён себе под нос. — Вечно он хочет забраться в самую… Нужно было поесть в аэропорту, умираю с голоду. Они проехали деревню насквозь, позади остался знак «Вы покидаете Силверлейк Хилл». Дорога стала совсем узкой и каменистой, жидкая грязь и мелкий гравий вырывались из-под колёс. — Что это? — будто сам у себя, спросил Чонгук, заметив впереди огни. Дорогу перегораживала полицейская машина, мигая проблесковыми маячками. Они остановились и несколько минут вглядывались в мутную пелену дождя. — Иди, — негромко велел Тэхён, и Чонгук, накинув капюшон, без лишних слов выскользнул из салона. Он, сгорбив плечи, добежал до полицейской машины и наклонился к приоткрывшемуся окошку. — Ну что? — спросил нетерпеливо Тэхён, когда он вернулся. Вода капала с набрякшего капюшона. Чонгук усилием воли заставил зубы не стучать. — Слишком сильный дождь, дорогу размыло, ехать опасно. — Другой дороги нет? — Нет, но… — Но? — В городе есть гостиница, можем переночевать там. — Отлично, провинциальная гостиница посреди хрен-знает-где — это просто верх мечтаний, — Тэхён добавил ещё несколько витиеватых ругательств, поминая погоду, Намджуна и его тимбилдинг. — Ладно, поехали, — выпустив пар, сказал он. — Разберёмся со всем завтра. Мне нужен душ. Поплутав немного по узким улочкам, они, наконец, нашли маленькую гостиницу: обыкновенный, почти не отличающийся от окружающих, каменный дом с пабом на первом этаже и несколькими комнатами на втором. Крохотный паб был полон народу, пахло мясом, приготовленным на огне. Желудок Тэхёна болезненно сжался, требуя насыщения. Но они только успели дойти до стойки, как высокий лохматый бармен сказал: — Сожалею, парни, мест нет. Они замёрзли, Чонгук вымок до нитки, и никакие силы не могли заставить Тэхёна вернуться в машину. Он так посмотрел на своего помощника, что Чонгук, почти перегибаясь через стойку, готов был пообещать всё, что угодно, за номер и ужин. — Думаете, вы одни здесь застряли? — бармен обвёл рукой помещение. — Все эти люди неместные. — Пожалуйста, любые деньги только на одну ночь, сэр! — Чонгук указал глазами на Тэхёна, у которого был такой вид, будто сейчас он либо расплачется, либо начнёт громить бар. Бармен хмыкнул и снял чёрную трубку старого стационарного телефона. — Эй, Рэдж, — через несколько секунд сказал он. — У тебя ведь есть свободная комната? Хочешь немного заработать? Да-да, опять из-за дождя. Да, опять туристы, — он так произнёс слово «туристы», что Чонгук мгновенно понял, что здесь это сродни оскорблению. Но ему было решительно наплевать на чьё-либо мнение о нём, если они, наконец, смогут поесть и заночевать. Тэхён и так выглядел слишком усталым, чтобы Чонгук мог позволить себе гордость. Бармен закончил говорить и нарисовал для Чонгука карту на салфетке, пометив нужный дом крестиком, как на пиратской карте. Чон поблагодарил и повернулся к Тэхёну. — Идём, у нас будет ночлег. — Эй, парень, — окликнул бармен и наклонился так, чтобы слышал только Чонгук. — Рэдж, он… хм… немного консервативен. Так что лучше скажи ему, что вы братья или друзья. Он не очень-то терпим к таким… как вы. — Мы… мы не… — щёки Чонгука мгновенно вспыхнули, он закашлялся, лепестки защекотали горло. Он сглотнул и выдавил с трудом. — Мы не вместе, просто коллеги. Бармен снова хмыкнул и пожал плечами, как бы говоря, что это не его дело. Рэдж оказался высоким и широким мужчиной с рыжей бородой и совершенно лысой, как коленка, головой. Он встретил их у крыльца и помог Чонгуку затащить чемоданы в дом, пока Тэхён придирчиво осматривал первый этаж. Дом был сложен из красного кирпича, а внутри обшит гладким струганным деревом, пропитанным тёмной морилкой. Пол был выложен аляповатой оранжево-коричневой плиткой. Всё вокруг говорило о простоте и добротности. Дом напоминал хозяина. Тэхён чуть скривил губы и ничего не сказал, но по выражению лица Чонгук понял: дольше одной ночи они здесь не