***
— Мару, любимый, ты так сильно напугал меня, я не могу перестать плакать, но это от радости, что я нашел тебя, поэтому прошу, ты хотя бы не реви, — обращается к сидящему на заднем сидении пикапа сыну Юнги. — Не буду, — всхлипывает ребенок, — но и ты не плачь. Чонгук хороший, он не обижал меня. — Знаю я его, глаза мне мозолит, — фыркает Юнги, который сильно удивился, увидев сына именно с этим альфой. Чонгук приходит в его кафе на окраине каждый день в восемь вечера, съедает миску рамена, оставляет чаевые, которые покрывают стоимость всего меню забегаловки, и молча уходит. Юнги привык к странному клиенту и даже заранее начинает готовить его любимый рамен к восьми. — Когда ты вырастешь, ты будешь сам решать, кто хороший, а кто плохой, а пока, пожалуйста, слушайся папу и не разговаривай с незнакомцами, — вновь обращается к сыну омега. — А еще больше никогда не убегай из школы, мое сердце не выдержит еще одного такого звонка. Пикап останавливается на разворошенной лужайке, на которой, судя по разбросанным кистям и собранным в стопку деревянным дощечкам, идет установка нового забора. Мару с помощью папы выпрыгивает из автомобиля и бежит к вышедшему на крыльцо омеге с внушительным животом. — Дядя Тэ, — подбежав, виснет на его ноге малыш. — Папа очень зол, налей ему свое колдовское зелье, которое вы пьете, когда он плачет. — Понял, принял, — хлопает его по попе Тэхен и смотрит на идущего к нему Юнги. Ким Тэхену двадцать семь лет, и он уже папа двух очаровательных детей и ждет третьего. Тэхен замужем за старшим братом Юнги Хосоком. Они росли в одном квартале, ходили в одну школу и встречались с десятого класса. В итоге, когда Тэхену исполнилось двадцать лет, пара поженилась. Тэхен из-за своего положения не работает, но раньше работал парикмахером. Сейчас он гадает на кофе и периодически принимает клиентов на дому. Хосок против его гаданий, настаивает, чтобы омега отдыхал, а не перегружал себя в таком положении, но у Тэхена выручка за день порой превосходит выручку мужа, и он отказываться от нее не хочет. Хосок работает в автомастерской, которую пока арендует, но мечтает когда-то выкупить. У пары двое сыновей омег шести и четырех лет, старшего зовут Эрен, а младшего Леви. — Не представляешь, как я испугался, — проходит в дом Юнги и падает на старый диван, на котором есть отпечатки задницы каждого члена семьи. Хосок называет диван семейной реликвией и, несмотря на то, что в комнате есть и второй, недавно купленный, семья предпочитает сидеть на старом и даже дерется за место на нем. — Когда ты мне позвонил, я сам перепугался, — опускается рядом Тэхен, — думал, уже Хосоку звонить, чтобы тоже искать поехал. Эрен, дай папе стакан воды, — обращается к сидящему на ковре и спорящему из-за планшета с Мару сыну Тэхен, но тот его даже не слышит. — Ой, ой, ой, — в дом врывается запыхавшийся Чимин и отчаянно машет руками, пытаясь отдышаться. Чимину недавно исполнилось двадцать лет, он учится на последнем курсе университета и является младшим братом Юнги и Хосока. — Что случилось? — обеспокоено смотрят на него омеги. — Ким Намджун случился! — кричит Чимин. — Эрен, клянусь татуировками твоего отца, я вас на сутки телевизора лишу! — пытается угомонить путающихся под ногами детей Тэхен и сам поднимается за водой. Дети тихо удаляются в детскую. — Ты совсем охренел? — бросает в Чимина подушку Юнги. — Все соседи говорят о том, что ты себя к дереву привязал! — Приковал, и это я репетировал. Привяжу сегодня ночью, — гордо заявляет Чимин. — Чон Чимин, не беси моего мужа, он и так весь на нервах, — хмурится Тэхен. — Я никому не позволю вырубить целый парк из-за долбанного отеля, пусть хоть весь город будет против. Этот Ким холдинг у меня в печенке сидит! Он думает, что если я разок выпил с ним кофе, то закрою глаза на беспредел, который он творит! — фыркает Чимин. — Я все скажу Хосоку! — возмущается Юнги. — Пусть сам с тобой разбирается, пока ты не навлек на себя беду. Чимин, мы бедные люди, у нас нет связей или защиты, кончай переть, как Титаник на айсберг. Там все плохо кончилось. — Я, конечно, понимаю и приветствую дикие пляски, чтобы привлечь внимание того альфача, но ты переусердствуешь, — хихикает Тэхен. — Альфы же как большие дети, чего ты напролом идешь, погладь его по головке и сам к твоим ногам падет. — Не хочу слышать про твои методы очарования альф, ты муж моего брата, — бурчит Чимин. — Твой брат не просто альфа, он лучший альфа из всех, именно поэтому я и с ним, — пожимает плечами Тэхен. — Как же тяжело передвигаться, — с трудом вновь опускается на диван омега, у которого, несмотря на срок в пять месяцев, уже достаточно внушительный живот. — Я конечно люблю племянников, но порой мне кажется, что или вы с Хосоком не знаете, что такое предохраняться, или у вас кинк на беременность, — сочувствует Тэхену Юнги. — Я просто люблю детей, мой альфа тоже. Мы хотим большую семью, — улыбается Тэхен. — Сегодня, кстати, твоя очередь готовить ужин, но едой не пахнет, — смотрит он на Чимина и поднимается на ноги. — Пойду полежу, ноги опухли, потом клиент придет, погадаю ему и помогу убрать после ужина. Семья из семи человек живет в небольшом одноэтажном доме в пригороде, оставшемся им от родителей. На накопленные усердным трудом за эти годы деньги парни давно могли бы позволить себе купить еще один дом в этом же районе, но, договорившись, решили, что пока эти деньги положат на имена детей для того, чтобы дать им образование, которое в семье никто, кроме Чимина, не получал. На дом они снова собирают и одновременно оплачивают учебу Чимина. В то же время никто из членов семьи не горит идеей жить отдельно. Они привыкли друг к другу и к четкому дележу обязанностей, им пока комфортно и за детьми всегда есть кому приглядеть. Юнги родил Мару в восемнадцать от альфы, с которым встречался