Не то, чем кажется

Андрей просто ушам своим не верил: рассказ Ольги буквально поверг его в шок. Но придумать подобное она просто-напросто не могла, да и весь ее внешний вид говорил о том, что ей пришлось пережить в последние несколько дней. Анастасия Владимировна Славина, именно так по-настоящему звали «Олю Родзевич», была одной из тех восторженных и наивных дурочек, которые приехали из глухих провинциальных поселков в большой город в надежде сразу же покорить его. Когда же у нее ничего не вышло, и она осталась совсем одна, без денег, без поддержки и без крыши над головой, ее взял в оборот какой-то ушлый сутенер, так некстати встретившийся ей в каком-то злачном заведении, куда она забрела на беду свою. Сначала Настя просто «стояла на точке», то есть у вокзала, скажем, неподалеку от ночных клубов и ресторанов и ежели какой сластолюбец замечал ее, то сутенер, который, разумеется, ошивался рядом, тут же договаривался о, так сказать, тарифе. Потом её, если так можно выразиться, повысили в должности, и перевели в «салон эротического массажа». Там было несколько поспокойней и не нужно было мерзнуть целый вечер на улице. Девиц попросту выставляли в специальной комнате, точно наложниц на невольничьем рынке, полностью обнаженных, а клиент, наблюдавший из соседней комнаты через специальное окно, выбирал себе ту, что пришлась ему по вкусу. Затем он расплачивался, и охранник провожал его в номер на втором этаже, а вскоре приводил туда жрицу любви. Один раз Настю по обыкновению привели в номер, и там она вместо клиента вдруг увидела… женщину. — Вы, что, спятили? — невольно вырвалось у нее. — Я… таким не занимаюсь. Не хочу! Да и никто не станет здесь… Идите в другое место! Как вам вообще позволили?.. Женщина медленно подошла к ней, отвесила пощечину и громко рассмеялась: — Во-первых, несколько странно, что какая-то шлюха вдруг подает голос. Да если бы мне пришла вдруг охота… до остренького, так скажем, и я заплатила за это, то твое дело — молчать и исполнять желания клиента, который, как известно, всегда прав. Но тебе повезло, милая, у меня нет и не было охоты до подобных развлечений. Собирайся давай, теперь ты работаешь на меня. — Но… — Настя была совершенно сбита с толку, — я не могу вот так! А что скажут хозяева? Женщина хмыкнула, достала из сумочки сигарету и закурила: — С хозяином я договорилась. Тебя не должно это волновать. — И что я должна буду делать? — Это я тебе объясню позже. Хватит разговоров, живо одевайся и поехали! Так Настя оказалась у мисс Лили. Та привезла ее на какую-то заброшенную дачу, заперла там, хорошо хоть кормили своевременно. Три раза в день хмурый охранник, здоровенный и неуклюжий Захар, приносил ей еду. Иногда мисс разрешала ему «развлечься», и Насте ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Очень скоро Насте привезли кучу разных не самых дешевых, заметим, платьев и костюмов, а заодно и документы на имя Ольги Платоновны Родзевич. Мисс Лили велела ей познакомиться и втереться в доверие к Червинским. Как она говорила, Оля должна стать орудием ее возмездия. Правда, Оля сразу же допустила грубейшую ошибку, когда позволила чувствам возобладать над рассудком и не устояла перед Андреем… — Мне предписывалось только лишь познакомиться с тобой, чтобы подобраться ближе к Грише. Он был главной целью… Точнее, с ним я должна была переспать, а потом сделать снимки и послать его жене. А после — подставить его, обвинить в изнасиловании. Почти получилось, но… Сорвалось в последний момент! Его не посадили в тюрьму, и она, Лили, пришла в ярость. По её плану Григория должны были осудить, упрятать за решетку, а потом… Она хотела действовать через секретаршу Петра, кажется, нужно было устроить какую-то диверсию на одном из его предприятий. Их репутация была бы практически уничтожена. А еще она хотела убить его жену. — Жену Петра? Ларису? — опешил Андрей. — Я не знаю, — мотнула головой Настя, — Раиса она или Лариса, но она была чуть ли не главной целью Лили. Та просто светилась от радости, когда рассказывала, как люди Захара похитят жену Петра, привезут ее на ту заброшенную дачу, а после… Она не просто убить её хотела, она намеревалась такое с ней сделать, что… Ну, ты сам понимаешь, что для женщины может быть кое-что и пострашнее смерти! После такого многие сами с жизнью счеты сводят, у нас вот в том… «клубе» бывали случаи. Но Ларису Лили всё равно не собиралась в живых оставлять, она хотела только, чтобы та страдала как можно дольше. А Пётр должен был узнать и увидеть, как обошлись с его женой… Люди Лили, они бы записали всё на видео. И только потом наступил бы черед Червинского-старшего. Так Лили всегда говорила. — Да она же тронутая! На всю голову больная, маньячка! — воскликнул Андрей. — Что ей сделали Червинские? Настя передернула плечами: — Не знаю. Но она… страшный человек, Андрюша, поверь мне! Она не успокоится, если её не остановить. Я еле-еле убежала… и даже думать не хочу, что будет, если они меня найдут. Когда всё сорвалось, когда у Лили ничего не получилось, и Григория отпустили, она все рассказала хозяину. Дескать, это из-за меня план провалился. И он отдал меня Захару и его подручным. Если бы ты знал!.. — она закрыла лицо ладонями и разрыдалась. — Он такой же, как Лили, даже ещё хуже! — прибавила она, продолжая всхлипывать. — Оля… то есть, Настя, — вздохнул Андрей, погладив ее по плечу, — не надо так. Успокойся! — То, что они со мной делали… Это такое… такая грязь! — Скоты! Настя подняла на него заплаканные глаза: — Когда Захар уехал куда-то, то троих амбалов с собой забрал, а остальные двое напились… Ну, по одному разу меня… их на это хватило. А потом они заснули, как убитые. И я сбежала. Шарфом замоталась, капюшон натянула на лицо, чтобы синяков не видно было, и на попутке до города доехала. Деньги утащила у Лили. Ну, там у нее лежали в столе, в библиотеке. Немного было, но мне как раз хватило доехать… — А кто стрелял в Ларису Червинскую? — быстро спросил Андрей. — Это тоже часть плана этой твоей Лили? Настя быстро замотала головой: — Я… я не знаю. Наверное… Андрей, я умоляю тебя, помоги! Мне просто некуда больше пойти. Андрей решительно поднялся: — Разумеется, это нельзя так просто оставлять. Собирайся и пошли со мной. Мы едем ко мне в офис. Там все обсудим с моими людьми. Нужно действовать, потому что, насколько я понимаю, жизни Петра, Ларисы и Григория Червинских по-прежнему в опасности. Кроме того, у них еще и дети есть, и они тоже в зоне, так сказать, риска. Да и моя семья — тоже. Мы ведь с тобой… — он осёкся и замолчал. Настя поднялась со стула: — Можно мне… умыться? — тихо спросила она. Андрей кивнул и быстрым шагом направился в комнату. Милочка как раз отдыхала и играла в компьютер. Андрей объяснил дочке, что ей придется побыть какое-то время дома одной, никому не открывать дверь, а он скоро вернется. Милочка улыбнулась, кивнула ему и заверила отца, что уже большая, и он может ехать куда хочет и ни о чем не волноваться.

