Осколки твоих мыслей

Кто мы? Что мы из себя представляем? Зачем мы выживаем в этом суровом мире, если в итоге всё равно умрём? Для чего всё это? Сильные пожирают слабых, а те в отместку ничего не могут сделать. Им остаётся только страдать. В чём смысл? Кто придумал это чёртово существование? Покажите мне его, чтобы я смог собственными руками задушить недомерка. За что я расплачиваюсь такой ценой? Что я сделал и продолжаю делать не так? Почему? Почему это происходит именно со мной? Когда-то я был настолько плохим человеком? Я… убивал? Насиловал? Возможно, я причинял боль беззащитным? На какой ужасный поступок я пошёл в прошлой жизни, из-за чего сейчас так страдаю? Каждый день… нет, каждая минута, прожитая в этом мире, убивает меня. Медленно, но верно. Я чувствую, что… не вынесу этого. Я сломлен. Я жалок. Я ничего не могу с этим сделать. Я ненавижу себя за это! Я смело готов покончить со всем, но… Сколько ещё нужно прождать, чтобы стало легче?.. Сколько ещё мне убиваться в муках? Сколько же времени потребуется вселенной, чтобы я стал счастлив?! Я готов покинуть это место. Оно причинило мне слишком много боли. Я долго боролся и долго жил в отчаянных надеждах увидеть наконец солнце. Я… натерпелся. С меня хватит. Это слишком больно.

***

      — Ван Мёнджи! Цепкие пальцы, на вид довольно хрупкой девушки, хватаются за рукав её пиджака и требовательно тянут. Ван заставляет себя прекратить смотреть в одну точку и встряхнуть головой, поворачивая её на неугомонную подругу. По бледной коже бегут мурашки, табуном проскакивая по всему телу, а в горле образовался тяжёлый ком.       — Ты снова за своё, Мён-а, — в обиде выпятив нижнюю губу вперёд, проскулила одноклассница, часто хлопая глазами. — Опять прослушала, что я тебе говорила? Мёнджи смачивает языком сухие губы, не зная, что ей ответить в своё оправдание, ведь так оно и есть. Она действительно пропустила мимо ушей то, что с таким энтузиазмом говорила ей подруга.       — Ну, я… — на полуслове застряла Ван, глупо смотря в потухшие зрачки одноклассницы. Говорить что-то помимо извинений девушка не собирается, поэтому молчит, виновато поджав губы. Это происходит далеко не в первый раз, поэтому будет лучше, если Мён прекратит нагло врать той в лицо и просто попросит прощение за своё «витание в облаках».       — Кажется, тебя снова накрыло, да? — Рона приближается ближе к Ван и, подставив маленькую ладошку к чужому уху, шёпотом интересуется. Её брови сведены к переносице, а взгляд крайне сожалеющий, отчего Мёнджи хочется зареветь ей в плечо прямо здесь. Но вместо этого девушка лишь только удручённо кивает головой, со вздохом опуская голову. Как же надоело.       — И что на этот раз? — Рона кажется до ужаса заинтересованной, пусть и скрывает за маской всю обиду. — Опять он?       — Опять он, — смотря куда-то вниз, обречённо соглашается Ван, без конца теребя пальцами конец своей юбки. Любой назовёт Мёнджи двинутой на всю голову, сумасшедшей, если узнает всю горькую правду девушки. На самом деле… как бы глупо, невозможно, странно и по-дурацки это не звучало, но… Ван Мёнджи слышит чужой голос в своей голове на протяжении целого месяца. Действительно звучит как бред, но это правда, с которой девушке приходится сталкиваться чуть ли не каждый день. Иногда даже по несколько раз в сутки. В редких случаях чужого голоса в её голове не бывает почти по несколько дней, но в конечном итоге он всё равно возвращается на своё место, так и не дав Ван обрадоваться и облегчённо выдохнуть. Она точно не свихнулась… А вот как раз-таки наоборот! Ван Мёнджи срочно нужен специалист пока не стало слишком поздно. Изначально девушка скидывала всё на недосып и сильную усталость, уверяя свою душеньку, что скоро это пройдёт и ей не стоит волноваться. Но когда мужской голос засел у неё в мыслях на достаточно продолжительное время, она насторожилась. Опять-таки, не стала тревожить родителей, а только лишь исключила из привычного рациона кофе, перестала смотреть дёргающие не стальные нервишки сериалы, и постаралась высыпаться как можно больше. Но все её старания пошли коту под