в школе. Он был влюблен, верил в их общее будущее, но предложения от альфы так и не дождался. Более того, альфа предложил ему не оставлять ребенка и даже выписал чек на аборт, который омега швырнул ему в лицо. Юнги может и не оставил ребенка, если бы вернувшись домой после разрыва, не рассказал все Хосоку. Брат предложил ему решать все самому и пообещал, что поддержит любое решение. Юнги, который после предательства любимого поклялся, что больше никогда ни в кого не влюбится и ни одного альфу к себе не подпустит, оставил ребенка, решив, что второй раз ему папой все равно не стать. Ни разу с момента рождения Мару он о своем решении не пожалел. Мару — смысл и свет жизни Юнги. Правда, Юнги постоянно контролирует Чимина, ставя себя в пример, и молит его жить своей жизнью, получать образование, работать, а не верить лживым речам о любви. Отец Мару ни разу не видел сына, и насколько Юнги знает, он давно живет в другой стране и у него уже есть своя семья. Отец Мару из богатой и известной семьи, даже когда они встречались, его родители открыто заявляли, что никогда не примут «омегу-голодранца», но альфа просил Юнги не обращать на это внимание, клялся в вечной любви и все это до момента, пока омега не забеременел. Отец альфы поставил условие — или наследство, или Юнги, и конечно же он выбрал первое. Юнги бы о нем вообще не вспоминал, потому что считает Мару только своим сыном, но малыш постоянно спрашивает об отце и все время ждет его. Как только Мару немного подрастет, Юнги расскажет ему правду, и пусть она его разобьет, лучше так, чем идеализировать и ждать того, кто хотел от тебя избавиться. На улице смеркается, Тэхен провожает клиента на выход, зовет переодеваться купающихся в надувном бассейне во дворе детей. Юнги на кухне режет овощи для салата, отправляет их в глубокую миску и поливает соусом ранч. Чимин смешивает рубленое мясо со специями и передает вставшему у плиты Тэхену, который будет отвечать за горячее. Юнги протягивает стакан воды вбежавшему Леви, которого ловит Чимин, и, подняв, долго чмокает в пухлые щеки. — Отец, — кричит Леви, услышав звук шин с лужайки и требует его отпустить. Малыш сразу уносится во двор встречать приехавшего отца, за ним, спотыкаясь, бегут Мару и Эрен. — Есть новости о земле? Хосок опять будет нервничать, — поворачивается к Чимину Тэхен. — Даже наши соседи согласились на продажу, — поправляет белокурые локоны Чимин и получает фартуком по заднице от Тэхена. — Не трогай волосы пока готовишь! — Я не говорил Хосоку, — робко начинает Чимин, поглядывая на дверь, — но они вызвали полицию и меня отцепили от дерева. А из полиции меня забрал уже он. Хосок разозлится, если узнает про полицию, и тогда то, что он сделал с твоим бывшим, — смотрит на Юнги, — будет цветочками по сравнению с тем, что он сделает с Намджуном. Хосоку хватило побывать за решеткой, не хочу, чтобы моих племянников называли детьми зека. Прикрой меня. — Он угрожал тебе? Зачем он помчался тебя спасать, если тебя из-за его же земли и посадили? — хмурится Юнги. — Не угрожал, — хихикает Чимин. — Он скорее глаз оторвать не мог. Он не сдается, я знаю, что нравлюсь ему, он этого не скрывает, но я не пойду на второе свидание, пока он ставит свой бизнес выше идеи помочь природе. — Эх, Чимин, второго как ты не сыскать! — журит его Юнги. — Ну я же не виноват, что такой красивый, — хлопает ресницами Чимин и улыбается вошедшему брату, на котором висит детвора. — Привет, малыш, — подходит Хосок и со спины обнимает жарящего мясо Тэхена. Потом альфа нагибается к его животу и снова повторяет «привет, малыш». — Фу, любимый, что за вонь, — кривит рот омега, смотря на альфу в белой майке, которая заляпана мазутом. — Пришлось под капот залезть по пути, бегу в душ, хотя и умираю с голоду. — Закончишь купаться и все будет готово, — улыбается ему Юнги. После ужина, уложив детей спать, семья обсуждает подготовку к завтрашнему празднику. Без пяти двенадцать ночи Юнги достает из холодильника в гараже припрятанный там торт и, украсив его свечами, вместе с остальными идет в детскую поздравлять Мару. Мару задувает свечи, которые следом задувают и Эрен с Леви, и бежит в гостиную, смотреть подарки. Через час Юнги снова укладывает радостного сына в постель и сам ложится рядом. — Мой мальчик стал совсем большим, — целует в лоб засыпающего малыша омега. — Отец же завтра придет? — бурчит сквозь сон Мару и не видит тень печали, легшую на лицо папы.***
Юнги приезжает в школу с Мару, сам занимается украшением комнаты отдыха и, расставив капкейки с разноцветным кремом вокруг большого торта в форме автомобиля, сидит с учителем нулевого класса, пока дети вовсю веселятся. После, прибрав за собой, Юнги уезжает на работу, а Мару остается на уроки. Сегодня малыша заберет Чимин, поэтому Юнги не придется искать себе замену на работе во второй раз за день. Домой Юнги возвращается к десяти и еле стоящим на ногах, потому что голодных посетителей было навалом, а вот постоянный клиент, как ни странно, так и не пришел. У Юнги болят спина и ноги, но, несмотря на все это, как только он минует калитку, он с улыбкой обнимает выбежавшего на встречу сына и племяшек, и в их окружении идет в дом. — Он подарил мне машину! Она огромная! — тараторит Мару и, схватив папу за руку, ведет его в детскую. — Она такая красивая! — О чем ты… — осекается Юнги, увидев на полу детской машину, на которую уже взобрался Леви. — Откуда она? Я же дарил тебе набор пожарника, и подарки остальных мы вчера распаковывали. — Это подарил Чонгук! — подбегает к машине и пытается спихнуть с нее Леви Мару. — Ну помнишь тот дядя у школы… — А ну отошли от нее! — вскипает Юнги, забыв про усталость. — Можно тебя? — кивает ему остановившийся у двери Тэхен, и омега нехотя идет за ним. — Я тоже не рад подаркам от незнакомца, но скажи, как ты отберешь у ребенка