25 декабря 05:37 a.m.
- Рекс, ну куда ты так бежишь? Рекс, я же гуляла с тобой четыре часа назад, - В темноте по большим сугробам, освещенным только лунным светом, шла женщина, которая держала в руке поводок. Впереди бежал старый пес восточно-европейской овчарки Рекс. Женщина выглядела сонной и уставшей, но собака не давала ей хоть немного отдохнуть. - Рекс, я сейчас упаду, сломаю ногу, и что ты будешь делать? На ее строгий возглас собака остановилась. Женщина перевела дыхание и осмотрелась. Они были около берега реки. У кромки воды что-то лежало, и пес, увидев, что хозяйка отдохнула, побежал дальше. Женщина направилась за ним, осторожно ступая по сугробам. По мере приближения к странному объекту, лежащему на берегу реки, становилось страшно. Этот объект был похож на человека. - О Господи… - Прошептала женщина, поняв, что это человек. Пес уткнулся носом в лицо человека и зарычал. - Он жив? Беги к мистеру Вишничу. Женщина отстегнула поводок, подождала, когда пес убежит, и подошла к человеку. Вытащила его из воды и перевернула на спину. Ахнула, узнав в нем хозяина самой известной фабрики мира. Прислонила пальцы к его шее, но пульса не было. Почему Рекс почувствовал, что этот человек жив? Женщина попробовала делать массаж сердца, но не помнила, с какой силой надо нажимать, чтобы был эффект. Она осмотрелась - вдалеке показались приближающиеся силуэты собаки и мужчины. Мужчина сел на колени перед телом и прислонил пальцы к шее. - Пульс есть, но очень слабый. Надо бы его перенести домой. Лили, в доме есть сани. Запряги Рекса. Через час пострадавшего уложили на кровать. Лили помогла избавить пострадавшего от верхней одежды и охнула, увидев на животе гнойную рану. - Мистер Вишнич, он будет жить? - Спросила она. - Я не знаю. Если он сильный, то выберется. Принеси мне инструменты, спирт и примус. Я сделаю все, что в моих силах. Но я не господь бог. Женщина принесла все необходимое человеку и покинула комнату. Сидя на кухне, она молилась за Вилли Вонку, но в отличие от религии есть здравый смысл, который ехидно начал ей говорить, что от такого не выживают. Человек пролежал зимой в реке, неизвестно сколько времени назад попал туда. Раненый. Женщина прикрыла глаза и стала ждать новостей. Незаметно для себя она задремала. - Ты бы пошла поспала нормально. На кровати, - послышался голос. - Мистер Вишнич, как он? - Она открыла глаза и посмотрела на мужчину. Это был пожилой мужчина с густой шевелюрой серебристых волос, с морщинистым лицом и добрыми орехового цвета глазами. Фигура стройная, подтянутая. Мужчина вздохнул и сел на стул. - Пока ещё рано говорить, но ему понадобится любовь и забота. - Я буду о нем заботиться. - Я знаю. Твой мистер Вонка в надежных руках. - Мистер Вишнич, он не мой, - вспыхнула женщина, смущенно улыбнувшись. - Ну конечно. Вся твоя комната увешана его фотографиями. Ладно, иди поспи, а я пока посторожу его покой. - Спасибо вам. - Спасибо надо сказать Рексу. Женщина ушла в свою комнату, а мистер Вишнич вернулся к своему пациенту. Вилли лежал на спине. Воздух вырывался со свистом, что говорило о воспалительном процессе в легких. На лбу была ледяная испарина. Мужчина смочил марлю и положил на лоб пострадавшего. Сел в кресло, стоящее недалеко от кровати, и стал читать книгу, прислушиваясь к стонам и свисту при выдохе.***
Мужчина открыл глаза. Он находился в каком-то окутанному туманом лесу. Туман был настолько густой, что протянешь руку и не увидишь кончиков своих пальцев. Было холодно и сыро, клубы пара вырывались со свистом и растворялись в тумане. Казалось, его можно потрогать, пощупать. Мужчина дунул, но туман не рассеялся. Он вздрогнул и начал поворачивать голову, чтобы обернуться назад. Не поворачивайся, сказал голос. Он вздрогнул. Вернул голову в исходное положение и опустил ее. Глаза уткнулись в туман. Ног не было видно. Вилли вздрогнул и опустился на корточки. Ноги были на месте, что заставило его нервно усмехнуться. Он посмотрел на землю, обратив внимание, что находится в какой-то болотной местности. Вздохнув, он встал