***

Анна поцеловала Григория на прощание и пожелала ему всего наилучшего. Она бы конечно с превеликим удовольствием пригласила сына к себе и накормила обедом, но ему срочно нужно было ехать домой. Все, что произошло — вне всяких сомнений, ужасно. И кому понадобилось покушаться на жизнь Петра? Впрочем, это могут быть какие-нибудь его конкуренты, мало ли, кому он перешел дорогу, в бизнесе это ведь случается сплошь и рядом. Кроме того, Гриша тоже мог пострадать, он же стоял совсем рядом, но к счастью, с ним ничего не случилось. Страшно даже представить, что с ней было бы, если бы Гриша пострадал… Все присутствовавшие на открытии ресторана отделались легким испугом, кроме, разумеется, Ларисы. Анна вздрогнула, в который раз уже подумав о том, что если бы сейчас на месте Лары оказался Гриша, она сошла бы с ума от горя и беспокойства. Вслед за этим ее кольнула жалость по отношению к бывшему мужу. Она давно уже не держала на Петра ни зла, ни обиды, да и вообще, нетрудно представить, каково ему сейчас. — Анюта! — она уже достала ключ от домофона, когда ее окликнул до омерзения знакомый голос. — Опять ты! — воскликнула она, резко оборачиваясь. Алик, ехидно улыбаясь, вышел на свет, аккурат под козырек подъезда. Очевидно, все время он прятался неподалеку: в скверике у песочницы, там, где была лавочка. — А я уж замёрз, думал и не дождусь тебя, — проговорил он. — В подъезд меня консьержка не пустила. — Что тебе опять от меня нужно? — раздраженно дёрнула плечом Анна. — Опять денег пришел выпрашивать? У меня нет ни копейки! — Угадала, — усмехнулся Алик. — Мне очень нужны деньги, я ведь без работы теперь остался… Ты знаешь, я просто уже в айсберг превратился тут, давай поднимемся к тебе? В тепле поговорим. — Еще не хватало! Ты… завтра в школу приходи, сейчас я не могу с тобой разговаривать. У меня муж дома. Губы Алика растянулись в ехидной ухмылочке: — Твоего муженька как раз дома нет, он укатил куда-то в сопровождении юной особы! — Что ты несёшь? — презрительно скривилась Анна. — Говорю то, что видел собственными глазами, я тут уже несколько часов кукую на лавочке. Сначала такси подъехало, оттуда выбралась какая-то девица в курточке явно не по погоде, вся замотанная в какие-то тряпки. А через полчасика где-то она вышла из подъезда в сопровождении твоего благоверного. Сели оба в его авто и умчались в закат! Видимо, — вздохнул он, — не теряет он у тебя времени даром. Да и понять его можно, деваха-то молоденькая совсем. Не везет тебе, Анюта, — пожал он плечами, — и этот кобелём оказался! — Пошёл вон! — крикнула Анна и оттолкнула его. Она быстро открыла дверь и влетела в подъезд захлопнув дверь прямо перед носом Алика. Последнее, что она услышала, был его злобный шепот: — Тебе это так просто с рук не сойдет, попомни! Анна поднялась в квартиру, она зажгла свет в прихожей и сняла пальто: — Андрюша! — позвала она. — Мамочка, — Мила выбежала в коридор и бросилась ей на шею, — как хорошо, что ты вернулась! А папы нет. — Где он? — быстро спросила Анна. — Сказал, у него срочное дело, надо ему в контору какую-то. Велел мне тебя ждать. И тётя с ним ушла. — Какая тётя? Мила беспечно пожала плечами: — Не знаю. Они с папой долго разговаривали в комнате, а ещё чай пили. А потом уехали. — Ты… — Анна рассеянно потрепала дочку по голове, — должно быть, голодная, да? Иди пока к себе, хорошо? Я… сейчас приготовлю что-нибудь. Милочка кивнула и упорхнула, а Анна опустилась на стул у зеркала и закрыла лицо руками.