машину? Он же не понимает всего этого и сегодня его день, не поступай так с Мару, — пристально смотрит на него Тэ. — Я не могу принять подарок от черт знает кого! — восклицает Юнги. — Да, он постоянно ест у меня, но мы даже словом не обмолвились, считай. Может маньяк какой-то, костюм не делает человека честным. — Так он был в костюме, — играет бровями Тэхен. — Красивый альфа? — Да перестань, ради Бога! — злится Юнги. — Он явно на тебя запал, раз уж запомнил, что у Мару день рождения и подарок сделал, а еще постоянно приходит поесть у тебя. — Говорю же, он маньяк! Ты прав, я не смогу отобрать у Мару подарок, но я пойду завтра к нему и сделаю последнее предупреждение, — решительно заявляет Юнги. — Можно я завтра до твоего похода займусь твоими волосами и макияжем? — Ким Тэхен! — шипит Юнги и, вернувшись в детскую, подзывает сына: — Кто передал тебе машину? — Он сам ее принес, я ему свой кексик отдал! — радостно выпаливает Мару. — Мои одноклассники подумали, что это мой отец, — улыбается. — Мару, твоим отцом не может быть каждый альфа, которого ты встречаешь, — спокойно говорит Юнги. — Если он еще раз придет, прошу, не бери подарки. — Ну почему? — обиженно спрашивает мальчик. — Потому что он тебе никто.***
Юнги приезжает к зданию, где, судя по информации на визитке, оставленной в кафе для доставки еды, работает Чонгук с десяти утра. Омега называет имя альфы, к которому он пришел, и его провожают в приемную. Юнги сидит в приемной уже двадцать минут, нервно поглядывает на часы, ведь через сорок минут ему надо быть на работе, и не понимает, почему его никак не позовут. Юнги неудобно в этом огромном стеклянном офисе, где ходят разодетые в костюмы альфы и омеги, каждый из которых считает своим долгом смерить его презрительным взглядом. Юнги одет в кеды, которые на работе поменяет на мягкие тапочки, в рваные джинсы и футболку и жалеет, что не послушался Тэхена и не вложил никаких усилий в свой образ. Больше всего они пялятся на его мятный цвет волос, и впервые за два года, что он носит этот цвет, ему неудобно. Юнги родился и вырос в бедном квартале, где самовыражаться через одежду и побрякушки было невозможно из-за отсутствия финансов, но каждый выражался через свою внешность. Он уже решает плюнуть на идею говорить с Чонгуком, поднимается на ноги, чтобы покинуть здание, и видит как прямо к нему идет альфа. Он и правда красивый. В кафе он всегда приходит в цветастых рубашках и штанах, в первый свой визит он даже напомнил Юнги уличных бандюг, которые ошиваются в их районе. Но в тот день перед школой он был в шикарном костюме и выглядел так, будто бы весь этот город принадлежит ему. Хотя даже его странные цветастые рубашки не мешали Юнги засматриваться на красивого мужчину. Сейчас он без пиджака, черная рубашка обтягивает мощную грудь, узкие серые брюки подчеркивают накачанные ноги, и Юнги приходится мысленно дать себе пощечину, чтобы перестать залипать на красивое тело. — Прости, что заставил ждать, — останавливается напротив Чонгук. — Пройдем ко мне в кабинет. Юнги не сразу отвечает, он поглядывает на в шоке уставившихся на них до этого снующих туда-сюда работников и наслаждается моментом своего триумфа, явно испортившего им настроение. — Я пришел сказать, что нам твои подарки не нужны, — задирает подбородок омега. — Для тебя — это знак внимания ребенку, для него нет. Я воспитываю его один, мне не нужно, чтобы какой-то незнакомец мог дарить ему то, чего не могу позволить я. — Я понял, — хмурится Чонгук. — Сожалею, что я не подумал об этом. Позволь сгладить вину и пригласить тебя на кофе. — Не позволяю, — твердо говорит омега, пристально смотря ему в глаза. — Более того, следующие три рамена за мой счет, не люблю оставаться в долгу. Юнги сидит в автобусе, потому что пикап забрал Хосок, и, поглядывая в окно, думает о Чонгуке. Он пригласил его на кофе, но зачем? Столько времени этот таинственный незнакомец ужинает у него и ни разу не пытался с ним заговорить, хотя Юнги сам на него частенько засматривался, а сейчас позвал на кофе. Скорее всего, он сделал это из-за приличия, ведь они явно не пара и омега убедился в этом сегодня, увидев, где и кем он работает. Юнги слишком долго был один и, кажется, любой красивый жест в свою сторону начал рассматривать как интерес к своей персоне. Как глупо. Такому альфе вряд ли нужен будет омега из бедного района да еще и с ребенком. Хотя это даже к лучшему. Юнги давно запер свое сердце и посвятил себя только одному альфе, который в следующем году пойдет в школу. Ему больше никаких потрясений и разбитых сердец не нужно. Пусть Юнги перед сном будет предаваться мечтам о красивом черноглазом альфе, влюбившемся в него, чем страдать в реальности, в которой его или не выберут, или снова искрошат его и так потрепанное сердце.***
Хосок, который по выходным возвращается пораньше, катает по очереди на спине детей на лужайке, пока омеги накрывают на стол. Мясо для ужина должен готовить сам альфа. Юнги выносит поднос с булками для гамбургера, накрывает их бумажным полотенцем, чтобы не засохли, и идет в дом за соусами. Хосок, усадив Леви на траву, идет к грилю и проверяет его. Чимин расставляет посуду, помогает Тэхену выносить миски с салатом и лимонад. Ужин как и всегда проходит в теплой обстановке. Чимин ухаживает за детьми, Хосок жарит мясо, которое сразу же разделывает Тэхен и передает сооружающему гамбургеры Юнги. Внезапно внимание всех присутствующих на лужайке обращается к калитке, за которой останавливается черный роллс-ройс. — Что за… — не успевает договорить Хосок, как выбежавший шофер открывает заднюю дверцу, и наружу выходит хорошо известный в деловых кругах города бизнесмен Ким Намджун. — Бля, только не это, — подрывается с места Чимин, но Тэхен резко дергает его вниз, заставляя сесть обратно. — Куда поскакал? Цену набивай, нехуй