на ноги и пошел вперед. Но буквально через несколько шагов во что-то врезался и начал падать. Он падал очень долго, а потом столкнулся с мокрой землей. Пошел дождь, стало очень холодно и сыро. Встав сначала на колени, а потом на ноги, он вытянул вперед руки и стал делать осторожные шаги. Ноги хлюпали по болоту, были мокрые, по лицу стекала вода, волосы прилипали к лицу. Было очень страшно и непонятно. Выхода не было. И был соблазн обернуться назад, но что-то ему мешало это сделать. Он продолжал идти. Натыкался руками на ветки деревьев, обходил их, и вскоре вышел на залитую светом поляну. В середине поляны стоял отец. - Папа? - Спросил Вильям. - Но… я тоже умер? - Нет, Вилли. Твой жизненный путь еще не закончен. Тебе надо вернуться, - строго сказал отец. - Так странно… я никогда не думал, что буду переживать о том, что бросил тебя. Я не вспоминал о тебе, но сейчас не хочу терять тебя. Это странно и необычно… - Мой мальчик, - отец подошел к нему. - Я всегда буду с тобой. Вот здесь. - Уилбур положил ладонь на его грудь, туда, где было сердце. - Папа, - прошептал Вилли, сглотнув ком. Обнял отца и зажмурился. - Я не хочу тебя больше терять. Прости меня, что не был тебе сыном. - Я давно простил тебя, мой мальчик. Но мой путь уже закончился. Я продолжу наблюдать за тобой. Но тебе придется вернуться к живым и спасти тех, кто тебе дорог. - Сказал мужчина и отстранился от сына. Сделал несколько шагов назад. Вилли с непониманием и каким-то страхом посмотрел на него. Поляну стал застилать туман. Отец постепенно исчезал, а Вилли стоял, завороженно глядя, как силуэт самого дорогого человека (так странно) растворяется в молочном тумане. - Я буду в твоем сердце пока ты будешь обо мне помнить. Я люблю тебя, сынок. Прости, что я был тебе плохим отцом. За тобой пришли, Вилли. Последнее, что увидел Вилли, - это была рука отца, которая указывала направление куда-то назад. Кондитер сглотнул, почувствовал, как страх ледяной липкой ладошкой сковывает его душу. В мозгу отчетливо пронеслась мысль, что нужно обернуться. Обернувшись, он увидел силуэт женщины, и вдруг... - О Господи. Он жив? Беги к мистеру Вишничу, - перед глазами появилось смутно знакомое лицо женщины. А потом весь туман исчез, и он оказался во тьме.***
Стало очень жарко. Он поморщился и медленно открыл глаза. Перед ними все плыло, но когда картинка сфокусировалась, он смог разглядеть, где находится. Он лежал в небольшой комнате с голубыми стенами и белым потолком. Неподалеку от кровати стоял масляный обогреватель, от которого исходило тепло. Вилли нахмурился - на фабрике не было ничего похожего. И обогревателя точно не было. И этого старого кресла. Где он? Что с ним? Он сел на кровати и зажмурился от сильной боли в голове. Одеяло упало на ноги, обнажив торс, и он вздрогнул. Мокрая от пота спина замерзла, стало холодно. Посмотрев на живот, он увидел пропитавшуюся кровью повязку. Закрыл глаза, надеясь что-нибудь вспомнить, но это было непросто. Закружилась голова, захотелось пить. Спустив ноги на пол, он предпринял попытку встать. Голова взорвалась новой вспышкой боли, и он застонал. Зажмурившись, он почувствовал, как начинает падать. Не удержав равновесие, он тяжело рухнул на пол, больно ударившись скулой о дощатый пол. На этот звук вошел мистер Вишнич. - Я тебя вытащил с того света не для того, чтобы ты убился. - Что со мной произошло? Где я? - Спросил Вилли, когда ему помогли подняться и усадили на кровать. Он смущенно покраснел, когда увидел, что был совсем без одежды. - Я могу предположить, что тебя ранили и скинули в воду, чтобы избавиться от трупа. Ты кому-то перешел дорогу, что неудивительно, при твоей-то известности. А находишься ты у меня дома. Меня зовут Драган Вишнич. - Спасибо. Можно мне попить? - Вилли смущенно укрылся одеялом. Мужчина поднес к его рту стакан воды и напоил его. Вилли закрыл глаза и заснул. Он проснулся через несколько часов от жара и жажды. Ему казалось, что его тело горит. Открыв глаза, он увидел перед собой молодую и красивую женщину. У нее были светло-русые волосы