***
Чонгук потягивается, разминает затекшие от долгого сидения в автомобиле мышцы и продолжает сверлить взглядом ворота лицея через тонированное стекло. Наконец-то, ворота открываются, учащиеся понемногу разбредаются кто на остановку, кто к ждущим их автомобилям. Чонгук из автомобиля не выходит, сегодня он не просто так отозвал шофера и сам приехал за сыном, он хочет выяснить, что происходит у старшего, и почему в последнее время он с таким трудом отправляется на занятия. Чонгук барабанит пальцами по рулю, глаз с ворот не сводит и, наконец-то, видит Мару, идущего с двумя парнями в сторону парковки, где его обычно ждет шофёр. Чонгук уже думает выходить и подойти к сыну, как подбежавший к Мару альфа, который явно из класса постарше, сперва тянет его за рюкзак, а потом толкает в грудь. Чонгук не успевает даже дверцу автомобиля открыть, как прямо к мальчикам подлетает хорошо ему знакомый серый Бентли. — Да ради бога, — закатывает глаза Чонгук и, выйдя из машины, быстрыми шагами идёт к высокому блондину, который одним своим появлением заставил всех, кроме Мару, разбежаться. — Сынок, иди в машину, я с дядей Намджуном потолкую, — кивает в сторону гелендвагена Чонгук, и Мару понуро плетётся к автомобилю. — И чего ты припёрся? — грозно смотрит на прислонившегося к бентли Кима Чонгук. — Племянника обижают, слышал, — цокает языком альфа. — У него есть отец, — рычит Чонгук и становится вплотную. — Да остынь ты, — громко смеётся Намджун и ловит взгляды мимо проходящих омег, которые с интересом разглядывают двух красивых альф. — Серьёзно, остынь, — кладет руки на его плечи. — Чимин сказал, что Хосок поедет на разговор в лицей, потому что Мару обижают, тот ему это сам рассказал. Я просто хотел услужить Хосоку. — Чувак, смирись уже, — моментально расслабляется Чонгук, и звери обоих альф прячут клыки. — Чонгук, я женат на его брате, мы растим малыша и ждём второго. Я собираюсь всю жизнь с ним прожить, а он ни разу меня не пригласил выпить пива в паб, — обиженно заявляет Намджун. — Приглашал ведь, не лги. — Ну, да, один единственный раз, когда он собирался мне рожу начистить, думая, что это я на Чимине не женюсь, а не его братишка мне всё «да» не мог сказать, — усмехается Намджун. — Пригласит, просто он любит тебя изводить, — улыбается Чонгук, — зато на аниме он тебя приглашает, а это куда весомее. — Ты прав, я, наверное, себя накручиваю, — вздыхает Намджун и альфы, попрощавшись, возвращаются в свои автомобили. — Почему мне не сказал? — садится за руль Чонгук и смотрит на уставившегося в телефон подростка. — Что именно? — не поднимает глаза с телефона Мару. — Что тебя обижают в школе, — хмурится Чонгук, а потом, потянувшись, отбирает у мальчика телефон. — Никто меня не обижает, — бурчит Мару, теперь уставившись в окно. — Обижают, я сам видел, а ты с Хосоком поделился, но не со мной, — кладет телефон на бардачок альфа. — Мару, я хочу быть твоим другом. Хотя бы так. Я знаю, что не могу заменить тебе отца, и глупо было бы с моей стороны на это надеяться, но я правда хочу быть рядом и хочу, чтобы ты мне доверял. — Я не мог, — глотает ком в горле Мару, глаза которого застилают слезы. — Почему? — внимательно смотрит на него альфа, которому обидно за мальчика. — Потому что восхищаюсь тобой, — шмыгает носом мальчик. — Потому что не хотел, чтобы ты думал, что я слабак. Я попросил дядю, чтобы ты думал, что я сам со всем справляюсь, а не бегаю к тебе с жалобами, — поднимает на него зареванное лицо. — Только ты мой отец, а не тот, кто меня бросил. Мне просто было стыдно. — Я люблю тебя, малыш, ты всегда был и