к ногам альф бросаться, пусть и таких горячих, — шипит Тэхен. Высокий красивый блондин твердой походкой минует калитку и, подойдя к столу, за которым собирается ужинать семья Чон, не сводит глаз с готового взорваться потоком слов Чимина. — Простите, что помешал, но после сегодняшнего инцидента, я посчитал…. — Нечего было к нам переться! — подскакивает на ноги Чимин, который не хочет, чтобы Хосок узнал про полицейский участок. — Думаю, я все же не зря приехал и нам стоит решить вопрос с участком раз и навсегда, — с улыбкой отвечает ему Намджун. — Я приехал не только из-за инцидента, а потому что хотел вам сказать, что готов удвоить цену за ваш участок. Моя компания ведет с вами переговоры по его покупке уже два месяца и безуспешно. — Ты идиот? — вскипает Хосок. — Думаешь, все можно купить? — Разве нет? — выгибает бровь Намджун, и напряжение, возникшее между двумя альфами чувствуется даже в воздухе. — Я не понимаю, вы ведь можете купить себе огромный дом, не работать столько, сколько сейчас. Я просто хочу понять, почему вы уперлись. — Знаешь что такое семья? — начинает терпеливо Хосок. — Уверен, знаешь, у тебя же есть родители, братья… — Знаю, пусть ее у меня и нет. Пока нет, — вновь смотрит на Чимина, и Тэхену приходится впиться ногтями в бедро омеги, чтобы он не сорвался. — А родители? Как так? — с грустью смотрит на него Юнги. — Я был маленький, когда потерял их, и рос у дяди, но при чем здесь это? — не понимает Намджун. — При том, что это земля нашего отца, она для нас память о нем, и мы не продадим ее. Когда у нас будут деньги, Чимин разобьет там парк в память о наших родителях, — терпеливо объясняет ему Юнги, не давая брату открыть рот, потому что Хосок и терпение понятия несовместимы. — Вы отказываетесь от выгоды из-за какой-то памяти? — все больше хмурится Намджун. — Да, и поэтому ни твои угрозы, ни торг неуместны. Мы эту землю не продадим. Более того, мы честно зарабатываем своим трудом, строим дом, откладываем на образование детей, у нас все хорошо. Нам не нужно жить в особняке или водить роллс, чтобы быть любимыми, — целует в лоб Хосока Тэхен. — Значит, без вариантов? — цокает языком Намджун. — Я хотел построить отель на этой земле, но я уважаю ваше решение, хотя одним уважением у меня выгоду не заберешь, — усмехается Намджун. — Я отзываю предложение, пусть Чимин разбивает там парк, а я ему помогу, — с нежностью смотрит на залившегося красным омегу. — У Чимина есть тот, кто ему поможет, — сопит Хосок и не понимает, почему Тэхен закатывает глаза. — Нам не нужна помощь от тех, кто не понимает ценности семьи, и землю бы ты все равно не получил. — Будь по-вашему, — усмехается Намджун. — Еще раз прошу меня простить за внезапный визит, — договаривает и поворачивается к Чимину. — Будь добр, если ты недоволен моими действиями, то не делай глупостей, а приходи прямо ко мне, иначе я сам тебя прикую. К себе. Никто потом эти цепи не разорвет, даже твой брат, чьи глаза прямо сейчас наливаются кровью. — Идите к детям, — объявляет омегам Хосок и, встав на ноги, разминает шею. — Я сам с ним разберусь, — наконец-то избавившись от Тэхена, подбегает к Намджуну Чимин и, взяв его за руку, тащит в направлении калитки. — Он серьезно не понимает, что я его за семью на куски порву… — Да оставь ты его, — обхватывает ладонями лицо мужа Тэхен и целует. — Ему не понять, потому что я занимаюсь фейковыми предсказаниями, а у него душа фейковая. Что он знает о семье? Поджарь лучше мяса, твой малыш с голоду дикие танцы начал в моем животе. — Чимин! Прощаются не полчаса! — зовет стоящего у калитки и разговаривающего с Намджуном омегу Хосок. — Иду, — отвечает Чимин и делает то, от чего у Хосока кровь от лица отлынивает. Он поднимается на цыпочки и легонько касается губами щеки блондина. — Тащи мою базуку, — подрывается с места Хосок, но роллс-ройса уже и след простыл, а к нему с довольным видом идет младший брат. Намджун садится в машину, поправляет пиджак и приказывает шоферу ехать. — Переговоры закончились не в нашу пользу? — спрашивает сидящий на переднем сидении помощник, которого альфа нарочно оставил в машине. Намджун кивает. — Тогда перейдем к плану Б, так надавим, что у них не останется вариантов… — Нет, — перебивает его Ким. — Я не буду ничего предпринимать, пойду на уступку. — Простите? — в шоке смотрит на шефа помощник, который за столько лет ни разу не видел, чтобы Ким Намджун, известный тем, что всегда получает все, что хочет, пошел на уступку. — Они семья, — смотрит в окно альфа. — Они друг за друга умрут, а еще этой семье принадлежит омега, с которым я сам построю семью. — Вопросов больше нет, — поворачивается к дороге помощник, оставляя Намджуна наедине с мыслями. Несмотря на открытую враждебность со стороны Хосока, что и ожидаемо, учитывая, зачем к ним поехал Намджун, альфе не хотелось уезжать. Причина, по которой Намджун провел бы еще пару часов на этой неухоженной лужайке — Чон Чимин. Двадцатилетний омега, который учится на последнем курсе в колледже, является активистом, защищает природу, воюет с бюрократами и красив настолько, что когда альфа впервые приехал на место строительства и увидел собравшего вокруг себя толпу зевак, привязанного к дереву омегу, то потерял дар речи. Чон Чимин как лесная нимфа, птицы вьют ему венки, цветы сами склоняют головы перед его красотой. Вот так вот в первый раз в жизни, спустя две минуты после знакомства двадцатисемилетний глава Ким Инкорпорейтед влюбился. — Да я, блять, надо будет, себя мифриловой сталью сюда прикую, но ты, белобрысая горилла, меня отсюда не снимешь и ни клочка моей земли не получишь! — орал ему в лицо Чимин, пока прибывшая полиция тащила омегу в сторону. Намджун не помнит точно, на каком именно моменте он влюбился — на белобрысой горилле или просто когда Чимин взмахнул ресницами и смерил его таким взглядом, что альфе захотелось попросить прощение за свое существование. Сегодняшний визит был не столько из-за земли, а из-за возможности увидеть эту отказывающую ему в нормальном свидании лесную фею еще раз. Это того стоило, омега его поцеловал, и до самого утра Намджун будет радоваться и вспоминать мимолетный поцелуй в щеку, а утром поедет к нему в колледж и заберет его на завтрак.***
