Мемы

Из всех праздников мира больше всего Оливия ненавидит свои дни рождения. Она готова праздновать хоть день лысых ежиков, лишь бы 23 октября никто ее не трогал и к ней не подходил. Надоели. За всеми этими поздравлениями, за всеми улыбками и словами скрывается столько фальши, что Стар каждый раз становится мерзко от осознания собственной ненужности. И вспоминают-то о ней только в этот конкретный день каждый чертов год, а в остальные… В остальные она снова становится одинокой девчонкой без друзей и семьи. Никому не нужной. Бесполезной. Брошенной. Когда ей исполняется семнадцать, она снова закрывается в своей комнате с самого утра. Оливия не собирается смотреть на то, как Ботан и Брайн снова будут притворяться, что вспомнили о ее дне рождения не из-за уведомления в вк. Проходили уже. Девушка лежит на кровати, листает уже осточертевшие видео с котиками, заедая скуку чипсами. Когда раздается стук, Оливия прищуривается, но не спешит открыть дверь. Кого там черти принесли? Разве непонятно, что если она закрылась, то это значит, что она никому не рада? — Оливия? — слышит она тихий голос за дверью. Ботан. Опять пришел лезть к Оливии с этой его глупой улыбочкой. Как будто она не знает, что ему плевать. Из всего его окружения очкарика заботит разве что глупая учеба, на которую сама Стар благоразумно уже давно забила. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на книжки и просиживать по восемь часов в день на скучных уроках со злобными преподавателями, за годы работы начавшими ненавидеть детей. — Чего тебе? — грубо отзывается девушка, со вздохом вставая с кровати и подходя к двери. Она слышит, как с той стороны Ботан что-то бурчит себе под нос, следом доносится какой-то шорох, и Оливия заинтересованно прислушивается. — Я тебе кое-что принес, — слышит она неуверенный голос. — Оставь у двери и уходи! В груди почему-то теплеет от осознания того, что Ботан действительно подготовился к ее дню рождения заранее. Такое было лишь однажды, но о том празднике она вспоминать не хочет. Эти воспоминания до сих пор не приносят ничего, кроме боли и разочарования. — Я хотел поговорить. Стар закатывает глаза и рывком открывает дверь. Ухватившийся за ручку Ботан буквально вваливается в комнату, с трудом удержав равновесие. В руках его цветастый глянцевый пакет. Девушка хмыкает и возвращается на кровать, заинтересованно наблюдая за разом стушевавшимся парнем, переминающимся с ноги на ногу. — Я… в общем, не знал, что подарить, — он как-то смущенно опускает глаза на подарок, подходит ближе, а после рывком протягивает его Оливии. Та неожиданно для самой себя расплывается в улыбке и заглядывает в пакет. Внутри лежит небольшая пачка чипсов, а под ней маленький ежедневник в красивой кожаной обложке. Стар усмехается. Ботан даже в этом остается ботаном. — Спасибо, — искренне благодарит она. — Это очень мило с твоей стороны. Очкарик (Оливии давно бы пора перестать его так называть, но от старых привычек не так просто избавиться) улыбается ей в ответ, бубнит какие-то пожелания, а после вдруг быстро удаляется из комнаты, оставляя девушку наедине со своими мыслями. Она все еще с трудом может описать, как относится к этому странноватому, порой занудному, но вообще-то не такому плохому парню. Ненависть ли это? Вряд ли. Конечно, порой Ботан ее дико бесит, но не больше. Можно ли это назвать симпатией? Конечно, нет. Ведь никто не издевается над человеком, который тебе нравится, верно? Это же просто не имеет смысла. Наверно, они просто… просто соседи, не больше. Вряд ли их двоих связывает большая дружба. В конце концов, друзья обычно хотя бы просто общаются, а все общение Оливии с Ботаном заканчивается уже через пару минут после того, как начинается. У них просто слишком мало общего, вот и все. Девушка вздрагивает, когда слышит болезненный вскрик Ботана, а после раздается торопливая речь Брайна. Она оказывается в коридоре уже через пару мгновений. Ботан стоит, запрокинув голову, а из его носа тонкой струйкой течет кровь. Брайн стоит рядом. — Боже, Ботан, прости! — Что произошло? — спрашивает Стар, внимательно оглядывая соседей. — Брайн неудачно дверь открыл, все нормально, — гнусавит очкарик, шмыгая носом и запрокидывая голову еще выше в попытках остановить кровь. — Ботан, ты, вроде, умный парень, а иногда простых вещей не знаешь. Голову не запрокидывай, — чуть более грубо, чем нужно, говорит Оливия. Очкарик слушается, недоуменно глядя на неожиданно начавшую командовать девушку. — Пойдем, будем тебе первую помощь оказывать. Она тянет Ботана за собой вниз по лестнице и усаживает его на стул, заставляя немного наклониться вперед. — Я-то думала, что уж ты-то знаешь, что запрокидывать голову просто опасно, — осуждающе тянет Оливия, вытаскивая из холодильника пачку майонеза. — Приложи. — Интересный подход, — хмыкает Ботан, но послушно следует ее совету. Оливия испытующе смотрит на парня сверху вниз, сложив руки на груди. Она замечает пару капель крови, все-таки упавших на рубашку парня. Теперь придется стирать. Отогнав эти глупые мысли, девушка тянется за полотенцем и смачивает его водой, подходя к Ботану, усаживаясь на соседний стул и начиная увлеченно стирать следы крови с кожи. Парень почему-то напрягается всем телом, даже, кажется, переставая дышать, а после говорит на выдохе: — Я думал, что ты не интересуешься всеми этими скучными знаниями. Откуда про кровотечения знаешь? — Считай это врожденным инстинктом. Оливия точно не станет говорить Ботану, что ей пришлось научиться останавливать кровотечения на практике. Она точно ни за что не расскажет, как мама в пьяном угаре не раз поднимала на нее руку, оставляя не только болезненные ярко-фиолетовые синяки. Порой доходило даже до сломанных носов. Оливия совсем не помнит лица матери, но впечатления о ее приступах агрессии, ставших особенно частыми в последние годы их совместного проживания, отпечатались в ее памяти на долгие годы. А потом она начала жить на улице, и там ей приходилось оказывать первую медицинскую помощь не только себе, но и окружавшим ее людям. Алкаши и наркоманы очень любили выяснять отношения кулаками, а Лысый и его компания, как ни странно, часто попадали в неприятности. — О чем ты думаешь? Ботан врывается в ее мысли так резко, что Оливия почти вздрагивает от неожиданности. Она хмыкает, подавляя болезненные воспоминания, и произносит привычно дерзко: — О том, какой ты неудачник. Даже день без приключений провести не можешь. Ботан улыбается и смотрит на нее внимательно, словно мысли читая. Оливии кажется, что он вот-вот задаст вопрос, который снова заставит ее вспомнить о том, что она вообще-то предпочла бы забыть, но парень лишь пожимает плечами: — Такой вот я, что поделать. Оливия благодарно выдыхает. Что ж, в чем очкарику точно не откажешь — так это в чувстве такта. Он и сам не любит говорить о прошлом, поэтому редко затрагивает неуместные темы. — Ладно, я пойду, — улыбается девушка. — Сериальчики сами себя не посмотрят. Ботан кивает. Оливия уже поднимается на ноги, когда парень вдруг хватает ее за руку, привлекая внимание: — С Днем Рождения, Оливия, — тихо говорит он. — И спасибо за помощь. Девушка кивает. А после, уже направляясь в свою комнату, с трудом может сдержать странную радость, растекающуюся в груди приятным теплом.