останешься моим сыном, и как ты мог подумать, что я тобой не восхищаюсь? — притягивает его к себе Чонгук, которого с ног до головы затапливает счастьем из-за слов паренька. Чонгук и правда любит Мару и считает его своим сыном, все эти пять лет он подавлял в себе порывы проявлять к нему больше нежности, потому что мальчик вечно смотрит исподлобья, и чем взрослее он становится, тем больше отдаляется от альфы, разбивая этим его сердце. — Ты думал, я всегда сам решал все проблемы? — похлопывает его по плечу альфа, но ребенок его не отпускает, крепче обнимает, давая волю слезам. — Когда я учился в школе, меня тоже обижали, я бегал к Сокджину, и он тумаки раздавал налево и направо, а потом покупал мне рисовые пирожки, и я плакал и ел. Это нормально просить помощь, сынок. На то мы и семья. Ты столько времени защищал папу и заботился о нём, а теперь позволь и мне позаботиться о тебе. Ты прекрасный брат и сын, ты отлично учишься, ты наша с папой гордость и, короче, я сказал столько слов, сколько твоему папе не говорил, но я люблю тебя. Прошу, в следующий раз рассказывай все отцу, а не дяде. Если мне понадобится помощь, мы все равно будем решать всё с твоими дядями, как и всегда. — Хорошо, — отпустив его, утирает лицо Мару, а Чонгук заводит автомобиль. — Остановись у киоска с ватой, я Кёке обещал. — Она ждет тебя на представление своих кукол, — смеётся Чонгук, выруливая на дорогу.***
Чонгук оставляет сына дома, целует только проснувшуюся после обеденного сна Кёку прямо в кроватке. Девочка обвивает руками его шею, отказывается отпускать и отпускает только после того, как Мару обещает подобрать с ней наряд куклам для вечера у дяди. Чонгук только приезжает в офис, как секретарь соединяет его со звонящим из Китая братом, и альфа, включив громкую связь, закрывает дверь. — Почему до тебя нереально дозвониться? — кричит в телефон Сокджин, пока Чонгук вешает пиджак. — Мне пришлось офисный номер набрать. — У меня всё хорошо, сам как? — садится в кресло Чонгук и благодарит секретаря, поставившего перед ним кофе. — Он меня поцеловал! Я его поцеловал! — визжит в трубку альфа, и Чонгук чуть уши не прикрывает. — Короче, он пришел скандалить, орал на меня, а потом я его засосал и он меня… — Избавь меня от подробностей. Что ты опять натворил? — массирует лоб Чонгук. — Да мне позвонили, хотят меня на роль небожителя взять, а её ему обещали… — Сокджин, так это не делается, — вздыхает Чонгук. — Ты уехал в Китай завоёвывать его, в итоге поселился там, отобрал все его роли, контракты с модельными агентствами… — Я же не нарочно! Откуда я знал, что все сразу захотят меня, — бурчит Сокджин. — Хорошо, я знал, я ведь мистер вселенная, но я правда не нарочно, и вот он, наконец-то, сорвался, пришел на разборки, в итоге мы поцеловались. Мне понадобилось почти пять лет, чтобы довести его до точки кипения. — Что будет дальше? — Дальше мы идём на свидание! — Сокджину тяжело скрыть то, насколько он счастлив. — Поздравляю, хотя твои методы и не одобряю, — усмехается Чонгук. — Если все будет хорошо, то я вернусь домой не один, поцелуй моих племяшек и Сахарочка! — вешает трубку альфа. — Хоть попрощался бы, — поднимает крышку ноутбука Чонгук и приступает к работе.***