— Это что сейчас было? Он типа нам одолжение сделал? — рычит Хосок, но не успевает повозмущаться, как перед домом останавливается черный гелендеваген, из которого выходит красивый брюнет, одетый в идеально сидящий на нем черный костюм, и идет к ним. Мару с визгом срывается к гостю, и Чонгук, подхватив его, спрашивает про его день. — Я не понял, у меня дома собрание всех местных шишек, а меня не предупредили? — растерянно смотрит на альфу Хосок. — Чего он приперся? — хмурится Юнги и, как бы ни хотелось, глаз от Чонгука оторвать не может. — Простите, что помешал, — останавливается у стола Чонгук и смотрит на побежавших к мерседесу детей. — Эрен, Леви, а ну вернитесь, не трогайте, — кричит им вслед Тэхен. — Пусть играют, ничего страшного, — улыбается ему Чонгук. — Я же ясно дал понять, что не хочу с тобой больше пересекаться, — зло говорит Юнги. — Да кто это такой? — взрывается Хосок, но Тэхен кладет руку на его плечо и шепчет в ухо, что это знакомый Юнги. — Я хочу поговорить, — продолжает Чонгук, обращаясь к Юнги. — Я ужинаю с семьёй, как видишь, — жует лист салата омега. — Я понимаю, но я остался голодным, — сглотнув слюну, смотрит на накрытый стол Чонгук. — Я не ем уже третий день. Я весь день работаю, чтобы вечером приехать к тебе и поесть, а ты три дня не открываешь кафе, — возмущается альфа. — Пусть поест с нами, еды много, — внезапно предлагает Тэхен. — С чего мне сажать за стол того, кто явно неприятен моему брату, — мрачнеет Хосок. — Любимый, я беременный, гормоны и все дела. Прошу, пусть поест, пожалуйста, — сверкает глазами Тэхен и игнорирует Юнги, который показывает руками, как придушит его. — Не думаю, что его величество захочет есть наш скудный обед, — фыркает Хосок, косясь на гелендеваген. — Я с удовольствием, — отодвигает освободившийся после Мару стул Чонгук, а Юнги, бубня под нос недовольства, идет в дом за чистыми приборами. Юнги не ходил на работу эти дни, потому что Тэхен плохо себя чувствовал, и Чонгук, конечно же, заставил его об этом пожалеть. Юнги накладывает в тарелку салат, глазами показывает Хосоку пожарить еще мяса и передает тарелку Чонгуку. — Если ты не вернешься на работу, я буду приходить сюда, — с полным ртом заявляет Чонгук Юнги. — Хотя не только из-за еды, а потому что видеть тебя хочу. — Ну все! — бьет по столу ладонями Хосок и идет в гараж, из которого возвращается с двустволкой. — Пошел вон с нашей лужайки! — Любимый, — закатывает глаза жующий укроп Тэхен, — убери пушку. — Хочешь по уличным законам со мной потолковать? — проглотив мясо, в блаженстве прикрывает глаза Чон и взмахом руки останавливает двинувшуюся к ним охрану. — Послушай, — отодвигает он тарелку и смотрит на Хосока. — Я сам вырос на улице, и за своего брата любого бы порвал, но брат у меня альфа, который кстати по альфам, ему моя защита не нужна. Я правила улиц знаю, я тебя уважаю и поэтому сижу сейчас с тобой здесь и при тебе говорю твоему брату, что жить без него не могу. Спрячь пушку, не нужно проблем с ментами. — У меня есть разрешение, — успокаивается Хосок, который пусть и не показывает, но доволен ответом Чонгука. — Если Юнги не хочет тебя видеть, то так тому и быть. — Надо было охрану побольше брать, — хихикает Юнги и, встав, идет наполнять графин. — Ты на его задницу посмотрел? — багровеет Хосок. — Нет, я просто, — не может оторвать глаз от удаляющегося Юнги Чонгук. — Да как на него не смотреть, — вырывается у альфы, Хосок перезаряжает ружье. — Любимый, убери и хватит перезаряжать каждую секунду. Спрячь, пока дети не вернулись, иначе клянусь, я за себя не ручаюсь! — кричит на мужа Тэхен. — Прости, малыш, я с ним и с голыми руками справлюсь, — Хосок уходит в гараж, убирать в сейф ружье. Чонгук вновь приступает к еде, не отказывает себе ни в чем и улыбается Юнги, который протягивает ему миску с чили. Чимин плюхается на стул рядом с альфой и наполняет только свой стакан. Чонгук доедает все, что ему положили, берет с Юнги обещание, что завтра он откроет кафе, благодарит Хосока за гостеприимство и идет к автомобилю. — Так бы рожу ему и начистил, — кормит сидящего на коленях Леви Хосок. — А мне его жалко, — шмыгает носом Тэхен, — он так влюблен. Долбанные гормоны. — Еще бы немного, и я бы его ломом ушатал. Тепло. Именно этим словом может охарактеризовать семейку Юнги Чонгук. Они живут небогато, в одном доме, старший брат по десять часов в день занят физическим трудом, омеги по тому, что успел узнать Чонгук, тоже не сидят без дела, но при этом, когда они сидят за столом все вместе, не заметить это тепло и любовь невозможно. Чонгук когда-то думал, что умрет от счастья, выиграв первый проект, сейчас думает, что умер бы от счастья, если бы на него тоже смотрели с такой любовью. Не то чтобы сейчас не смотрят. Он один из самых завидных женихов страны, несколько раз был в долгих отношениях, но того самого так и не встретил, а потом и верить перестал. Всю свою юность он посвятил бизнесу, поднимался с самых низов, достиг вершины, а по вечерам сидел в пустом особняке, пропитанном запахом одиночества. Так было до того вечера, когда он по пути домой сильно проголодался, зашел в придорожное кафе и пропал, увидев стоящего за стойкой омегу. Этот омега готовит лучший рамен во всем городе и выглядит как само определение слова «красота». Чонгук не помнит, когда именно он влюбился: увидев его, услышав его грудной голос или попробовав первую ложку его божественной еды. С того вечера