***
Самый обычный день. Привычно мерзкий и раздражающий. Абсолютно ничего нового. С утра пораньше сосед сверху решил устроить ремонт и не давал поспать, а ведь бессонница мучила уже третий день подряд, едва удалось прикорнуть под утро, но и этот неглубокий сон был отогнан звуками дрели и молотка. Это первая причина, почему Каркат недоволен сегодня. Раз уж поспать не удалось, то нужно было что-нибудь съесть, однако, и здесь не повезло, молоко, которое он купил вчера вечером, оказалось прокисшим, очевидно, из-за плохого хранения в магазине. Отложенный завтрак стал второй причиной для раздражительности. Было принято решение пройтись, постараться успокоиться с помощью прогулки, а заодно найти свежее молоко в другом магазине, чтобы вновь не нарваться на испорченный продукт в небольшом гастрономе рядом с домом. Увы и ах, эта прогулка не увенчалась успехом и стала третьей причиной для злости на мир сегодня. Каркат шёл быстрыми шагами по тротуару, пряча нос в куртке из-за сильного холодного ветра, заставляющего щеки краснеть, а глаза слезиться. Он не особо смотрел по сторонам, потому что те, кому надо, сами подвинутся, а он пойдёт напролом. Нет у него сейчас времени на расшаркивания, никому дорогу он уступать не собирается, как и отходить в сторону, чтобы пропустить компанию шумных подростков. На улице слишком холодно, он слишком злой, молоко в пакете слишком свежее, а желудок, оставшийся без традиционного завтрака из хлопьев с молоком, слишком пустой. Ему нужно спешить домой, чтобы поправить дерьмовость нового дня хотя бы едой. Однако, не один он куда-то спешил. Прохожие не брели прогулочным шагом, плохая погода гнала их в спину, вынуждая быстрее достигать тех зданий, куда они шли. Большинство из них смотрело по сторонам, чтобы ни в кого не врезаться. Наверное, это делали вообще все, кроме одного засранца, который и стал третьей причиной сегодняшней злости. Идти по прямой, никого не обходя, было плохой идеей, потому что высокий парень в темных очках делал то же самое. Он просто пялился в свой телефон и что-то печатал покрасневшими от холода пальцами, не обращая внимания на то, что он находится на оживленной улице. Каркат смотрел под ноги, а не перед собой. Что ж, столкновение было неизбежно. Быстро идущий Каркат просто влетел в незнакомца, ударив макушкой куда-то в район груди, потому что был ниже, да ещё и сгорбился. Никто вообще не ожидал этого, но особенно не ожидал парень, выступивший препятствием на пути Вантаса. Вполне ожидаемо он оступился, не удержал равновесие и упал, выронив телефон. — Смотри, куда прёшь, — ещё не успев прийти в себя после удара, Каркат злобно прорычал эти слова, встряхивая головой, чтобы посмотреть на свой очередной раздражитель. У Вантаса ежедневно есть причины раздражаться, но сегодня он вычеркнул третью причину из своего списка. Каркат видел всё, как в замедленной съемке. Подняв глаза, он увидел, как незнакомец пошатывается, заваливаясь спиной назад, в сторону дороги на оживленном перекрёстке. Глаза расширились в ужасе, потому что для пешеходов сейчас горел красный свет, а машины мчались с огромной скоростью, даже не думая притормаживать. Была попытка ухватить его за одежду, чтобы затянуть обратно на тротуар, но не хватило буквально сантиметра. Всё, что незнакомый парень успел увидеть и понять — луч фар, ударивший в глаза перед вторым подряд столкновением. Скрип шин, крики людей, сигналы автомобилей, бешеный стук собственной крови в висках — всё смешалось в жуткую какофонию. Закружилась голова.***
В машине скорой помощи пахло спиртом и какими-то медикаментами, а ещё здесь сильно трясло. Было даже страшно смотреть на окровавленное тело, порванную одежду и очки с разбитой линзой, которые Каркат сжимал в левой руке. Он и не смотрел. В правой руке был чужой телефон в разблокированном состоянии. На экране светился чат с кем-то под именем «Бро». Это он виноват. Если бы он не пёр, как танк, то этот парень не попал бы под машину. Хотя стоит называть его по имени, раз уж Каркат так перед ним провинился. На асфальте лежал не только телефон, но и паспорт, выпавший из кармана красной куртки. Дейв Страйдер, двадцать лет. Вот он этот идиот, который имел неосторожность встать на пути Карката Вантаса и угодил под машину. И