Рождённый под куполом

— Давайте же чисто отрепетируем то, что имеется, пока хозяин не вернулся! — издает хлопок ладонями Кохаку и грозно показывает Хрому на всякий случай кулак. — Да че там репетировать? Я слова наизусть уже знаю. Тошнит от них, — Хром несколько раз стучит по светлой макушке девушки. — Я же не ты — у меня с памятью все от-лич-но. — Идиота кусок, — закатывает глаза Кохаку, — только попробуй облажаться. Подведешь нас всех и Сенку нас уроет. Хром окидывает взглядом пронзительных карих глаз всех своих коллег и воодушевленно улыбается. — Все слышали?! А теперь быстро за работу! Толпа ликует. Ген не явился на репетицию.

***

16:00. Приезд Сенку. — Вау, — оглядывает всех с ног до головы хозяин цирка, — вот какие вы при параде. — Круто, да?! — кривляется Тайджу, то оттягивая блестящие манжеты с кистей рук, то приподнимая край шорт, — это всё моя Юдзуриха! Шила днями и ночами напролёт! Сенку ещё чувствует себя разбито после нескольких суток процедур и строгого режима, но к работе приступить он вполне себе готов. — Надеюсь, никто не умер за время моего отсутствия? — Разве что дружеский настрой в группе, — усмехается Кохаку и даёт Хрому смачного пенделя. — Рады, что ты снова в строю, хозяин. Сенку одаряет всех стоящих работников финальным наистрожайшим взглядом и медленно кивает. — Хочу созвать экстренное собрание. Сейчас. — Чего?! Хозяин, с корабля, да на бал?! Звенящее молчание отражается от стен комнат. Больше никто ничего не говорил — все молча поплелись за владельцем цирка. Время тянется как каучук. В просторном помещении, в центре которого стоял большой круглый стол, и витала пробирающая до костей прохлада, нависло давящее напряжение. Некогда раздолбайский лад совсем растворился в раскаленном жгучим недоверием воздухе. Каждый вёл себя тихо как мышка, сидел, сгорбив спину и понуро опустив голову. Казалось, именно в тот момент, когда Ишигами решил поднять всех на уши, артисты поняли всю серьезность и даже опасность происходящего. — То, о чём я собираюсь поговорить с вами, всем должно быть знакомо, — начинает Сенку, сцепив пальцы в замок и навалившись локтями на стол. — Если у вас есть какие-то в равной степени важные жалобы, требующие огласки, можете выложить прямо сейчас или молчать по окончание сбора. Хром неуверенно поднимает руку над головой. — Эм, позволите? — Говори, Хром. — Я хотел спросить насчет стажировщиков, — тряпичная повязка на лбу смешно сползает парню на глаза, когда тот говорит. Хром без конца ее поправляет, — этих двоих реально фиг поймать даже на обеде. У Укио сейчас усложненная программа и… Короче, если он ее не осилит, можно переписать сценарий для дуэта нахлебников? Сенку в раздумьях почесывает свой гладко выбритый подбородок. — Я перелопатил их дело. И проблема тут не в них, а в наших условиях для их работы — их специализация может стать крайне опасной для нас. — И что, они будут сидеть на задницах, пока мы тут надрываемся? Да сколько же бюджета требуется, чтобы прокачать условия для их трюков? — возмущается канатоходец. — Наш бюджет очень внушителен, Хром. Их выступление — вопрос только времени. Пока мы готовим место, конкретно их миссия состоит сейчас в том, чтобы научиться контролировать себя. Неудивительно, что вы так редко их видели — они уходят на тренировки далеко от нашего лагеря. — Ладно, вопрос закрыт, — Хром смиренно опускается на своё место. И снова воцаряется давящее на мозги молчание. «Хоть бы кто чихнул, — думает про себя Сенку, смотря на тухлые лица вокруг, — один Ген сидит довольно спокойно, хоть он и ближе всех к выгону». — Полагаю, нам ещё рано рассуждать на тему смерти бывшего владельца цирка, — голос Ишигами плавно вливается в атмосферу, разрезая воздух. Он устало прикрывает глаза. — Предлагаю заняться вопросом моего отравления. Гробовая тишина, когда-то висевшая над ними, сменяется непрекращающимся шепотом, гомоном, недовольным