это превратилось в традицию: каждый день после работы Чонгук едет к нему и ужинает там. Один раз он даже отказался от ужина в другом городе, который закатили в его честь, и помчался обратно, еле успев к закрытию. Чон Чонгук, который владеет крупнейшей компанией по производству нефтепродуктов, служащей ему прикрытием для его настоящей работы, а именно продажи оружия, за месяц походов в кафе так и не осмелился признаться омеге и пригласить его на свидание. Чонгук старался: когда подходил к стойке, когда говорил заказ, платил счет, но он буквально теряет дар речи, когда Юнги поднимает глаза и смотрит на него. Так продолжалось до встречи с очаровательным малышом, который своей смелостью послужил примером для альфы. Чонгук решил, что больше тянуть нельзя, и если Юнги согласится, то он готов жениться на нем даже завтра. Точнее прямо сейчас. Чонгук никогда не задумывался о семье и детях, все оставлял на потом, но сидя за шатающимся столом на неухоженной лужайке, окончательно решил. Он даже знает, с кем именно он эту семью хочет. Сейчас Чонгук не может точно ответить, кто из них счастливее — он, тот кому принадлежит целый город, или Хосок, который сейчас сидит в обнимку со своим омегой и ухаживает за своими малышами. Точнее может, и ответ будет не в его пользу. — Сокджин, — проходит в просторную гостиную особняка Чонгук и, сняв с себя пиджак, идет к сидящему напротив огромной плазмы старшему брату. — Я с тобой говорю вообще-то, — хмурится Чонгук, поняв, что брат настолько ушел в фильм, что даже не слышит его. — Просто посмотри, как он прекрасен! — наконец-то восклицает Сокджин и чуть ли не липнет к экрану, на котором изображен известный китайский актер. — Опять ты за свое, — устало опускается в кресло Чонгук. — Честное слово, я скучаю по временам, когда ты был моделью и колесил по миру, я хотя бы не слушал твое нытье по китайцу. — Ради него я бы снова стал моделью, — вздыхает Сокджин. — Я ведь ушел из модельного бизнеса, потому что выбор стоял между булочками и подиумом, а я слишком люблю булочки, чтобы лишить себя их. Вот ради этой булочки я бы даже с парашютом спрыгнул, хотя высоты боюсь. — Да слетай ты к нему и пригласи на свидание, чего ныть, — закатывает глаза Чонгук. — Сказал тот, кто месяц жрет дешевый рамен, а признаться смелости не находит, — фыркает Сокджин. — Я исправился, — довольно заявляет Чонгук. — Даже домой к нему съездил, с семьей познакомился. Кстати, я говорил тебе, что у него есть сын? — А отец ребенка где? — Без понятия, — пожимает плечами Чонгук, — но чем дальше отсюда, тем лучше. Это теперь мой омега и пацан его тоже мой. Не нужно называть отцом того, кто ни на один день рождения сына не приехал. Прибил бы. — Понятно, — ставит на паузу фильм Сокджин. — Вдохновил ты меня, слетаю я все-таки к нему, приглашу на ужин. — Только сразу на него все не выливай, все-таки он альфа, сперва осмотрись там, поухаживай, — дает наставления Чонгук. — Да максимум кулаками помашет, кто передо мной устоит-то? Ты забыл, что я на мистера вселенная шел? — с гордостью заявляет старший. — Забудешь такое.***
Первым делом с утра Чонгук посылает домой к Юнги еще два детских автомобиля для детей Хосока и целый пакет сладостей. В записке, прикрепленной к пакету, он слезно молит Тэхена принять подарки и извиняется, что не знал еще о двух детках и выслал подарок только одному. Весь день Чонгук занимается делами, предвкушая вечер, когда он пойдет к Юнги и тот точно плюнет в его рамен из-за подарков. Планам Чонгука не суждено было сбыться, потому что приехав в кафе, он не находит Юнги на работе, а заменяющий его повар говорит, что тот срочно убежал домой, у них что-то случилось. Беспокойство за омегу на пару минут лишает Чонгука возможности трезво мыслить, но, придя в себя, он сразу садится за руль и отправляется к уже знакомому дому. Чонгука прямо во дворе встречают обеспокоенные омеги. Чимин висит на телефоне, нервно ходит туда-сюда по лужайке, а Юнги пытается успокоить машущего битой и все пытающегося вырваться Тэхена. — Что случилось? — сразу переходит к делу подошедший к омегам Чонгук. — Тебя только не хватало, — огрызается Юнги и, опустившись на корточки, роется в железном ящике с инструментами. — Я им череп размозжу, просто отпусти меня, — рычит Тэхен теперь на Чимина. — Сиди здесь и жди, — кричит на него Юнги, — я сам им кости переломаю. Клянусь, они пожалеют, что посмели моего брата тронуть, — достав гаечный ключ, идет к калитке Юнги, но его перехватывает Чонгук и, заставив стоять на месте, снова повторяет свой вопрос. — Есть одна мелкая банда, проходу Хосоку не дают, деньги вымогают, но он и так платит аренду, он не может платить еще и им, — пытается говорить спокойно Юнги, а сам все рвется к дороге. — Он не платит им уже как два месяца, говорят они нагрянули, если они его тронут… — машет ключом омега, но Чонгук отбирает его и убирает за спину. — Останься здесь, я сам пойду, — твердо заявляет Чонгук. — Это наш брат! — вмешивается Чимин. — Мы сами разберемся. Думаешь, омеги семьи Чон драться не умеют? — Уверен, что умеют, но зачем тогда я? — усмехается Чонгук. — Пока я жив, мой омега свой маникюр портить не будет. Следите лучше за беременным. Господи, откуда у него базука? У вас что, оружейный склад здесь? — в шоке смотрит на идущего со стороны гаража и явно жаждущего крови Тэхена альфа. — Если не вернетесь в ближайшее время, я сам приду, — тихо говорит Юнги, понимая, что ему лучше остаться и успокоить Тэхена, пока тот не навредил себе и малышу. Чонгук не звонит охране, не хочет слышать издевок Хосока, поэтому сам едет по названному Юнги адресу и, приехав, понимает, что омеги были правы. Хосок и еще двое парней, видимо его помощников, вооружившись первым, что попало под руки, отчаянно бьются с семью парнями. Чонгук снимает пиджак, закатывает рукава и, прихватив