***
Катерина с трудом подавила желание вернуться и стукнуть мужа посильнее. Это просто невыносимо: в последнее время Гришу точно подменили. Он стал таким раздражительным, что с ним попросту невозможно разговаривать. Любого повода ему достаточно, чтобы закатить скандал. Хуже всего, что он срывается даже на сына, а это уж и вовсе неслыханно! Вот взять хотя бы сегодняшнюю перебранку: вчера вечером, сделав уроки, Петя отправился в дом Петра Ивановича, чтобы побыть с дедом, ну и конечно же, поиграть с Лёвушкой. Однако же вернулся он буквально через десять минут. — Что, уже поругались? Из-за чего на этот раз? — хмыкнул Григорий. — Лёве плохо, — вздохнул Петя. — У него днём еще горло болело, а сейчас жар. Дедушка говорит, надо врача звать срочно. — Боже мой, — встревожилась Катерина, — хоть бы ничего серьёзного! Ты не переживай, Петенька, доктор придёт, посмотрит его и вылечит. — Вот именно, — отозвался Григорий. — Ничего с ним не случится, эка невидаль: заболел! Все болеют… Катерина отвела Петю в его комнату, посидела с ним немного, успокоила его, а после, оставив его наедине с альбомом для рисования, отправилась к Петру Ивановичу сама. Они с Ларисой были очень обеспокоены, поскольку температура у Левушки была уже около тридцати девяти градусов. — Наверняка он простудился, когда они позавчера выбежали во двор, не одевшись! — покачала головой Лариса. — А мы не уследили… — Да что теперь говорить, — вздохнул Петр Иванович, — лишь бы воспаления легких не было! — Не дай бог! — отозвалась Лариса. — Вы не переживайте, — сочувственно взглянула на них Катерина, — все будет хорошо, я уверена. Она вместе с Петром Ивановичем и Ларисой дождалась приезда семейного врача, который тут же осмотрел Лёву и сказал, что у мальчика ангина. Оставив рецепт и инструкции по лечению, он, пожелав всем здоровья, уехал, а Катя отправилась домой. Утром она позвонила Ларисе, справилась о здоровье Лёвушки, и та сказала ей, что жар спал к утру, но горло болит сильно, и лечение предстоит долгое. — Все будет хорошо! — сказала ей Катерина. — Не переживай. У Григория же известие о болезни младшего брата вызвало лишь раздражение. Петр Иванович, как потом выяснилось, позвонил ему, сказал, что сегодня он в офис приедет чуть позже, но только затем, чтобы подписать договор с инвестором. Так что Грише придется провести очередное важное совещание самому. — Так всегда! — вышел он из себя. — Лёвушка чихнул, и мой милый папенька вместе со своей женушкой синхронно впадают в истерику и созывают медицинский консилиум! А мне теперь изволь отдуваться за него на работе. — Гриш, ну как тебе не совестно, а? — укорила его Катерина. — У мальчика температура была тридцать девять, Лариса с твоим отцом всю ночь не спали, сидели с ним. Ему же плохо, он такой маленький… Вот если бы с нашим Петей такое случилось, я посмотрела бы на тебя, как ты себя вел! — Я бы точно не стал бегать по потолку. Вызывал бы врача и четко выполнял все его предписания. Помнится, раньше отец был умнее и поступал именно так. Петя также очень переживал, узнав о болезни Лёвушки, он ведь чрезвычайно чувствителен! Ему хотелось навестить Лёвушку, побыть с ним, развлечь чем-нибудь, он сам признался в этом матери. Но Пётр Иванович сказал ему, что Лёва отдыхает, так как ему нужно много спать, чтобы набраться сил, и поэтому Петеньке лучше будет спокойно отправляться в школу, а днем, когда он вернется, Лёве наверняка станет лучше. — Возможно, тогда и увидитесь, — сказал он Пете. Однако же Петя все равно места себе не находил, вот и решился попросить мать и отца оставить его сегодня дома. Все-таки Грише не нужно было грубить!***
