***
— Как ноги? Они присели на скамеечку, чтобы немного передохнуть. Отдых, скорее, нужен был Итану — слишком долго он протаскал блондинку на своей спине под странные взгляды мимо проходящих людей — нежели чем Карине, но и та была не прочь немного посидеть рядом, замечая, что теперь-то ноги ноют намного меньше. Она расслабленно машет ладонью в знаке «более или менее», опуская взгляд на злополучные черные лодочки, которые абсолютно точно забросит в дальний угол своего большого шкафа и больше никогда их оттуда не достанет. Ударник бормочет что-то наподобие «прекрасно» и «я счастлив, что им уже лучше» и крутит крышку недавно приобретенного газированного напитка — темной сладкой пепси — прислоняясь к открытому горлышку губами. Ей нравилось вот так проводить время. Особо никуда не торопится, хотя дома еще лежал несобранный чемодан. Итан достал билет до Портофино для неё — жаль, конечно, что Франка и Эмилио изъявили желание остаться в Риме до конца тура ребят, но ничего не поделаешь, ведь люди они, относительно, взрослые — вылет назначен на завтрашнее утро, слишком раннее, чтобы позволить себе лечь поздновато, часов на шесть. Она лениво гуляла взглядом от своих ненавистных туфель до лиц прохожих, от прохожих к вывеске с названием уже знакомого кафе. Скоро им предстоит туда зайти. Торкио, как обещал, закажет полюбившейся Джорджии фраппучино для Карины, а она, в свою очередь, ненавязчиво поинтересуется, какого хрена лысого он себе начал позволять снова. — Пойдем, возьму тебе кофе, и поедем домой, — закрутив крышку лимонада вновь, Итан с глубоким вздохом поднялся на ноги и протянул руку ей. Карина уже на автомате вкладывает свою ладонь в его, большую и теплую, чувствуя, как ударник тянет её за собой. Видно, хочется уже покончить со всеми делами и вернуться на её маленькую квартирку, беззастенчиво оккупировав мягкую неширокую двухместную кровать. Над головой звякнул колокольчик. Так противно, что дало по ушам, но еще противнее стало, когда почти сразу она услышала короткую фразу «мы закрываемся» до боли знакомым голосом. Она не ошиблась вчера, когда подумала, что Ренцо выйдет на работу в вечернюю смену — или раскрылся дар ясновидения, или интуиция развита максимально хорошо. Более вероятно, конечно, второй вариант, но и первого исключать никто и не думал. Следующим кадром в её голове отпечаталось максимально отстраненное лицо старого знакомого. Единственное, что выдавало его — глаза. Сияющие волнением, бегающие от прилавка до внезапных посетителей и обратно, обычно, не задерживаясь на тех двоих более десяти секунд. Стыдно. Ну, или просто боязно за свою шкуру — пришла-то Карина не одна, а с барабанщиком, который был выше на полголовы и крепче горе-журналиста раза в два. Чуть что — сразу в нокаут, даже не смотря на то, что спутник его старой подруги не выглядел как человек, машущий кулаками по причине и без. Наоборот, выглядел даже более дружелюбно, чем сама вокалистка, в серо-зеленых глазах которой творилось нечто непонятное. — О, привет, Карина, — после недолгого ступора, паренек обворожительно улыбнулся подошедшей девушке и дружелюбно кивнул Итану, хватаясь пальцами за край стойки, как за спасательный круг — аж костяшки приобрели болезненно-белый оттенок. — Ты со своим молодым человеком? Ладно уж, сделаю вам что-нибудь, пока кассу не сдал. Что закажете? Парень переменился в лице, слегка сжав в своей руке ладонь Карины, будто спрашивая, какого хрена он так себя ведет. Противно, нахально, и эта улыбочка просто вымораживала. Безусловно, он знал о той статье, которую Франка для общего ознакомления скинула в общий чат их групп, даже прочитал её, не пожалев пяти минут своего свободного времени, и был в курсе о том, кто такой Ренцо, или, как его называла Карина, Ренни, выудив информацию у гитаристки самостоятельно. И сейчас он едва сдерживал себя от того, чтобы дать этому напыщенному индюку прямиком промеж глаз, позабыв об