Юнги переехал к Чонгуку через три месяца после знакомства. Альфа сделал ему предложение уже на четвертом свидании, которое проходило в джакузи у него дома. Юнги сразу ответил положительно, но от пышной свадьбы отказался. Мару, который уже привязался к Чонгуку, тепло принял новость о браке папы. В итоге молодожены скромно расписались в присутствии членов семьи. Через два года Юнги узнал, что беременный, и вскоре стал папой замечательной малышки Кёки. Мару был счастлив сестрёнке, и девочка к нему привязалась, а когда все дети вместе, то кирпич на кирпиче не оставляют. Хосок честно отказался принимать финансовую помощь от Чонгука и в итоге всё-таки собственными усилиями открыл мастерскую. Чонгук помог ему с бумагами и выдачей кредита. Тэхен, который родил маленького альфу Аку (Акутагава), с помощью Юнги открывает сегодня свой третий салон красоты. Юнги уже как четыре года готовит только для своей семьи, а сам помогает Тэхену с салонами и носит гордое звание партнера. Чимин закончил учебу, устроился помощником в юридическую фирму, из-за обостренного чувства справедливости сразу же оттуда вылетел, а после так и не задержался ни на одном из последующих мест работы. В итоге он сейчас работает в компании Намджуна, руководит отделом оценки воздействия на окружающую среду. Чимин переехал к Намджуну через полгода свиданий. Хосок тогда закатил скандал, что где это видано, что до брака омега-католик переехал к альфе, но Чимин пустил слезу и брат растаял, вот только Намджуна внёс в черный список. Конечно они здоровались, по праздникам за одним столом сидели, но Хосок не приглашает альфу, который якобы издевался над чувствами его брата и не давал ему познать прелести брака, пить пиво. Как оказалось после пьяной драки альф в баре, Чимин был против брака, хотел закончить учёбу, Хосок на него зуб точить все равно не перестал. Намджун и Чимин сыграли пышную эко-свадьбу прямо посередине леса, а все вырученные с нее средства перечислили в фонд помощи природе. Не то чтобы Намджун мечтал о такой свадьбе, но главное, что о ней мечтал Чимин. У пары растет омега трёх лет, ребёнка зовут Майки в честь любимого героя Чимина в Токийских мстителях. Намджун души в сыне не чает. Хосок полностью отремонтировал отцовский дом и поднял второй этаж, теперь у них всегда ухоженная лужайка и сад, за которым смотрит садовник. Все семейные собрания по-прежнему проходят в доме Хосока, где место найдётся для каждого.***
— А как тебе эти туфельки? — красивый альфа с платиновыми волосами держит на ладони крохотную туфельку, сидя на пуфике в бутике GUCCI, но маленький омежка, стоящий напротив, явно не впечатлен. — Ну, отец, это безвкусно, я не смогу сочетать эти туфельки с шерстяными брючками. Может серые? — серьёзно смотрит на отца малыш. — Всё что угодно для моего принца, — кивает застывшим статуей консультантам альфа, и те уносятся за новыми коробками. Намджуну тем временем предлагают бокал шампанского, он отказывается и продолжает наблюдать за крутящимся перед зеркалом омежкой. Майки — копия папы, но ямочки у него от отца. До рождения омежки Намджун и понятия не имел, что можно вот так вот по сумасшедшему любить кого-то. Да, он переживает такие же ощущения с папой малыша, но в то же время к Майки в нем столько нежности, что альфе кажется, однажды он её не выдержит и его сердце лопнет. — Любимый, возьмём тебе меховую накидку в соседнем бутике? Помню ты говорил, что её удобнее накидывать на плечи, чем всё время пиджачки натягивать, — предлагает Намджун. — Отец! — сводит брови на переносице омега. — Ты прав, я забыл, твой папа нас за животный мех из дома выставит. — Возьмем с искусственным, я даже здесь одну присмотрел. Через полчаса из бутика гордо вышагивает омежка в серых укороченных штанишках с котиками, черных лоферах, украшенных цепочкой золотого цвета, и сером кардигане до колен, надетом на белую, тщательно выглаженную рубашку. Его каштанового цвета волосы собраны в короткий хвостик на затылке