В одной из штанин

Витинари знала, что путь к власти состоит из множества трудностей, одна из которых была прописана мелким шрифтом: «Вас вероятнее всего попытаются убить». Она была готова к этому, ожидать удара в спину девушка научилась ещё в гильдии, но убийца всё равно застал её врасплох. Мистер Дикксон работал в доме её тёти уже много лет и был своего рода предметом мебели. Однако после того, как юная Витинари стала одной из претенденток, начал проявлять к ней больше интереса. Услужливый дворецкий постоянно подкладывал ей вкусных вафель или подливал чаю. – Подхалим, – часто с улыбкой замечала Роберта Мизероль. – Ну, или ты ему понравилась, Хэвлок. Всё же взрослая девушка в самом расцвете. – Прекрати, – всегда неизменно отвечала Витинари, просматривая бумаги и поедая вафли. Хэвлок работала постоянно, пока другие претенденты лежали и в ус не дули. И всё равно победа наверняка достанется какому-то лорду Дадли лишь на основании того, что он богатый мужчина. Ей оставалось надеяться лишь на своё трудолюбие и, как это ни прискорбно, доктора Проблемса, слова которого, несмотря на его молодость, уже имели вес. Однако она прекрасно понимала, что не стоит полагаться на кого-то, кроме себя. К тому же Хэвлок почти не сомневалась, что Проблемс вновь повторит своё предложение, и ей хотелось свести его участие к минимуму. Витинари организовала подобие кабинета в библиотеке, куда не пускала никого, кроме Дикксона, который периодически приносил чай и чернила. В тот раз Хэвлок перепроверяла свою речь, когда дворецкий поставил перед ней целую тарелку вафель. – Сегодня какой-то праздник? – Просто хотел вас порадовать. Кроме того, не сочтите за дерзость, мисс, но вы очень худая. – Если я буду есть столько и нерегулярно, то быстро располнею. – Не глупите. Вы хотите быть, как та орлейская танцовщица, которая вместо пояса использовала браслет? – Нет… – Тогда, думаю, вам нечего бояться. К тому же я добавил ваш любимый джем. Витинари сдалась и принялась за еду. Всё это время ей казалось, будто дворецкий как-то странно на неё смотрит. Наконец она закончила и подала тарелку слуге: – Большое спасибо. – Рад служить, мисс. Дворецкий поставил тарелку и пустой чайник на поднос и подошёл к двери. Даже сквозь звон посуды девушка безошибочно услышала звук запирающегося замка. Конечно, иногда дворецкий закрывал её, но только убедившись, что у неё есть запасной ключ, и при этом он выходил из комнаты. Витинари, не подавая виду, начала медленно перебирать бумаги, параллельно прислушиваясь. Шорох бумаг. Ничего. Кап-кап – чернила с ручки капают на черновик, лежащий рядом. Ничего. Окно открывается порывом ветра. Слышатся шаги. Витинари провела рукой по столу и будто бы случайно уронила ручку. Нагнувшись, девушка быстро посмотрела вбок и заметила наполированные ботинки дворецкого. Схватив ручку, она мгновенно вскочила и воткнула её в лицо изумлённого слуги, держащего в руках верёвку. – Маленькая стерва! – вскрикнул он, хватаясь за щёку, по которой текла кровь вперемешку с чернилами. Витинари запрыгнула на стол и свалила чернильницу на пол, чтобы не залить документы и попытаться создать хоть немного шума. – Я хотел устранить тебя тихо и мирно, но ты сама напросилась. Дворецкий кинул в неё что-то, и девушка инстинктивно отступила назад. И без того шаткий стол не выдержал такого варварского отношения и рухнул под её ногами. Дворецкий тут же набросился на неё, обвивая верёвкой шею. Витинари схватила чернильницу и ударила ею слугу. В этот же момент с другой стороны двери требовательно постучали: – Что происходит? Хэвлок, ты в порядке? – Скажи, что всё хорошо, – прошептал дворецкий. Вместо этого девушка лишь пнула его в бок острым каблуком. Он невольно вскрикнул и натянул верёвку сильнее. Хрипя, девушка вытащила из обломков стола ручку, но тут же получила удар по запястью. – Не так быстро, – пробормотал Дикксон. Витинари свободной рукой ударила его в нос. Дворецкий поморщился. – Мелкая тварь. Он ослабил хватку на верёвке и, схватив её за волосы, изо всех сил ударил об пол. «По крайней мере, меня больше не душат», – флегматично подумала она. Воспользовавшись ситуацией, девушка всё же схватила ручку, но ударила практически вслепую, и нужного эффекта это не произвело. – Как жаль, что у нас мало времени. Я бы обеспечил тебе настоящий ад, – зашипел Дикксон, затягивая петлю туже. – Таких тварей, как ты, нужно воспитывать, а не отправлять на тот свет быстро и безболезненно. Витинари ничего не ответила, вместо этого красноречиво посмотрев за его плечо, на дверной проём, где стояли обеспокоенные слуги и её тётушка. Несколько лакеев подскочили к Дикксону, стаскивая его с девушки, и та наконец смогла нормально дышать. Кто-то из слуг подал ей руку и помог подняться. – Выглядишь ужасно, – заметила Роберта. – Что случилось? – Твой дворецкий пытался меня придушить. И стоит поставить новый стол понадёжнее. Ты не возражаешь, если сегодня я поработаю у тебя? – Никакой работы. Тебе надо лечь в постель. – Хорошо, – Витинари улыбнулась, – но только если я смогу ещё потренировать свою речь. Одно Хэвлок усвоила точно. Не стоит верить слугам