хвост. Чужой голос как приходил периодически к ней в видение, так и продолжал дальше навещать неспокойную голову. Мёнджи казалось, что она сошла с ума, но кроме этого странного явления никаких изменений в себе девушка не обнаружила, что весьма обрадовало её напуганную душу. Родителям она не решалась говорить, ведь те сразу приняли бы дочь за чокнутую и немедленно отправили к нужному человеку, а этого сейчас никак не надо. Тогда, когда она находится в выпускном классе и впереди её ждут экзамены, которые она, между прочим, стремится сдать на отлично. «Слышать голос в своей голове», — ещё мягко сказано. Иногда Ван вообще впадает в какой-то астрал и отчётливо слышит мягкий голос, словно он стоит напротив — за тонкой плёнкой, но таким образом, что девушка может прекрасно разобрать сказанное незнакомцем. Это безумно пугало Мёнджи. Она ночами не спала, лишь бы только не услышать во сне знакомый голос. В один вечер девушка так отчаялась, что попыталась завести с ним разговор и узнать, кто он такой и что от неё хочет. Как ни удивительно, но без толку. Он совсем её не слышал, продолжая вести своё. Словно… парень сам не в курсе того, что какая-то девчонка способна читать его мысли и слышать его голос в видениях. Но что ещё больше пугало Мёнджи — содержимое всех его слов. Оно ужасно. Парень больше всего говорил о смысле жизни и о том, зачем мы вообще живём. Бывало, что говорил о суициде и о своём никчёмном существовании в этом мире. Ни разу не заикнулся о чём-то хорошем, а только лишь пылал ненавистью ко всему. Несправедливость — главная тема о которой он мог думать часами, мешая Ван делать уроки и готовиться к экзаменам. Мёнджи не знает, чей конкретно голос в её голове мешает ей жить уже как целый месяц, но готова поспорить, что судьба у этого парня явно не сахар.       — Он когда-нибудь оставит тебя в покое? Сколько это может продолжаться? — внезапно психует Рона, угрюмо поглядывая на лоб Ван и в мыслях придумывая способы спасения своей подруги, пока ту вовсе не отправили в психушку. На удивление, Рона приняла это вполне адекватно. Да, её реакция была совершенно спокойной, в то время когда Мёнджи уже успела тысячу раз пожалеть о том, что кому-то об этом рассказала, думая, что после её слов некоторые могут назвать девушку поехавшей на всю голову дурой. Рона же просто приняла это как за нормальное явление, каждый день с надеждой спрашивая не исчез ли голос. Либо ей всё равно и она таким образом не хочет обижать Ван, либо она действительно ей верит и всё её частые расспросы — ничто другое, как обычное волнение.       — Я не знаю, Рона, — упав головой на парту, Мёнджи закрыла глаза. — Может быть я и вправду сошла с ума, и это всё мне только кажется?       — Не говори ерунду, всё с тобой нормально. Думаю, со временем этот… голос в твоей голове исчезнет. Давай просто ждать, ладно?       — А вдруг не исчезнет? — взвыла Ван, сразу же подняв голову. Это ведь то, что она не может контролировать, поэтому вероятность, что чужие мысли наконец-таки пропадут, составляет меньше пятидесяти процентов. — А вдруг он… А вдруг он со мной уже навсегда? — Мёнджи испуганно скорчила рожицу, представляя всю её дальнейшую жизнь с новым «соседом» в голове. Ей и своих мыслей достаточно, а тут ещё какой-то тип в её черепной коробке рассуждает о суициде, и с каждым днём его слова всё ужаснее и страшнее. Пусть и слышит она его не так часто, но за всё прошедшее время девушка сумела выучить мужской голос наизусть, готовая узнать его из тысячи других.       — Может быть, это происходит на нервной почве? Ну, знаешь, экзамены, все дела…       — Я уверена, что нет, я сильный человек… Да я тверда, как сталь! — стукнув кулаком поверх груди, Мёнджи тут же скорчилась от своего же удара, но продолжила в упор смотреть куда-то перед собой. — Меня ничего не сломает!       — Да что ты? А разве сталь не плавится? Слова одноклассницы вонзились в Ван подобно острой стреле. Девушка в момент заткнулась, понимая, что больше не хочет продолжать этот разговор, пока её нервная система всё ещё в порядке.       — Хватит уже, — хлопнув ладонями по твёрдой парте, да так сильно, что Рона от неожиданности подпрыгивает, Ван быстро пихает в портфель тетради, и закидывает его на плечи. — Сумасшедшая я или нет — сейчас это не имеет никакого значения, — а после смотрит на подругу и громко выпаливает: — Хочу есть!       — Узнаю свою Мёнджи, — довольно тянет Рона, доставая из кармана сумки свой розовый кошелёк. — В этом, подруга, я тебя полностью поддерживаю. Пошли наконец-то поедим! Поехала ли у тебя крыша или нет — я с любой Ван Мёнджи найду общий язык. Под стоящий гул одноклассников, девушки улыбнулись друг другу, после направляясь к выходу из кабинета. Рона продолжала увлечённо ей что-то говорить, а вот Мёнджи явно было не до этого. Если подруга действительно принимает всё в шутку, Ван же в свою очередь понимает серьёзность происходящего. И что это вовсе не смешно. Стоило бы уже обратить на это внимание, не то, плакала по ней психиатрическая больница. Сейчас это кажется смешным и странным, но кто знает, что может произойти в недалёком будущем. Чувство тревожности вновь овладело её телом, но девушка старалась не подавать виду, шагая бок о бок с Роной, что продолжала нести какую-то несуразицу, не обращая внимания на внезапно поникшую подругу. Чем ближе они приближались к уборной, тем сильнее Ван ощущала себя просто… невыносимо хреново. Дыхание отчего-то участилось, кислорода словно стало не хватать, из-за чего Мён жадно глотала воздух, пропитанный чем-то до ужаса гнилым и чёрствым. Ладошки вспотели, а боль в правой стороне лба не прекращала доставлять ей неудобство и страх. Страх переполнял разум и вот, Ван Мёнджи снова слышит этот голос… За что мне это? Что я сделал не так?

Я хочу умереть. Я не хочу чувствовать этой боли. Я не вытерплю этого снова. Оставьте меня в покое! Пожалуйста, прекратите! Секунда, и у Мёнджи подкашиваются колени. Она падает на холодный пол, словно её тело на мгновение онемело. Голова гудит, а где-то там, внутри, мужской голос повторяет фразу за фразой. Такой… такой душераздирающий тон вызывает у Ван страх и ужас. Хватит! Умоляю, хватит!       — Мёнджи! Мёнджи, что случилось? Тебе плохо? Рона уже давно сидит рядом и пытается привести её в чувство, обхватив тонкими пальцами горячие щёки. Ван слышит её голос, но смутно, как будто подруга пытается достучаться до неё сквозь пелену.       — Мёнджи, приди в себя, ну же! — подруга бьёт Ван по щекам, стараясь привести девушку в чувство, но единственное на что обращает внимание Мён, это голос в голове. Ему больно. Так больно, что душу хочется разорвать в клочья. Убиться побитым телом об стенку. Он зовёт на помощь, но никто не слышит.       — Кто-нибудь, помогите! — Рона суматошно оглядывается по сторонам. Коридор пуст, и только женский крик заполняет помещение. — Чёрт, где же все?.. Мёнджи! Мёнджи, держись, я сейчас! Я приведу кого-нибудь, только не отключайся! — она в слезах целует подругу в лоб и отпускает слабые плечи, забирая с собой свою крепкую хватку. Вскоре Ван остаётся совсем одна. Сердце колотится как в последний раз, так больно и яростно отдаваясь по грудной клетке. В районе солнечного сплетения невыносимо давит, душит. Зачем?! Блять, просто зачем? Для чего вы это делаете?! Вам смешно? Вас это забавляет? Голос в голове продолжает изнывать от боли душевной и кажется так, что Мёнджи скоро начнёт чувствовать уже физическую боль на своё теле. Рука невольно тянется к животу, затем к рёбрам. Внутри колит, а воздуха всё меньше и меньше. Такое происходит в первый раз. В первый раз человек в её голове чувствуется ей так сильно и так… правдоподобно. Она буквально ощущает все его телесные повреждения, но что ещё хуже, всю его моральную боль. Девушка слышит звонок, оповещающий школьников о начале последнего урока, но ей безразлично. В первый раз в жизни всё равно на то, что её могу отчитать и прописать штрафные очки, несмотря на то, что она лучшая ученица на своём потоке, но… Тяжёлая голова девушки поворачивается на дверь слева, ведущая в мужской туалет. Что-то необъяснимое тянет её тело туда и чем ближе она подходит, тем сильнее вибрирует голова, готовая вот-вот взорваться. Голос