The Space between

— Да, ты можешь, — сказал Тор, высвобождая руку из хватки Локи и раздвигая его колени. — Ты почти у цели, ты почти закончил! Разве ты не хочешь подержать своего сына? Глаза Локи оставались плотно закрытыми, и он прижал ладонь ко лбу и щекам, вытирая пот. — Да, — прошептал он. — Тогда тужься. За Асгард! Зеленые глаза медленно открылись, и Локи посмотрел на Тора испепеляющим взглядом прямо из глубин самой Хель. Тор попытался улыбнуться, но его вздорный брат не заметил этого жеста. — Я буду притворяться, что ты только что не сказал это, — простонал Локи, приподнявшись на локтях. Он наклонил голову и начал тужиться изо всех сил. Дюйм за дюймом показалась голова младенца, и Тор протянул руку и ухватился за нее. — Тужься! Локи глубоко вздохнул и задержал дыхание, прижав пальцы ног к бедрам Тора. Голова ребенка высвободилась, и Тор осторожно обнял малыша, помогая ему, пока крошечное тело не начало извиваться в его руках. Локи завыл, ребенок завыл, а Тор торжествующе поднял кулак в воздух. — Да! — он крикнул. — Да, ты сделал это! Локи рухнул на спину и устало, снисходительно взмахнул рукой. — Ура, — прохрипел он. — Это мальчик, — засмеялся Тор, — сын! — Я хочу обнять его, — простонал Локи, протягивая бледные руки. Тор взял полотенце, которое он отложил ранее, и пеленал младенца как можно быстрее, прежде чем помочь своему брату сесть и нежно прижал новорожденного к себе на руки. Выражение лица Локи было, мягко говоря, трогательным. Он посмотрел на малыша с удивлением и медленно провел большим пальцем по окровавленному морщинистому лбу, нежно поглаживая. Тор с такой же улыбкой наблюдал за ним, довольный тем, что у него все получилось так хорошо. Он действительно заслужил после этого роскошную церемонию в его честь или что-нибудь столь же торжественное. — О, боже… о, вау, — сказал Локи, улыбнувшись растрескавшимся губам, сдерживая недоверчивый смех. Он прижал ребенка к груди, пока тот кричал и бился своими крошечными конечностями, пытаясь вырваться из своих ограничений. Тор подождал еще минуту, прежде чем забрать ребенка. — Дай мне его почистить, — сказал он, но Локи сопротивлялся. Младенца все же неохотно передали, и Тор перерезал теперь ослабевшую белую пуповину своим кинжалом, прежде чем вернуться к огню и своему щиту из теплой воды. Он нес мальчика, будто тот был святой реликвией, и все время чувствовал на своей спине ястребиный защитный взгляд Локи. Окунув край полотенца в воду, он медленно и осторожно удалил кровь и жидкость с глаз, носа и рта ребенка. Он кричал и плакал все время, совсем недовольный тем, что с ним обращались таким образом, но все равно он был должным образом высушен и укутан в мягких красных складках плаща Тора. — Вот, — сказал Тор, возвращая ребенка на свое место в согнутых руках Локи. Он начал убирать участок, вытирая немного крови и удостоверившись, что Локи тоже чистый и ему удобно, ведь последнее, что им было нужно — это привлечь хищников запахом крови. Тор был очень внимателен: он сжег грязное полотенце вместе с последом и удостоверился, что грязная вода должным образом вскипела, прежде чем вылить содержимое щита в снег. Локи ничего не замечал в действиях своего брата: он был так поглощен взглядом на своего сына, что весь Ётунхейм мог рухнуть вокруг него, и он, вероятно, не моргнул бы и глазом. Тор смотрел, как он играет с крошечными ручками, которые тут же схватились за предложенный палец и держались. Ребенок все еще плакал, но его более громкие крики быстро переходили в икоту. Локи тихонько поцеловал ребенка и погладил его щеки пальцами, как будто боялся причинить ему боль. Он был таким крошечным. Нельзя отрицать, что на лице Локи отразилась радость. Приятно было видеть его брата счастливым, по-настоящему счастливым. Прошло слишком много времени с тех пор, как он видел такую ​​улыбку Локи. Хотя он не стал бы долго улыбаться, если бы простуда проникла в легкие младенца. Тор принес чистую одежду и показал ее Локи. — Я не могу, — сказал его брат, качая головой. — Я не думаю, что у меня есть силы трансформироваться прямо сейчас, и было бы стыдно испортить одежду. — Тогда утром, после того, как отдохнешь, — пожал плечами Тор. Он собрал обе шкуры и сел рядом с Локи, несколько довольный, когда его брат решил прислониться к нему. Теперь между ними была связь, и он был уверен, что ничто не может нарушиться. Он чувствовал это в своем сердце, и он знал, что Локи тоже это чувствовал. — Посмотри на него, — с гордостью сказал Локи, — он великолепен. Тор посмотрел. Младенец обнял лицо руками и отчаянно икнул, извиваясь, как рыба из воды. Тонкие, мягкие