до плеч, чуть вьющиеся, и зеленые глаза. Острый подбородок с ямочкой, острые скулы. - Можно мне попить? - Спросил он. - Да, конечно, - сказала женщина мягким голосом, что заставило Вилли усомниться, что она человек. Она была словно ангел. Люди не могут говорить таким голосом. Она осторожно рукой приподняла его голову и напоила водой. Напившись, Вилли опустил голову обратно на мягкую подушку и посмотрел на женщину. Она заботливо укрыла его одеялом и прислонила ладонь к его лбу. - Как вы себя чувствуете? - Пока не знаю, но голова болит и кружится. Сколько я здесь? - Три дня. Вы помните, что с вами случилось, Вильям? - Кажется, на меня напали. Это было в Рождество. Я… накануне получил известие о смерти отца и напился. И… - он поднял брови от внезапной догадки. - Это же вы меня нашли? Мне кажется, я видел вас, когда бродил в тумане. - Вам надо отдохнуть, Вильям. Вам помочь чем-нибудь? - Я… мне… почему я без одежды? - Ваша одежда промокла и пришла в негодность. Отдыхайте. - Спасибо вам. Он закрыл глаза и почувствовал, как женщина поцеловала его в лоб. Морфей окутал его своим синим пушистым одеялом. Через несколько дней Вилли смог потихоньку передвигаться по дому. Седовласый мужчина одолжил ему свою одежду, которая была великовата, но это было хоть что-то, и Вилли чувствовал смущение. Никогда раньше он не попадал в такие ситуации, когда был вынужден носить чужую одежду. Но его собственная одежда пришла в негодность, к тому же рубашка была порвана. Приходилось мириться. У него еще наблюдалась сильная слабость, вызванная воспалительным процессом в легких. Он очень быстро уставал и проводил в постели намного больше времени, чем делал это раньше. Мистер Вишнич сказал, что у него была большая потеря крови, обморожения, но вроде все обошлось, хотя об этом еще рано судить, потому что состояние было паршивым. Женщина оказалась учительницей Чарли, которая присутствовала на классном часе. Она жила в этом двухэтажном доме вместе с мистером Вишничем. У седовласого мужчины была длинная история жизни, и однажды он охотно поделился ею с кондитером. Он был хорватом, родился в некогда самой прекрасной стране мира, женился, родилось трое детей - две девочки-близняшки, а через год после них родился сын. Драган был счастлив, работал ветеринарным врачом, и жизнь была самой счастливой. Началась война. Периодически слышался град, детям было страшно. Много беженцев, ходили слухи, что со стороны БиГ идут военные действия. Албания присоединялась. В Хорватии было относительно спокойно, особенно в Шибенике. - В Вуковаре тогда уже были военные действия, и Иванка предложила уехать. Но я не мог бросить приют и животных. Мы ссорились… - Мужчина замолчал и посмотрел на огонь в камине. - В тот день я пошел в магазин. Кто же знал, что эти ублюдки поселились в квартире по соседству с нашей. Террористическая акция, взрыв... и их тела. В комнате повисло гнетущее молчание. Вильям не знал, что делать, и открыл было рот, чтобы что-то сказать, но мужчина совладал со своими эмоциями и продолжил свой рассказ. Пришлось взять оружие, встать на защиту. Никто не знал, кто с кем воюет, все вдруг резко стали врагами. Спустя годы прекрасная процветающая страна развалилась. Разруха, безработица. Приют закрыли, животных усыпили. Драган перебрался в Штаты, начал работать в частной ветеринарной клинике, а потом устроился в полицейский участок. Сейчас живет на пенсии. Элизабет помогает ему по дому, гуляет с Рексом, а он ей за это бесплатно предоставляет комнату. После такого откровения Вилли подумал, что тоже стоит что-то рассказать о себе, но в очередной раз сделал странное открытие, даже два: мистер Вишнич не требовал от него откровенность за откровенность, сказав, что не будет лезть в его душу и выгонять, если тот сам не захочет уйти, и второе открытие - несмотря на жуткую историю, мужчина рассказывал ее спокойным будничным тоном, будто это не касалось его напрямую. Вилли почему-то вспомнил отца. Тот был во Вьетнаме, но не любил рассказывать об этом эпизоде своей жизни. Перед глазами возникло