задержатся. — Простите, — Чонгук осторожно тронул Рэджа за плечо. — Есть ли шанс, что завтра мы сможем попасть в горы? Мужчина посмотрел на него удивлённо и рассмеялся. — Если только на вертолёте. — Серьёзно? — Ну конечно. Первыми проедут спасатели, проверить, не застрял ли кто-нибудь по пути. Потом дорожники будут укреплять полотно… А это дело не быстрое. — Сколько? — похолодев, спросил Чонгук. — Не знаю, — Рэдж пожал плечами. — Я не строитель. — Хотя бы примерно, пожалуйста. — Не меньше пары недель, — он задумчиво почесал затылок. — Смотря насколько сильны повреждения. Чонгук перевёл взгляд на Тэхёна, но тот был спокоен и, казалось, хотел только одного — поскорее оказаться в постели. Один. Чонгук сглотнул. Рэдж показал им небольшую комнату и ванную на втором этаже. Чонгук не переставал рассыпаться в благодарностях, так что этот большой человек даже смутился. Он спрятал неловкую улыбку в усах и так хлопнул Чона по плечу, что у него подкосились колени. Уходя, Рэдж велел им устраиваться как дома и обещал принести ужин. Тэхён вежливо кивнул и шумно выдохнул, как только закрылась дверь. — Наконец-то, — он тут же скинул куртку прямо на пол. — Я в душ, а ты пока приготовь мою пижаму и одежду на завтра. — Да, господин, — Чонгук склонился в лёгком поклоне и услышал, как хлопнула дверь ванной. Мокрая куртка тяжестью лежала на плечах. В кроссовках было холодно, хлюпала вода. Он скинул верхнюю одежду и обувь, оставшись в толстовке, которая тоже была покрыта влажными разводами. Пристроил свою и Тэхёнову куртки над радиатором и под шум воды из ванной принялся разбирать чемоданы. Мысли о горячей воде невольно вели его к Тэхёну. Его худощавое тело в окружении клубов пара. Горячие струи касались упругой кожи, стекали ниже и ниже по спине и груди. Сильная рука с длинными пальцами сжимала кусочек мыла, лаская им плечи, потом живот, и тоже спускалась ниже. А что там ниже, Чонгук думать не смел. Ему и так стало жарко. Удивительно, что толстовка не задымилась, как от утюга. Из приятных мыслей его вырвал удушающий приступ кашля. Чонгук согнулся пополам, прижимая ладонь ко рту, ловя рвущиеся наружу лепестки. Он кашлял — живот ходил туда-сюда, как кузнечные меха — и молился, чтобы вода заглушила его. В горле стало нестерпимо больно, на глазах выступили слёзы. Чонгук схватился за угол письменного стола, чтобы не упасть. Он силился вдохнуть, усилием воли проталкивая воздух через нос. Огромный комок из слюней, крови и лепестков с чавканьем шлёпнулся на пол. Всё, что он сдерживал за день. Не нужно было сдерживаться весь день, Тэхён бы всё равно ничего не заметил. А если бы… заметил? Вода в ванной перестала шуметь. Чонгук быстро стянул с себя толстовку и вытер ею пол. Тэхён появился в дверях в белом махровом халате, который при каждом шаге всё сильнее расходился на груди. — Ужин ещё не принесли? — осведомился он, промакивая волосы полотенцем. Смоляные пряди липли к щекам и лбу. Чонгук замер со скомканной толстовкой в руках. Он не мог бы представить никого красивее Тэхёна. Никто и никогда не волновал его сердце так сильно. А внутри становилось всё больнее и больнее — это прорастали цветы через его лёгкие. Нестерпимо мучительно и сладко было смотреть на Тэхёна, такого домашнего, такого близкого. Одним простым, одним коротким словом он мог убрать эту боль, стискивающую грудь стальными обручами. — Ужин, Чонгук, — чуть раздражённо повторил Тэхён. — О… — очнулся Чонгук. — Да, конечно, директор. Я спущусь вниз и спрошу. Через несколько минут Чон вернулся с подносом и расставил еду на письменном столе у окна. На большом блюде дымился кусок мяса размером с человеческую голень, в глубокой тарелке горкой лежала печёная картошка, приправленная маслом и луком. Тэхён улыбнулся при виде графина с пивом, по стеклянному запотевшему боку скатывались капельки. — Директор, я отойду в душ, — сказал Чонгук, но Тэхён уже не слушал, его глаза голодно