улюлюканьем. Сенку пытается жестами попросить работников умолкнуть, но понимает, что дело, того и гляди, дойдёт до драки. Дело дрянь. — Сенку, тебя отравили?! — кричит Хром басом, заставив сидящую рядом Кохаку вновь замахнуться на него кулаком, — кто?! Тебе подсыпали в еду?! — Идиот! — кричит она, — в тот день готовили Юзуриха с Тайджу! Ты на кого бочку катишь?! — Замолчите, — уже строже говорит Сенку, и примерно 80% толпы успокаивается. — Устроим дебаты. Каждый выскажет свои мысли по этому поводу, а другие либо поддержат, либо отвергнут, — он выжидает несколько секунд, пока не наступает долгожданный штиль. — Яд был в розе. — Обсуждать тут нечего, — Кохаку темнее тучи. — Гена на мыло. Он всегда был самым подозрительным. И снова. Похоже, яд в розе для них — привычное дело. — Боже, милая, что я тебе сделал? — все так же сладко завывает Ген. Но чует Сенку — у того на душе кошки скребут. — Он околачивался возле стола хозяина, разве не так, ребята?! Если память мне не изменяет, он эту злополучную розу и принёс! Слышится громкое поддакивание, перерастающее в единое недовольство. Первые высоко поднятые кулаки показываются над головами, и Асагири зажмуривает глаза в ожидании бунта. — Как бы сильно вы не хотели изгнать Гена, это не он, — с присущим хладнокровием говорит Сенку, — не могу сказать ничего насчет убийства, но он, как минимум, не отравитель. — Почему? — задаётся даже Кинро. — Я поставил розу, сам того не зная, что с ней что-то не так! — оправдывается Асагири, и на его плечо ложится перебинтованная рука владельца цирка. — Рядом со станцией не было никаких растений или цветочных. Ему стоило сказать правду, что он взял ее у кого-то, чтобы отвести с себя подозрения, но он не стал. Смысл Гену врать, что розу он достал сам, если она отравлена? — Потому что не знал, — полушепотом договаривает фокусник. — Всего лишь хотел подмазаться и вырыл себе яму, — усмехается Хром. — Скорее всего, яд должен был просто навести шумиху для чего-то, потому что не самый смертельный и в малой дозе, — Сенку весь сияет, потому что это его шанс использовать мозг на полную катушку. — Посмею предположить, что А: убийца выигрывал время, и Б: вас таким образом хотели запугать. Навести путаницу, посеять хаос, сократить количество — думайте как хотите. — В голове не укладывается. Страшно-то как… — Гинро в ужасе жмётся теснее к брату. — Но почему ты молчишь о том, что кто-то просто хотел отравить меня, Сенку? — серые глаза Гена печально плывут вверх, — я люблю цветы. И этот кто-то подозревал, что я поддену бутон пальцами, вдохну запах. Отравитель мог и не ожидать, что я передам его тебе. Иными словами, яд в розе был предназначен для меня и моего слабого здоровья. — Так волнительно, когда что-то идёт не по плану, — ослепительный оскал озаряет лицо владельца цирка, но, увидев раскисшую мину иллюзиониста, парень решает умерить пыл. Кашлянув в кулак, Сенку продолжает, — склоняюсь к тому, что отравителю было насрать, до кого именно дойдёт роза до тех пор, пока ее просто кто-то не выкинет нахрен. Возможно, сейчас он пребывает в изумлении, что под удар попал я, но главной целью было просто посеять в труппу раздор и оттянуть время. Это был ход «Нет так нет». — Преступник трус, — немного воодушивившись, продолжает Асагири, — если бы цветок кто-то просто выкинул, не решившись потрогать, он бы просто потерял лишние часа 3 и смирился. — Реши я замочить Гена, я бы сделала так, чтобы было много крови, — фырчит Кохаку. — Не сомневаемся. Осталось только найти человека, у которого есть доступ к растениям. — Выращивать розы в поезде — странное дело, — пожимает острыми плечами Ген. — Изощрённый метод оттягивания времени, конечно. Эстет… — Раз купить поблизости или вырастить, скрыв от всех их нельзя, значит, это либо кто-то, кто отсутствовал в цирке долгое время, что успел пронести розу, либо кто-то, кто умело хранит цветы. Сенку переводит свой