яркое воспоминание - он, семилетний мальчишка, играл с друзьями на улице в войнушку, а вечером пытался у папы расспросить про Вьетнам. Но отец сразу стал хмурым и запретил сыну поднимать этот разговор. Вероятно, с отцом там что-то случилось. Вспомнив отца, Вильям поморщился и прикрыл глаза. В сердце кольнуло, какие-то неприятные воспоминания и чувства нахлынули на него, и он вздрогнул. Температура начала ползти вверх, и он, извинившись, ушел в комнату. Было плохо и почему-то одиноко. Как будто он потерял что-то важное. Встав у окна, он случайно бросил взгляд на свои руки. На них не было перчаток. Странно, но сейчас он о них не вспоминал. Почти три десятка лет он не снимал перчатки, только когда совершал гигиенические процедуры. И вот в последнюю встречу с отцом. Вилли вздрогнул и поморщился. Посмотрел на разыгравшуюся за окном метель и вспомнил последний вечер у отца. Они мало разговаривали, молча сидели за столом, друг напротив друга, как в те далекие времена, когда оба были моложе. Всегда на одном и том же месте. Когда отец проверял его домашнюю работу или дневник, когда отчитывал за шалости, когда пытался поговорить с ним. И в тот день, когда они попрощались. Вилли снял перчатку и пожал руку отца. Такую морщинистую, но до сих пор сильную. На ладонь упало что-то мокрое и горячее, заставившее его вздрогнуть. Открыв глаза и озадаченно посмотрев на тыльную сторону ладони, он увидел маленькую капельку, которая потекла к мизинцу. Другую руку прислонил к глазам и почувствовал, что веки и ресницы мокрые. Он плачет? Как такое возможно? Он умеет плакать? Когда он плакал последний раз? Он не помнил. Отец не разрешал ему давать волю слезам, говоря, что настоящий мужчина не должен плакать. Отец неоднозначно относился к его слезам из-за несчастной любви, когда самая красивая девочка в классе прилюдно унизила его, обозвав гадким утенком. Ему хотелось тепла, поддержки, а отец тогда сказал, что это глупости и не стоит так убиваться по ветреной девчонке. Для отца это были глупости, но мальчик тогда впервые ощутил боль в душе. С тех пор он старался меньше разговаривать с отцом, а потом и вовсе ушел. Первое время было сложно. Он работал на всех работах, которые ему попадались, но в первую очередь избавился от "клетки", а потом и от брекетов. Спал мало, старался учиться, если было время. Он был очень способным учеником, все схватывал на лету, и кондитер, который его приютил, рассказывал все, что сам знает. На первую свою зарплату Вильям Вонка купил перчатки. А через несколько месяцев отправился в свободное плавание. В двадцать лет он открыл свой первый магазинчик на Черри-стрит… - Вильям? - в дверь постучались. - Я могу войти? Мужчина вздрогнул и протер пальцами глаза. Потом сказал, что можно войти, и повернул голову. Элизабет осторожно вошла в комнату и поставила на столик поднос с едой. - Вильям, я принесла вам поесть, - сказала она, и голос ее показался ему очень нежным и заботливым. Мужчина внимательно посмотрел на нее и отвернулся от окна. Снова промокнул глаза пальцами и увидел струйку пара, возвышающуюся над пиалой. - Спасибо, но я не хочу. Меня тошнит, - тихо проговорил он. Женщина подошла ближе к нему и заглянула в его глаза. От этого пристального и какого-то нежного взгляда стало почему-то не по себе. Не в плане, что он был какой-то холодный или требовательный, или вот тот, каким смотрят на своего любимого человека. Вонка вспомнил один простой пример из недавнего прошлого - миссис Баккет смотрела на своего мужа любящим, добрым и нежным взглядом. Снова вернулся образ отца, и его взгляд. Во всех воспоминаниях жизни с отцом у того был нежный и любящий взгляд, спрятанный холодом, сердитостью и даже злостью. Вспомнилось его письмо. Он любил сына. Он хотел увидеться с ним. По щеке стекла обжигающая слеза, и он вздрогнул. От этого защипала рана. Элизабет продолжила смотреть на него. Это был взгляд, полный нежности и волнения. В нем не было любви или чего-то другого. Очень странный и удивительный взгляд, но может быть это было из-за ее зеленых