Катерина вздохнула: все это началось больше трех месяцев тому назад, когда она объявила, что выходит на работу. Честно говоря, она вовсе не ожидала такой реакции. Да, Гриша злился, говорил, что нечего ей делать на работе, лучше будет, если она больше времени станет, как и раньше, уделять дому и воспитанию сына. Но Катерина надеялась, что со временем он привыкнет, тем более и Анна Львовна, и даже Пётр Иванович убеждали его, что нет ничего зазорного в том, что Катя станет работать. — Я желаю возвращаться домой, и чтобы меня встречала жена, а не пустой и темный дом! — твердил Гриша. — Но я же не с утра до ночи буду на работе, Гриша, — убеждала его Катя. — Да и работать я буду через день. А дома мне наоборот предстоит целыми днями оставаться одной. Ведь ты в офисе, Петя на занятиях: сначала у него уроки, потом рисование и спортивная секция. Да я же с ума сойду, сидя целый день в огромном пустом доме. Ну, в компании с Павлиной и приходящими домработницами. — Почему-то никто не сходит, а ты прям сойдешь, да? Конечно, куда как лучше просиживать целый день в этой школе, и чтобы на тебя там глазели все, кому не лень. — Гриша, послушай меня, давай договоримся: если я не буду справляться, если что-то пойдет не так, или (не дай бог, конечно) ко мне станут относиться плохо, я сразу же уйду. И больше не заикнусь о работе, я тебе это обещаю. Он не ответил, лишь пожал плечами, но при этом робко улыбнулся. Катя начала работу в канцелярии школы искусств Анны Львовны, и надо сказать, работа ей безумно нравилась. Она оформляла личные дела учеников и сотрудников, составляла расписание занятий, отвечала за распределение часов между преподавателями. Поначалу ей, конечно, было нелегко, но чем дальше, тем больше она втягивалась и уже очень скоро полностью освоилась. Кроме того, ей это помогло отвлечься от мрачных мыслей и дурных предчувствий. После того жуткого письма, что передала ей тогда Павлина, она получила еще три точно таких же. Ей делалось дурно, когда она читала их: чем ей только не угрожали… Она терялась в догадках: кто мог это сделать, и самое главное — зачем? Кому она перешла дорогу?.. Идти в полицию Катерина не решалась, да и с чем, собственно? С глупыми записками, автор которых обещает «вытащить на свет всю подноготную и разрушить тем самым ее счастье», исключительно потому, что она «связалась с подлой и мерзкой семейкой Червинских, продалась им с потрохами»? Это же бред какой-то! Мужу она тоже не хотела ничего говорить — боялась. Она всю голову сломала, думая, кто мог бы подшутить над ней так глупо и жестоко, но на ум ровным счетом ничего не приходило. Впрочем, письма эти прекратили присылать так же неожиданно, как в свое время начали, и она понемногу успокоилась. Сев за стол, Катерина включила компьютер и принялась за дело. Ей срочно нужно было закончить разбирать личные дела только-только зачисленных в школу учеников, а потом — проверить списки начальных классов, которые должны были приступить к занятиям уже через два дня. С удивлением она обнаружила в списке учениц, зачисленных в класс бального танца Софию Алексеевну Косач, и ее передернуло. Не хватало только встречаться с бывшим своим ухажером. После той его выходки на свадьбе она предпочитала держаться от него и его жены подальше. Катерина вздохнула: очень жаль, что Петя отказался ходить на бальные танцы. Она так мечтала, что может быть, у сына когда-нибудь получится то, что не вышло в свое время у нее: стать профессиональным танцором. Она хотела даже отдать его в балет, но Григорий решительно отверг эту затею, заявив, что мальчику приличнее ходить на бокс или на