Ходячий замок Ника Кларка

Запрещается обманывать маленьких детей, пытаясь разыграть перед ними сцену жестокого обращения с животными. Монтана

      Ночью ему приснился сон: Рамси в пустом игрушечном магазине рассматривал плюшевые игрушки – вертел в руках, подбрасывал, откладывал в сторону. Игрушки, которых он касался, оживали. За стеклом витрины останавливались люди – ахали, закрывали ладонями лица, тыкали пальцами в разбегающихся миниатюрных, а иногда и довольно внушительных зверей. Шикарная белогрудая колли, только что тусклевшая матовыми бусинами пластмассовых глаз, затявкала на них сквозь стекло. Ник проснулся – ветер с запахом озона раздувал занавеску, и собака лаяла наяву. Темная фигура приникла к стеклу – стук разбудил его. Возле ног Рамси увивалась Лея. Если бы он увидел ходячего мертвеца, наверное, удивился бы меньше.       Ввалившись в комнату, мокрые, пахнущие грозой сильнее, чем листья, а Лея вдобавок еще и псиной, они сразу стали отряхиваться одновременно.       – Какого вообще хрена вы сюда…       – Ты у нас сама любезность, Никки, – Рамси фыркнул, прикрикнув на собаку, радостно кружащую по комнате, роняя вокруг крупные брызги. – Ну, догадайся. Не терпится покопаться у тебя в кишках, наверное, – он мрачно хохотнул, скидывая плащ, – Сидеть! – Лея замерла, и только хвост стучал по полу. – Как удачно, что у тебя такие шикарные апартаменты с индивидуальным выхо… Сидеть, я сказал! – Боги, Лея, ты погляди на него. Спит в пижамке. В половине пижамки. Или это треники? Извини, Ник. Нет, он даже не возразил. Он даже не спрашивает, чем.       Дребезжащий свет молний, где-то на горизонте блещущих посекундно, расплавлял комнату, заставляя предметы вываливаться из собственных контуров.       – Спроси, чем, – хрипло попросил Рамси, меняя лицо и заставляя Ника пятиться в тень. – Ты знаешь, чем. И чем. – И тут же вернулся к ерничанью: – Умненький Ник. Ты огорчаешь Мэд. Интересно, как скоро она меня найдет? Думаю, она не сойдет со следа, как мои девочки. Да, Лея?       – Ник? – вопросительно окликнули где-то в коридоре.       – Я же говорю, – прошептал Рамси беззвучно, наклонив голову набок, – она уже здесь. Ник. Знаешь, как появляются стигматы?       «Не знаю и знать не хочу». Рамси наступал на него с какой-то полубезумной полуулыбкой, по лестнице в мансарду поднималась Мэдисон, Лея, кажется, собиралась залаять, а он отступал, пока под коленями не оказался край кресла, стоящего перед письменным столом. Ник уже подумывал, не следует ли опрокинуть на Рамси этот стол, когда тот толкнул его вниз, в кресло, одновременно дернув его левую руку вперед так резко, что Нику показалось – сейчас она вывернется из сустава, – и прижал к деревянной поверхности, с нечеловеческой силой сдавив запястье.       – Ник, – чуть громче и уже довольно близко произнесли за дверью. Которая, к слову, даже не была заперта.       – Если ты закричишь, она войдет, – сказал Рамси, доставая лезвие. – Постарайся не закричать.       У Ника было, что возразить, и, задохнувшись от возмущения, он уже открыл было рот, чтобы прошипеть что-нибудь наподобие «не смей» – «даже не думай», или «какого хрена», но Рамси опередил его, с коротким, но сильным замахом опустив нож, как рычаг степлера, прибивая кисть Ника к столу – словно в дурном вестерне, – и был награжден тем, как Ник уставился на пробитую руку, как не на свою, в полном, двестипроцентном офонарении.       «Этого не может быть», – все на миг поплыло, словно сознание не успевало отформатировать матрицу действительности. От близких громовых разрядов гремело так, что закладывало слух. Ник хотел дернуть рукой и, наверное, окончательно бы ее изуродовал, но стальная хватка Рамси, сжимавшего его запястье, никуда не делась. Первые несколько секунд боли не было, и он успел услышать:       – Если ты промолчишь, она тоже войдет, чтобы проверить, все ли в порядке.       – Ник? – легкий стук показался совершенно неважным, а когда нервные окончания начали реагировать и адская волна ударила в голову, неважным стало даже любопытство и удовлетворенный голод, с которым Рамси смотрел на его реакцию.       – Скажи ей, что ты спишь, – подсказал Рамси очень своевременно, когда в горле началось что-то вроде спазма, а правой рукой Ник пытался отпихнуть его и выдернуть лезвие, но это было все равно, что бороться со скалой. С сиреной, уже ставшей утесом.       Стук веток в стекло и врывающийся в распахнутое окно шум ветра скрадывал их борьбу, и Ник запоздало понял, что Мэдисон ни за что не поверит, что он может отключиться под этот аккомпанемент звуков. Разве что наглотался какой-нибудь очередной дряни. Тем больше оснований у нее проверить… и Мэдисон и шага не сделает без револьвера в штанах. Рамси, как придурок, ждал от него выбора.       – Мама! – недовольство в голосе, к счастью, казалось естественным, но дыхание едва поддавалось контролю. – Не мешай, я сплю. Можно с вами, вообще, выспаться?       – Все в порядке?       – Да, да, все в порядке, – остервенело борясь с Рамси, чтобы освободить руку, он представлял, как сейчас плавно повернется дверная ручка и Мэдисон заглянет в комнату с намерением, к примеру, закрыть окно, потому что это очень, очень опасно, держать окно открытым во время грозы… – И не заходи, я раздет, и оставь меня, ради всех богов, в покое!       Вот везение – это можно было почти проорать.       За дверью явственно обозначилось неудовольствие от его отпора, но вламываться Мэдисон не стала.       – Хорошо, Ник. Извини. И закрой окно. В этих широтах бывают шаровые молнии. Слышишь меня? Закрой окно СРАЗУ!       – Да, да, да! Сейчас закрою, мам, иди уже спать!       Рамси наконец отпустил его, вытащив нож, и он скорчился на кресле, прижимая руку к животу. В той стороне, куда шагнул Рамси, стукнуло стекло, и свист ветра стал тише. Главный охранитель Ника, предположительно, должна была быть удовлетворена.       – Спокойной ночи, Ник.       – Спокойной ночи, мама.       Кровь толчками выливалась из раны. Если бы Ник в былые времена так порезался на кухне, он бы уже решил, что умирает и надо вызывать скорую, не иначе. Но сейчас внутри него кипела ярость, выжигая страх. И еще он верил… кажется, он верил, что Рамси знает, что, собственно, делает.       – Закрой уже, твою мать, дверь, – прошипел он в сторону гостя, нашарив в столе бутылку со спиртом и перевернув ее над раной. Плохая идея – защипало так, что захотелось взвыть в голос. Аптечка хранилась на кухне, но там могла быть и Мэд. Конечно, в шкафу нашлось бы пара наглаженных ею же полотенец для перевязки. Но он как-то не был уверен, что перевязка нужна. Рамси, послушно провернув замок, плюхнулся на табурет напротив, изучающе его разглядывая. Рамси все еще никуда не делся.       – Что? – бешено, но все еще шепотом, спросил Ник. – Наверное, тебе надо продолжить?       Рамси взял бутылку с «дезинфицирующей настойкой» и сделал пару глотков.       – Надо, – признал он после этого. – Но не здесь.       От его изменившегося на секунду взгляда кровь гулко ударила в виски и, кажется, потекла из раны сильнее. Ник, откинувшись на спинку кресла, поднял руку над головой. Болело уже не так сильно, как в первые минуты. Присутствие Рамси притупляло чувство опасности, как наркотик притупляет нормальные реакции. Он понял, что это было предупреждение, и это злило его вдвойне.       Рамси внезапно ухмыльнулся.       – Кого от кого ты спасал, ягненок?       – Принцессу от всех вас, – не моргнув и глазом, ответил Ник. Перевел взгляд на Лею, откликнувшуюся постукиванием хвоста. Он отчетливо представил себе кинематографический расклад сцены, в которой Мэдисон заходила в комнату. Насчет Рамси как раз он не чувствовал беспокойства, как и насчет себя и, как ни странно, самой Мэдисон. Собака не выживала ни в каком случае.       – Тебе говорил кто-нибудь, что ты слишком умный? Может, одолжишь пару книжек? – издевательски вопросил Рамси, взбалтывая осадок на дне.       – А ты вроде как за рулем, нет?       – Может, ты меня подвезешь? – развязно поинтересовался гость, прикладываясь к бутылке.       Ник вдохнул, сжав зубы. Он знал, что к этому шло. Невольно он кинул через плечо Рамси взгляд сквозь принимающие на себя очереди мерцающего ливня стёкла. Что ни говори, а погода была подходящей рамой к картине безумия. Ветер, как темная собака, бросался на дом, подгрызая его везде, где обнаруживались щели.       – Я… – но ответить он не успел, потому что Рамси, как-то мгновенно наклонившись вперед, запечатал пальцами его рот, прерывая согласие.       – Не надо, – сказал он тихо, убедившись, что Ник его понял. Прозрачные глаза какие-то доли секунд смотрели на него без малейшего фиглярства. – Лея, – окликнул собаку. Подхватил с обогревателя не успевший высохнуть дождевик, дернул на себя раму, разбухшую от косо летящих капель. Ник молча смотрел, как они уходят.       Между Рамси и Мэд он бы сделал ставку на Мэд. Она сожрет всю их скотобойню, и Русе, и собак, и железные ворота, и холодильники. Зальет их собственным бензином и сожжет все их мафиозное феодальное имение, а потом сожрет пепел, который от них останется. Мэдисон, это сказка, специально для них с Алишей созданная, невероятнейшая из невероятных, источник любви, который никогда не иссякнет, даже если обрушатся небеса. Рамси тоже сказка, но совсем по-другому.       Накинув халат с безразмерными рукавами, Ник спустился на кухню, захватив в аптечке бинтов, в холодильнике – колотого льда. Забинтовал руку, кинул лед в полиэтилен и спустил рукав пониже, направившись в спальню матери.       – Мама, – в ответ раздалось сонное бормотанье. Потом она проснулась резко и тревожно.       – Ник?       – Все в порядке. Мне просто нужно с тобой кое о чем поговорить.       Насколько она, при всей своей любви, сумела бы его услышать? Даже если бы сумела – надолго бы ее хватило ее понимания?       – Да. – сказала она. – Да, Ник, я слушаю.       – Ты никогда не хотела поехать к морю?       Потом, уже под утро, он сообразил, что с поврежденной рукой он не сможет подняться на бетонную стену и прогулки по крышам построек скотобойни временно отменяются.