***
Дышать становилось все тяжелее, но Хара продолжала накрываться подушкой, чтобы сдавленный визг не доносился до мамы. На светящемся экране мобильника рядом — банальное «спокойной ночи» от Мицуи. Легкие наконец получили живительный кислород, когда она избавилась от мягкого звукоизолирующего щита. Широко раскрытыми глазами залипая на сереющее в темноте полотно потолка, она стала успокаиваться. На протяжении уже недели он был ее парнем, самым лучшим парнем. «Истеричка». Хара устало накрыла глаза ладонью. Снова. От восторга до отчаяния за шестьдесят секунд. Мицуя был настолько лучшим, что аж зубы сводило. Сильнее только — что рядом с ней его может не быть, а еще сильнее — может быть с кем-то другим. Подобного больного собственничества Хара в себе даже не предполагала, но все чаще задумывалась о том, как много девчонок вокруг него крутится. Так еще и загадочная «Тосва». Название — единственное, что удалось выудить из Мицуи. С самого начала Хара была уверена, что не знать обо всем этом — для нее же спокойнее, но в последнее время эта уверенность трусливо шла на попятную. Она спрятала телефон под подушку и закрыла глаза. Спала она беспокойно и нервно, проснувшись с твердым намерением расставить все точки над l.***
Смелости Хара набиралась не меньше трех дней, по кругу от готовности оставить все как есть до стойкой решимости расспросить обо всем прямо сейчас. К концу мучительной карусели она все же решила не доставать Мицую ревностными порывами и оставить ему возможность добровольно посвятить ее в детали своей жизни при желании. Встретиться это время не было возможности из-за посещения академии. Коротких звонков и смсок отчаянно не хватало, и после окончания уроков и занятий в муз.клубе Хара намеревалась зайти в Швейный кружок. — Ты прям на иголках, — озабоченно заметила Ацуко, когда Хара в очередной раз сбивалась с темпа, порывисто перескакивая с модерато на аллегретто. — Извини, похоже на то, — согласилась она. — Поругались что-ли, — осторожно поинтересовалась подруга. — Вот именно что нет, — удивляясь самой себе, честно ответила Хара Они помолчали. — Может, по домам пойдем, — предложила Ацуко, понимая, что путной игры сегодня не выйдет, — или ты с Мицуей? — Ну, мы не договаривались, но я хотела зайти к нему. Ацуко кивнула: — Хорошо, тогда я пойду, — укладывая скрипку в футляр. — Завтра готовься, — она ободряюще улыбнулась, — будем отыгрывать за два дня. — Без проблем, — Хара была благодарна за поддержку. Ребята из клуба собирались по большей степени для репетиций перед матчами и школьными фестивалями, только они с Ацуко все свободное время проводили здесь за игрой, пока еще не получив партии в основном составе. Хотя казалось, что глава намеренно не спешит обременять их клубными обязательствами, давая возможность наслаждаться творческими посиделками после уроков до последнего. Хара спешно собралась, после того как Ацуко ушла. Спешно собралась и продолжала сидеть в нерешительности, взвешивая степень навязчивости своего намерения. «Ладно уж». И проделав короткий путь до «Швейного», она постучалась и заглянула внутрь. К ее удивлению в клубе была только Ясуда. Поначалу Хара думала, что они подружатся, но их отношения незаметно стали охладевать. Поэтому и удивленнее сейчас окрашивалось в неприятный оттенок. — Привет, — поздоровалась Хара, — извини, а ты не знаешь, где Мицуя? Ясуда, не отрываясь от своего занятия, отстранено проговорила: — Ты разве не его девушка, чтобы задавать такие вопросы? «Это, блять, что сейчас было?» Тело сковало от такого наглого заявления, Хара усиленно старалась не поддаваться порыву нахлынувшей злости. — И правда, — она криво ухмыльнулась, — если я не знаю, то ты тем более. Ясуда яростно сверкнула