футбол. Футболом Петя, к слову, и впрямь бредил и ходил в спортивный зал с удовольствием, а плаванье вот не слишком жаловал, хотя поначалу он, потянувшись за Лёвушкой, попросил записать его в бассейн. Но потом ему разонравилось, и Катя забрала его оттуда. Пару раз она приводила сына в школу искусств, надеясь, что ему понравится какая-нибудь секция, и он увлечется пением или танцами, но Петя сказал, что рисовать ему интересно, а петь и плясать — «глупость какая-то». Катя лишь вздыхала да завидовала тайком Ларисе, потому что Лёвушка вот, дай ему волю, всё бы забросил, а ходил только на хор. Учительница музыки и ритмики в школе на первом же занятии, посмотрев и послушав учеников, решила собрать школьный хор и танцевальную студию. Лёвушка оказался в числе тех, про кого она заявила, мол, «если развивать талант — будет прок», и он стал прилежно посещать дополнительные занятия. А еще Лариса не так давно сводила Лёву и Петю в театр юного зрителя на «Волшебника изумрудного города» и на «Приключения Винни-Пуха». — Чудесные музыкальные спектакли, — рассказывала она, — и между прочим, там мои выпускники играют! В прошлом году как в театр пришли, и вот — уже две премьеры, быстро в гору идут. Пойдем вместе? Но Катя в тот день как раз должна была выполнить срочную работу, поэтому у нее пойти не получилось. По возвращении Петя рассказал им с Григорием, что дескать, «ничего особенного, в кино бывает круче». И когда в следующий раз Лариса вновь предложила сходить в театр на «Али-бабу и сорок разбойников», он отказался, чем огорчил Лёвушку, который нового похода в театр ждал с нетерпением. — Петька от моего отца, видно, не только имя взял, — рассмеялся Гриша, когда узнал об этом, явно намекая на то, что Петр Иванович был несколько равнодушен к театру, точно так же предпочитая, как он говорил, хороший фильм. — Ой, да ты просто ничего не понимаешь! Ты бы лучше присмотрелся, проникся! — убеждала его Лариса. — Да ну не получается вот, — отвечал он, — извини уж, но ничего не могу поделать! Катю же огорчало, что не стать, видимо, Петеньке человеком искусства… Хотя, он же еще ребенок, пока он вырастет и станет выбирать дорогу в жизни, много воды утечет. — Здравствуйте, Екатерина Степановна! — школьный завхоз Назар Дёмин вошел в кабинет без стука. — Вы уж простите, что отвлекаю… — Ах, это вы, Назар, проходите! Катерине нравился этот человек: он пришел на работу, как ей рассказала Анна Львовна, в прошлом году. Раньше он трудился на каком-то торговом складе, но потом у него случилась в жизни страшная трагедия: жена умерла от онкологии, и он остался совсем один с семилетней дочкой на руках. Ему нужны были деньги, чтобы прокормить ребенка, потому что все сбережения ушли на лечение жены. Он увидел объявление о вакансии в школе, и ему повезло: Анна Львовна взяла его на работу. А так как дети работников могли посещать занятия практически бесплатно (им полагались льготы), то его дочка Ульяна стала ходить в секцию народного танца. Что до самого Назара, то он был скромным, прямым и безукоризненно честным человеком. Он полюбил приходить к ней во время перерыва, чтобы перекинуться парой фраз и справиться о дочке. — Как там моя Уля, занимается хорошо? — улыбнувшись, спросил он. — Наверное, — отозвалась Катерина, — вам бы лучше у педагога спросить, но если судить по журналу, то оценки у нее просто отличные. — Это хорошо. Мать ее, жена моя, была бы рада. Это же была ее идея отдать Улю заниматься танцами. — А я вот своего сына не смогла, так скажем, приобщить. — Ну, мальчишкам больше нравится хоккей какой-нибудь. Вот у меня у шурина сынок как раз на хоккей ходит… Такие разговоры возникали у них частенько, и Катерина, можно сказать, душой отдыхала, беседуя с Назаром.***