взгляд на Гена. Парень становится хоть капельку, но все же веселее. — Нашел её на своей подушке. Записок не было, подумал — мало ли Суйка, может, принесла. Почему-то решил отдать Сенку, — некогда тараторящий иллюзионист внезапно замолкает, но, кивнув самому себе, заводится снова. — А вас не смущает сам принцип отравления? Обязательно было использовать эти эстетские заморочки? — Хороший вопрос, Ген. Но, как я и говорил, среди нас есть человек или несколько, кто пропал бы из зоны видения на долгое время. Роза не принесёт много хлопот, если она всегда у тебя под рукой. Да и мало кому вообще в башку придёт, что человека траванули цветком. — И снова всё сходится на Гене, — неловко говорит Юдзуриха, теребя длинные, аж до самых пальцев, рукава кофты — Прости. Но ты правда почти всегда отсутствуешь… Сенку выставляет ладонь вперёд в стоп-жесте: — Ген пропадает часто, но не на долгий промежуток. — Новички! — охает Хром, — их днями бывает не видно. — Их не было и за завтраком, — выдает Цукаса, усмехаясь краешком губ. — Но в том, что они могут быть причастны к делу, сами того не зная, я не сомневаюсь. В дело вступает Ген. — Стенли и Ксено любят всякие элегантные вещи! Они вроде даже ошиваются около цветочного поля, когда ищут место для тренировок. — Сбегать и позвать их? — бодро спрашивает Кохаку. — Не обязательно. Просто теперь мы знаем, откуда взялась роза. Осталось найти человека, которому… — Сенку окидывает всех строгим взглядом, так и не договорив. — Господин? Слышится подозрительное шушуканье. — Покажите мне все свои руки! Быстро! Я делаю все правильно. Трясущиеся ладони тянутся прямиком к лицу хозяина цирка, и Сенку, не брезгуя, досконально осматривает и щупает каждую. Недовольные шепотки поднимаются с самых низов. Гену хочется раствориться в воздухе. — Юдзуриха и Тайджу. Двое названных людей делают два неуверенных шага вперёд. У обоих лица напуганные до предела. — Если речь пойдёт о шипах, то… — Юдзуриха шьёт, ладно. До нее я позже дойду, — Ишигами одергивает Тайджу, выбивая его из «строя», — а у тебя почему руки исколоты? Шить небось помогал? — Я… — он удивлённо открывает рот, боясь выдавить и слово. — Ты? Ты «что»? — Да какая разница… — утирает поблескивающим пайетками рукавом нос парень, — что я ни скажу, всё будет звучать как жалкое оправдание. — Мы все ждём, Тайджу. — Хотите верьте, хотите нет, но я действительно ничего не сделал… — короткие ресницы парня печально опускаются вниз, и Ген обвиняюще скрещивает руки на груди. — Мой грех заключается разве что в том, что я хотел обрадовать мою Юдзуриху прекрасным букетом и ушёл задолго до завтрака к новеньким… И потом вернулся. Я слышал, они знают, где растут самые красивые цветы и не прогадал. Самодовольная улыбка Сенку, тем временем, ползет все выше и выше. Он жестом указывает Цукасе взять Тайджу под локти, кивая головой в сторону говорившего, и делает несколько шагов вперёд. — Все кроме Юдзурихи, покиньте помещение. Звонкие бушующие голоса атакуют бедные уши владельца цирка, но ему больше нет до этого дела. Он пристально оглядывает уводящего Тайджу Шишио, что хочет драки, и псевдодружелюбно машет уходящему составу рукой. Юдзуриха стоит в непонятках. — Лучше сознаться быстро. Я всё равно тебе ничего не сделаю, — спокойным тоном разъясняет Ишигами, присаживаясь на случайный освобожденный стул, — Юдзуриха, зачем? — Что?.. — перепуганный голос девушки может действительно сбить с толку. — Что ты сделала с букетом, когда он попал в твои руки? — Ничего! — мотает головой она, — у меня даже вазы нет, чтобы хранить цветы. Она ведь разобьется… — Тогда куда ты его положила? — В сундук, — быстро отвечает работница, — мне негде хранить такие вещи. Я понимаю, что розы завянут, но пришлось положить их к своему снаряжению и закрыть его… — Сколько ещё ты находилась в поезде? — Не помню, но когда я вернулась обратно в купе, одного цветка недоставало. Вытянув