глаз? Увидев слезу, ползущую по его щеке, женщина протянула руку, чтобы ее стереть, но почему-то налилась румянцем смущения и отступила на шаг. Вилли Вонка ей нравился, но она не хотела нарушать эти границы, боясь сделать что-то не так. - Но Вильям, вам надо поесть. У вас была большая потеря крови, вам надо восстанавливать силы, - с нажимом сказала Элизабет. - Хорошо, можно съесть не все, но хоть пару ложек. У нее был очень нежный и ласковый голос, и мужчина невольно расплылся в слабой улыбке. Прошел на кровать и посмотрел на прозрачный куриный бульон. Послышались шаги, и он посмотрел на удаляющуюся женщину. - Элизабет, постойте. - Она остановилась и обернулась. - Посидите со мной, пожалуйста. Она вздохнула и села в кресло, которое стояло напротив кровати. Мужчина посмотрел на нее и опустил взгляд на пиалу с бульоном. Сглотнул неприятный комок. Желудок от запаха как-то скрутило, и он испуганно посмотрел на женщину, надеясь, что она сжалится над ним. Но этот взгляд… он кричал о том, что надо съесть хотя бы две ложки, и никакие возражения не принимаются. Этот взгляд заставлял кондитера чувствовать себя провинившимся школьником. Пришлось есть. Желудок снова болезненно сжался, на лбу появилась испарина. - Я не хочу больше, - как-то виновато сказал он, краснея. Женщина смилостивилась над ним и откатила столик от кровати. Помогла Вильяму лечь и осторожно положила ладонь на его разгоряченный лоб. - Постарайтесь поспать. Вам нужно много спать, чтобы восстановиться. Мужчина закрыл глаза. Морфей окутал его колючим черным одеялом, и он оказался в кошмарном сне. Температура повысилась, рана снова воспалилась, и мистер Вишнич обработал ее, а потом поставил капельницу с глюкозой и физраствором. Элизабет осталась на ночь с мужчиной. В какой-то момент он стал стонать, и женщина пересела на край кровати и положила руку на его лоб. Поддавшись какому-то внезапному порыву, она стала тихонько напевать ему песню. У нее был очень нежный и заботливый голос, и черты лица мужчины, напряжённые вначале, постепенно расслабились. Появилось умиротворение, и женщина осторожно поцеловала его в щёку. Вернулась на своё место и задремала. А утром, убедившись, что сон человека крепкий, отправилась на работу. На следующий день состояние мужчины оставалось таким же паршивым, но он смог впихнуть в себя половину тарелки бульона и два куска курицы. В основном спал, но вечером подошел к окну, о чем-то задумавшись. - Вильям, - обратилась к нему женщина, постучавшись и войдя в комнату. - Чарли очень переживает. Его в школе обижают. - Я ошибся. - В Чарли? Вильям, это очень хороший мальчик. Он искренне сожалеет, что показал своим друзьям фабрику. Ему очень плохо, что вы его выгнали. - Я… ошибся, - он закрыл глаза и оперся о подоконник. - Вам плохо? Может, вам прилечь? - Женщина подошла к нему. - Вы можете мне дать телефон? Женщина принесла ему телефон и оставила одного. У нее даже не было мысли подслушать разговор. Она ушла на кухню. Через несколько минут туда пришел мистер Вонка. Он сел на стул и закрыл глаза. Элизабет смотрела на профиль мужчины. На бледной коже немного проступал нездоровый румянец, на лбу были капельки пота, и женщина осторожно притронулась тыльной стороной ладони к его лбу. Мужчина не отреагировал. Вероятно из-за болезни и большой потери крови мужчина на некоторое время отключился. Женщина вздохнула и села на стул. Стала настолько пристально изучать его лицо, что он невольно дернулся и открыл глаза. Элизабет покраснела и опустила голову. Вилли слабо улыбнулся и теперь стал изучать ее черты лица. Она была красивая и грустная. Вилли мотнул головой и поморщился от боли. - Я очень сильно ошибся. Чарли из-за меня страдает? Его обижают? - Джек дерется с ним. И всячески обижает. Вы должны дать ему о себе знать. - Нет. Им что-то было нужно от меня. Я хочу понять, что именно. Мне нужна помощь. Мне нужно исчезнуть, умереть. Сделать так, чтобы кто-то нашел мое тело и подтвердил, что это я. - А что потом? - послышался строгий голос хорвата. - Я, конечно, могу помочь вам с