***

— И чего ты добился?! — Натали готова была убить Степана Гавриловича. Мало того, что он совершенно отстранил ее ото всех дел, так теперь еще и провалил всё дело. — Червинский жив! И жена его, эта стерва, тоже, кажется, жива. Твой Захар арестован, и он может выдать нас. Степан хрипло рассмеялся и приобнял Натали за плечи. — Не волнуйся, пташечка моя, — проговорил он, — все продумано. Захару хорошо заплачено, чтобы он говорил нужные вещи, если попадется. Он пойдет в тюрьму, если на то пошло, и за это тоже получит хорошее вознаграждение. — Но у тебя ничего не вышло! — Никто не застрахован от ошибок, Таточка. Теперь… придется немного подождать, а потом уже идти ва-банк. Не переживай, Пётр не уйдет от нас. — Плевала я на Петра, мне нужна жизнь этой негодяйки, его жены. Ну и, может быть, ещё Гришки с его дурой. И я не намерена больше ждать! Степан резко переменился в лице. Он грубо схватил Натали за локоть и привлек к себе: — Слушай, девочка, — произнес он, чеканя каждое слово, — я тебя уже предупреждал, чтобы ты не смела мне ни в чём перечить и лезть в мои дела! Будет всё так, как хочу я, потому что ты — просто у меня на подхвате, уясни это уже себе раз и навсегда! И если ты позволишь себе какую-нибудь… самодеятельность, я буду вынужден тебя наказать! Поверь, тебе не понравится, спроси хоть у той потаскушки, которую я отдал Захару, у так называемой Оленьки. Ты же не хочешь, чтобы ребята из клуба и с тобой так же позабавились? Это я ещё не говорю о том, что и полиция тебя вовсе не с распростёртыми объятиями ждёт. Поэтому — сиди тихо, поняла? То-то же! — ядовито улыбнулся он, явно наслаждаясь страхом, который явственно отразился на ее лице. Степан грубо толкнул ее, и Натали, не удержавшись на ногах, тихо вскрикнула и упала на кресло. — Вот и хорошо, послушная девочка, умница! — проговорил он, медленно приближаясь к ней и расстёгивая рубаху.