Григорий почувствовал, что у него затекла спина. Он целый день, буквально не разгибаясь, провел в кресле, разбираясь с отчетами из ресторанов. Совещание с директорами кафе-кондитерских и руководством хлебозавода пришлось перенести на завтра, потому что без отца оно все равно не имело никакого смысла. Совсем уже помешался на своем сыночке, вновь подняли в нем голову ревность и злость. Ну что, скажите, случилось? Поднялась температура, и только-то! Дети на то и дети, они часто болеют, вот у Петьки тоже временами и горло побаливает, и кашель возникает, и тому подобное. Это же не повод разыгрывать такую драму. Но отец с Ларисой просто два паникёра-параноика, они сразу же вызывают врачей, а потом прыгают вокруг драгоценного сыночка, сдувая с него пылинки. Он вновь вспоминал свое детство: если маленький Гриша болел, то мать оставляла его дома, заставляла лежать в постели, а отец уезжал на работу. Ему и в голову не приходило остаться дома из-за болезни сына. Да, вечерами, по возвращении домой, он приходил к нему в комнату, расспрашивал о самочувствии, рассказывал о чем-нибудь интересном, или же они вместе смотрели кино, — все это было. Но вот чтобы целый день отец от него не отходил — такого не водилось. Да и не было в том необходимости. А тут еще и Катерина. Взбрело ей в голову пойти работать, потому что дескать «дома скучно». И опять тут отец с Ларисой, надо думать, постарались. Последняя вот уже который год преподает, дает мастер-классы по актерскому мастерству в училище. Она, как правило, берет одну-две группы и ведет их с первого курса до последнего, якобы у них такие порядки. Это отнимает у нее не сказать, чтобы очень много времени, она ездит на занятия три-четыре раза в неделю, либо с утра до обеда, либо с обеда до вечера. Таким образом у нее остается достаточно свободного времени, чтобы проводить его с семьей и заниматься воспитанием сына. Правда, они с отцом больше заняты тем, что балуют сына, но это уже детали… А вот Катерина стала пропадать на своей работе чуть ли не ежедневно, да еще и мужики там какие-то вокруг нее крутятся! Вчера вот он подвез ее в школу, благо, ему как раз надо было навестить мать, и лично видел, когда уже уезжал и садился в машину, как у входа в школу она встретилась с каким-то типом в затрапезной куртке. Он пожал его жене руку, а после придержал ей дверь, и они вошли внутрь. — С кем это ты любезничала утром у входа? — спросил он вечером за ужином. — Что? — Катерина предпочла прикинуться дурочкой. — Что за тип хватал тебя за руки, я спрашиваю? — Господи боже, Гриша! — рассмеялась она. — Это Назар, наш завхоз. И он не хватал меня за руки, просто мы поздоровались, вот и все. — Пусть держится от тебя подальше, иначе я покажу ему, где раки зимуют! — Гриша! — И ты смотри, Катя, если на этой твоей работе вокруг тебя будут увиваться всякие там субъекты непонятные, я попросту запрещу тебе там появляться! Она пыталась возражать, мол, ничего у нее ни с кем не было, и быть не может, но он и слушать не стал. Григорий задумчиво перелистывал свою записную книжку. Время позднее, пора ехать домой, — решил он. Вдруг взгляд его неожиданно задержался на телефонном номере, обведенном красными чернилами. Обещал ведь позвонить ей как-нибудь, подумал Григорий, вспомнив о госпоже Родзевич. Она, кстати сказать, оказалась довольно милой женщиной, да к тому же, весьма привлекательной. Они встретились с ней тогда, когда случилось то досадное недоразумение с арендой помещения. Он предложил встретиться с арендодателем, но