и ни один локон не выбивается из идеальной прически. За ним идет отказавшийся от помощи альфа, в каждой руке которого по пять пакетов. Намджун грузит пакеты в багажник Бентли, а потом, подхватив ребенка на руки, пристегивает его к детскому сидению. — Где хочет поесть мой принц? — выезжает с парковки Намджун, который обожает дни, которые проводит с сыном. — Поехали к Полу, хочу его пасту, а потом ты купишь мне клубничное мороженое, — достав планшет, выбирает себе мультфильм омега. — Но папа сказал у тебя горло побаливает, — смотрит через зеркало на сына альфа. — Уже не болит, — дует губки ребенок. — Я как проснулся, мечтал о клубничном мороженом. Мне кажется, если я его съем, то у меня будет очень хорошее настроение. — Хорошо, — прикусывает губу Намджун, чтобы не улыбнуться манипуляторским замашкам сына. Домой отец и сын возвращаются к пяти вечера, как раз тогда, когда Чимин собирается на очередную встречу готовящихся к пикету экологов. Омега, подбоченившись, стоит на лестнице и, нахмурившись, следит за идущим к нему мужем. В одной руке Намджуна маленький пакетик с лого любимого бутика Майки, а во второй он держит ручку семенящего рядом сына. — И это все? — косится на пакет Чимин, а потом нагибается для поцелуя, поочередно подставляя щеку и сыну, и мужу. — Мы купили накидку из искусственного меха и ели супчик у Хуана, — хлопает ресницами Майки. — Багажник открой, — сощурившись, смотрит на мужа омега, а потом нагибается к сыну, — а ты дыхни на меня, клубничное недоразумение. — Любовь моя, — внезапно наступает на омегу, решивший спасти и себя, и сына от гнева омеги Намджун, и Чимин упирается лопатками о колонну позади, — ты не веришь мне? — касается губами его скулы альфа. — Любовь моя, — игриво повторяет за ним Чимин, — свои альфа чары выруби и багажник открой. — Я буду у себя, — быстро оценив ситуацию, ретируется Майки, а Намджун, опустив голову, стоит у багажника, переполненного пакетами. — Ты его балуешь, — скрещивает руки на груди Чимин. — Он мой первенец, — пытается оправдаться альфа. — Второго баловать не будешь? — усмехается Чимин. — Он, между прочим, слышит, скажи ему в лицо, или в живот, что не будешь! — Буду конечно, — бледнеет Намджун, косясь на живот, словно ребенок и правда услышал его слова, — всё что угодно для второго принца, — нагнувшись, чмокает пока еще не видный живот мужа. — Ким Намджун, — и даже ветер во дворе утихает, ибо Чимина злить нельзя. — Я не собираюсь растить избалованных богатых деток! Никаких дизайнерских шмоток, что есть — то и носит, и вообще может донашивать за братьями! Нехуй мне тут принца растить, завтра сдам его в бесплатную школу, быстро человеком сделают! — Только через мой труп, — отшатывается назад альфа, не в силах поверить в слова супруга. — Я могу это устроить, — подбоченившись, идет на него Чимин. — Или же ты начнешь ему отказывать и будешь воспитывать независимого сильного омегу, который не будет бегать по каждому поводу к своему папочке-альфе и точно не будет судить людей по одёжке! — Майки не будет испорченным ребенком, — говорит Намджун. — Пока он маленький, я хочу за ним поухаживать, когда он вырастет, он уже не будет так проводить со мной время. Я знаю, что ты прав, но я не могу ему отказывать. Он моя любовь. — Я тебя научу, его глазки на меня не действуют же, — уже тише говорит омега. — Отныне по магазинам он идет только со мной. Наш омега должен быть весь в папу, думаю, ты согласен со мной, — обвивает руками его шею. — Однозначно, — целует его в нос альфа. — Если он будет таким же сильным и крутым, как его папа, я буду спокоен. — Так позволь мне сделать его таким, — улыбается в поцелуй Чимин. — Я еду на пикет перед мэрией против вырубки деревьев. Ужин готовишь сам. Если вернусь поздно, чтобы малявка в десять уже была в постели. В своей, а не в обнимку со своим папочкой на моей половине!***