ладно бы если его просто помяли, но авария вышла серьёзной. Оперативно прибывшие медики на месте зафиксировали сильный удар головой, продиагностировали возможное сотрясение, перелом ребер, руки в двух местах и повреждение бедра. Дейв был без сознания, но ему же и лучше. При таких ранах лучше быть не в себе, чтобы этого не чувствовать. Каркат старался не думать обо всём этом, пока ему не стало дурно настолько, чтобы его положили рядом с этим сейчас больше телом, чем человеком. Он листал чужой диалог, пытаясь понять, с кем имеет дело. Явно нужно оповестить о случившемся кого-то из близких Дейва. В списке диалогов были лишь имена, ни мамы, ни папы, ни какого-нибудь другого родственника. Не именем был подписан лишь некто «Бро». Этот диалог и стоило прочитать. Очень часто «Бро» называл Дейва «мелким», «сыночкой-корзиночкой» и другими подобными выражениями, что навело Карката на мысль о том, что «Бро» — старший товарищ Дейва, кто-то явно близкий, даже если не родственник, он точно знает, с кем связаться, чтобы сообщить новость. «Дейв попал под машину. Мы едем в пятую больницу. Не знаю, кому об этом сообщить, но надеюсь ты донесешь информацию до его близких», — приходилось много раз стирать и набирать. В итоге вышло то, что вышло. Ничего другого не придумалось, более мягкой версии этого факта, наверное, не существовало. В любом случае передумывать уже было поздно, сообщение отправлено, как и ещё одно с номером телефона Карката, чтобы с ним могли связаться. Больше он не намерен копаться в чужом телефоне. Своё дело он сделал.***
— Молодой человек, я вам уже в пятый раз повторяю, что в палату допускаются только близкие родственники и супруги, — смуглая женщина в белом халате раздражала Карката. Она так мерзко гнусавила, что даже мигрень началась. Но больше всего раздражали её слова. — Я его лучший друг! — разговор уже давно шёл на повышенных тонах, Вантас не стеснялся орать на весь коридор и злобно сверкать глазами. Ничего не стоило прикинуться лучшим другом парня, который из-за тебя находится на пороге смерти. Ну, так думал Каркат, его же не пускали в палату, он понятия не имеет, что там с Дейвом. Но так просто он не сдастся. Сейчас он снова начнёт нервно ходить по белому кафелю, а потом опять начнёт приставать к этой женщине, умоляя или угрожая, чтобы она его пустила. Минуты ожидания просто отвратительны. Никто даже не связался с Каркатом, чтобы узнать о состоянии Дейва. Сообщение в чужом телефоне было доставлено, но ещё не прочитано, а даже если бы и было, то снять блокировку Каркат не смог бы. Так что ничего не оставалось, кроме как метаться по коридору и время от времени начинать новый спор с женщиной за стойкой регистрации. Только вот эти страдания прервала молодая медсестра с пышными каштановыми кудрями. Девушка прижимала к себе клипборд с какими-то записями и нервно переминалась с ноги на ногу. Она подозвала Карката к себе жестом. — Извини, здесь жёсткие правила, — Алекс, как было написано на бейджике, грустно улыбнулась. — Тебе очень нужно к нему? — Очень, — Каркат отвечает спешно, с жаром, так, словно Дейв Страйдер, которого он даже не знает, самый дорогой для него человек. — Понимаешь, у нас не положено пускать чужих к пациентам, тем более в таком критическом состоянии, — она бросает взгляд в свои бумаги. — Дейв Страйдер, правильно? — в ответ следует кивок. — Он сейчас без сознания, но с ним всё хорошо, жить будет. — Я правда не могу к нему зайти? — на лице буквально написано отчаяние, Каркату просто жизненно необходимо удостовериться в том, что с Дейвом всё хорошо. К тому же он виновник этого происшествия. Наверняка он будет привлечён к этому делу, если не как преступник, то как главный свидетель. — Ну, есть одно исключение, — глаза Карката тут же загорелись, он едва удержался от того, чтобы встряхнуть Алекс за плечи и тут же вытянуть из неё всё без утайки и ужимок. — Кем он тебе приходится? — Мой друг, — ложь так легко соскользнула с языка, что и подумать о том, что это враньё нельзя было. — Очень близкий друг. Алекс несколько секунд внимательно осматривает Карката, а потом понимающе улыбается, сделав, очевидно, какие-то свои выводы. Оглядевшись по сторонам, она молча манит рукой Карката за собой. Он безропотно идёт. Молчаливое шествие по коридору приводит их к двери четыреста тринадцатой палаты. Здесь они останавливаются. — Я всё понимаю, но лучше не говори никому ничего. Если захочешь в следующий раз зайти к нему — попроси меня. Я тебя проведу, — чёрт её знает, что она там понимает, но Каркат согласен, в подтверждение кивает.***
