Не то, чем кажется

Григорий впервые в жизни, кажется, понял, что выражение «земля ушла из-под ног» — это не просто фигура речи. У него подогнулись колени, ноги моментально стали, как ватные, когда он услышал тот жуткий голос по телефону. Поначалу-то Григорий подумал, что Катя, как обычно, устраивает бурю в стакане воды. Он беседовал с матерью, точнее, уже в который раз пытался выслушать её дурацкие оправдания. Как до неё не доходит: ложь остаётся ложью, что бы там ни было! И соврав ему о его происхождении, мать сама себе вырыла яму. Она просто-напросто не понимает, что теперь Григорий не сможет уже безоговорочно верить ей, как раньше, и относится к ней, как к идеальной во всех отношениях женщине. А ещё… Тяжко, конечно, признавать это, но Григорию не хотелось, чтобы все это было правдой. Не хотел он быть сыном того идиота! Он хотел, чтобы его родным отцом был его отец. Пётр. Чтобы он мог называть его, как прежде, папой и знать: он — его сын. Чтобы отец иногда ворчал на него, ругался, когда Григорий делал что-то с его точки зрения не так, но в то же время и гордился им, как тогда, когда Григорий заключал выгодные контракты, ну или вообще делал что-то стоящее. Он вообще всю жизнь, если решался на какой-либо поступок, то всегда привык оглядываться: понравится ли это отцу. Григорий хотел, чтобы они с отцом ездили на всякие там праздники в школу к Лёвке и Петьке, а потом обсуждали эти мероприятия и смеялись. Чтобы собирались вместе на праздничные ужины, ездили на банкеты в рестораны, и чтобы отец в разговоре, между делом, обронил бы, мол, вот, какой его сын молодец. — Да ведь всё так и есть, Гришенька! — воскликнула мать со слезами на глазах. — Так было, и так будет! Ничего не изменилось. — Изменилось! — рявкнул Григорий. — Теперь я знаю, что я отцу не родной, и эта мысль… Как ты не поймешь, что я от этого спать не могу спокойно! — Неправда, Гришенька, — всхлипнула мать, — это неправда, что всё поменялось! — твердила она. — Ты же сам говоришь: Петя — твой отец. Он всегда им был. Ты его таковым считаешь, значит… Она не договорила, потому что в этот самый момент в комнату вбежала заплаканная Катя и показала ему сообщение от Пети. — Он хотел сказать «помоги», — воскликнула она. — Видишь? И телефон не отвечает! — Так, Кать, — покачал головой Григорий, успокойся! Может, он телефон уронил, батарейка села, или что-то в этом духе. Где он сейчас? В школе? Катя пожала плечами: — Вроде бы он должен быть на занятиях в секции… Она еще несколько раз попыталась дозвониться до сына, но ей это так и не удалось, телефон Афанасия также не отвечал. Катя быстро собралась и заявила, что надо срочно ехать: — Пока я не увижу сына, не успокоюсь! — прибавила она. Григорий вздохнул и решил отправиться вместе с ней. Мать же сказала, что ей пора домой, так как скоро вернутся Андрей и Мила, но просила держать её в курсе дел. В доме отца было тихо, если не считать, что начальник охраны Игорь был занят тем, что расставлял посты по периметру участка, у ворот и вокруг дома. На вопрос, что произошло, Игорь ответил, что таков де приказ Петра Ивановича. Григорий с Катей недоуменно переглянулись и направились в дом. Отец обнаружился у себя в кабинете, Григорий вместе с Катей вошли к нему, да так и застыли на пороге.

