Tesoro

Они ждут лишь её уже около двух часов. Первые пол казалось, что просто опаздывает. Подобное случалось часто, ведь пробки в это время суток велики. Ох уж эти минусы проживания в столице Италии. Он снова пытается до нее дозвониться. Лишь гудки… Брюнет срывается с места, в последний момент захватывает пальто с вешалки; будто выбивает дверь студии и выбегает на улицу. Ловит первое попавшееся такси. В попыхах диктует назначенный адрес и подгоняет водителя. Оставляет крупную пятисот долларовую купюру и громко хлопает дверью. Не успел поменять с их последнего визита в Штаты. Пусть лучше он будет не прав, ошибется, но с ней все будет хорошо. Она будет жива и невредима, просто не смогла выбрать подходящий образ на сегодняшнюю репетицию, поэтому решила остаться дома за чашечкой чая, а, может, бокалом вина, и посмотреть какой-нибудь интересный сериал. Да, он убеждал себя этим ровно до входной двери ее квартиры. Стучит по железной двери, исключая звонок. Дёргает за ручку — открыта. Врывается в квартиру. Начинает с гостиной, где на минимальной громкости играет клип их группы. «Le parole lontane» — последнее, что он хотел увидеть на этой пластиковой коробке. Они снимали этот фильм — да, именно фильм, ведь тяжело было назвать эту удивительную картину каким-то неброским клипом — около недели. Усмехается про себя, как только вспоминает о подробностях съёмок. Сколько часов они пролежали на старом матрасе в обнимку. В первоначальном варианте именно она красила ему губы одной из своих дорогих помад, а после давала сделать затяжку нелюбимых «Marlboro». Но подобный вариант развития событий пришелся не по душе Джорджии. Ох, сколько же всего не пришлось ей по вкусу… Выключает телевизор, а после отбрасывает пульт куда-то в сторону. Кажется, на диван. Идет на кухню. Работает вытяжка, а вместе с тем и газовая плита не отстаёт. Что-то жарится на сковороде. Пахнет приправами. Он поднимает крышку с рядом стоящей кастрюли, при этом аккуратно помешивает овощи — вероятно, тушаться — вытирает вытекшую из посуды воду полотенцем, а после накрывает обратно крышкой. — Вик? Ответа не последовало, поэтому мужчина перешел к следующей комнате. За столько лет совместной дружбы он изучил эту квартиру вдоль и поперек, поэтому ему не трудно было ориентироваться здесь. Следующая комната — спальня. Ничего необычного. Как всегда идеально заправленная постель, а рядом недавно выключенный светильник. Видно, не спала всю ночь. На полу разбросаная одежда, которая только недавно была снята из шкафа. Леопардовая шуба, такой же лиф, колготки в крупную сеточку и черные шорты — что же, неплохо. Последний раз она была в подобном образе на одном из их уличных концертов. Тогда они не были популярны, как сейчас, зато были по-настоящему счастливы. Надеялись, что эта победа принесет им нечто большее, нежели просто недосып и нескончаемые туры по всем странам мира. Он острожно поднял всю одежду с пола, при этом повесил шубку на вешалку в шкаф, а после прикрыл дверь и пошел дальше, все еще теряясь в догадках, где же может быть его бассистка. Ванная. Со стороны двери слышится приглушенный шум воды. Заперто изнутри. Наконец-то нашел. — Вик, открой, пожалуйста, — он невесомо дотрагивается подушечками пальцев до двери, а после стучит одними лишь костяшками. — Прошу… Ответа не последовало, но Дамиано ведь не сдастся раньше времени. — Виктория, открой, иначе я вышибу эту гребаную дверь к чертовой матери! — брюнет дергает ручку двери в надежде, что девушка за ней хотя бы на каплю благоразумна и догадлива, ведь дружат они не первый год, а он способен на многое. — Виктория, я считаю до трёх! — он снова стучит. Громко. Бьет деревянную дверь кулаками, а после лишь ладонями. Пытается достучаться. Безрезультатно. — Uno¹, — переходит на итальянский, ведь этот английский уже замучал каждого. Он слишком зол для какого-то английского… — Due², — не собирается останавливаться, ведь за стеной с этой неугомонной может твориться всё, что угодно. — Виктория, я предупреждаю в последний раз! — громко хлопает ладонью по двери, а после немного отходит, дабы открыть, однако, своим, немного изощренным способом. — Tre³, — терпение кончилось, как и последние нервные клетки, поэтому Дамиано, не церемонясь, выбивает дверь с ноги. Разумеется, после этого он оплатит ей ремонт, а также самостоятельно найдет рабочих, но это позже. — Господи, Вик… — мужчина осторожно, будто крадется, сокращает расстояние между ним и светловолосой, а после садится на корточки у ванны, в которой