В палате тихо и чисто. Не совсем так, как ожидал Каркат, но похоже. Не было никакой жуткой картины в виде вывернутых наружу костей, вороха проводов, тянущихся от аппарата искусственной вентиляции лёгких к больному на железной койке. Дейв и правда лежал на кровати, но без ужасающих конструкций вокруг. На нём была больничная одежда, бинты и гипс, ничего сверхъестественного. Не было видно ни одного пятнышка крови, лишь небольшая ссадина не щеке, уже покрывшаяся корочкой. В целом он выглядел нормально, по крайней мере не так, словно вот-вот испустит дух, вполне себе ровно медленно дышал во сне. Наверняка его накачали обезболивающими и успокоительными, так что неудивительно, что Дейв до сих пор не пришёл в себя. Тишину нарушало лишь чужое дыхание и шорох халата, накинутого на плечи Карката, ткань прошелестела о край кушетки, на которую он опустился, чтобы подождать чужого пробуждения. В стерильности и тишине в голову лезли всякие мысли. Каркат никогда себя за это не простит и теперь точно будет обходить на улице всех прохожих. Он бы и рад сейчас упасть в бездну самобичевания, но ему это не позволяет трель телефона. На экране высветился неизвестный номер. Немного поколебавшись, Каркат принял вызов. На том конце трубки заговорил грубый мужской голос: — Что с ним? — Синяки, переломы и небольшое сотрясение, — всё это ему сказала Алекс, он лишь повторил. — Он сейчас спит под препаратами. — Я скоро приеду, — никаких комментариев не последовало, даже не верилось в то, что звонивший переживал за Дейва, его голос был таким ровным и спокойным, но Каркат не берется судить о чужом самообладании. Нельзя осуждать кого-то за то, чего у тебя нет. Мужчина после своих слов повесил трубку. В палате снова воцарилась тишина.***
Встреча с ещё более высоким, чем Дейв, мужчиной прошла очень молчаливо. Он не сказал вообще ничего. Его прибытие разбудило Карката, который умудрился задремать, прислонившись к стене около кушетки. Дверь тихо скрипнула и угрюмый блондин, ужасно похожий на Дейва, вошел в палату. Его дурацкие очки совершенно не сочетались с больничным халатом, да и непонятно было из-за тёмных стёкол, смотрел он на Дейва или же на Карката. Это явно кто-то из родственников Страйдера. Наверное, отец. Правда, очень удивляло то, что отец был так спокоен, словно его сыну гланды вырезали и он сидит тут, расслабляется, лопая мороженное, а не лежит переломанный до сих пор без сознания. Да и странно было то, что старший Страйдер даже не поинтересовался, кто Каркат такой. Мужчина просто придвинул табуретку к кровати и сел, глядя на Дейва. Находиться в этой палате стало невыносимо, очень неуютно. Каркат не захотел ничего говорить, было принято решение поскорее ретироваться. Он придёт позже. Обязательно вернётся, иначе остатки совести не дадут ему покоя. Вернувшись из больницы домой, он обнаруживает, что купленное утром молоко успело прокиснуть.***
Следующие дни Каркат исправно посещал Дейва. Алекс была так мила, что каждый раз помогала пробраться мимо старшей медсестры незамеченным. Было тревожно от того, что Дейв всегда спал. Стоило только Каркату появиться, как он уже или ещё спал, но Алекс его успокаивала, что он просто выбирал неудачное время, а так пациент Страйдер регулярно приходит в сознание и чувствует себя хорошо. На прикроватном столике Дейва всегда были гостинцы от Карката. Много чего нельзя было приносить пациентам, но Каркат плевал на эти правила. Он приносил фрукты, разнообразные конфеты и сок. Банально, но ничего больше в голову не приходило. Все эти съедобные подарки были взяты из фильмов и сериалов, потому что ранее Каркату не приходилось никого навещать в больнице, да и сам как-то не оказывался в таком положении. Страйдера старшего он больше не видел. Алекс говорила, что старший брат не посещал пациента со дня поступления в больницу. Наверняка у него были на то свои причины, лезть не в свое дело Каркат не собирался. Вместо этого он спокойно сел на привычное место у стены и стал смотреть на Дейва до тех пор, пока его не сморило.***