***

Витинари действительно совершила глупость, и она это понимала. Но она только недавно стала патрицием, и проблемы свалились на нее, как снежный ком. Теперь, когда она наконец завершила переговоры, которые чуть не закончились войной, она имела право отдохнуть. На столе лежали её любимые клатчатские леденцы. Разумеется, стоило уточнить у Воунза, прошли ли они проверку, но тогда её мозг был занят столькими делами, что решил не тратить время на какие-то конфеты. Патриций села за стол, так и оставив мешочек с леденцами с краю. Вдруг один из её псов, до этого дремлющих у камина, подошёл и с интересом посмотрел на мешочек. – Фу, Роджер, – не отрываясь от бумаг, сказала Витинари. В ответ пёс встал на задние лапы и схватил леденцы. – Фу! Выплюнь! – патриций выскочила из-за стола и начала вытаскивать из пасти конфеты. – Тебе нельзя! Пёс сам выплюнул большую часть леденцов, а затем забился в угол и заскулил. – Воунз! – Да-да? – в кабинет неспешной походкой вошёл секретарь, но тут же застыл при виде патриция и собаки. – Я так понимаю, нужен врач, – и не дожидаясь ответа, он выскочил из комнаты. При всех своих недостатках Воунз быстро соображал, и, возможно, это было одной из причин, почему он и получил своё место. Лишь через час Хэвлок смогла прийти к врачу и псу. Из-за паники Воунза многие подумали, что стало плохо самой Витинари, и ей пришлось успокаивать персонал. Но сейчас она сидела в кресле и гладила еле живого пса, пока остальные питомцы недоверчиво поглядывали из-за угла. – Я сделал промывание. Ему повезло, что вы успели вытащить большую часть. – Не стоило так беспечно оставлять конфеты. – Это точно. Я не вмешиваюсь, но если вы хотите кого-то отравить... – О чем вы? Это был подарок, – другая рука сжала подлокотник кресла. – Меня могли отравить из-за моей же глупости. Думаю, я этого заслужила. – Вовсе нет, мэм, – испугался доктор, но она лишь махнула рукой и продолжила гладить пса. С тех пор патриций относилась к подаркам с большой настороженностью. К большому неудовольствию её поклонников.