глазами и, очевидно, хотела сказать что-то еще, но замолчала, бросив изумленный взгляд за спину. — Меня ищешь? — прошелестел знакомый голос над ухом, и в следующее мгновение Хара ощутила легкое прикосновение рук на талии. Кроме удивленного выдоха, ничего ответить не получилось. Мицуя прошел внутрь, и, оглянувшись на него, она заметила ссадины и царапины на лице. — Глава, у вас же отгул сегодня, — начала было Ясуда, но осеклась, заметив легкий кивок Мицуии. «Я по-твоему совсем дура», — Хара ни на секунду не отрывала от него взгляда. — Дело появилось, у нас же еще осталась форменная ткань? Ясуда сжав губы, кивнула. — Я сам сделаю, можешь идти домой, — Мицуя ободряюще улыбнулся ей. Она тоже заулыбалась и без возражений начала складывать швейные принадлежности. Хара ощущала себя лишней. «Если я не знаю, то ты тем боле… боже, как же убого» Нет. Она ощущала себя раздавленной. С пристрастием размазанной по школьному паркету. Ясуда вышла, слегка задев приросшую к полу Хару плечом. Она молчала, хотя хотелось то ли бежать сломя голову отсюда, то ли и дико кричать до жжения в горле. Мицуя тоже молчал. Хара зашла внутрь и дрожащими руками закрыла дверь. — Слышал, о чем мы говорили? — тихо. — Нет. — Я расскажу, — голос начал подрагивать, — о том, что я девушка, которая последней узнает, что у ее парня что-то происходит. Язвительные фразы против желания наполняли атмосферу желчью. Мицуя, монотонно раскладывающий черную ткань, остановился и оперся руками о стол. На нее он не смотрел. — Вот это твое «все хорошо»? Хара вцепилась руками в школьную юбку, чтобы унять дрожь в руках. Хотелось подойти и обнять его, что есть силы и с той же силой зарядить пощечину. Она не знала, что говорить, не могла подобрать слов. Голова пухла от метающихся в ней мыслей, а в ушах до оглушения долбила кровь. — В курсе, что ты ей нравишься? Неожиданно, для обоих. — Да, — просто и обескураживающе. Бесило до исступления. — Так может ей быть твоей девушкой, а не мне, — саморучно вгоняя нож в сердце по самую рукоять, — ей ты, похоже, больше доверяешь. Мицуя устало провел по волосам. — Хара, остановись. Останавливаться она не собиралась. Пелена начинала застилать глаза, и Хара моргнула, сбрызгивая первые подступившие слезы. — Так же как со мной с ней говорил? — в личное воспоминание их первого поцелуя варварски врывалась чужая фигура, нахально становясь на ее место. — Говорил, но не так. Спокойно, каждое слово выверено. Хара же готова взорваться от плещущихся через край эмоций. — А как? Мицуя наконец посмотрел на нее. Заботливо, но непонимающе. — Зачем ты это делаешь? Если я совру, так тебе будет легче? Кровь так долбила в ушах, что, казалось, ушные перепонки сейчас лопнут и она хлынет фонтаном, заливая белые швейные машинки, скачущие перед глазами парты, уходящий из-под ног пол. Хара ответила, не слыша своего голоса: — Никогда не ври мне. Теперь она не смотрела на Мицую, не видела в его глазах желания спасти ее от разочарования и боли, защитить от всего плохого, что может случиться. — Если я узнаю о таком, то сразу объясняюсь, проводя черту, — родной голос звучал где-то далеко — я никому не хочу причинять боли. Хара издевательски посмеялась над собой. «И тут я снова последняя» — вспоминая его «не хотел подходить». Больше оставаться в кабинете становилось невыносимо. — У тебя вроде как дело, я пойду, — выдавила она, на скорости вылетая в коридор. Бежала со всех ног, пока легкие не стали гореть от каждого вздоха. Остановилась, облокотившись на колени и судорожно хватая ртом воздух. Обернулась. В сгущающихся сумерках улица была девственно пустынна — вдогонку никто не бежал. Она тихонько опустилась на корточки, обнимая себя за плечи, и беззвучно разрыдалась.