обещаниях, адресованных самому себе, что они только перекинуться парочкой слов. — Отлично, — пересилив себя и желание врезать ему, Итан приподнял уголки губ, перемещая свою руку на девичье плечо, будто отмечал — мое, не трогать, руки по локоть отгрызу. — Один фраппучино, пожалуйста, со взбитыми сливками, и объяснение, какого черта ты написал в своей паршивой интернет-газетенке. Из рук бариста вывалился баллончик со взбитыми сливками. Нижняя губа неконтролируемо задрожала и все остальное тело затем тоже начало потряхивать. Тут-то ты и проебался. Но тот решил идти до конца, быстро взял себя в руки и продолжил готовить заказ, как ни в чем не бывало. — Не понимаю, о чем ты, — бариста нахмурил брови. — Я работаю только тут и ни к каким интернет-газетам не имею никакого отношения. Я не журналист, я просто готовлю кофе и лимонады тут. Все. Карина хмыкнула, сложив руки на груди. — Твое имя под статьей с подписью «журналист-стажер» выделено жирным шрифтом, что-что, а тут уже не отвертишься. — Прекрати валять дурака и поясни, что и кому ты хотел доказать, написав такую чушь, — добавил Итан, перебирая пальцами. Еще чуть-чуть и без фонаря под глазом этот парнишка точно не уйдет домой. — Расскажешь — мы разойдемся мирно. Ренцо глубоко вздохнул, оставляя кофемашину. Пытаться отмазаться уже все равно не выйдет и, может быть, рассказанная правда немного смягчит его участь. По крайней мере, Итан обещал, что не тронет его, если услышит хоть что-то правдивое. Только вот его правда совершенно не казалась правдивой. Возможно, они примут это за оправдания, но плевать. Главное, что он расскажет им то, что они хотят услышать, и если он сегодня явится домой, к своей маленькой малышке, с огромным синяком на половину лица — это уже только его вина. Значит, так было надо. — Ладно, — Ренни опирается на бар кулаками, нервно похрустывая пальцами. — Я не заставляю вас верить, но могу поклясться — это настоящая правда. Карина нетерпеливо застучала носком лодочек по белоснежному кафелю под мрамор и слегка приподняла голову, выпятив подбородок чуть вперед. Итан бросил на неё взгляд — в уме не укладывалось, как она из маленькой, забитой и обиженной жизнью девочки, которая шугалась и кусала, переросла в достаточно сильную и уверенную девушку за такой маленький промежуток времени. Ему достаточно было просто находится рядом, чтобы она самостоятельно шла в бой, но скоро, он был уверен в этом также, как и в себе, эта милая русская ведьмочка сможет сделать все сама, в одиночку. Молчание подтолкнуло Ренцо начать свою историю: — Я учусь в университете на факультете журналистики, — он на секунду поджал губы, прикрывая глаза. — Там был отбор на большое мероприятие — этот благотворительный вечер — за участие в котором могли отгрохать реально крупную сумму. Тому издательству нужны были журналисты, которые почти все разом попали под сокращение в прошлом году, вы, наверно, слышали об этом. Там еще оно на грани банкротства долгое время висело… Кофемашина протяжно пикнула, заставляя бариста распахнуть глаза и вернуться к готовке заказа, попутно вспоминая всю историю в малейших деталях. — Не важно, — он поставил кружку кофе в холодильник, возвращаясь к ребятам. — После, они быстро вернулись на былое место, заняли свою же нишу, подвинув конкурентов настолько легко, что даже удивительно. Ну, я решил поучаствовать в конкурсе, только ради денег. У моей семьи совсем беда в финансовом плане в последнее время, а у меня, к слову, есть годовалая дочь, которую я ращу в одиночку и которой нужна еда, одежда, игрушки, всякая малышовая ерунда. Поэтому в той сумме, которая могла бы нам действительно помочь, я нуждался больше всего, и, по большей части, мне было абсолютно плевать на концерты, на эти танцы, на скорейший уход твоей дражайшей подружки, кстати, тоже, и на ваши отношения со всеми. Я думал только о моей Лилли. И, когда вы все ушли, так и не дав мне небольшое интервью для этой