— Теперь ключ на 12! — кричит из-под капота измазанный в машинном масле Хосок, к которому, семеня ножками, бежит Акутагава. — Умница! — целует в щечку малыша альфа. Акутагава, в отличие от старших, больше похож на папу: у него вьющиеся на концах волосы и папина улыбка, от Хосока у него его коронный взгляд, когда тот чем-то недоволен. — Твои братья меня игнорируют, у них, видите ли, своя жизнь и машины им неинтересны, — жалуется младшему Хосок, косясь на лежащих во дворе на шезлонгах омег. — Тут отец от жажды умирает, никто ему стакан лимонада не подаст! — демонстративно кричит в их сторону альфа. — Я принесу! Я принесу! — Акутагава, спотыкаясь, бежит снова во двор. — Стоять! — оглушает двор голос Тэхена, и ребенок, уткнувшись лицом в колени папы, сразу оказывается в его руках. Тэхен только вернулся с салона, он выглядит потрясающе красиво в серебристом кардигане, свисающем с плеч, и черной майке, обнажающей ключицы. — Что, опять отец на жалость давит? — целует ребенка омега и, поставив на землю, идёт к гаражу. — Леви, Эрен, вы отцу лимонад дать сил не находите? Сильно устали, пока бока поджаривали? — Ну, папа, — в унисон ноют омеги и, нехотя поднявшись, идут в дом за лимонадом. Отца ослушаться можно, у Хосока слишком доброе сердце, когда дело касается детей, но ослушаться Тэхена — себе дороже. — Снова мелкого учишь? — подходит к вылезшему из-под капота мужу со спины омега и, обняв его, кладет голову на лопатки. — Любовь моя, я грязный, — не трогает его руками Хосок и, обернувшись, легонько целует в губы. — Думаю, из него вырастет отличный механик, — кивает в сторону остановившегося рядом Аку. — Ты хоть обедал? — пальцами утирает следы масла с его лба Тэхен. — Детей покормил, — подставляет щеку под его ладонь альфа, наслаждается нежностью, которую Тэхен для него никогда не экономит. — Хосок, никто, кроме меня об этом пузе не позаботится, — поглаживает затянутый в белую заляпанную майку подтянутый живот омега. — Твой омега дома лично поухаживает за своим мужем, который ради моего отдыха весь день просидел с детьми. — Я сам за тобой поухаживаю, — улыбается Хосок и отбрасывает в сторону почерневшее полотенце, — сперва наберу тебе ванну, помассирую эти роскошные плечи… — Я тоже хочу, — тянет его за штаны Акутагава. — Хорошо, сперва мы искупаем нашего маленького механика, — поднимает его на руки Хосок. Эрен ставит графин с лимонадом на стол в углу, а Леви, подойдя, целует папу в щеку. — Сходите, погуляйте с Сукуной, только далеко не идите, поможете папе ужин приготовить, — обращается к старшим Тэхен. — И за Аку внимательно следите! Мне нужно о муже позаботиться, — подмигивает альфе, а Эрен имитирует тошноту. Дети уносятся во двор к поджидающему их алабаю, которого подарил Аку на день рождения дядя Чонгук, и который стал полноправным членом семьи. Алабай, которого зовут Сукуна, любит всех членов семьи, но Хосока обожает, и даже Тэхена с кровати скидывает, чтобы полежать с альфой.***