***

— Значит, так: во-первых, ты переведешь на моё имя три миллиона долларов. Это мне на карманные, так сказать, расходы, и этот перевод должен быть сделан сегодня же, до конца дня. Помимо прочего, так я буду знать, что ты меня не надуешь. Во-вторых, сеть ресторанов и кондитерских ты также отдаешь в мое распоряжение. Как ты это устроишь, меня не колышет, главное, чтобы все оказалось переведено на моё имя. В-третьих, выкуп за мальчишку — двадцать пять миллионов. И впредь ты не будешь заниматься этим бизнесом и вставлять мне палки в колёса, понятно? Деньги за мальчишку переведешь завтра к вечеру. Документы же привезешь сам. Адрес я вышлю. И не вздумай выкинуть какой-нибудь номер. В противном случае трупы внучка и сыновей найдешь в ближайшей канаве. А то, что я сделаю с твоей женой, увидишь сам. Я заставлю тебя смотреть, очень долго, до самого конца! Всё понял? — Где Петя? — спокойно спросил отец, хотя Григорий ясно видел, как билась жилка у него на виске, и как сильно он сжимал кулаки. — Я должен знать, что с ним всё в порядке! — Ты не в том положении, чтобы ставить мне условия, но так уж и быть, — раздался шорох, потом издалека раздался голос негодяя сказавшего: «Только без глупостей!», а затем все собравшееся услышали звонкий голос Петьки: — Дед! Я… — его тут же прервали, снова послышался треск, и наконец заговорил тот мерзавец: — Ну? Убедился, что я не шучу? — Куда мне привезти всё, что ты требуешь? — Я же сказал, пришлю адрес. — Одно условие: Петьку ты сразу же отпускаешь. Передаешь моему шоферу, и они уезжают. И только потом я отдаю тебе документы. — Ты, дерьмо собачье, ещё мне условия ставить собрался? Поумерь-ка свой пыл, иначе получишь голову мальчишки по почте! Впрочем, хрен с тобой. Отдаёшь деньги — получаешь внучка. А потом уж — поговорим о документах. С этими словами похититель положил трубку, а Катя закричала так, что казалось, стекла в окнах вылетят. Григорий схватил ее за плечи, принялся шептать, что всё обойдется, но она продолжала рыдать: — Петенька, сыночек… Господи, нет, нет! Это неправда, этого не может быть! Прибежавшая на шум и крик Лариса помогла Григорию увести её в гостевую спальню, принесла успокаивающие капли. — Всё, Катюша, успокойся, — повторяла она. — Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, но… держись! Следователь ведь здесь. Петю скоро освободят из лап этого подонка. Всё будет хорошо! Григорий тем временем вернулся в кабинет. — Вы очень хорошо говорили с ним, — сказал отцу следователь. — Как только он пришлёт вам адрес, начнём действовать. Он принялся звонить по своему мобильному и отдавать распоряжения. Насколько Григорий понял, он вызывал своих помощников и группу захвата. После того, как Михаил Андреевич закончил переговоры, на телефон отца пришло сразу несколько сообщений. Злоумышленник прислал ему номер счёта и адрес. Также в сообщении было сказано, что первый перевод этот человек ждёт уже к вечеру. Отец сам позвонил в банк и отдал все необходимые распоряжения. Григорий молча наблюдал за ним, нервно хрустя костяшками пальцев. — Я сам поеду, — уверенно проговорил отец, когда с переводом денег было покончено. — Как только все документы будут готовы. Придётся поторопиться. — Вы, главное, не волнуйтесь! И дальше ведите себя так же спокойно и непринужденно, — предупредил его Михаил Андреевич. — А в остальном… мои люди вас, разумеется, прикроют.

***

Ночью в особняке не спал никто, кроме, наверное, одного Лёвушки. Ему, конечно же, не сказали, что случилось с Петей. Григорий объяснил брату, что Петя уехал погостить к Милочке, потому что она якобы приболела, и ей захотелось увидеть его. Ну и бабушка по нему тоже соскучилась. Катя сидела в спальне и смотрела в одну точку. — Если с ним что-нибудь случится, — время от времени повторяла она, — я покончу с собой! — Не говори глупости, — Григорий обнял ее, — ничего не случится, вот увидишь! Отец заперся в кабинете, без конца звонил в офис, там, как видно, все заместители и менеджеры тоже вынуждены были работать сверхурочно в поте лица. К утру документы о переводе предприятий на имя некоего Степана Задумы (и почему это имя показалось Григорию знакомым) были готовы. Кредитную карту, на которую были переведены оставшиеся деньги, работник банка привёз как раз к завтраку. Хотя, разумеется, к еде никто даже и не думал притрагиваться… Отец набрал сообщение, отправил его и после этого положил телефон в карман: — Пора, — коротко сказал он. — Я с тобой! — тут же поднялась Лариса. Все это время она сидела напротив отца, не сводя с него взволнованного взгляда. — Даже и не думай, — покачал он головой. Лариса шагнула к нему и вцепилась в рукав его пиджака: — Я тебя не оставлю, Петя! Нет! — Лариса, — отец порывисто обнял её, нежно поцеловал в лоб и в губы, — перестань! Там тебе не место. А со мной все будет хорошо, не переживай! — Петя… — Всё, Лариса, — он снова поцеловал её, — ты иди сейчас к Лёвушке. Побудь с ним. И Катю проведать надо. Я… за меня не переживай, хорошо? Лариса крепко обняла его в ответ, что-то прошептала на ухо и вышла. — Я с вами поеду! — решительно заявил Григорий, взглянув на отца. — Может быть, нужно будет… как-то вас подстраховать. Михаил Андреевич перевел взгляд с одного на другого, потом кивнул: — Хорошо. Вы поедете со мной, а Петр Иванович на своей машине. Микрофон у вас нагрудном кармане, — обратился он к отцу — даже если они и обыщут вас там, не найдут. Его не отличишь от пуговицы. Вы передадите деньги, а после упорно настаивайте на том, чтобы вывели мальчика. Когда же его действительно выведут на улицу, главное, не дергайтесь! Отдайте бумаги и… Дальше уже наше дело. Отец быстро собрал все бумаги в папку, убрал их в портфель. — Поехали! — кивнул он Михаилу Андреевичу. Около машины следователя стояли два молодых человека в джинсовых костюмах. — Все в порядке, товарищ капитан, — доложил ему один из них, тот что выглядел помоложе, — группа захвата уже на пути к нужному адресу. — Связь проверили, всё в порядке, — отозвался второй, он был явно чуть постарше первого и немного выше ростом, — осечек быть не должно. — Не будем тратить время попусту, — кивнул Михаил Андреевич. — Поезжайте, Пётр Иванович, мы за вами. Отец кивнул, потом повернулся к Григорию, посмотрел ему в глаза, подошел и взял за руку: — Гриш, — тихо сказал он, — о Лёве и Ларисе… Если вдруг что, то ты позаботься о них, хорошо? Он по-прежнему пристально смотрел на него, и у Григория перехватило дыхание: отец словно прощался с ним. Григорий вздрогнул, чувствуя, что его буквально трясёт от волнения, а потом обнял отца и проговорил: — Пап, я… я тебе обещаю. А… ты береги себя, хорошо? В ответ отец улыбнулся одними уголками губ, а после отвернулся и направился к своей машине.