интернет-газеты, название которой я даже не помню, я вернулся в офис ни с чем, где на меня наехал главный редактор, пригрозив, что никаких денег мне не видать. Как сейчас помню, как резко изменилось его лицо, будто по щелчку пальцев, когда ему позвонили. Я, по-началу, не понял, кто это был, но когда эта пожилая женщина в праде и золотом на обеих руках быстро поблагодарила этого человека и вернулась с улыбкой, до меня резко дошло. Карина, — обратился он, сглотнув сформировавшийся в горле нервный ком. — Я не хотел ничего плохого, поверь. Она мне сказала придумать что-то скандальное, вновь пригрозила суммой и даже подкинула несколько идей, которые я и расписал в той статье. Это все было только ради Лилли. Ради моей дочери. В помещении воцарилась оглушающая тишина. Парень в фартуке напротив неё готов был расплакаться на месте, стоял с раскрасневшимися глазами и шмыгал носом, одной рукой сжимая край темной ткани атрибута его рабочей одежды. На то, чтобы он как-то юлил, врал, пытался различными способами уйти от настоящего, похоже не было. Ренни выглядел максимально искренним, не в силах больше лгать. В её глазах, почему-то, тоже встали крупные слезинки. И чего она так разнежилась? Несколько часов назад она готова была обложить его херами с ног до головы, приговаривая, что этот человек не оставил после себя в её жизни ничего хорошего. А сейчас она стояла, поджав губы, с покрасневшим, холодным кончиком носа, не в силах сказать ни слова. Это все было только ради Лилли. Ради моей дочери. Может, он когда-то и был полнейшим придурком и таким мудаком, каких еще поискать нужно было, но сейчас он заметно вырос. Повзрослел. Стал хорошим отцом? Она посмотрела на Итана в поисках поддержки, потому что чувствовала себя как никогда паршиво. Тот понимающе кивнул головой, вслепую находя своей ладонью её и сжимая её своей, заключая в теплые тиски. Ему тоже не казалось, что он врет, но и верить всем его словам, как сентиментальная Карина, он тоже не спешил. Доверяй, но проверяй, как говорится, даже если это слишком тяжело дается. — У тебя есть дочь? — её голос предательски дрогнул, брови сложились домиком. Казалось, еще чуть-чуть и из её прекрасных серо-зеленых глаз снова неконтролируемо потекут ручейки. Итану не нравилось, когда она плакала, но, казалось, ситуация потихоньку выходила из-под его чуткого контроля. — Где её мать? — Это действительно так важно? — нахмурился Ренни. — Нету, бросила. Исчезла в один момент и все. — Кто звонил? — решив прекратить разговор о брошенных матерями детях, чтобы ненароком Карина вновь не расплакалась на его плече, Торкио напомнил о звонке, упомянутом в истории. Ренни, сначала, даже и не понял, о чем это он. — Оливьеро Перроне. Он, видимо, как-то заранее договорился с главным организатором, и, похоже, что и деньги были его. Не знаю, зачем он решил вас, — бариста перевела взгляд с ударника на вокалистку. — так подставить. Видимо, вы где-то сильно ему насолили. Или, это был своеобразный пиар-ход, который не понял никто. Я склоняюсь больше к первому варианту, потому что пропиарить вашу группу можно было не так болезненно для вас и с наименьшими затратами. Да и зачем вам пиар? О Vein of October вся Италия гудит еще с фестиваля. — Согласен, — кивнул Итан. — Некоторую шумиху наводят проскальзывающие кадры папарацци, где мы тусим вместе. Я периодически натыкаюсь на такие. — Вы вообще местные звезды. Я к этому и кло… Кофе! — шумно выдохнув, выдал Ренцо. — Черт. Он ринулся к холодильнику, где оставил небольшое количество бодрящего напитка охлаждаться, вытащил стакан, залил все в блендер с молоком и засыпал туда же пять или шесть кубиков льда — они так быстро выскальзывали из миски, что Карина просто не успевала за этим следить. Полминуты и холодный фраппучино со сливками и ореховой посыпкой с полосками шоколадного сиропа уже стоял перед блондинкой в ожидании, когда за него расплатятся. — Заказ готов. — А… оплата? — Итан