с сиденья отобранный у Юнги ключ, лезет в самую гущу. — Ты чего приперся? — в шоке смотрит на альфу Хосок, под глазом которого расплывается синяк. — Помочь тебе хочу, — вырубает первого парня Чонгук отличным ударом слева, и Хосок даже присвистывает. Силы неравные, но альфы бьются до последнего и, даже несмотря на синяки и разбитые губы, не сдаются. Внезапно к мастерской подлетают три бронированых внедорожника, из которых выскакивают бритоголовые крупные парни, явно бывшие пехотинцы. В руке у каждого из парней по пушке, испугавшиеся члены банды, прихватив раненых, бросаются врассыпную. Чонгук крепче сжимает ключ в руке, уже жалея, что решил покрасоваться и не взял своих парней. Парни расступаются, и к альфам идет поправляющий полы пиджака и явно довольный собой Намджун. — Простите, я опоздал, вас все-таки побили, — вздыхает блондин и остановившись напротив, удивленно смотрит на Чонгука, у которого рассечена бровь. — Ты что здесь делаешь? — Тот же вопрос у меня, — прислоняется к автомобилю выдохшийся Чонгук. — Я пришел помочь, потому что он брат моего омеги, — кивает на Хосока Ким. — Не понял, — рычит Чонгук, — какого омеги? — Это я не понял, — наступает Намджун, — ты тоже здесь из-за омеги? — Моего Юнги зовут. — Пронесло, иначе бы сито из тебя сделал купленными у тебя же пушками, — успокаивается Намджун. — Мне, чтобы с тобой справиться и оружие не нужно, — кривит рот Чонгук. — Ты трус, приперся на драку со своими псами. — Я просто умнее, — усмехается Намджун, — зачем мне руки пачкать. — Поедем в больницу? — обеспокоенно смотрит на согнувшегося Хосока Чонгук. — Нет, меня моя любовь подлатает, просто смеяться больно, — сквозь боль хохочет Хосок. — Ты, мажор, как оказывается, отлично дерешься, — хлопает по плечу Чонгука. — Я тоже хорошо дерусь, — хмурится Намджун, — будешь моим спарринг партнером, покажу. — Ты проебал свой шанс, — цокает языком Хосок и, опираясь на Чонгука, идет наружу. — Раз уж вы мне помогли, поехали к нам, угостим вас ужином. — Я умираю с голоду, — радуется Чонгук. — Убить могу за рамен Юнги. — Я тоже хочу, — двигается за ними Намджун, — с утра только кофе пил. Омеги, несмотря на изначальный испуг, после того, как увидели побитых альф, сразу же обрабатывают им раны, а так как Намджун не пострадал, он накрывает на стол и помогает Чимину на кухне. Скорее мешает, заставляя постоянно прерываться на поцелуи. — Ты дурак, — убирает ватный тампон Юнги и еще раз осматривает лицо Чонгука. — Нужно было звать подмогу. Полиция бы все равно нарочно поздно бы приехала, но ты бы мог своих позвать. — И чтобы твой брат меня не уважал? — усмехается Чонгук и морщится от лопнувшей раны на губе. — Не хочу быть как этот белобрысый, ему теперь век расположение Хосока завоевывать, а меня он уже на пиво позвал, — доволен собой альфа. — Такое ощущение, что тебе важно его мнение, а не мое, — смеется Юнги. — Ты ведь в курсе, что я тебе все еще не ответил и не считаю тебя своим альфой. — Еще как в курсе, — с грустью говорит Чонгук, — но я не сдамся. — Только имей в виду, высший уровень доверия со стороны Хосока, если он пригласит тебя смотреть с нами аниме. Пока до этого уровня никто не дошел, — дразнит альфу Юнги. — Теперь понятно, почему вы детей так назвали, — наконец-то понимает Чонгук. — Ладно, посиди пока с детьми, а я сделаю тебе рамен, — нежно поглаживает его щеку Юнги и скрывается в доме. Чонгук терпеливо слушает рассказы Мару про очередной популярный мультфильм, помогает Леви построить крепость из лего и даже успевает помочь Эрену пройти пару уровней в игре. Ужин проходит в теплой и веселой обстановке. Тэхен не отлипает от мужа, лечит его раны поцелуями, Юнги вместе с Чимином следят, чтобы дети поели, потом Юнги забирает их укладывать, а парни сидят на лужайке с пивом и общаются. Тэхен и Чимин присоединяются к Юнги через полчаса, сидят в детской, где уже сопят малыши и обсуждают последнее событие. — Нравится он мне, — заявляет Тэхен. — Хороший он парень, Юнги, я нутром чую. — Знаешь же, что произошло с отцом Мару, я боюсь влюбляться в принцев, потому что им в итоге нужна принцесса, а я просто парень из рабочей семьи, еле сводящий концы с концами, — с горечью отвечает омега. — Мне нет места в его мире, пусть он и убежден, что это не так. Я уже наслушался этих сказок про вечную любовь и рука в руке до самого конца, а в итоге остался один, потому что нельзя лезть не в свою лигу. Нельзя встречаться с тем, кто принадлежит другому миру. — Значит, и мне нельзя, — опускает глаза Чимин. — Ты волен сам выбирать, какую жизнь тебе жить, но мне уже было больно, а теперь ошибаться мне нельзя, ведь я не один, — с любовью смотрит на спящего сына Юнги. — Пусть мое сердце разобьют хоть сто раз, я переживу, но если разобьют его сердце, я себя не прощу. Если Мару привяжется к Чонгуку, полюбит его, то потом, когда этот альфа уйдет, мой малыш не оправится. Я не могу так поступить. — Мне кажется, он никуда не уйдет, — хмыкает Тэхен, и подойдя к окну, смотрит на хохочущих во дворе троих мужчин. — Мне кажется, это любовь. Они оба смотрят на вас так, как смотрит на меня Хосок. Я самый счастливый омега, и я хочу, чтобы вы тоже были счастливы. Бояться — не жить. Дай ему шанс, он за два дня сделал для Мару столько, сколько его собственный отец не сделал за всю его жизнь. Не думаю, что этот альфа способен разбить сердце крохе, который не отлипает от него. Да и Хосоку он понравился, а это впервые, когда ему нравится кто-то из ваших ухажеров. Ты не дуйся, — смотрит на Чимина, — твой ему тоже нравится, пусть только гонор поубавит чуток, — смеется. Хосок расстается с парнями только к четырем утра. Несмотря на то, что утром всем нужно на работу, им настолько нравится общаться друг с другом, что уходить никто не торопится. Альфы договариваются сходить в местный паб через два дня, и каждый уносит с собой новое чувство о зарождающейся дружбе, которую пусть пока и не знают, но пронесут через года.***