внутри пробрался намного глубже, задев самое сокровенное. Сердце. Мёнджи не замечает, как по вискам бегут капельки пота, к глазам пробились слёзы, что совсем скоро выплеснуться и потекут по горящим щекам. Хватаясь за белую ручку двери, как за спасательный круг, Ван распахивает её нараспашку. Звук, похожий на многочисленный смех прекращается, как и мужской голос в её голове. Всё это произошло в тот момент, стоило только Мён открыть двери туалета. Словно по щелчку. Она чувствует его рядом с собой как никогда раньше. Кучка парней из пяти-шести человек смотрят в угол, окружив кого-то со всех сторон и не прекращая насмехаться над состоянием побитого им незнакомца на полу. Всё это происходило до того момента, когда девушка открыла двери и вошла в помещение. Сейчас же они все смотрели в её сторону, кроме одного. Того, кто лежал сейчас на полу, не двигаясь и не подавая хоть каких-то признаков жизни. Внезапно боль проходит. Тот, кого она слышит в голове на протяжении целого месяца, сейчас ни о чём не думает. Это пугает, но и идёт на руку Ван, потому что сейчас она невообразимо зла на придурков, которые забили в угол незнакомого парня.       — Ван Мёнджи? — знакомый голос окликает её по имени в вопросительном тоне и после, самый высокий парень среди них всем телом поворачивается в сторону девушки. — Солнце моё, это мужской туалет, ты слегка ошиблась, — чуть подавшись вперёд язвит он, после чего его дружки поддерживают глупые слова своего главаря раздражающими смешками. Пак Сонхун — самый главный задира их школы и возомнивший из себя каким-то божеством, идиот, в сопровождении своей не менее идиотской шайкой — собственной персоной. Мёнджи даже не удивилась, разглядев его нахальное лицо среди нескольких других. Кулаки сжимаются, а короткие ноготки впиваются во внутреннюю сторону её ладоней. Ублюдок.       — Что вы делаете? — повышенным голосом кричит девушка, отчего Сонхун вмиг меняется в лице и хмурится.       — Мёнджи, радость, иди в класс, не мешай нам учить одного недоумка уму разуму, — кивая головой на, всё также лежащего парня на холодном кафеле, Пак без слов дал своей свите понять, чтобы те закрыли от девушки безжизненное тело и мило улыбнулся. Пока он распинался и выпендривался перед девушкой, она в это время усердно старалась разглядеть парнишку на полу и, по какой-то причине, сильно за него переживала. Он дышит. Это главное. Откуда-то взявшаяся злость переполнила Ван до краёв, а сама Мён уверенно зашагала ближе к нахалу впереди.       — Прекращай это, — чуть ли не сквозь зубы цедит она, останавливаясь в метре от Сонхуна и разглядывая его бесчувственные глаза вблизи. Моральный урод, которому уже ничего не поможет.       — Мы только размялись, о чём ты? Он ещё не до конца получил, поэтому дай нам ещё время, ладно? Это, конечно, мило с твоей стороны, что ты так заботишься о моей посещаемости, но…       — Заткнись, — холодно перебивает парня Ван, даже не поражаясь таким резким словам от самой себя. Она зла на них. Готова стереть их в порошок прямо здесь, не давая никакого шанса на спасение, а Пак, который сейчас разыгрывал привычный, дебильный спектакль, раздражал не на шутку. — Собрал своих клоунов в кучку и пошли к чёрту отсюда. Парень напротив вскидывает бровями, оглядываясь на своих дружков, что тоже были не менее потрясенны таким ответом от, всегда милой со всеми, девушкой. Мёнджи знала, что Сон тот ещё идиот, задирающий слабых по поводу и без, но чтобы настолько… Глаза снова устремились на парня на полу.       — Что ты сказала, прости? — улыбается он, подходя ближе. — Мне послышалось? Ван отходит назад, когда Пак хочет встать к ней вплотную, но она не позволяет, одаряя одноклассника своим самым убийственным взглядом.       — Ты сейчас защищаешь это? — указав пальцем на незнакомца, он в следующую секунду безобразно рассмеялся на всё помещение. — Мёнджи, это отродье и волоска твоего не достойно. С чего тебе его жалеть? Наконец парень на полу движется, чуть приподнявшись на локтях, благодаря чему Ван может увидеть под его носом следы крови, но не успел незнакомец и рукой пошевелить, как его снова пнули по животу, оставляя лежать всё в той же позиции. Мёнджи передёргивает от злости пуще прежнего, но она заставляет себя держать спокойную позицию. И получается у неё это плохо, ибо уже через пару секунд она всё также враждебно выдаёт:       — Пошёл. Вон. Пак Сонхун. Лицо местного задиры не остаётся равнодушным на такие слова, отчего он моментально хмурится, не оставляя от дурацкой улыбочки ничего. Внезапно подходит ещё ближе и наклоняется к невозмутимой Ван, прошипев подобно змее:       — Ты заговариваешься, Ван Мёнджи, — шепчет он и хочет схватить девушку за запястье, но она ловко уворачивается и взглядом показывает, как ей противны его прикосновения. — Ты ведь не думаешь, что если дочь влиятельных родителей, то тебе всё дозволено? Когда-нибудь настанет время и ты ответишь за свои слова.       — Угрожаешь мне? — смело подняв нос вверх, Мён отпихнула мужское тело от себя и повторила сказанное раннее: — Ты сейчас же заберёшь отсюда свою шайку и пойдёшь к чёрту, если уже сегодня не хочешь наверстать проблем на свою никчёмную задницу. Мёнджи в мыслях поражается своим словам. Никогда ещё раньше она не говорила с таким тоном, а её реплики не содержали столь злостные и некультурные слова. Но как же плевать на это сейчас. Ван ненавидит несправедливость. Пятеро на одного, не слишком ли? Так поступают только трусы, такие же как и сам Сонхун.       — Что ты, Мёнджи, какие угрозы, — лелеет бандит, пытаясь скрыть за поддельной улыбкой всю ярость и желание схватить девчонку за горло, крепко сжав. — Ты ведь знаешь, что я к тебе только с хорошими намерениями. Он в последний раз смотрит на девушку перед ним, только уже совсем не по-доброму и поднимает с пола свой рюкзак, небрежно закидывая предмет на плечи.       — Уходим.       — Но, Пак, а как же…       — Оставьте его. Мы и так слишком много времени сегодня убили на этого отброса. Шайка придурков, один за другим идут за своим главарём, по привычке с отвращением смотря на парня внизу и сопротивляясь желанию пнуть того крайний раз, но Мёнджи, которая абсолютно каждого провожала испепеляющим взглядом всё же не позволяла им этого сделать.       — До скорой встречи, Мён-джи, — очевидно выделив имя девушки, Сонхун взглянул сначала на неё, затем на избитого незнакомца и вскоре, ни его, ни остальных придурков рядом не было. Как только дверь за шайкой хулиганов яростно хлопнула, Ван подскочила к парню и, не заботясь ни о чём, приземлилась коленями на холодный кафель. Руки неловко тянутся к незнакомцу и, вот, девушка слегка касается широкого плеча, пытаясь заглянуть тому в лицо.       — Ты как, в порядке? — слова Мён остаются проигнорированы, а её попытки обратить внимание парня на себя — безуспешны. Как только он понимает, что группы обидчиков нет рядом, кое-как старается встать на ноги, так и не поднимая голову на свою спасительницу. — Боже, твоё лицо… Ван ужасается, кое-как разглядев одну сторону его бледной щеки, на которой красовалось пару ссадин. Кровь из носа размазалась чуть ли не по всей половине его лица, оставив след и на полу. Он становится во весь рост, вытирая тыльной стороной ладони под носом и всячески стараясь закрыться от напуганной девушки перед ним. Или он просто делал вид, словно её вовсе нет рядом.       — Ты не можешь выйти в таком состоянии… Т-то есть… Мы сейчас же пойдём с тобой к директору и доложим на этих… этих, — смотря на дверь, куда совсем недавно вышла вся толпа, Ван крепко сжала зубы, жалея, что со всей дури не врезала Сонхуну по носу. — Невоспитанные бездельники! Парень напротив так ничего ей не ответил, молча отряхивая штаны от пыли, а после присел на корточки, собирая с пола содержимое своего портфеля. Очевидно дело рук Пака. С этими мыслями Мёнджи принялась помогать незнакомцу, быстрее него хватая в руки однотипные тетради и украдкой посматривая на того исподлобья. Чуть прикрытые лисьи глазки, которые смотрели куда угодно, но не на Ван, и безэмоциональное выражение лица, всё ещё измазанное в собственной крови. Такое детское, невинное и беспомощное выражение лица. Когда все вещи оказались собраны и Мёнджи держала в руках последнюю тетрадь, взгляд девушки упал на разорванную обложку, где аккуратным почерком было подписано следующее: Ян Чонвон. Класс — 3. Школа Хэсыль. Взяв из рук Ван свою принадлежность, парень закинул уже никуда непригодную бумагу в сумку, застегнув её и закинув на плечо. Рост Яна явно был ниже Сонхуна и всё же, он оказался довольно высоким, статным, парнем, с ничего не выражающими карими глазами и с, кажется, всегда опущенной вниз головой. Что заставило Пака насмехаться над ним? И даже не просто насмехаться, а поднимать руку, и аж до такой степени.       — Пойдём к кабинету директора вместе, Ч-чонвон… Я расскажу всё, что видела. Они должны ответить за свои действия, — серьёзно говорит Мёнджи, смотря на след его крови на твёрдом кафеле. Её слова, как неудивительно, остаются проигнорированы, что заставляет девушку почувствовать себя неловко. За всё время он ни разу на неё не посмотрел, в то время как она не отрывала от его лица взгляд ни на минуту, всматриваясь и, для чего-то, запоминая каждый сантиметр. Странно, но рядом с ним Ван ощущает себя гораздо лучше. То, что с ней произошло в коридоре, словно ничто иное как просто сон, или же временное помутнение, от которого не осталось и следа. Что-то необъяснимое тянет её к этому парню и она действительно жутко за него переживает, готовая пойти на риск и в первый раз оказаться в кабинете директора. Почему и по какой причине она так волнуется за, казалось бы, совершенно чужого ей человека. Но, в том-то и дело, что Мён не видит в нём чужого. Она словно уже знакома с ним, и давно.       — У меня есть салфетки, погоди секунду, — пыхтит Ван, стаскивая с плеча портфель и зарываясь туда двумя руками. — И всё же не стоит появляться в кабинете директора в таком виде. Конечно, для начала стоило бы отвести тебя в медпункт, ведь тебе, наверное, очень больно, но… Продолжать искать эти чёртовы салфетки девушка не находит смысла, ибо парень, как только подправив пыльную форму, подходит к раковинам и включив воду, промывает лицо под лёгкой струёй. Девушка наблюдает за ним с недоумением и интересом. Его молчаливость странным образом притягивала и делала его загадочнее.       — Ты неразговорчивый, — бурчит Мёнджи, смотря на его отражение в зеркале. — За что они тебя так? Брюнет на секунду замирает. Он выключает воду, вытирает ладонью капли воды с подбородка и просто идёт к выходу, так ни разу и не взглянув на девушку. Мёнджи сама не понимает в какой момент подскакивает к парню и хватается за рукав промокшего пиджака, не позволяя уйти.       — Может уже скажешь что-нибудь? — Ван хочет, чтобы он наконец посмотрел на неё, но его лицо остаётся равнодушно повёрнуто в другую сторону. — Ян Чонвон? — зовёт по имени парня она, но снова безуспешно. — Я ведь… просто хочу помочь. Он не отдёргивает руку, просто стоит и смотрит на дверь. Мёнджи готова поспорить на что угодно, что ни разу ещё не встречала этого парня лицом к лицу. Возможно, они и пересекались в коридоре на переменах, но она никогда ещё раньше не обращала на него внимания как это происходит сейчас. Пусть они и незнакомые друг другу люди, но Ван Мёнджи уверена, что знает его намного больше, чем может себе представить.       — Зачем? Девушка замирает, а её хватка на ткани его пиджака вмиг ослабевает. Она в ужасе поднимает голову на парня, не веря своим ушам.       — Зачем тебе это? — осипшим и слабым голосом говорит Чонвон, наконец-то повернув голову к девушке. Его глаза кажутся такими глубокими, а взгляд до невозможности пронзительным, но что ещё больше поражает Мёнджи, это… его голос. Брюнет смотрит неотрывно, не моргает и не обращает внимания на свою ссадину на скуле, которая начала кровоточить по новой. Девушка впадает в транс, в шоковом состоянии отпуская его пиджак. Чонвон не дожидается ответа на свой вопрос, разворачивается и уходит, бесшумно закрывая за собой дверь. Слёзы, по какой-то причине, ручьём скатываются по её щекам, а сама Ван в сотый раз прокручивает в голове произошедшее минутой раннее. Его голос… Безумно схож с тем, чьи мысли она слышит на протяжении всего месяца.