этим, но потом что вы будете делать? - Я не знаю, - устало сказал Вилли, помассировав виски пальцами рук. - Я должен понять, кто они и что им от меня надо. Один из тех, кто на меня напал… мне кажется, я… помню, как он выглядит. - Сейчас уже поздно. Вам надо отдохнуть. У вас снова воспалилась рана, ее надо обработать. Пойдемте, я помогу вам, - сказала Элизабет, протягивая ему руку, помогая встать. Вилли удивленно посмотрел на протянутую руку и встал без ее помощи. Область раны неприятно заболела, а голова снова закружилась. Появилось чувство тошноты, желудок свело судорогой, и мужчина закрыл рукой рот. Тело бросило в липкий холодный пот, появилось какое-то неприятное ощущение. Он почувствовал, как теряет равновесие, и больно вцепился в плечо девушки. Мистер Вишнич помог ей дотащить больного до кровати, и Элизабет начала осторожно обрабатывать его рану. Края были красные, из раны вытекала лимфа и гной. Женщина осторожно промывала зашитую рану перекисью водорода. Вилли застонал, напрягся, а потом расслабился. По виску стекла капелька пота. Женщина укрыла Вилли одеялом, отрегулировала температуру обогревателя и осторожно ладонью стерла пот с его лба. Ушла гулять с Рексом, а потом вернулась к мужчине. На лбу снова был пот, и она стерла его. Осторожно поцеловала в лоб и поправила одеяло. Села в кресло и стала смотреть на него. Растрепанные волосы хаотично лежали на подушке, на подбородке и носогубном треугольнике появилась небольшая щетина, и Лили пыталась представить, пойдут ли ему усы или борода. Или гладко выбритая кожа лица, стильная, немного старомодная одежда и незатейливый аромат туалетной воды ему пойдут больше? Болезнь никак не хотела отступать, но мужчина все чаще разговаривал по телефону. От рабочих он узнавал, что все его приказания выполняются безоговорочно, с точностью, и вот по телевизору и в газетах стали печатать всякие ужасы про него и его фабрику. Осталось теперь самое сложное - умереть, и тогда все успокоится. А там он начнет следить за своими обидчиками. Мистер Вишнич, хоть и сомневался в разумности этой акции, помог ему осуществить задуманное. А еще Вилли решил нарисовать портрет своих обидчиков, благо он хорошо рисует и все помнит. Нарисовав портреты, он дал их посмотреть хорвату - тот раньше работал в полиции и мог воспользоваться связями, чтобы узнать, кто это такие. - Я его знаю, - неожиданно сказала Элизабет, рассмотрев портреты. - Это Билл Рипли. Сын нашего заместителя мэра, мистера Терренса Рипли. Брат Билла учится в классе Чарли. - Я попробую узнать что-нибудь про них. А сейчас вам, молодая леди, надо спать. И вам, мистер, тоже. Вилли молча поклонился и ушел в свою комнату. Этой ночью его не преследовали никакие кошмары, и он просто спал крепким и здоровым сном. Видимо, организм преодолел пик и начал восстанавливаться. Некоторое время было тихо. Вилли начал потихоньку выходить на улицу, но через два дня бросил это дело - было слишком холодно, и достаточно быстро возвращалась слабость. К слабости добавилось воспаление в заживающей ране, и он снова оказался в постели. Было плохо от состояния собственной беспомощности, а еще прорывались воспоминания, связанные с отцом, когда тот отдавал всего себя, заботясь о сыне, который серьезно заболел. Несколько ночей отец не спал, успокаивая маленького Вилли, зовущего в бреду маму, а днем работал и в свободное между работой время занимался сыном. После побега из дома у Вилли Вонки не было возможности болеть. Потому что о нем бы никто не позаботился. Хорват выяснил, что подорвала здоровье шоколадного магната малярия, которую он подхватил, путешествуя по Африке.***