сверкали. Не успела закрыться дверь, как Чонгука согнул очередной приступ кашля. Сегодня он слишком долго и слишком близко находился к Тэхёну. И таблетки последний раз принимал часов шестнадцать назад. Лепестки сыпались и сыпались изо рта прямо на пол. Чонгук резко откинул крышку унитаза и двумя пальцами надавил на корень языка. Застрявшие в горле цветы выходили наружу вместе с утренним рисом, водой и горьким желудочным соком. Мягкие лепестки, проходя через гортань, казались наждачной бумагой. Чонгук содрогнулся, извергая очередной поток склизких цветков. Дрожащими пальцами, обдирая кожу, он потянул за мягкие стебли. По щекам покатились слёзы. Он не плакал, они просто струились и струились из глаз. Чонгук приник горячим лбом к холодному ободку унитаза, футболка прилипла к потной спине. Не было сил даже на то, чтобы протянуть руку и нажать на кнопку слива. Он не знал, сколько времени просидел там, приходя в себя. Может, пару минут, может, час. Только гордость не позволяла ему отключиться прямо на полу около заблёванного унитаза. Он медленно пополз по кафелю, с трудом перевалился через невысокий бортик душевой кабины, задвинул дверцу и поднял рычаг. Холодная вода ударила в лицо, грудь, живот. Медленно, очень медленно Чонгук приходил в себя. Он поднялся, стащил с себя мокрую одежду и долго-долго тёр мочалкой по выпирающим рёбрам, размышляя о том, в какую ловушку угодил. Тэхён был лучшим и худшим из того, что с ним случалось. Чонгук убрал ванную. Стёр с плитки кровь, накапавшую из его рта по пути в душ. Помыл и потёр ёршиком унитаз. Собрал все разлетевшиеся лепестки. Завернувшись в халат, посмотрел в зеркало над раковиной. Щёки ввалились, под глазами залегли фиолетовые с желтизной круги. Чонгук провёл пятернёй по волосам, между пальцами осталось несколько тонких прядей. Из пузырька он высыпал на ладонь сразу полдюжины таблеток, чтобы хватило на всю ночь и утро. Лекарства не спасали его от болезни, только оттягивали встречу со смертью. Он вдохнул, ощущая запах петуний, и взялся за ручку. Лишь приоткрыв дверь, Чонгук услышал голоса: Тэхён говорил с кем-то по громкой связи. — Где ты сейчас? — его голос был необычайно тёплым, будто превратился в растопленный шоколад. У Чона всё тело покрылось мурашками от этой интимной хрипотцы. Он прижался всем телом к двери, ловя каждый звук. — В Бонне, но это ненадолго, скоро придётся вернуться в Берлин, — ответил высокий голос. — Работа, работа… хватит работать, хочу тебя увидеть. — От такого же трудоголика слышу, — рассмеялся неизвестный. — Ты сам без своей работы жить не можешь. У меня будет несколько дней через пару недель… — Я ужасно… — голос Тэхёна стал ещё тише. — Ужасно по тебе скучаю. Ты мне нужен. Лошадиными дозами. Прямо сейчас. — Неправда, — игриво отозвался второй. — Уж я-то тебя знаю, редиска. Ты от меня устаёшь, стоит мне приехать. — Это не значит, что я по тебе не скучаю… — Знаю. — Это не значит, что я тебя… Чонгук больше не мог этого слушать и шумно ввалился в комнату. Тэхён лежал на кровати, держа телефон перед лицом. Халат на груди совсем разошёлся, обнажая острые ключицы и нежную ярёмную ямку. Чонгук протопал к столу у окна и принялся за остывший ужин. Он изучал только содержимое тарелки, делая вид, что глух и слеп. — Что это за шум? — Просто Чонгук. Да, «просто Чонгук», подумал Чон, ничего особенного, «просто Чонгук». Внутри всё болезненно сжалось. Он кашлянул, и пара лепестков опустилась в тарелку. Чонгук смешал их с остатками соуса и сунул обратно в рот. — Если бы не чёртов дождь, я бы прилетел к тебе, — от этого интимного шёпота у Чонгука сводило челюсти. — Может, я брошу все дела, и мы встретимся где-нибудь на полпути? Например, в Лондоне? Хоть на денёк, а? — Намджун мне чайной ложкой мозг выест, если я проигнорирую его тимбилдинг. — Тогда скажи мне хотя бы, что ты… — Что я…? — протянул Тэхён, в его голосе чувствовалась улыбка. — Ты