дернул бровью. — Нет, — замахал руками Ренни. — Нет-нет-нет и еще раз нет! Это… так, в качестве извинений. Карина, я прошу не держать на меня зла. Я должен был. — Я, — девушка запнулась, инстинктивно сжив ладонь Итана. — понимаю. Ребенок — это тяжело во всех смыслах, особенно так рано. Мне нужно время, чтобы обдумать все. Она забрала кофе с прилавка под одобрительный взгляд бывшего неприятеля и нервно забегала глазами, мысленно дав себе оплеуху за то, что позволяла так выражаться о нем раньше. Он был совершенно не виноват. И ребенок его тоже. И, поэтому, она сделала пару шагов назад, не отрывая сочувствующего взгляда от молодого отца, потянув за собой и замолчавшего Торкио, пребывающего в не менее сильном шоке, чем сама Карина. — Спасибо, что рассказал, — уже около выхода, Карина приподняла стакан с напитком в воздух. — Мне это нужно было. — Не за что! Буду ждать тебя еще. Нам нужно еще многое обсудить.***
— Будешь? Она кивает на подогретые спагетти с большими тефтелями, приготовленными не так уж и давно с деревянной лопаточкой в руках. Итан кивнул, усаживаясь на стул. Улыбнулся, подумав, что сейчас она выглядит максимально по-домашнему: в его черной футболке, едва достающей её до середины бедра, с этими оголенными ногами, облаченными в длинные теплые полосатые гетры приятных нежных оттенков, светлыми волосами, стянутыми в пучок. Карина разворачивается уже с полной тарелкой и ставит её напротив него, забирая кружку своего недопитого черного ароматного чая с листьями смородины. После таких новостей и кусок в горло не лезет, поэтому кружка чая на ночь — самый оптимальный вариант. — Какая идиотская ситуация получилась, — не сдержала улыбки вокалистка, обхватив еще теплую кружку обеими руками. — Я так разозлилась на него. — Мы все в какой-то мере готовы были натянуть трусы ему на голову, — Итан хватается за вилку, принимаясь наматывать длинные спагетти на зубчики, поглядывая на неё из-под лба. Она кивает, поджав губы. — А теперь вот как получается. Будь я на его месте, — она спрятала взгляд за ладонями, не переставая глупо улыбаться. — Думаю, я бы сделала это не задумываясь ради своего ребенка. Итан повел плечом, елозя острыми краями столового прибора по тарелке. Конечно, сделала бы. И он бы тоже сделал, если бы попал в такую ситуацию. Взгляд карих глаз упал на мирно тикающие под ухом настенные часы — оптимальное время, чтобы принять душ и отправится в кровать, дабы завтрашним утром встать без проблем и не опоздать на ранний рейс до Генуи. Только Карина ложится спать не спешила, только елозила мягкими стопами, облаченными в теплые гетры, по серой плитке, прожигая в своем отражении в чае взглядом дыру. Будто бы её до сих пор не отпускал тот факт, что все это было подстроено заранее, что Перроне заранее знал, что все это произойдет, собственными же руками толкнул их в это пекло. Не должно волновать — контракт расторгнут. Он по одну сторону баррикад, они — по другую. Но чертенок в душе все равно не желает оставлять это без внимания. — Милая, — Итан мягко опустил ладонь на её предплечье, нежно погладив их большим пальцем. В его глазах царило спокойствие и умиротворение, будто все шло по плану, и каждый раз, когда Карина пересекалась с этим взглядом, тонула в этих пуховых одеялах. — Не грузи себя на ночь глядя. Поджав губы, вокалистка кивнула. Оставила свою кружку с недопитым чаем на столе, глубоко вздыхая. Он прав, будет намного легче, если она обдумает все завтра, сидя в самолете. — Я пойду спать, — устало потерла кулачками глаза она и склонилась над его лицом, чтобы оставить быстрый поцелуй в щеку. — Спокойной ночи, долго не сиди. — Сладких снов, — произносит ударник ей в спину. Свой ужин он так и не доел, быстро прибрался на кухне, посетил душ и забрался к ней под одеяло, прижавшись к миниатюрной спине, даже не подозревая, что с тех пор, как она покинула его на кухне, не смыкала глаз. Кажется, ночь пройдет бессонно.