черные волосы покрывали его крошечную голову, а морщинистое лицо все еще было красным. Тор не сомневался, что однажды он вырастет и станет таким же, как его отец. Он почувствовал прилив гордости в своем сердце, гордость за своего брата, который каким-то образом пережил испытание, которое проходили только женщины. Тор был уверен, что ему никогда бы не удалось пережить боль при родах, и, как следствие, был благодарен за то, что ему никогда не придется этого делать. Но все же чудо жизни… Никогда раньше он не был свидетелем такого явления, но он чувствовал себя по-настоящему счастливым присутствуя. — Он станет красивым, когда вырастет, — сказал Тор, протягивая руку, чтобы погладить крошечный бархатистый мягкий носик малыша. — Он и сейчас красив, — фыркнул Локи. Некоторое время он молчал, глядя в мягкое круглое лицо, закутанное в красный плащ. — Я сделал это, — сказал он. — Я… я создал его. Жизнь. Из всего… того, что я сделал, из всех смертей и разрушений, которые я причинил, мне все же удалось выносить этого замечательного… человечка! — Не позволяй этому ударить тебе в голову. — усмехнулся Тор. — Надеюсь, ты не собираешься снова проходить через это… — Никогда. — Хорошо, потому что в следующий раз меня, возможно, не будет рядом, чтобы помочь тебе. — Я понял тебя, — сказал Локи. Ребенок издал пронзительный вопль, снова требуя их внимания. Локи успокоил его, прижав кончик пальца к широко открытому маленькому рту, который жадно сжал его. — Он голоден, — сообразил Локи, — он пытается сосать грудь. Боги, мне нечем его кормить! Полное отчаяние в голосе брата заставило Тора вспомнить о молочной кожуре, все еще надежно запакованной в мешок. Он бросился к нему, отбрасывая шубы и безумно ухмыляясь, найдя её. — Наша мать видит куда больше, чем Хеймдалль. — сказал он, держа кожу вне досягаемости огня, пытаясь согреть ее содержимое. — Она упаковала козье молоко, а эта шкура похожа на ту, что используется для кормления жеребят. Тебе придется поблагодарить ее, когда мы вернемся в Асгард. — Она будет все отрицать. Может сказать, что это была ошибка, и придумает тысячу оправданий, — пробормотал Локи, благодарный за острое шестое чувство своей матери. — Она мудрее, чем кажется. Тор принес шкуру и помог Локи удержать ее. Младенец схватился за резиновый конец сосков и начал жадно кушать. Локи вздохнул и прижался к плечу Тора в тот момент, когда он снова сел. Единственным звуком, который можно было услышать, был звук кормления, а также ровное дыхание Локи. Тот не мог удержать руки от прикосновений к новорожденному. Он погладил каждый дюйм мягкой кожи, провел по нежной раковине ушей младенца, пригладил волосы и взял его крохотную ручку. Тор не мог не протянуть руку и прикоснуться к ребенку, и Локи отдал ему эту привилегию. В конце концов, это был его племянник. Он почувствовал, как в нем поднялся непреодолимый защитный инстинкт, и Тор знал, что что бы ни случилось с этого дня, он будет стремиться защитить этого ребенка. Он даже не заметил, что Локи смотрит на него, пока тот не заговорил. — Спасибо, — сказал он, — что не бросил меня. Щеки Тора залились приятным румянцем, и он скромно пожал плечами, хотя внутри он по-настоящему сиял. — Я — твой брат, — сказал он, — и я всегда буду рядом с тобой. Рука Тора обвилась вокруг плеч Локи, снова обнимая его. Хотя было холодно, никто этого не заметил. Тишина между ними была теплой, уютной, ведь они не чувствовали необходимости испортить этот момент словами. Младенца кормили грудью, пока тот не заснул, после чего Локи отложил кожу. Молока хватило бы на еще несколько кормлений, но к тому времени Тор знал, что они оба будут в безопасности в стенах Асгарда, и он придумает адекватное оправдание для ребенка. Они нашли его, возможно, сиротой, и Локи, по доброй душе, взял его к себе. Он не был уверен, что на самом деле в это кто-то поверит, но он был готов попробовать что угодно. — Как ты собираешься называть его? — сонно спросил Тор, пытаясь не уснуть. — Я еще не знаю, — зевнул Локи, — я подумаю о чем-нибудь подходящем позже… А сейчас я хочу поспать. — Конечно. Меха были обернуты вокруг их шеи, и Локи не спросил, прежде чем использовать своего брата в качестве подушки. Но Тор не возражал, просто обвил пальцами плечо Локи и прижался щекой к его темным волосам. Он устал от недосыпа, от принятия ребёнка, от ужаса до смерти и от общения с Локи. Сон сейчас был бы самым приятным развлечением. — Эм… брат? — прошептал Локи, когда Тор почувствовал, что его втягивают в приветливые объятия забвения. — Да, Локи. — Давай не будем говорить об этом снова. — Согласен. Никогда…