Пулю за тебя

Всю свою жизнь я буду благодарна Диме за то, что он сделал. Сколько надо мужества, чтобы сначала перечить начальству, потом оставить семью ради человека, которого ты видел, может быть, раза 4. Этот поступок был одновременно и болезненным, и правильным, поэтому каждый раз при встрече я смотрю на него с огромным уважением. Мы стали одного возраста, но когда начинался разговор, все мои аргументы казались детскими и наивными. Боялась его поначалу. Всё-таки он смотрел на свои похороны, и что в его голове не особо понимала. Но мы стали друзьями. У него нет своей семьи, поэтому наша всегда была рада видеть его по праздникам и просто так. Где-то через полгода после возвращения в мир Гриша сделал мне предложение. Мы сыграли крошечную свадьбу в Москве, потому что не хотела какого-то большого шума: на его аудиторию это и так сильно повлияло. Как теперь читать про то, про что он раньше читал? Сейчас уже всё по-серьёзному. Конечно, что-то такое проскальзывает, и каждый раз я с грозным лицом отправляю скрины с текстом, хоть и понимаю, что всё это художественный вымысел и ничего с реальностью не имеет общего. И каждый раз выдыхаю после его ответа и становлюсь спокойной. А ещё стало всё серьёзней после рождения сына. Я долго не могла свыкнуться с картинкой, что вместо игры за компом он держит на руках ребёнка и поёт колыбельные. Всё берёт на себя: подгузники, прогулки, стирка и глажка. Иногда кажется, что мне вовсе не остаётся дел, кроме кормёжки и домашних хлопот. Он смотрит на меня другими глазами и все действия преследуют цель. Наша связь укрепляется с каждым днём всё прочнее. Я могу положиться на него в любом вопросе, и то же самое работает в другую сторону. Он всегда рядом. Все его мальчики тоже выросли и разбрелись по своим углам, но один звонок, и они здесь. Стать мамой для меня было очень сложно. После нескольких бессонных ночей началась послеродовая депрессия, что я просто хотела заткнуть ему чем-нибудь рот и пожить в отдельной квартире. Сколько бы не хотела убежать, каждый раз смотря на него через слёзы усталости, я понимала, что это мой ребёнок, и кто кроме меня сделает то, что должна сделать я. Меня поддерживала мама, давала совет просто подождать, и вовсе не ясно, когда это закончится. Из-за стресса начались жуткие чесотки, все руки были расцарапаны до крови, окровавленные следы после заусенцев. Я просто старалась жить, как бы больно не было. Дима пришёл попить чай после очередной моей истерики. Рассказывал, как воспитывал свою дочь, что мне не стоило бы делать. И как-то очень быстро наш разговор свернул к теме крещения. — Собираетесь? — Ну, вообще, да. — Надо тогда в церковь идти, с батюшкой разговаривать. — Я в этой теме вообще не разбираюсь. — Тебе надо определиться с крёстными, потом уже всё остальное. — Не хочешь им побыть? — Я думал над этим недавно. — О крещении моего сына? Как тебе такая мысль вообще пришла? — Ну, думать мне особо не о ком… Подумал, что как-то в христианстве не принята реинкарнация. — А мы никому не скажем. — Нечестно как-то обманывать Бога. — Не честно было вообще нас крестить с тобой, зная, что мы в этот мир пришли не как все остальные. — А какая разница как мы пришли? Главное, что мы сделали. — В общем, предлагаю тебе быть крёстным. — Для меня это честь, спасибо. Второй крёстной стала Юля, сестра Гриши. Через несколько дней мы пошли вчетвером в церковь, чтобы назначить дату и узнать о приготовлениях. Мой крестик был на виду, так как вырез на кофте был широким, и надо было видеть глаза батюшки, когда он опустил на него взгляд, и кусок металла почернел в тот же момент. Меня отвели в угол церкви, положили на голову какую-то тряпку с изображением креста, прочитали молитву и обильно облили святой водой. — Вам запрещено находиться на таинстве крещения. Вы имеете связь с лукавым. Почаще заходите на причащение. Всего доброго. Он ушёл за алтарь, а мне лишь оставалось в недоумении смотреть ему вслед. — Что произошло? — задал мне вопрос Дима. — Всё-таки я из Ада. — Со мной-то всё нормально. Вон. Он достал свой крестик и показал мне. С ним ничего не произошло. — Я найду ответ, ты только не переживай. — Мне кажется, они недовольны твоим поступком. — Кто они? Я с жаром посмотрела в его глаза, будто у нас есть общий секрет. — Они, Дим, они. Мы же даже теперь спросить не можем никого. — Всегда были подсказки. Думаю, и в этот раз тебя не оставят без них, если так и есть. — Ладно… Перед тем, как уйти, я взглянула на икону. Богородица смотрела мне в душу, и казалось, что она плачет. По телу прошёлся холодок, сильно заболела голова. Еле как вышла из здания. Настал 40-й день после дня рождения сына. Я его покормила, одела. Вокруг уже носились бабушки и тёти-дяди, поэтому нянек у него было предостаточно. Все вещи были упакованы, молоко сцежено в бутылочку. Большим табором мы уселись по машинам и поехали в церковь. Из-за того случая мне запретили заходить даже на территорию, не то что внутрь. С огромной тревогой я положила своего