***
Манижа в шоке смотрела на Катерину, пытаясь собраться с мыслями. Она догадывалась, что её подруга чувствует нечто подобное, но до мозга не доходило осознание, как на самом деле всё сложно. Почему? Она просто до конца не могла сообразить, почему у Кати не получилось найти другого, не занятого человека? Хотя понимала, что проконтролировать это невозможно. Но она же влезает в чужие отношения и рвёт их на части. Манижа была уверена, что украинка догадывается или даже знает об их с Пьевич любви. Поэтому, просто зачем? Ведь ей не хочется сделать больно Павленко, но одновременно, она верна Барбаре. И совершить выбор между первым и вторым, всё-таки смогла. — Кать, — она начала неуверенно и сразу же запнулась, заметив слёзы гнева на глазах украинки. — Извини пожалуйста, но я не могу принять эти чувства. Мне правда, очень и очень жаль. Я люблю Барбару, и уходить от неё не собираюсь. Я знаю, это больно слышать, но всё же давай останемся друзьями, — она стыдливо опустила глаза, чувствую себя ужасно виноватой. Манижа видела изменения в лице Кати, перенимала эти ощущения себе, но согласится не могла. Иначе сделает хуже для всех. В душе была искра боли, но Пьевич она любила, поэтому не в силах была сомневаться и подставлять её. Она смогла взвесить всё, сейчас. Хотя зная, что украинка решилась на такой отчаянный шаг, почти заранее понимая, что получит отказ. В принципе выбирать женщина не любила, даже ненавидела. А если ставиться такой выбор, где жертвуется всё и нужно сделать что-то одно, то это, как проклятие или клеймо. Потом ты сможешь 100 раз пожалеть об этом отказе, но уже ничего не сделаешь, к сожалению. Хотя сейчас, наверное, не тот случай. Манижа попыталась сменить тему разговора, но уже не увидела Катерину в гримёрке, только звук резко захлопнувшейся, будто с нескончаемой злобой, двери.***
— Ладно, шутка не смешная. Но выглядишь ты явно неважно, что случилось? Этот французский, с испанским акцентом, она узнает почти везде. Они дружили. Причём ещё до приезда на конкурс. И, на удивление, она знала, что на этого человека реально можно положиться. Блас был достаточно понимающим и мозговитым человеком. Поэтому ему врать было бессмысленно, абсолютно. Он всё равно почувствует, что что-то, да не так. Барбара на один момент перевела на него взгляд своих красных, от слёз, глаз, вытирая остатки воды. Всё-таки нужно объясняться и этого никак не избежать, как бы не хотелось этого сейчас. — У нас случились проблемы,— она умолкла на несколько секунд, раздумывая, стоит ей рассказывать или лучше умолчать. — с Манижей. И не строй из себя дурака, я знаю, что ты в курсе. — А что собственно случилось? — он аккуратно присел рядом с Барбарой, как любящий отец, успокаивающий свою дочь. — Помнишь украинку из Go_A? Оказалось, что она любит Маню...и теперь, я не знаю, что делать. — А она дала конкретный ответ на этот неожиданный выпад? — Нет, я не услышала...если честно. — Так иди и разберись. Ты даже не знаешь. Если она тебя по-настоящему любит, то она отказала. А если согласилась, значит она тебя просто недостойна. Иначе, как можно применять вторую половину на почти рандомного человека? — Да, ты прав, но я её слишком люблю, я не знаю, что мне делать, а если она дала согласие? — Как минимум, ты не знаешь, что она сказала. — И то верно, зря я позволила эмоциям взять вверх, — она невольно улыбнулась, почувствовав тепло. — Спасибо тебе огромное, ты прекрасный друг. — Удачи тебе там... —пролепетал он с печалью, наблюдая за уходящей девушкой. Барбара кивнула и пошла искать ту самую злополучную гримёрку. И как можно было уйти и недослушать. Конечно она не изменяла ей. По крайней мере именно такая мысль появилась, в треснутой душе, которая так и хотела не всех этих проблем, а нежности и любви. И сейчас сердце пылало надеждой на лучшее будущее. Поэтому лёгкий стук, тихий, но такой полюбившейся голос и Барбара входит, приготовившись к очередному серьёзному разговору.***
— Впустишь, али сумкой по морде дашь? — мужчина аккуратно заглянул внутрь гримёрки и увидел то, что ожидал увидеть: плачущая украинка. — Была бы сумка, полетела в тебя, — Катя обиженно приподняла голову. — На кой чёрт притащился? Посмеяться? — Не думай, что все люди злые, — Блас зашёл в комнату и, аккуратно закрыв за собой дверь, сел рядом с Павленко. — я поговорить с тобой хотел. — Не лезь, куда не просят. Защитная реакция Кати—чистая, беспросветная ненависть и злость, которые убивают её изнутри, но делают сильнее снаружи. Павленко—избитый, истерзанный щенок, который так долго бегал от человека к человеку, что, казалось, потерял какие-либо чувства и искренне верил в то, что если огородится от мира, сможет обрести спокойствие. Украинка надеялась, что, при таких обстоятельствах, больше никогда не сможет влюбится, но Манижа стала для неё самым болезненным исключением из правил. Они были знакомы раньше, но Катя лишь умело заглушала призрачные и, как она считала, ненастоящие намёки на чувства. Как будто самоутверждение могло её спасти. Павленко доверилась Сангин и не могла даже представить, что