Пулю за тебя

— До понедельника, Александр Семёныч. Хороших выходных! — И тебе, Надюш. Отдохни, обязательно, а то видок у тебя уставший, — сказал охранник с улыбкой, махая мне на прощание. Выйдя из центра, я взяла сигарету, подожгла, аккуратно затянула первый раз. На улице просто сказка: тихий июльский вечер, ласкающий тёплым ветром моё уставшее от многочасовой работы тело. Да, детки выматывают, хоть мне это и нравится. Дым рассеивался между веток тополя, который без устали уже как неделю плачет пухом и заставляет многих раскошеливаться на таблетки от аллергии. Ветер поднимал его вверх, будто в Москву снова пришла зима, которую я ненавижу из-за огромных курток и вечного холода. Вот нет уже и половины сигареты. Интересно, что меня ждёт дальше? Только выпустилась с университета, и уже работаю не по профессии. Может, оно мне вообще не надо? Что этот диплом мне… Но, всё равно, лето закончится, дети пойдут в сады или школы, а я останусь таким же взрослым человеком, у которого в голове ничего нет, кроме как прожить на последнюю стипендию до конца месяца и найти любимого пива подешевле. Кстати, надо зайти в магазин, взять чего-нибудь, расслабиться. Вечер пятницы всё-таки. Фильтр начал обжигать руки, и только тогда я решилась потушить её о стенку урны рядом со входом в центр для детей. Да, курить напротив такого заведения кажется противоречием, но время уже около 9 вечера. Никто не должен увидеть этого из людей младше 14 лет. Тяжело выдохнув, я запрокинула рюкзак за спину и в тишине побрела до ближайшего магазина рядом с домом. Ещё буквально две недели назад я стояла на каблуках с огромной улыбкой рядом с фонтаном у дверей моего университета. Скорее всего, видела все эти лица последний раз в жизни. Своих одногруппников я очень люблю. По большей части, они люди добрые и отзывчивые. Виделись, конечно, из-за пандемии слишком мало на 3 и 4 курсах, но наши встречи очень тёплые. Здесь я нашла друзей, первые взаимные влюблённости, свои множественные глобальные провалы и -5 кг из-за написания диплома. И вот этот прощальный момент, когда мы все выпускали шарики в небо, казался искусственным. Будто сейчас ничего не закончится для нас, и первого сентября я увижу их всех за партами, в полном составе. Но, нет… — Алло. — Привет, доча. — Привет, мамуль. — Как дела у тебя? — Да, отлично. Иду с работы. — Тебе там хотя бы нравится? — Да, детишки милые. Знаешь, это чисто на эмоциональном уровне легче выносить, чем сидеть среди вечно грустных взрослых и впадать в офисную апатию. У тебя там как дела? — Вышла с Джеком погулять, сижу, вот, на скамейке. Дома всё хорошо. Начала уже компоты варить вам, приедешь как-нибудь, заберёшь. — Мои любимые, с клубникой? — Да, они самые. — Как я по ним соскучилась. И по тебе соскучилась. Виделись в марте в последний раз, на твой день рождения. — Ты знаешь, куда ехать. Тебя здесь всегда ждут в любом состоянии. — Да, я помню, но мне надо учиться жить, а то так и буду у вас на шеях висеть с сестрой. — Она добровольно предоставила тебе эту квартиру. Вряд ли они с семьёй вообще вернуться с Италии, так что живи припеваючи. — Я всё равно чувствую, что там лишняя. Будто паразит на их теле. — Перестань. Тебе всего 22 года, успеется ещё. И квартиру купишь, и машину, и дачу, и мужа себе доброго и богатого заведёшь, и, вообще, может тоже, как Полина, уедешь жить за границу. — А ты? — А меня земля тут держит. Не могу оставить. — Понятно. Я тут татуировку себе наконец придумала. Написала одногруппнику, который давно хотел меня уколоть, так сказать. Сказал, что скидочку сделает небольшую. — Ты знаешь, как я к этому отношусь. Если так действительно хочешь… — Это отражение меня, мам. В старости буду сидеть, пить чай и смотреть на эту татуировку со словами: «Да, прекрасный был период жизни». — Она расплывётся к тому моменту. — А может и нет. — Ладно, Надь, дело твоё, даже лезть не буду. Блин, надо убирать за ним. Ну, ладно, пойду. Была рада тебя услышать. — Да, давай, я тоже. Люблю тебя и целую в каждую щёчку. — Я тоже тебя люблю. Каждый раз, когда я нажимаю кнопку отключения вызова после разговора с ней, улыбаюсь ещё, наверно, с полминуты. Её голос — дом. Всегда так легко на душе, будто я снова гуляю во дворе с друзьями, и через пару мгновений их всех позовут на обед, и меня в том числе. Лёгким движением я убрала телефон в задний карман шорт и зашла за угол, во двор. Так было быстрее дойти до метро. Ещё тогда звуки издалека начали пугать: разговоры на повышенных тонах, угрозы, топот массивных ботинок. Наверно, просто какие-то мальчики забили стрелку и теперь кудахчатся в подворотне. Но, подойдя ближе, голоса становились грубее, будто там собралась ОПГ на переговоры. Всё произошло как-то одномоментно. Буквально 2 секунды. Я поворачиваю голову в сторону закоулка, откуда доносятся возгласы, вижу, как молодой человек лет 20 направляет пистолет в сторону полного мужчины. Выстрел. Второй уворачивается от пули, пока его охрана также достаёт стволы, чтобы ответить группировке первого. Эта свинцовая пчела, предназначенная ему, попадает в какую-то железку, но не остаётся в ней. К сожалению, металл оказался слишком твёрдым, поэтому траектория полёта изменилась, и через доли секунды пуля впилась с мою правую икру. Я даже сначала ничего не поняла, пока не услышала хруст кости. Началась ожесточённая перестрелка, были трупы. Казалось, 90-е в России давно закончились, но, смотря на свою кровоточащую ногу, я больше не могу этого утверждать. Легла на асфальт. Одной рукой закрыла голову, второй — рану. Через секунд 5 началась возня: приехали чёрные джипы, оттуда посыпались ещё люди с пистолетами. Юноша, который первым сделал выстрел, подбежал ко мне, взял под руки и оттащил за угол. Мне было так больно. Я еле держалась, чтобы не кричать, а то точно прикончат. — Ходить можешь? — спросил он. Его дыхание не держало ритм, и этот вопрос он просто вытолкнул из себя на выдохе, срывая голос. — Нет, не могу, — со слезами ответила я. — Блять. Он увидел то, что сделал. Не отрывая взгляда от раны, его руки стянули с себя футболку. Ею была перевязана кровоточащая дыра, из которой было видно и пулю, и части кости. — Доверься мне. В ответ я лишь покорно качнула головой, сильнее ухватилась за рану, чтобы не дать крови растечься очень сильно. Он через силу взял меня на руки и побежал к машине. — Ты только не отключайся, слышишь? Как звать тебя? Эй! Но меня в этом мире уже не было. Отчётливо помню, что взялась рукой за его шею, на которой были колючие длинноватые волосы, ощущала, как его сердце бешено бьётся. А дальше ничего…