Каждую субботу вся семья собирается на совместный ужин, который, по традиции, проходит у Хосока и Тэхена. Намджун, как и всегда, отвечает за детей, чтобы они не мешали накрывать вот уже несколько лет как большой прямоугольный стол на лужайке, который пришел на замену круглому и маленькому. Хосоку пришлось раскошелиться на большой стол, потому что тогда еще будущие мужья его братьев постоянно ходили к ним поесть и места за столом не хватало. Чонгук занимается приборами и постоянно ходит на кухню за всем, что ему вручат омеги. Хосок лично готовит мясо и, надев фартук «поджарю не только мясо, но и тебя», гордо дирижирует лопаткой во дворе у стола. Тэхен отвечает за напитки и закуски, Юнги режет салаты, а Чимин заканчивает с десертом. — Эрен, отнеси отцу соус, — раздает указания Тэхен, — Леви, сложи салфетки, Мару, притащи стул и для Майки, он решил что слишком вырос, чтобы сидеть на коленях отца. — А я думаю, чего Намджун не в настроении, — хохочет Юнги, утирая салфетками слезящиеся от лука глаза, — оказывается, Майки его бросает. — Ой, и не говори, эта парочка меня доводит, — вздыхает Чимин, прислонившийся к стойке и наблюдающий за детьми в гостиной. Юнги нарезает сельдерей и морковку, раскладывает рядом с соусами, а Чимин вздрагивает, получив подушкой по лицу от Тэхена за безделье, и идет за газировкой. Чонгук возвращается с подносом за стаканами, успевает урвать поцелуй от Кёки, сидящей вместе с детьми на диване в гостиной и слушающей Намджуна. — Таким образом, какой из вкладчиков погорел и почему? — ходит туда-сюда перед диваном с детворой Намджун. Дети, хлопая ресницами, смотрят на него, усиленно думают, а Аку, нанюхавшись парфюма Кёки, который она стащила с трюмо папы, громко чихает. — Ким Намджун, ради Санта Муэрты тебя молю, кончай с этим! Тебе сказали развлекать детей, а не усыплять их разговорами о бизнесе, — скрестив руки на груди, сверлит его взглядом остановившийся в проеме Чимин. — Сказку им расскажи лучше. — Я учу их жизни, пытаюсь сделать что-то полезное, — обижается Намджун и еще больше расстраивается, заметив, как дети переключили внимание на телефон Эрена. Даже Майки его не слушает. — Готово! — кричит со двора Хосок, и вся детвора высыпается наружу. Омеги, прихватив последние заготовки, тоже идут наружу, и все занимают свои места. Во главе стола сидит Хосок, справа от него Тэхен, а между ними на детском кресле восседает Акутагава. Хосок детей к барбекю не подпускает, боится ожогов, лично встает за мясом и накладывает в тарелку каждого. Чонгук не отдает Кёку Юнги, сам мелко нарезает ей мясо и кормит с руки, Майки ест приборами только после того, как отец завязывает ему слюнявчик, пока Чимин, закатывая глаза, опрокидывает второй бокал любимого розе. — Новый сезон Атаки выходит в следующем месяце, время и даты я выслал каждому на телефон, разберитесь с графиками, забейте место, — поливает салат соусом Хосок и тянется за пивом. — Мы будем, — кивает Чонгук. — Я уже отменил встречу с мэром, — подтверждает Намджун. — Подлиза, — хихикает Чимин, у которого щеки от вина раскраснелись. — Что на Хэллоуин делаем? — спрашивает Юнги парней и, забрав Кёку у недовольного отца, утирает мокрой салфеткой её перепачканный в соусе рот. — Празднуем у вас, ваш дом похож на крепость маньяка, — смеется Хосок. — Пара декораций и все испугаются, — подкармливает под столом покорно ждущего вкусняшек Сукуну альфа. — Ты меня обижаешь, — хмурится Чонгук, — он в стиле хай-тек. Тебе тоже не нравится, любимый? — поворачивается к Юнги. — Мне все нравится, — нагнувшись целует его в щеку Юнги. — Он врубает сигнализацию даже на дыхание, как можно в нем жить! — как и всегда поддерживает Хосока Намджун. — Безопасность превыше всего, — бурчит недовольный Чонгук и протягивает сыну булочки. — Завтра утром, кстати, буду учить Мару водить, — ерошит волосы старшего альфа. — Ты с ума сошел, он же ребенок! — явно недоволен Юнги. — Я же рядом буду, я ему обещал. — Ну