сидит девушка, подмяв под себя ноги и обняв их руками. Волосы намокли от воды, как и то малое количество одежды, что было на ней: нижнее белье и какое-то легкое платье, хотя, скорее всего, просто большая футболка иссиня-черного цвета. Вода перемешалась с тем немалым количеством крови, которое успело наполнить собою ванну. Запястья девушки полностью перекрашены в темно-алый цвет. Казалось, Дамиано никогда не забудет именно этот оттенок красного. Не после подобного. Он осторожно, дабы не причинить еще большей боли, что, разумеется, в данной ситуации было сделать довольно-таки легко, обхватывает ее руки, где все еще кровоточат порезы, и старается осмотреть. Срывается с места и ищет по всем полкам аптечку. В любой ванной комнате она должна быть, конечно. Он разбрасывает все баночки с какими-то кремами и гелями для душа, пока ищет нужное ему в этот момент. Точно. Они ведь любят прятать подобное именно за зеркалом. Молодой человек подходит к раковине, а после легким нажатием подушечек пальцев открывает зеркало, будто это какая-то очередная полка. И о чудо! Аптечка! Он перебирает все средства в ней и ограничивается пока что лишь перекисью, ватой и бинтом. Больше пока ничто не поможет. Разве что немного разбавленного спирта для храбрости, однако спирт они не пьют. Возвращается к девушке. Она всё ещё, словно завороженная, нагло пялится в одну точку, будто не замечая никого и ничего в этой комнате, а, может, и во всей квартире. Хотя и выглядела она, мягко говоря, помято, он восхищался ею. Именно в этот чёртов момент, когда она по горло погружена в собственную кровь, а волосы намокли от небольшого количества воды. Именно сейчас, когда потек весь этот идеальный макияж, что был не более, чем маска, для людей, которые любят задавать слишком много вопросов. Он смачивает вату в перекиси водорода и подносит к первому порезу. Она и правда дура, раз начала с вертикальных. Но брюнет не задает вопросов, нет. Он ждет, пока Де Анджелис скажет хотя бы слово без его давления и усилий. Он промывает первую рану, а после, наконец, выхватывает из ее порезанных пальчиков лезвие. Видно, что получилось у неё решиться на подобное не сразу. — Боже, девочка моя, что же произошло… Он не выдерживает этой гнетущей тишины. Начинает первым, однако в ответ слышит лишь тихий всхлип, а после — слёзы. Давид заправляет выбившуюся прядь за ухо светловолосой, обращает внимание на ее красные глаза. Плачет она не впервые. — Cara⁴, прошу, расскажи, что произошло. Я не могу смотреть, как ты гаснешь… — мужчина обрабатывает порезы до конца в полной тишине. Она не сопротивляется, нет, лишь изредка дергает руку, а, может, и шипит, когда вата, пропитанная средством от и до начинает соприкасаться с нежной кожей. — Прошу, sole⁵, — он смывает с неё всю ту грязь, в которой она оказалась. Смывает всю кровь, которая буквально была везде. Аккуратно проводит губкой по фарфоровой коже, словно она и не настоящая вовсе, будто сейчас и расколется. — Puro⁶, — он проводит холодными ладонями по ее спине, просчитывая все позвонки: один за другим, умело обходит их мокрой тканью, а после доходит до копчика и возвращается наверх. — Sincero⁷, — он проводит ладонями по лопаткам, чувствует, как напрягается все ее тело, а по рукам проходят дорожки мурашек. — Intenso⁸, — он поднимается выше, проводит подушечками пальцев по тонкой коже на шее, обходит сонную артерию, а девушка лишь тихо сглатывает. — Dolce⁹, — он опускается ниже — ведет ткань к ключице. Смачивает её в воде, а после добавляет новую каплю геля для душа, баночка из-под которого давно плавает по всей ванне. Выводит пеной линию ключицы, словно художник, который намечает эскизы своего будущего шедевра. — Tenero¹⁰, — он снова шепчет ей комплименты на их родном итальянском, однако вряд ли в подобном состоянии она поймет хотя бы слово. Но для мужчины это не важно, тот продолжает шептать ей столь родные слова на ушко, при этом наблюдает, как ее тело медленно принимает его. — Peccaminoso¹¹, — он проходит линию груди. Очерчивает ледяной водой ореолы, а светловолосая лишь тихо вздрагивает и закусывает губу. — Immenso¹², — доходит до ее плоского живота, который дался ей не одной диетой, и корит себя за этот чертов диагноз в её медкарте, о котором он узнал чуть ли не последний после одного из её голодных обмороков. — Primo¹³, — он проходится тканью по стопам, медленно поднимается выше, доходит до внутренней стороны бедра, а после отбрасывает влажную ткань куда-то в сторону. Замечает, как порезы начинают кровоточить