***

Пётр поднялся на последний этаж и нажал кнопку звонка. Он знал, кого именно сейчас увидит. Степана Задуму он запомнил высоким, немного нескладным молодым человеком, с жесткими, непослушными темно-русыми волосами, неправильными, грубыми чертами лица и низким, хриплым голосом. На суде, когда ему зачитали приговор, он долго кричал, что придёт время, и Пётр Червинский не уйдет от его праведного гнева. — Запомни, — вопил он, — я тебя в покое не оставлю, живого в землю закопаю! Ты мне ответишь! Прошло уже тридцать лет, и вот он наконец дождался повода отомстить. Хотя, если вдуматься, то поводов для мести у него не было. Пётр лишь исполнил свой долг: дал показания против сутенёра и наркодилера. Лишь бы с Петенькой ничего не случилось, думал он. — Явился! — осклабился Степан, открыв дверь. Заметив стоявшего за спиной Петра Игоря, он тут же помрачнел. — Я же сказал, чтобы ты пришёл один! — он отступил чуть назад, вскинул руку, преграждая Петру дорогу. — А я сказал, что со мной будет мой шофёр. Он уведёт отсюда Петю. А потом… ты волен будешь делать что угодно. — Ишь ты, какой святой страдалец! Если бы я захотел, то прямо сейчас тебя раздавил, как таракана. — Не боишься, что соседи тебя услышат? — усмехнулся Пётр. — Так и будем стоять на лестничной площадке? — Здесь никого больше нет, — самодовольно ухмыльнулся Степан, — дом недавно расселили.  Впрочем, и впрямь незачем стоять в дверях. Заходи давай! Деньги и документы! Быстро! — он протянул руку, как только они прошли в небольшую комнату. Пётр отметил, что Игорь остановился поодаль, рядом с дверью, и ему таким образом была видна вся комната. Он достал из портфеля кредитку и передал Степану. — Где Петя? — Чёрт с тобой, — махнул рукой Степан. — Илья! — позвал он. — Мальчишку приведи. Петр обернулся: в противоположном конце комнаты оказалась ещё одна дверь, из которой и появился высоченный громила, который вел за руку упирающегося Петеньку. — Шагай! — подтолкнул он его. — Дед! — обрадованно вскричал Петя, бросаясь к Петру. Пётр подхватил его на руки, прижал к себе и прошептал: — Всё, Петь, всё закончилось! Иди сейчас с Игорем, хорошо? Петя кивнул и уткнулся ему в шею. — Я с тобой хочу! — еле слышно прошептал он. — Я скоро, — сказал Пётр, передавая внука Игорю. — Они уходят. Ты же помнишь? Иначе не получишь никаких документов. — Я могу тебя убить прямо сейчас, — процедил он сквозь зубы. Вместе с мальчишкой! — Тогда ты тем более ничего не получишь! — отозвался Пётр. Бумаги я привёз, но… пока не подписал. Подпись будет только тогда, когда Петька с Игорем уйдут. Если устроишь бесполезную стрельбу, тебя накроют очень быстро. И вся твоя месть полетит к чёртовой матери! Ты ведь не просто меня убить хочешь, тебе важнее унизить, отобрать у меня бизнес, ну и конечно же, состояние. Разве не так? Степан, скрипнув зубами, кивнул своему громиле: — Ладно. Пусть проваливают! И побыстрее! Илья посторонился, пропуская Игоря с Петей на руках. — Давай, быстро подписывай, дрянь! — Степан больно толкнул его в спину, и Пётр, смерив его взглядом, прошел в угол, туда, где стоял небольшой журнальный стол. Он достал из портфеля бумаги, и в тот же самый миг, с грохотом выломав дверь, в квартиру ворвалась группа захвата. Пётр быстро опустился на пол, прижался к стене, успев заметить, как двое полицейских скрутили Илью, а Степан, достав из-за пазухи пистолет, принялся отстреливаться. Он успел сделать только лишь один выстрел и тут же упал навзничь: кто-то из полицейских опередил его, попав прямо в лоб. — Вы в порядке? — подошел к Петру один из помощников Михаила Андреевича. Он протянул Петру руку, помогая подняться. — Да, всё хорошо, — ответил он, хотя на самом деле у него немного кружилась голова. Наверное, это от волнения, решил Пётр. — С Петей все нормально? — Они спустились вниз и прошли к машине, — кивнул полицейский. — Пойдем, — отозвался Пётр, чуть прикрыв глаза и борясь с подступающей дурнотой.