папа, — ноет Мару, — пожалуйста. — Я тоже приеду, не переживай, — смеется Хосок, — присмотрю за ними. — Я объелся, — Чонгук, откинувшись на спинку стула, сворачивает рукава оранжевой гавайской рубашки, и Юнги засматривается. Юнги обожает его любым: и в строгих костюмах, когда в его офисе даже дышать с его визитом словно перестают, и в кожаных куртках, когда он забирает Юнги покататься на новом байке, отдыхающем в гараже, и в растянутых спортивках, под которые альфа часто забывает натягивать белье и заставляет колени омеги дрожать от предвкушения их момента уединения. Больше всего Юнги обожает Чонгука таким: в белых штанах, яркой рубашке с раскрытым воротом, с цепью поблескивающей на шее, взъерошенными волосами и татуировками, которые обнажают свернутые рукава. Юнги уже хочет домой, чтобы быстро, уложив детей, взобраться на эти бедра, натягивающие белую ткань, и потерять голос, повторяя его имя. — Земля вызывает Юнги, — подмигивает омеге Тэхен, и Юнги залпом опустошает бутылку пива брата. — Что, хулиган, хочешь дядя Гук и тебя научит, — щекочет взобравшегося на него Аку Чонгук, а потом идет с малышом к гелендвагену на обочине. Остальные дети бегут к бассейну, который почти всегда накрыт из-за Аку, есть десерт на лужайке и поиграть с Сукуной, а взрослые, расположившись поудобнее, общаются. Юнги уже перебрался на колени к мужу, дремлет в его руках, периодически слушает пошлости, нашептываемые альфой в его ухо, и хихикает. Тэхен, прислонившись головой к плечу мужа, громко смеётся из-за историй времен школы, когда альфа к нему подкатывал. Намджун на кухне делает Чимину чай с травами, потому что омегу немного подташнивает. Потом Юнги и Чонгук моют посуду, Намджун убирает со стола, а Хосок с Тэхеном гоняют по лужайке детей. Чимин отдыхает на лужайке, ругая малыша, из-за которого его почти все время тошнит. Отличный вечер заканчивается разговором по фейс тайм с дядей Сокджином, который обещает скоро прилететь и познакомить их с новым другом, и записывает список подарков. Уже почти полночь, Чонгук поднимает с дивана мирно посапывающую Кёку, которую укрыл пледом Тэхен, и с девочкой на руках идет к автомобилю. Он аккуратно кладет ребенка на сидение и возвращается за уснувшим прямо на ковре Мару. Он легко поднимает бурчащего что-то сквозь сон сына и укладывает его рядом с так и не проснувшейся сестрой. Намджун пытается успокоить ревущего во весь голос из-за того, что его случайно разбудили Майки, похлопывает его по спине, нарезая круги вокруг бентли, пока Чимин общается с Тэхеном. — Дай его мне, — протягивает руки Чимин, пожалевший мужа, и прижимает сына к себе. — Ну, чего ты воешь? Почему ты такой бука после сна? — спрашивает ребенка омега. — Весь в папу потому что, — тихо говорит Намджун, который сильно расстраивается, когда Майки плачет. — Никто тебя не разбудит, будешь спать с нами, хорошо, прямо посерединке? — уговаривает малыша Чимин. — Хорошо? — Угу, — трет раскрасневшееся лицо мальчишка и снова тянет руки к отцу, зная, что Намджун на нем ласку не сэкономит. Альфа прижимает сына к груди и, кивнув шоферу, садится на заднее сиденье. Только Акутагава не спит, висит на плече отца, как обезьянка, и хихикает от щекотки. Юнги обнимает Эрена и Леви и, попрощавшись с остальными, садится на переднее сидение гелендвагена. Чонгук уже сидит за рулем. — Счастливо, — подходит к дверце Хосок. — Скоро увидимся! — В следующей жизни, — смеется Чонгук, спустив стекло. — Эй, не говори так, — бьет его по плечу погрустневший Юнги. — Когда я так говорю, мы всегда возвращаемся, — притянув его к себе, целует альфа.