длинные ноги вперёд, Сенку расслабленно кладет руки под голову. — Сильно же давит атмосфера вокруг, скажи? — Да, — робко кивает Юзуриха, таращась во все глаза на развалившегося хозяина цирка, — вся эта ситуация с расследованиями, убийством… Ишигами внезапно приоткрывает один глаз и, собрав ноги, принимает позу слушателя. — И я не стану тебя осуждать за это. За твой страх, — уточняет он, слегка улыбаясь, — с нами затесался убийца, а у нас у всех длинная жизнь впереди. — На что... ты намекаешь? — Если бы кто-то все же решил отравить именно еду, мы бы огребли все, подумать только! Ха-ха! И если бы кто и выжил, то обвинения бы свалились на готовящих, то есть — на вас с Тайджу. Сенку пристально наблюдал за реакцией Юдзурихи, пока проговаривал все это. Не замечать все больше и больше нарастающее беспокойство стало уже невозможно. Юдзуриха опускает раскрасневшееся лицо в собственные дрожащие ладони. — Да разве я могу кому-то так бездумно навредить?! — кричит она сквозь пальцы, и Сенку принимается неумело гладить ее по плечу. — Мы все... Все тут живём как в золотой клетке… Постоянные обвинения, страх, если кто-то надолго пропадает. Я так устала, господин Ишигами. Это был ход «Нет так нет». Преступник — трус. — Ты не хотела его убивать. — У меня и в мыслях не было, — девушка содрогается всем телом. Сенку печально улыбается, когда она поднимает взгляд намокших глаз на его лицо. — Я просто… — Тебе было жаль Гена, — наконец выдает хозяин цирка, — как и мне. Ситуация действительно усугубляется с каждым днем и ему действительно стало бы легче, покинь он стены шатра навсегда. Ему нельзя так делать ни при каких обстоятельствах. Она не знает о контракте. — В один день его просто доведут… — Юдзуриха шмыгает носом и без конца утирает глаза локтем, когда говорит это. — Я правда дурочка, когда решила, что, если запугаю его, и он убежит, поджав хвост, то мне ничего с этого не будет. Мне стоит помнить, что мы более не беспризорники. — Ладно тебе реветь, — слегка навеселе подводит итог Сенку, — у него, может, и упал бы лишний груз с плеч после избавления от нашего коллектива, но не стоит так делать. Он любит свою работу. Ну куда он такой денется? — Не знаю, — мотает головой артистка, — но он вечно гоним и никем не любим кроме зрителей. Я верю, что он заслуживает лучшего отношения. — Я тоже. Всё в порядке, — он поддаётся своим коротким воспоминаниям о Гене, мечтательно оттягивая лыбу. Никем не любим? — Учти, Юдзуриха, я прощаю тебе это и ничего никому не скажу, потому что твои действия не несли столь негативного посыла. Девушка молча кивает — ей больше нечего сказать. Продолжая смотреть с бесконечной благодарностью на нового владельца цирка, она прочищает горло от за день застрявших в нем першинок и делает глубокий вдох. — Я хотела напугать Гена, чтобы он ушёл добровольно, пока его никто с пинками не вытурил, — Юдзуриха печально хлопает глазками, смаргивая соль в самых их уголках, — и я никак не могла подумать, что кто-то займётся этим делом всерьёз. — Не недооценивайте меня. Я и убийцу найду, и всех, кто что-то скрывал, на чистую воду выведу. — Но как ты понял, что это я? Глаза цвета закатного солнца озарены еле пробивающимися в щели лучиками вечерних фонарей. Он останавливает свой прежде блуждавший по периметру взгляд на слегка удивлённом лице. Юдзуриха неуютно ёжится от глаз Сенку. Эти два горящих рубина всегда будут напоминать ей прошлого господина. — Просто роза никак не могла находиться в сундуке с твоим снаряжением, — пожимает плечами он, — всё уже давно было вынесено в тренировочный лагерь. Будь внимательнее в деталях, — с этими словами Сенку покидает девушку, предварительно пробурчав своё «Адьос». Он наглухо захлопывает дверь, потому что понимает, что артистке необходимо побыть одной. Юдзуриха остаётся сидеть в прохладном помещении ещё 10 минут после ухода хозяина цирка. Конец? Или только его начало?