так давно не говорил мне… — немного грустно сказал человек на том конце. — Скажи… — Что? У Чонгука внутри всё сворачивалось в тугой клубок, будто кто-то наматывал его кишки на кулак. Просто скажи ему, Тэхён, просто скажи, и пусть Чон Чонгук упадёт в самый ад. Его сердце и так истерзано в лохмотья. Нет ни смысла, ни желания жить. Но он будет жить, чтобы до самого конца допить эту горечь, служа Тэхёну. — Сам знаешь! Скажи, что я всё ещё единственный… — Чимин… Чонгук затылком ощутил взгляд Тэхёна и краем глаза уловил кивок в свою сторону. Он закусил губу от обиды. — Скажи только для меня. Тихонько. — Чимин-а, — с невероятной нежностью едва слышно произнёс Тэхён. — Ты ведь для меня… всё! Я тебя… Чонгук вскочил и шумно принялся ставить тарелки на поднос. Он выскочил за дверь, не услышав окончания фразы. Преодолев один пролёт, Чон остановился на тёмной площадке, его снова душил кашель. Тарелки и чашки позвякивали, поднос дрожал в руках, на него посыпались лепестки. Лекарства уже не могли полностью подавить приступ. Не обращая внимания на боль, Чонгук спустился в пустую кухню и долго-долго мыл посуду. Когда он вернулся в комнату, Тэхён уже переоделся в пижаму и забрался под одеяло. В свете тусклого ночника Чонгук почти не видел его лица. Он переоделся и осторожно скользнул на край кровати, щёлкнув выключателем. Чонгук потёр ладонью впалую грудь, боль притупилась. Или, может, он уже стал к ней привыкать? Темнота обволакивала, и Чонгуку казалось, что он плывёт в темноте. Черноту разбавлял только синий прямоугольник окна. Неуютно было ночевать в этой большой незнакомой комнате, наполненной чужими запахами. Простыни казались мокрыми, а одеяло тяжёлым и холодным. — Директор Ким… — тихо позвал Чонгук. — М-м… Он помолчал, раздумывая, стоит ли травить себе душу, стоит ли ковыряться в своих ранах, не давая им даже зарубцеваться. — Вы не говорите по-английски? — спросил не то, что собирался. — Нет, — отозвался Тэхён и замолчал так надолго, что Чонгук подумал, что тот заснул. Чон терпеливо ждал. В конце концов, у него было всё время мира до тех пор, пока цветы не захватят его лёгкие окончательно. Он задохнётся в сладком запахе петуний с мыслями об этом человеке, который и рядом, и так далеко. Пусть его никто не полюбит, но ему самому не нужно разрешение, чтобы любить своего директора Кима. — Зачем мне английский, если у меня есть ты? Чонгук удивлённо распахнул глаза в темноту. — Пока ты со мной, мне не нужен ни гид, ни переводчик. Языки никогда не были моей сильной стороной, а тебе я доверяю. Кстати, как ты узнал? — Просто заметил. Из-за машины, из-за Рэджа… — А что он? — Сказал, что мы не сможем попасть на курорт раньше следующей недели. — Вот видишь, как ты мне нужен. Чонгук замер, комкая в пальцах край одеяла. Нужен? Как помощник, как специалист, так? Не как человек, не как Чон Чонгук. Он зажмурился так, что под веками поплыли цветные круги, и выпалил: — Человек, с которым вы говорили, тот же, что приходил в офис? Красивый блондин? — Да, — голос Тэхёна вновь потеплел, будто он и сам искал повод вспомнить о том человеке, поговорить о нём. — Он и правда красивый, да? — Угу, — Чонгук кашлянул и снял с губы лепесток, растёр его в пальцах. — Директор Ким, он ваш… ваш партнёр? — Офисные слухи обходят тебя стороной, Чонгук? — Я не слишком люблю сплетни. — А я не стал бы обнимать того, кто мне безразличен. Чонгук ощутил острый укол боли, будто очередной стебель пробил лёгкое. На языке возник вкус крови. Чон выдохнул аромат цветов — запах его смерти. — Вы его любите? — С чего бы мне говорить с тобой об этом? — И правда, — вздохнул Чонгук. — Не за чем. По вискам его потекли тихие слёзы. Чонгук боялся пошевелиться, даже руки не поднял, чтобы стереть их. Тэхён вскоре задышал глубоко и ритмично. А Чонгук поджимал губы, чтобы не всхлипнуть. Стебли всё плотнее оплетали его лёгкие, дышать становилось труднее.