та, сама того не замечая, устроит в Кате переворот всего её мира. — Кто из нас ещё лезет, куда не нужно, — усмехнулся Канто и сразу же понял, что это была плохая идея, когда девушка метнула в него колючий взгляд, поэтому сразу стал серьёзней. — Давай ты просто меня выслушаешь? — Делай, что хочешь, — буркнула Павленко и отвернулась от мужчины. — Эге, так дело не пойдёт, — испанец задумался и прожигал в затылке Кати дыру, пока та наконец не выйдет на контакт. В пользу Бласа, у неё была плохая психологическая выдержка, пока она захлёбывается в слезах. — Ты любишь Манижу, верно? — Эта кудрявая курица тебе уже всё рассказала, — проговорила Павленко и безнадёжно хлопнула по бёдрам ладонями. — Ну, поведай, гонец, что нынче о ведьме поговаривают? — Ты не ответила на мой вопрос, — Канто медленно перенимал злость украинки, чем заинтересовывал её в разговоре всё больше и больше. — Люблю, больше жизни люблю, — она ненадолго замолчала и удивилась, что Блас не говорил не слова, как будто знал, что Катя скажет ещё что-то. Он будто бы читал её. — а она… — А она счастлива с другим человеком, — мужчина закончил мысль и подсел чуть ближе к Павленко, всё ещё ожидая, пока та повернёт голову. — и это больно, я могу представить, насколько, — он аккуратно коснулся её плеча и почувствовал, как она вздрогнула и наконец-то повернула к нему своё заплаканное лицо. — но это не даёт тебе право рушить их отношения. Подумай, может, это лишь мимолётная влюблённость, которая так остро чувствуется из-за… ревности? Катя никогда не думала, что кто-то сможет взять и изъять все её мысли. Да ещё и в такой точности, как будто у них один мозг на двоих. Павленко никогда и никому не хотела рассказывать о своих проблемах, думая, что это только оттолкнёт человека, но рядом с испанцем, ей это и не пришлось делать. Что это вообще было? Когда он успел всё понять? Может, украинка не так уж и хороша в скрытии эмоций? Нет, она же так долго выстраивала свой образ независимой, безумно красивой, но каменной и бессердечной леди. Где был её прокол? Где ошибка? Не тот взгляд, вздох, жест рук, разворот головы, внезапно проглянувшая улыбка. Что из этого выдало её? — Ну ты хоть не молчи, я ж волнуюсь. — Ты… прав, — шепнула Катя и терпеливо ждала, пока Блас снова заговорит, так как из себя больше не могла выдавить не слова. — Я думаю, мы друг друга поняли. Не убивай их любовь, хорошо? — он по-особенному, очень тепло и проницательно улыбнулся, от чего украинка невольно вздёрнула уголки губ вверх, но сразу спрятала свою тревожную улыбку. — Это… — сказала девушка, когда Канто был уже около двери. — спасибо тебе. — Обращайся. Выйдя и тяжело выдохнув, будто сбросив с плеч огромный камень, мужчина уже собрался уходить, как услышал голос за своей спиной. — Да ты прям психолог… — Джон не успел закончить, потому что Блас сделал это за него. — Которому тоже нужен психолог, — испанец обернулся и провёл по свои волосам рукой, устало, но искренне улыбаясь. — И не поспоришь, — мужчина застенчиво опустил глаза. — А нам с Йендриком не поможешь? — Что? — Что?***
— Ты всё слышала, да? — россиянка испуганно обернулась, и Барбара увидела её красные глаза. — Я всё тебе объясню, только ни кричи, я не знала, я правда, я не виновата… — затараторила девушка, поспешно вытирая подступающие слёзы рукавом. Барбара безразлично подходила ближе, как будто не замечая истерического припадка Манижи, которая из всех сил старалась успокоить себя. В какой-то момент, Сангин показалось, что всё окончательно потеряно, и от её девушки остался лишь камень, как почувствовала тёплое прикосновение, как будто её щёку обдало летним лучом солнца. — Ответь только на один мой вопрос, — девушка подняла голову, взглянув на заплаканные щёки. — её симпатия взаимна? — Головой ударилась чтоли? — неестественно высоким от слёз голосом пошутила россиянка, чем вызвала у Барбары лучезарную улыбку, которая тут же сменилась ехидным взглядом. Француженка медленно, оттягивая сладостный момент эйфории, приближалась к алым губам россиянки. Старшая инстинктивно подалась назад, но, заметив спокойствие и умиротворение в глазах Пьевич, быстро и неожиданно прижалась своим горбатым носом к её приоткрытому рту. — Манижа! С некой обидной шепнула Барбара и, перехватив руку Сангин, которой она хотела прикрыть улыбку, впилась в её так давно заветные губы. Не успев насладится друг другом до состояния полнейшего счастья, они услышали, как открывается эта злосчастная дверь и, как она с треском падает на пол, потому что Катя через чур сильно хлопнула ею, а Блас слишком резко открыл. — Барб, Мани… понял, принял, развернулся, — резко крутанувшись на пятках, мужчина собрался ретироваться, но с треском упал на лежащую дверь. — Когда-нибудь нам дадут побыть одним, — потерев рукой лоб, заговорила россиянка. — Интересная сказка, расскажешь продолжение? — усмехнулась француженка. — Расскажу… — загадочно начала Манижа, оттирая большим пальцем помаду на губах Барбары. — если кое-кто починит дверь! — Сангин развернулась и развела руками. — Почину, честное слово!