Душевно-родной

Буря всё не утихала. Ливень усиливался. А ветер жестоко терзал раскидистые кроны старых деревьев, как терзают палачи своих пленников, как горечь и вина, подобные розгам, болезненно терзают душу Джейсона. Кареглазый мужчина угрюмо сидел за столом, слушая потрескивание пламени свечи, шум дождя, сбивчивое дыхание раненого, доносящееся из под белой маски, что было безусловно самым непривычным звуком, и пытался проанализировать последние события. Впервые в жизни он пожалел о том, что убил тех безмозглых подростков, поддавшись эмоциям. "Если бы я их не трогал, то он не пострадал бы. Это всё моя вина, мамочка!" Но на его мысленный зов ответа не последовало, лишь гром прошелся по небу раскатной волной, заставив задрожать непрочные стены "дома". "Я должен искупить вину." — с этими мыслями серийный убийца решительно встал из-за стола, бросив взгляд на мирно спящего мужчину, и направился к выходу.

***

— Слышь, урод, твоя мамаша даст мне за пол доллара потрогать сиськи? — Да пошёл ты! Смеющиеся лица обидчиков исказились в злобной гримасе, а после последовала серия грубых ударов. Майкл резко открыл глаза, — "Это сон." Вглядываясь в полумрак, мужчина понял, что он здесь один и, на удивление, даже не связан, его синий комбинезон спущен до пояса, а поперек торса и груди наложены повязки. "Он хочет, чтобы я сбежал? Хотя, куда я смогу уйти в таком состоянии..." — голова была заполнена туманными мыслями, — "Почему он не бросил меня умирать? И когда я так беспомощен, он снова не снял мою маску..." Попытка сесть не увенчалась успехом, так как боль от еще незатянувшихся ран пронзила спину. Со стороны двери послышался скрип несмазанных петель, яростный поток ветра распахнул ее на мгновение, продемонстрировав тёмные грузные тучи, испускающие тысячи мелких капель, орошающие кустарники и деревья. "Проклятье! Он еще и дверь не запер!" С неимоверным усилием воли, раненый мужчина пополз к выходу, и когда показалось, что свобода была так близко, он услышал знакомые тяжелые шаги, а после пред его взором предстал маньяк с "Хрустального озера". Одежда мужчины в хоккейной маске была насквозь мокрая от крови, с его плеча свисала весьма габаритная спортивная сумка, а карие глаза горели янтарным пламенем ярости. Майкл внимательно наблюдал за действиями серийного убийцы: тот небрежно скинул сумку на дощатый пол, снял с себя влажную черную джинсовую куртку и отшвырнул ее на стул, за ней полетела и футболка. Но когда очередь дошла до брюк, маньяк остановился, заметив заинтересованный взгляд голубых глаз, уже несколько минут изучающих его сильное тело, стальные мышцы пресса и рук, и выделяющиеся вены. Джейсону вдруг захотелось поиграть со своим пленником, и в его голове созрел небольшой коварный план. Выудив из только что принесенной находки чистую тряпку и глубокую миску, мужчина в хоккейной маске вышел на улицу, чтобы набрать дождевой воды. Через некоторое время он вернулся с наполненной посудой, и решил приступить к задуманному. Опустившись на колени перед полулежащим мужчиной, маньяк поставил миску на пол, а кусок тонкой чистой ткани протянул Майклу. Хэддонфилдский убийца удивленно посмотрел в тёмные глаза напротив, но предмет в руку взял, вопросительно склонив голову набок в своей привычной манере. Вурхиз с нескрываемой ухмылкой и чувством собственного превосходства взял кисть Майерса, в которой тот держал только что полученную вещь, и поднес ее к миске с водой, слегка намочив ткань. Не разрывая зрительного контакта, мучитель потянул руку пленника к своей груди, намекая на действие. Голубоглазый мужчина замер, пребывая в ошеломлении. Джейсона забавляла растерянность его жертвы, но медлить ему не хотелось, поэтому через мгновение ладонь Майкла была крепко прижата к его груди. Мужчина в бело-серой маске вздрогнул от такого напора, но отстраняться не стал. Через минуту светлая кисть, покрытая тонкими, слегка виднеющимися шрамами вырисовывала неимоверные узоры вокруг напряжённых округлостей груди, вдоль крепкого торса, по линии ключиц и плеч, а небесные глаза с упоением наблюдали, как влажные полосы растворяются на загрубевшей, пышущей жаром коже. Мужчина в хоккейной маске выглядел чрезмерно возбужденным, в карих глазах плясали черти, он чувствовал, как его сердце заходится в бешеном ритме при виде контраста такой нежной, почти белой кожи и его потемневшей, огрубевшей от множества глубоких шрамов. Увидев на себе таранящий, с неподдельным желанием взгляд, Майерс остановился, и положив тряпку в ёмкость с водой, отвернулся. Джейсон улыбнулся под маской, и аккуратно потянулся к спортивной сумке, из которой достал блокнот с ручкой. Вырисовав что-то, он протянул записную книжку Майклу. "Спасибо. А теперь моя очередь."