Сегодня Чонгук признается и снова позовет Юнги на свидание. Во всяком случае, он так решил и заверил отправившегося в Китай Сокджина, что больше тянуть не будет, потому что каждый день, который он проводит, не видя этого крохотного омегу, он считает бессмысленным. Чонгук влюблен в него уже два месяца, и если все это время он как-то справлялся, оттягивал момент так пугающего его отказа, то, узнав его поближе и проведя с ним немного времени, он уже не может нормально функционировать. Все его мысли заняты Юнги, как и все планы, которые отныне прочно взаимосвязаны с омегой и его мнением. Чонгук решил, что, как и всегда поев в кафе Юнги, потом подождет его снаружи и, усадив в свой автомобиль, отвезет его на свидание, которое вроде бы продумал до мелочей. Сперва они заберут Мару, потому что по любознательному мальчугану Чонгук тоже скучает и искренне привязался к нему, и они поедут в парк развлечений. После того, как они вернутся и Юнги уложит его спать, Чонгук заберет омегу к озеру, где для него уже все приготовили, и именно там альфа признается. Чонгук ест свой рамен, отправленный на его столик стоящим за стойкой Юнги, и видит, как к омеге подходит какой-то парень. Юнги снимает фартук и обойдя стойку, идет наружу. Первое желание Чонгука — сорваться следом, но он убеждает себя, что нельзя давить на парня своим присутствием и решает дождаться его. Чонгука хватает на пятнадцать минут, в течение которых он не отрывает глаз от двери. Поняв, что больше он не выдержит, Чонгук срывается с места и тоже идет на улицу. Под мигающим фонарем с трудом отгоняющим ложащуюся на тротуар темноту, стоит одинокий омега. Юнги стоит спиной к альфе и сам себя обнимает за плечи. Альфа Чонгука чувствует от омеги тот самый испуг, который он прочувствовал в день, когда Мару сбежал из школы. Он медленно подходит, и положив руки на его плечи, разворачивает его лицом к себе: — Ты плачешь? — на выдохе, не веря своим глазам, шепчет Чонгук. — Ты плачешь? — пропитанным яростью голосом, и ярость эта направлена не на омегу, а на тех, кто посмел заставить его проливать эти слезы, катящиеся бриллиантами по его щекам. — Отец Мару приходил, — всхлипывает Юнги. — Сказал, что у него с его омегой нет детей, что он заберет Мару, что это его сын… — воет омега, и Чонгук, прижав его к себе, крепко обнимает. — Мало ли что он сказал, — с трудом справляется со своей яростью Чонгук. — Он его не заберет. — Ты не понимаешь, — поднимает лицо Юнги, — он очень богатый и из уважаемой семьи, он сказал, я не могу смотреть за ребенком, ничего ему не дам, и он даже законно сможет его забрать. — Я убью его, — спокойно говорит Чонгук и утирает большим пальцем очередную слезу. — Что? — отшатывается Юнги. — Я бы убил, если бы ты позволил, — исправляется альфа. — Ты плачешь из-за него, я не могу смотреть на это. Оказывается, когда ты плачешь, я хочу убить всех, решить все разом, чтобы ты больше никогда не плакал. — Плохая шутка, — шмыгает носом Юнги. — Согласен, — усмехается Чонгук, но глаза его не улыбаются. — Мы решим по-другому, но обещаю, никто, пока я жив, не заберет у тебя сына и никто больше не посмеет заставить тебя плакать. — Мне нравится твой оптимизм, и я правда благодарен тебе за поддержку, — улыбается сквозь слезы омега. — Я думал, сегодня вечером, после того как ты поешь, я приглашу тебя к нам на кофе. Тэхен пирог испек, и Хосок будет рад, и я сам… Я сам тоже хотел с тобой… — И я нам планы расписал на вечер, — улыбается Чонгук, который с трудом сдерживается, чтобы не поднять омегу на руки и покружиться с ним. — Мы обязательно все это сделаем, но сперва я решу вопрос с твоим бывшим. — Как ты это сделаешь? — растерянно смотрит на него Юнги. — Без крови, — подмигивает ему альфа. — Возьми мою машину, езжай домой, накрывай на стол. Я приеду через часа два. — Но Чонгук… — Прошу, не спорь, — перебивает его альфа. — Ты появился на этот свет, чтобы делать счастливыми всех вокруг тебя одной своей улыбкой. Я так сильно в тебя влюблен, что боюсь дышать, когда ты стоишь рядом со мной, боюсь, что такая красота — и речь не только о внешней красоте — не выберет меня, я ее не достоин и она испарится в воздухе. Я появился на этот свет, чтобы оберегать тебя от злых людей и от всех забот. Прости, что так поздно до тебя дошел. — Я бы прождал вечность, если бы знал, что в конце ты все равно придешь, — трет раскрасневшийся нос Юнги. Чонгук сажает омегу в автомобиль, а потом набирает Намджуна и Хосока.***
Альфы не говорят, как именно они уладили вопрос с резко появившимся отцом Мару, сколько бы омеги у них этого не выпытывали. Они пьют кофе в доме, потому что на улице поднялся ветер, и все не переставая хвалят персиковый пирог Тэхена. — Я сказал, что он может увидеть сына, если желает, может попробовать хотя бы сыграть роль отца. Я сказал это из-за Мару, но он отказался, — тихо говорит Чонгук. — Он был мразью, им и остался, — шипит Тэхен. — Трусливой мразью, — скалится Намджун, который продолжает поглаживать под столом бедро Чимина, несмотря на то, что омега в шутку тыкает вилкой в его ладонь. — Он был таким бледным после разговора с Чонгуком, что я его от стены сперва отличить не мог, — смеется. — Юнги больше не о чем беспокоиться, пережить угрозу оружейного барона под силу не каждому. Оружейный, потому что с гаечным ключом как с оружием в драку полез, а вы чего подумали? — смотрит на удивленных омег Ким. — Я не знаю, как тебя отблагодарить, правда, — с нежностью смотрит на Чонгука Юнги. — Я буду делать тебе рамен каждый вечер! Не только рамен! Что еще хочешь, скажи? — Дочку мне роди, — шепчет ему Чонгук, и не успевает смущенный Юнги хоть что-то на это ответить, как дом оглушает крик Хосока: — Тащи мне базуку!