с новой силой, медленно смешиваются с пеной от геля, что, вероятно не приносит такого удовольствия, как его занятие до этого. Гематомы по всему телу. Боже, и как он раньше не заметил. Если бы не пена и кровь, которые смешались воедино, в его голове уже бы давно все шестеренки стали на свои места и сделали бы выводы за него, однако молодой человек не стал торопиться с подобным. Он обхватывает её тонкое запястье своими ледяными руками, а после невесомо подносит к губам и целует каждую костяшку, проходится по каждому пальчику, хочет забрать всю ее боль, но просто не знает, как это сделать. — Виктория, что произошло? Прошу, доверься мне, — брюнет поднимает ее за подбородок, тем самым невольно заставляет посмотреть себе в глаза, а в её видит только боль и сожаление. Ей больно… — Сначала был финал. Боже, она начала говорить? Его девочка, она смогла перебороть страх, хотя бы на несколько минут. Конечно же, она не расскажет подробностей. Мужчина так и не узнает, насколько сильно она переживала перед столь важным для них событием. Не узнает, насколько она боялась их подвести. Не знает, что по ночам, вместо сна, она заставляла себя снова и снова проигрывать эту ненависную ею часть в этой ненавистной ею песне. Заучила. Протерла до дыр. Могла сделать это с закрытыми глазами и со связанными руками. Могла. Могла не есть за несколько суток до их выступления. Кусок в горло не лез. Конечно, отмахнуться перед друзьями было намного проще, нежели она представляла. — Потом эта идиотская ссора в гримёрке… О да, Дамиано постарался, ничего не скажешь! Понятное дело, все слишком напряжены. Слишком взволнованы. Но это не повод срываться на самых близких людях. Сколько же он извинялся после этого… Но Виктории это было не важно, та просто проревела несколько ночей в подушку. Конечно же, простила этого придурка. Она тоже переживала, вот он идиот. Накричал на бедную девочку просто так, потому что тоже сильно волновался, и нервы в тот момент были не к черту. А ведь он мог обойтись без этого. — Потом меня сбил какой-то идиот, который проехал на красный… Да, она просто хотела немного развеяться, а в итоге попала в больницу с гематомами по всему телу. Невнимательная, сама полезла под колеса. Водитель ни в чём не виноват. Урод. Как же ему повезло, что Дамиано сейчас нигде его не найдет, потому что в ином случае от этих костей с мясом не осталось бы ничего, кроме литров крови. — Дорогая, почему ты обо всем молчала? Мы бы смогли бы всё решить, милая, — он проводит мокрой от пены и воды ладонью по влажным волосам девушки, а после выдавливает немного шампуня себе на руки. Сейчас он просто помогает. Старается отвлечь её от этих ужасных мыслей. — Никому не нужна обуза, Дам, — светловолосая снова называет его так, как ему никогда не нравилось. Он слегка морщится, однако продолжает массировать кожу головы девушки, при этом промывая волосы. — Особенно, если эта обуза — часть музыкальной группы… — Глупая, это не так. Ты никогда не была и не будешь обузой, слышишь? Ложь. Ей проще верить лишь в то, что это всё — глупая ложь ей же во благо. Но проблема в том, что она просто напросто не верит в это. — У тебя всё ещё есть девушка, Дам… — она прерывает столь интимный момент, столь важный для них обоих, который мог бы стать переломным в их отношениях, но светловолосая умело обозначает границы, словно выводя их белым мелом вокруг себя, вспоминая об его скорой женитьбе; приглашение пылится на полке около шкафа. — У меня всё ещё есть девушка… — брюнет собирается уходить, однако не желает оставлять её в подобном состоянии, ведь всё может начаться заново, и он вряд ли сможет помочь в этот раз и успеть настолько вовремя. Разворачивается. Подходит ближе. Заправляет выбившуюся светлую прядь ей за ухо. Находится непозволительно близко. Она замирает. Не может нарушить этот момент. Не в силах оторваться от него. Не в силах прекратить изучать этого мужчину. — Но она никогда не станет моей женой… Де Анджелис не разрывает зрительного контакта. Кажется, смотрит не в глаза, а глубоко в душу. Изучает. Завораживает. Успокаивает. Его Марлена. Так Марлена, вернись же домой… Сноски: ______________________________________ ¹ Uno (итал.) — один ² Due (итал.) — два ³ Tre (итал.) — три ⁴ Cara (итал.) — дорогая ⁵ Sole (итал.) — солнце ⁶ Puro (итал.) — чистая ⁷ Sincero (итал.) — искренняя ⁸ Intenso (итал.) — сильная ⁹ Dolce (итал.) — ласковая ¹⁰ Tenero (итал.) — нежная ¹¹ Peccaminoso (итал.) — греховная ¹² Immenso (итал.) — бесконечная ¹³ Primo (итал.) — Первая