***

Катерина быстро поднялась по ступенькам, вошла в приемный покой больницы и направилась к стойке регистратуры. Она целый вечер вчера звонила Григорию, но он так и не соизволил ответить. Ей хотелось узнать, как там Петенька, и что случилось с Ларисой. Поначалу ведь в новостях передали, что она погибла… Потом Катерине все-таки удалось дозвониться до Анны Львовны, и та процедила сквозь зубы, что с Гришей всё в порядке, а что до Ларисы, то она в больнице, ее тяжело ранили. Катя решила съездить и навестить Лару, все-таки одно время они неплохо ладили. Лишь бы не столкнуться с Гришей и Петром Ивановичем, а то они способны опять устроить скандал. Катя хотела также увидеться с Петей, она уже несколько дней не встречалась с сыном, после того скандала Григорий не брал трубку. Один единственный раз он позвонил ей, бросил, что подал на развод и тут же бросил трубку. — Ты не должна сдаваться! — убеждал её Назар. — Нужно бороться, не сдавайся. Воюй за своего сына! — Именно это я и собираюсь сделать, — кивнула Катерина. Однако же сейчас ей вовсе не хотелось никаких ссор и склок. — Червинская Лариса Викторовна? — спросила её медсестра за стойкой. — Да. Я бы хотела узнать, как она. Медсестра защелкала мышкой. — Она в отделении интенсивной терапии, — отозвалась она. — Но дело в том, что у нас имеется распоряжение пускать к ней только одного человека: её супруга. — Но я ведь тоже её родственница, в некотором роде. — Ничего не знаю, — отозвалась медсестра, — у меня приказ руководства. — Понятно. Ну хотя бы о её состоянии вы можете мне сказать? — Состояние стабильное. Лечение госпожа Червинская получает согласно протоколу. Положительная динамика… — Что ж, — вздохнула Катерина, — благодарю вас. Наверняка это все происки ее бывшего (теперь уже можно называть его именно так) мужа и его папочки. На каком, собственно, основании её по сути выставили из больницы, это же не секретный объект! Она вполне могла бы навестить Ларису и пожелать ей здоровья. Из больницы Катерина направилась прямиком в поселок, где жила раньше и первым делом направилась в лицей, где учился Петенька. Сегодня, насколько она помнила, был последний учебный день перед каникулами, однако же охранник тормознул ее в дверях и начал настоящий допрос: кто она такая да зачем явилась. — Вы должно быть тут первый день, — раздраженно отозвалась Катерина, — иначе знали бы, что я мать Пети Червинского, и мне нужно увидеть его и забрать домой. — Петра Червинского, а также и Льва Червинского, — невозмутимо ответил охранник, — забирать из школы могут только Петр Иванович, Григорий Петрович, Лариса Викторовна Червинские и Афанасий Пилипенко. Вы, Катерина Степановна, можете приезжать лишь для того, чтобы навестить мальчика. Но сегодня его в школе нет. — А где же он? Охранник развел руками: — Не могу знать. Дома, вероятно… Чертыхаясь, Катерина порулила к дому, но и там ее ждал сюрприз: особняк был натурально оцеплен, точно секретная воинская часть. — Какого черта тут происходит? — взорвалась Катерина. — Почему я не могу войти?! К счастью, на шум на крыльцо вышла Павлина и распорядилась пропустить её. — Этот кретин совсем, что ли, с ума сдвинулся? — не могла успокоиться Катерина. — Специально велел не впускать меня? — Катюш, — вздохнула Павлина, — успокойся. — Это распоряжение Петра Ивановича. Он приказал охранять дом, свою контору и больницу. — Старый идиот, — пробормотала Катерина себе под нос. — Катюш, не ругайся, прошу, — вздохнула Павлина. — Это так в полиции ему сказали сделать. Потому что там считают, это на него с Григорием Петровичем покушались. И вот, пока следствие идёт… Ты не сердись, тебя, конечно, никто выгонять не думал, просто они тебя не видели ещё. — Где Петя? — Так у себя, наверное, играет или читает. Скучает, бедный, все утро как неприкаянный ходит. Лёвушка уехал с Петром Ивановичем в больницу, а он один остался. Просил, чтобы и его взяли, но куда уж! Все ж таки Ларисе Викторовне пока ещё худо, так что не след ребёнка туда таскать. Лёвушке тоже, конечно, лучше бы дома остаться, но он так просил Петра Ивановича… Но тут понять можно: он за мать переживает очень, сердечко-то у него тоже, чай, не каменное. — Ладно, — махнула рукой Катерина, — я пойду к сыну. — Ба! Какие люди! — раздался в комнате знакомый голос. Катерина обернулась и увидела мужа, который как раз вошел в комнату. Вид у него был усталый и какой-то… подавленный. — Я, — чуть смутившись, произнесла Катерина, — к Пете приехала. То есть, я хотела сначала Ларису повидать, но меня не пустили. — Отец за неё переживает очень, вот и распорядился никого, кроме него, к ней не пропускать. Ну и потом, она еще очень слаба. Но врачи говорят, всё будет хорошо. — Слава богу! — А у меня столько дел тут, — буркнул он, — полиция, журналисты… С ног валюсь просто! Ладно уж… идём, провожу тебя к Петьке. Всё ему повеселей будет. — Пошли. Пожав плечами, Катерина пошла за Григорием наверх. Павлина изумленно посмотрела им вслед, кивнула головой и довольно улыбнулась.