***

Ворваться в патрицианский кабинет было удивительно легко: правительница города не озаботилась даже какой-то примитивной ловушкой около двери. Как правило, простой авторитет останавливал лучше любых замков. Но не в этот раз. Витинари рассматривала книгу, которую ей только что привезли из Щебатана. Несмотря на долгий путь, золотые чернила до сих пор не высохли и немного смазались по краям. Такие книги ей нравились почти так же, как старинные библиотечные фолианты. Было что-то особое в этих смазанных чернилах и в том, чтобы быть первым владельцем. Только вот обложка была, пожалуй, слишком мягкой. Витинари нахмурилась. Наверное, стоило отнести её переплетчику. Однако от всех этих мыслей её отвлёк шум в коридоре. Патриций сняла очки и с недоумением посмотрела на дверь, которая тут же открылась, впуская в кабинет клубок, состоящий из мужчины с арбалетом и секретаря с несколькими дворцовыми стражами. Незнакомец каким-то чудом смог вытащить руку с оружием и выстрелить. Патриций инстинктивно подняла книгу, и стрела, пройдя сквозь мягкую обложку, лишь поцарапала Витинари палец. Пока неудавшегося убийцу выволакивали, женщина достала бинт и перевязала рану. Она так и не заметила, что немного золотых чернил попало в царапину, что породило легенду о блестящем шраме патриция. Витинари никак эти слухи не комментировала: люди говорили о ней вещи и похуже. По крайней мере она усвоила, что на столе всегда должно быть место для книги.

***

Витинари любила прогулки по крыше. Они позволяли ей расслабиться и не думать о работе. Именно поэтому её так разозлило, что очередной убийца напал на неё в её любимом месте. Она успешно отбивалась от этого сосунка блокнотом, пока не заныла одна из её старых ран. К сожалению, когда твоё тело всё состоит из шрамов, то периодические неожиданно возникающие боли являются обыденностью. Но сейчас из-за этого она пропустила атаку. Убийца засмеялся и тут же подскочил к ней. – Стой! – крикнула Витинари. – Что? – удивился незнакомец – Разве тебе не говорили, что женщин бить нельзя? Убийца застыл в недоумении, что позволило Хэвлок сбить его с ног. Юноша так обиженно посмотрел на неё, что в другой ситуации патриций, возможно, даже рассмеялась бы. А потом он столкнул её вниз. Может, упади она на одну из обычных крыш замка – всё сложилось бы иначе, но она умудрилась оказаться неподалёку от крыла с оранжереей. Это помещение давно стояло заброшенным, и многие уже забыли о нём, а теперь Витинари проломила стеклянный потолок и упала в заросли неведомых растений, которые хоть немного, но смягчили ей падение. Больше всего на свете ей хотелось сейчас расслабленно посидеть в кресле перед камином, вытаскивая из себя осколки стекла, и обойтись минимальными повреждениями, но убийца никуда не делся и недоумённо смотрел вниз с крыши. Витинари уважала молодость и, возможно, позволила бы ему уйти, если бы он не решил спуститься. Перерезая ему горло, она думала о том, как полезно порой иметь запас растений.

***

Витинари не плакала, пожалуй, с того момента, как убили её родителей, но сейчас она позволяла слезам течь из своих глаз. По идее, от этого ей должно было стать легче. Правда кто-то ещё добавлял всхлипы в подушку, но она не могла так рисковать: в комнате, помимо неё, ночевал Стукпостук и стражник, чьё имя Витинари забыла. Обычно, когда ей было плохо, она пробиралась в свой кабинет и смотрела на город. Это зрелище успокаивало её. Но теперь она была прикована к постели и оставалась наедине с тёмными мыслями. Она знала, что Проблемс предаст её. Это было неизбежно, так же, как и его периодические манипуляции, но, пока ущерб был минимален, патриций терпела. Сейчас, будучи в этой холодной тёмной спальне, она понимала, что боялась остаться одна. У них с Проблемсом никогда не было особой романтики. Ей никогда не хотелось проводить с ним вечера или утыкаться носом в его плечо. Но когда случались проблемы вроде очередного покушения, он всегда был рядом. Сейчас бы он наверняка похлопал её по плечу и приободрил бы какой-то шуткой. Шутить он умел прекрасно. Витинари чувствовала себя жалкой впервые за долгое время. Она привязалась к ужасному человеку, который теперь ещё и попытался её убить. И что пугало больше всего – она начинала тосковать по нему. Лёжа в постели, она думала, что усвоила, пожалуй, главный урок. Не привязываться к людям. Больше никогда.