В этот вечер Элизабет пришла домой поздно. Вилли отложил газету и нахмурился, услышав приглушенный всхлип. Сердце сжалось. Он вышел из комнаты и пошел на кухню. Элизабет стояла около окна, ее плечи вздрагивали, а по щекам текли слезы. Вильям опешил - он один раз, очень давно, видел слез женщины и не знал, что с этим делать. Решив, что не будет ничего страшного, он подошел к Элизабет и положил руку на ее плечо. - Вильям, - выдохнула она, кладя свою ладонь поверх его руки и слабо сжимая, - Чарли обвинили в воровстве и выгнали из школы. На нем теперь клеймо вора. - Оу, пустяки. - Небрежно сказал Вонка. - Вы же его учительница. Он отзывался о вас очень хорошо. Скажите, что это неправда, делов-то. Казалось, Вилли не понимал, насколько все серьезно. Женщина резко развернулась, отчего мужчина отступил на шаг. Посмотрела в его глаза и дала звонкую пощечину. Он непонимающе посмотрел на женщину и прислонил ладонь к огненной щеке. - Вы не понимаете?! Да что вы вообще понимаете?! Живете себе на своей фабрике, потом вам это надоедает, и вы хотите потешить свое самолюбие, для чего приглашаете детей туда. Вы как будто насмехаетесь над всем миром, говоря "смотрите, какой я крутой, а вы все неудачники"! Бедные дети страдают от ваших экспериментов, и остается один Чарли. Самый чистый, светлый и добрый мальчик, которого я когда-либо видела. Чарли любит вас, относится к вам как к члену своей семьи, помогает вам во всем. А вы… Вы выгоняете его с фабрики! Это ребенок, маленький ребенок, который просто хочет иметь друзей, гулять с ними… - Я не запрещал ему гулять с друзьями. Я запретил ему приводить на фабрику друзей, - невозмутимо ответил кондитер, за что схлопотал еще одну пощечину. - Не перебивайте меня! - Закричала Элизабет и швырнула на пол свою любимую кружку. - Молчать! Вы уничтожили ребенка! У Чарли и его семьи сейчас большие проблемы! Семья на грани исчезновения! Но да, какое вам дело до бедного мальчика, вам же чужды чувства сострадания и любви, дружбы и преданности! Вы ничтожны, мистер Вонка, я ненавижу вас! Я жалею, что тогда стала оказывать вам помощь! - Элизабет, довольно! - Послышался голос мистера Вишнича. Женщина еще один раз дала мужчине пощечину и, толкнув его, убежала. Вонка непонимающе посмотрел на хорвата. - Она права. Вы заигрались в свое могущество и забыли о тех, кому вы дороги. Мне стало известно, что на них повесили огромный долг, и через два дня Чарли отправится в приют, а его родители в тюрьму. Вы еще можете их спасти. Вонка молча кивнул и ушел в комнату. Проходя мимо комнаты Элизабет, он услышал приглушенные всхлипы. Так странно, но сердце сжалось. Может быть, она права? Действительно, что он знает о любви, дружбе, преданности? У него никогда этого не было. Недавно оказалось, что отец любил его, переживал за него, но любил ли он сам? Самое яркое воспоминание - детство, школа, "клетка" с брекетами и самая красивая девочка. Драка, порванная куртка и синяк под глазом у Терри, ссора с отцом, наказание. Потом Розитта перестала обращать на него внимания и называла "гадким утенком". Терри открыто смеялся над ним. Иногда задирал, зная всю беспомощность Вилли. Всю ночь кондитера преследовали кошмары, после чего он проснулся в холодном поту с высокой температурой и больной головой. Все это время рядом с ним сидела Элизабет, но теперь она просто протирала его лицо. В кошмарах она не помогала Вильяму бороться, просто сухо наблюдала за ним, хотя не могла не признать, что её сердце разрывается от его стонов и метаний по кровати. В бреду он звал отца, а она не хотела его утешать. Ей было больно от ощущения, что Вилли Вонка совершенно не понял, что своими поступками и играми сделал людям, которые его уважали, много плохого. Он почти что уничтожил эту семью, и у женщины не было уверенности, что всё это закончится хорошо. - Я думаю, вам стоит уйти, мистер Вонка, - холодно бросила она, когда мужчина проснулся. - Но я… Хорошо. Спасибо вам, миссис Уивер. - Вздохнул Вильям и, одевшись, покинул этот дом. Состояние было отвратительным, но он добрался до города и зашёл в банк. Там работал единственный человек, которому Вилли доверял и с которым общался по телефону, Чак Нолан. Вилли оплатил долг, а потом они направились к дому Баккетов. Там уже собрались люди, и Нолан показал приставам оплаченный счёт. Когда все посторонние люди вышли из дома, Вилли Вонка вздохнул и подошёл к двери. Он долго собирался с мыслями, но потом всё-таки постучался в дверь и вошёл в дом.