маленького мальчика к своему большому мальчику на руки, поправила одежду. — Надюш, всё будет хорошо. Сделаем на высшем уровне, потом фотографии посмотришь. — Классно видеть своего ребёнка только на фотографиях. Не хочу быть как мой отец. — Может домой поедешь? — Нет, буду ждать где-нибудь здесь. Он грустно выдохнул, после чего получил от меня лёгкий поцелуй. — Всё, удачи. Идите. — Не скучай, подруга, — в приподнятом настроении пытался подбодрить Дима. В ответ я лишь немного улыбнулась и стала наблюдать, как наша большая куча из 20 человек постепенно заходит в церковь. Пока их провожала, ко мне подошла женщина лет 40. Она была в платье в цветочек и белом платке. — Сына крестите? — Да. — Поздравляю. Но вы тоже должны быть с ним. Он плачет, ему страшно. — С ним его папа. — Сколько бы папа не проводил времени с ребёнком, его сердце он не слышал на протяжении 9-ти месяцев. Пойдём, поговорим. Я не хотела, но она слишком настойчиво вела меня на скамейку внутри небольшого сада на территории церкви. — Слышишь? Перестал плакать. Мама рядом. — Я просто не понимаю, что происходит. — Я работала в тот день, когда вы впервые к нам пришли, и видела нательный крест. Если действительно веришь в Бога, то никто в вас не живёт. — Мне даже не за себя страшно, а за семью. Не хочу, чтобы из-за меня кто-нибудь пострадал. — Скорее всего, для семьи вы стали своеобразной губкой. Они же все счастливы, будто не несут на себе никаких проблем. Одна вы с депрессией. Сыночек отдаёт вам грехи, а вы их собираете. Просто надо очиститься. — Я уже неделю хожу ежедневно, ничего не меняется. — Не теряйте веру, продолжайте. Она улыбнулась и провела рукой от макушки вниз по волосам, после чего ушла. Я не настолько верующая, чтобы так долго ходить в церковь. Надо что-то решать. По приезде домой начала искать, за что зацепиться: в каком направлении стоят статуэтки, замятые страницы книг, обведённые числа в календаре, лишние предметы, которые взялись в доме откуда-то. Но ничего… — Алло. — Надя, я знаю, что произошло. Это привет из дома, — заявил Дима. — В плане? — Я нашёл уже четверых с такой же проблемой. Они все тоже оттуда, и все крещёные. Тебе не о чем волноваться. — Но зачем? — Помнишь, они говорили про ресурсы души? — Да. — Они закончились, и теперь из-за переживаний на этой почве, по страху, хотят найти всех своих детей. Поэтому, просто забудь. Больше не надевай его и жизнь станет легче. — Это точно так? — Информация подтверждённая. Теперь увидитесь только… потом, в общем. — Дим, спасибо большое. Я даже не знаю, как тебя отблагодарить. — Ты меня уже наградила на всю жизнь своим ангелом, так что больше подарков мне не надо. — Слушай, ещё один вопрос. Мне кажется, ты должен знать. Где мои письма? — Моя помощница их забрала, ни одно не дошло до адресата. — Ещё раз спасибо. Гриша мне напомнил про папу. Недавно он нашёл его и всю информацию о нём. Прочитав это досье, я поняла, что человек не достоин моего внимания. Он не появлялся в нашей жизни более 15 лет, и скорее всего не помнит даже как мы выглядим. Если все счастливы, то зачем ворошить прошлое. Лучше жить настоящим и думать о будущем. Я зашла в детскую. На кресле сидел Гриша, на его руках лежал сынок. Они оба спали. Стоило лишь шаркнуть ногой о ковёр, как он тут же открыл сонные красные глаза, которыми сначала посмотрел на меня, потом на ребёнка. — Давай, — прошептала я в тишине. Он аккуратно передал малыша, которого уложила в кроватку. Тот лишь слегка сделал сосательные движения ртом и улёгся так, как ему надо. Гриша подошёл сзади, обвил руками шею и поцеловал где-то на затылке. — Иди, поспи. — Я ещё успею поспать. Вся жизнь впереди. А такой маленький он только однажды. — Мне уже хочется, чтобы он вырос. Меньше проблем будет. — Проблемы будут всегда, просто будут разными. Прикинь, в садик пойдёт, в школу. Всем будет говорить, что его папа OG Buda. — Да, было бы чему завидовать… — Ха-ха, копчёная. Он ущипнул меня за талию, из-за чего я выгнулась. — Да, Ляхов, ты никогда не изменишься. — Я оставлю это тебе. Подарок такой. — Пойдём. Он быстро выдохнул, ослабил хватку и пошёл в сторону гостиной. А я ещё с минуту стояла над колыбелькой, думала о всяком. Интересно, что бы было, если бы не этот дурацкий эксперимент. Лежало ли бы это чудо сейчас здесь. Насколько бы была удовлетворена жизнью и что уже получила бы. Вся череда событий не случайна. Кто-то получает желаемое, а кто-то — по заслугам. Ничья жизнь в какой-либо мере не остаётся незамеченной. И почему-то всегда всё сводится к теме любви. Все знают, что она причина всему на свете. Но она всегда разная. Где-то больше, где-то меньше, поэтому результаты расходятся. Вложено больше — получено больше, и наоборот. Так вот. Желаю вам, чтобы любовь вас окутывала сильнее и никогда не делала больно. Чтобы каждый день солнце светило ярко, а тучи лишь спасали от знойной жары. Чтобы реализация планов достигала своих чрезвычайно успешных финалов. И чтобы всегда рядом был человек, который примет пулю за тебя.