Просыпаться было тяжело. Всё тело ломило от неудобной позы. Болезненный стон сам собой сорвался с губ. Каркат принялся разминать шею и только потом открыл глаза, да так и застыл в нелепой позе. Дейв больше не спал и смотрел на него красными глазами. Нет, они не были красными из-за полопавшихся капилляров, вся радужка была красной, будто кровью залитая. По спине пробежали мурашки. Он читал о том, как кровь может заполнить глаза и нарушить зрение из-за серьезных травм. — Доброе утро, — Дейв не выглядел злым или опечаленным, он был совершенно обычным, даже ухмыльнулся краем рта, сощурив глаза. — Или вечер, — взгляд цепляется за окно. Уже темно. Видимо, Каркат проспал весь день. — Как ты? — это единственное, что сейчас действительно интересует Карката. — В порядке, — когда Страйдер перестал смотреть в упор, стало легче. Он опустил взгляд на свои руки, чистя апельсины, принесенные сегодня Каркатом. — Ну, знаешь, насколько может быть в порядке человек, который уже пятый день получает подарки от тайного поклонника, а ему медсестра поёт о том, какой у него замечательный бойфренд, караулящий его днём и ночью, хоть у этого человека и нет бойфренда. Каркат ещё спит? Что за бред Дейв несёт? Какой тайный поклонник и какой бойфренд? Спросонья тяжело сложить два и два, но с небольшой задержкой всё же получается. Алекс. Так вот почему она позволила Каркату приходить в палату в любое время. Боже, она думает, что они встречаются. Чёрт. Вот и как теперь это объяснять? — Послушай, я… — пора объясняться в длительном монологе, но Дейв не дает начать, перебивая: — Я Дейв. — Каркат. — Отлично, вот теперь я хотя бы знаю, как зовут моего бойфренда, — хитрый прищур глаз ясно дает понять, что Страйдера всё это забавляет. Он нисколько не оскорблён, не зол и даже не обижен. Какой же он странный человек. — Прикольно, конечно, но ты бы хоть для приличия для начала на свиданку позвал. — Ты же в курсе, что из-за меня попал под машину? — слушать клоунские выступления не было никакого желания. Нужно расставить все точки над «i». — Ага, я помню, — Каркат снова готов внести Дейва в список своих причин для раздражения. Он уже который день убивается из-за чувства вины, а этот сидит себе спокойно чистит апельсины и щурится тут так довольно. — И? — Что? — Какая-нибудь реакция? Ненависть? Угрозы? Да хотя бы требование возместить ущерб! — внутри всё бурлит, ещё немного и Каркат закипит, пуская пар из ушей, как горячий чайник. — Не, фигня, — монотонное занятие по очистке апельсинов окончено, Дейв откладывает дольки на тарелку на тумбочке и поднимает глаза на Карката. — Со мной и не такое бывало, — безразлично пожимает плечами. Не такого Каркат ожидал. Он лишь тяжело вздыхает, потерев переносицу. И вот что ему теперь делать? Нужно же хоть как-то разобраться с этой ситуацией, а Дейв вообще не помогает, даже наоборот. Смотрит своими кроваво-красными глазами в полумраке комнаты, становится как-то не по себе от этого. — Твои глаза, — трудно на них не смотреть. Слишком уж привлекают внимание. — Это из-за?.. — Не, всегда такими были. Не парься, — он взмахивает загипсованной рукой и тут же болезненно ойкает, перестав дергаться моментально. Ему и правда лучше не совершать лишних телодвижений. — Сорян, очки разбились, не могу их спрятать сейчас. — Не надо, — с душ камень упал, что это не какая-то хитрая травма. Было естественно, что Каркат по этому поводу волновался, кто бы не волновался в такой ситуации? — Как я могу загладить свою вину? — Ты не виноват, — Дейв говорит это так, как если бы эти слова были общеизвестным фактом, который было бы странно не знать. — Но предложение о свидании всё ещё актуально, если тебя совесть мучает. Мне нравится пицца с пеперони. Её классно делают в том итальянском кафе возле центрального парка, — Каркат думал, что вспылит после таких слов, как он сделал бы обычно, но голос Дейва оказывает удивительное успокаивающее влияние, он был очень приятным. Каркату понравился его голос. — Не настаиваю, но если надумаешь, то я не откажусь от обеда. Кормят здесь просто отвратно. — Когда тебя выписывают? — Послезавтра. — Тогда послезавтра вечером пицца? — Ага.