***

Григорий чуть с ума не сошел, когда отец с Игорем скрылись в подъезде. Когда же Михаил Говоров включил связь, и раздался голос отца, Григорий вздрогнул. Отец, тем не менее, говорил с похитителем спокойно, ничем не выдавая своего волнения. Григорий невольно восхитился им, подумав, что будь он на месте отца, то сорвался бы обязательно. Налетел на этого ублюдка с кулаками и… безусловно, испортил бы всё дело. Петьке просто несказанно повезло, что у него такой дед… Да, чёрт возьми, промелькнуло в голове у Григория, пусть всё катится куда подальше, но Петька будет считать Петра своим дедом. Он и есть его дед! А ему, Григорию, отец. Мать абсолютно права: он всегда был ему отцом. И он… любит их: и Григория, и Петьку. В конце концов ради тех, кто ему безразличен, ни за что не стал бы рисковать собой. Стоило Игорю с Петькой выйти из подъезда, Григорий не вытерпел, он тут же выскочил из машины и бросился к ним. Тем более, что Михаил Андреевич тоже заторопился, вышел, закрыл машину и направился к подъезду. — Папа! — закричал Петя, протянув к нему руки. — Петька! — Григорий задохнулся от радости и умиления. — Милый ты мой, — прошептал он, прижимая сына к себе. — Пап, а дед… он же там остался. Григорий поцеловал сына в щеку: — Дедушка сейчас придёт. Ты ступай пока с Игорем в его машину и поезжайте домой. — А ты? — А мы — следом за вами. — Везите его немедленно домой, — приказал он Игорю. Как только машина выехала со двора, из подъезда вывели какого-то громилу со связанными руками и повели его к полицейскому фургону. Следом вышел Михаил Андреевич, разговаривая при этом по телефону. Он сказал, что нужно бы вызвать каких-то экспертов, а потом отвезти труп в морг. Тот негодяй, как выяснилось, оказал сопротивление, и люди Говорова были вынуждены стрелять на поражение. Когда в дверях показался отец, у Григория слезы на глаза навернулись: он бросился к нему, крепко обнял, совсем как в детстве. — Пап… ты… — только и смог выговорить Григорий. Отец чуть отстранился от него, улыбнулся одними уголками губ, глубоко вздохнул и проговорил: — Ничего, Гриш, всё уже в полном порядке. Григорий взял его за руки: — С Петькой все хорошо, Игорь повёз его домой. Отец кивнул, хотел было что-то сказать в ответ, но вдруг резко побледнел, закашлялся, постоянно хватая ртом воздух, будто ему резко стало нечем дышать. Его ладонь дернулась в руке Григория, после чего он медленно осел на землю. Григорий еле успел подхватить его под руки, не дал со всего маху упасть на землю. — Папа, что с тобой? Очнись, пап, что случилось, тебе плохо, тебя ранили? — повторял Григорий, опустившись рядом с ним и приподнимая его голову. — Папа… папочка!.. Помогите же мне кто-нибудь! — крикнул он, озираясь по сторонам. Михаил Андреевич с помощниками тут же подбежали к ним: — Скорую вызывайте, скорее! — быстро проговорил Михаил Андреевич, склонившись над отцом. — Похоже, у него сердечный приступ.