она тут же отказалась, мол, у нее на примете есть еще один вариант, а если господин Червинский так дорожит этим местом, она с радостью уступает. — Вы удивительно великодушны, — улыбнулся он ей. — Но у меня есть условие, — кокетливо прищурилась Ольга. — Вы согласитесь поужинать со мной. Не бойтесь, я не кусаюсь! — Да я и не думал бояться! Они провели довольно приятный вечер за ужином в одном из не самых, прямо скажем, дешевых ресторанов. После он подвез ее домой, а она дала ему телефон и взяла обещание, что он позвонит ей как-нибудь: — Раз уж мы расстаемся друзьями, дорогой Григорий Петрович! — Я буду рад иметь такого друга, как вы, Ольга Платоновна. Надо бы и впрямь позвонить ей на днях, решил он.***
Домой Григорий приехал довольно поздно, но на подъезде к дому успел заметить, что свет в доме, на их половине, не горит. Где, интересно, носит дражайшую супругу? — подумал Григорий с раздражением. Да и Петьке давно пора дома быть… Может быть, они у отца? Григорий решительно направился на отцовскую половину, позвонил в дверь, и ему сразу же открыла домработница. Отец и Лариса заканчивали ужин. — Садись с нами! — кивнул ему отец. — Проголодался, наверное, а заодно и расскажешь, как там сегодня все прошло. — Я сама тебе сейчас положу. Садись! — Лариса встала из-за стола, но Григорий остановил ее. — Не надо, я, собственно, не голоден. Что там с Лёвой-то? С утра, Катя говорила, плохо ему было. — Читает лежит, — улыбнулся отец. — А вот днём намаялись… — Заставить его прополоскать горло — задача не из лёгких, — усмехнулась Лариса. — Ну, хотя бы температуры такой высокой больше нет, — сказал отец. — Понятно, — кивнул Григорий. — Не буду уж тогда беспокоить его сегодня, а завтра подарок куплю, да навещу. А Кати-то нет у вас с Петькой? — Кати? — приподняла брови Лариса. — Нет. Она мне звонила днём с работы, тоже про Лёвушку спрашивала. — Странно… где ее носит-то? — Может быть, — предположил отец, — она забрала Петю, и повезла его куда-нибудь отдохнуть? — И не предупредила! — тут же возмутился Григорий. В этот момент они услышали, как подъехала машина. — Ну вот, — улыбнулась Лариса, — легки на помине. Григорий, быстро попрощавшись, заторопился домой, но тут раздался звонок в дверь, и уже в следующее мгновение в комнату вошла Катерина. — Лариса, Пётр Иванович, добрый вечер! Гриша!.. — Вечер добрый! — хмыкнул отец, переводя взгляд с Григория на Катю. — Мы тут как раз про тебя беседовали. — А я на работе задержалась, столько дел!.. Как Лёвушка? — Ему лучше, слава богу, — ответила Лариса. — Пойду, кстати, посмотрю, как он там. — Что ж, нам, наверное, домой уже пора? — Катерина посмотрела на Григория. — Пожалуй, — отозвался он. — Тогда зови Петю и идём, — улыбнулась ему Катерина. — То есть… как это «зови»? — не понял он. — Петя разве не с тобой? — Нет. Я же говорю: на работе было очень много дел, я поздно освободилась и сразу же поспешила домой. Приехала, смотрю — никого нет. Я решила, что ты здесь, а Петенька, разумеется, с тобой. — Нет, конечно, — пожал плечами Григорий. — Я тоже только что приехал и тоже решил, что вы здесь, у отца. — Странно… Лариса, передумав, видимо, уходить остановилась на пороге, после чего вернулась в комнату. — Но… — тихо проговорила Катя, — раз Пети здесь нет, то где же он? Ведь он давно уже должен быть дома! Афанасий ведь должен привезти его с занятий часа два тому назад. Неужели что-то случилось? Катерина достала телефон и быстро нажала кнопку вызова: — Не отвечает! — хрипло произнесла она. Все четверо тревожно переглянулись. — Что… что же могло случиться? — дрожащими руками Катерина принялась набирать сообщение.