Ходячий замок Ника Кларка

Горожанам запрещается пытаться драться с кенгуру (хотя это теоретически и возможно). Орегон

      Рамси явился через неделю.       С бутылью молока и тяжеленьким таким пакетом мяса, так что даже Мэдисон посмотрела на него со снисхождением. Либо повлияли никовы речи о том, какой Рамси на самом деле хороший и одинокий, и папочка-то у него мудак, и нет у него такой Мэд.       Рамси как обыденное явление. Они только отзавтракали, и Ник сидел спиной к окнам, поэтому о его приближении узнал от Алишы.       – Твой друг идет, – сказала она, и на какую-то секунду он понадеялся, что речь о Грее или Мартине, но ее интонация была какой-то… более душевной, что ли. Козочка сделала свое дело. Белая козочка черное дело.       Рамси опять явился под личиной благообразия, застенчивости и учтивости. Отличник с передней парты, только очков не хватает для завершения образа – зрение-то больше единицы, не повезло… а добродушие Везувия так и прет, подумал Ник, глядя, как он расшаркивается с Мэдисон. Вот бы она видела…       Глава семейства Кларк с утра поставила тесто для пирогов. Бездельничать она не намерена была им позволить.       – Алиша, на твоей совести сегодня уборка наверху. Только без этого парнокопытного животного на коврах. Хватит ей и внизу бегать. А мальчики пойдут на кухню готовить мясо, раз уж сегодня оно есть, – распорядилась она между делом, как хороший генерал войском. – Ник, возьми листья для салата.       Ей нельзя было расслабляться и некогда было вздыхать о несбыточном. Досуг доставался преимущественно ее детям, и то не по праздникам. Сегодня был как раз очередной праздник.       – Что, Рамси, мы теперь семья? – съязвил Ник, хотя сегодня ему вообще не хотелось ни над чем подшучивать. – Рождество, День Благодарения, на каждом торжестве будешь нас осчастливливать?       – Тебе что-то не нравится? – благодушно спросил его гость, которому не нужно было показывать дорогу на кухню дважды. Хотя планировка первого этажа уютного домика напоминала лабиринт – три чулана, две душевые комнаты, два туалета, и еще отдельное помещение для маминого урожая и вместо холодильника для всего, что в него не помещалось.       А некоторые дороги хорошо было бы ему не показывать и единожды, напомнил себе Ник.       – Вода из скважины, круто, – уважительно заметил Рамси, вываливая свинину на разделочную доску. Ник подвинул к нему держатель с ножами – не удержавшись от злобной улыбки. Рука еще не зажила толком.       – Займись своим подарком, я пока нарежу лук. Сковороды можно две. И кстати, – осмотрев его на этот раз выглаженный костюм: брючки с рубашечкой отличника, хоть стихи со сцены читай, – передничек тебе выдать? – переднички от Мэдисон, однако, были специфичными. – С солнышками или с попугаями?       – Давай птичек, – милостиво согласился на передник Рамси, попутно тяпнув сливу из стоящей на холодильнике вазы.       – Не кусочничай, – тут же одернул его Ник.       Мэдисон прошла мимо них, прижимая к груди сорванные огурцы.       – Для салата. Помыть не забудь. Как вы?       – Можно на двух сковородах жарить все это, мам? В два раза быстрее хотя бы. Я помою потом.       – И куда денешь сэкономленное время? – иронично переспросила Мэдисон.       – Нуу, даже не знаю… потрачу на мытье второй сковороды? – предположил Ник, и они хором рассмеялись.       – Вам идут мои передники, – чудесно смотритесь. Работайте! Чур, вино для шашлыка не пить.       Напевая, она удалилась, оставив их наедине.       – Не такая уж она у тебя кондовая, – хмыкнул Рамси одобрительно. – Кого, говоришь, она убила в прошлый раз?       – Того, кто не работал, Рамси, – выразительно кивнул в сторону вываленного на стол мяса Ник. – А передничек тебе и впрямь идет, знаешь. Ты похож на Карлсона, который делает булочки. Только пропеллера нет.       Рамси подкинул один из ножиков и раскрутил, ловко и почти невидимо перебирая в руке.       – Здесь полно пропеллеров.       Против столь наглядно аргументированного возражения сказать было нечего.       – А два сразу слабо? – полюбопытствовал Ник.       Рамси было не слабо. Алиша, явившаяся за вазочкой со сливами, восхищенно похлопала в ладоши. Ник бы тоже похлопал, пожалуй. А еще Рамси, заметив зрительницу и сказав упс, должен был выронить хоть один, сохраняя репутацию неуклюжего скромника и отличника. Но он просто быстро остановил вращающиеся лезвия и аккуратно положил на стол со смущенным видом.       – У вас этот поросенок убежит, пока вы развлекаетесь – припугнула Алиша, скрываясь со сливами. – Хоть лишнее в холодильник положите.       – Хозяйственная и красивая, – подытожил ее визит Рамси, подмигнув Нику. – Может, жениться?       – Она любит постройнее, – уколол Ник. – И посмазливей.       Рамси это ничуть не обескуражило. Он как – то странно покосился на Ника, отчего ему же и стало неловко, и с нарочитой напыщенностью сказал:       – Зато я богат душевно. И люблю животных. У нас много общего!       – «Богаты мы духовно, а душевно мы больны», – процитировал известный мем Ник. – Иди, покажи, как ты любишь животных. На примере ее козочки.       – Ммм… умный Ник. Ты должен помнить, что Наташа Ростова была счастлива с Пьером Безуховым. Лучше покажу ей, как люблю людей, – глубокомысленно сказал Рамси, достав из кармана передника припрятанную сливу и облизывая сладкие пальцы – действительно, совсем как Карлсон после булочки. После чего взялся наконец за ум, то есть за нож. – Надо полагать, она и сама их любит.       – Мэдисон сойдет за фрекен Бок, – задумчиво произнес Ник спустя некоторое время. – Ты и впрямь Карлсон, Рамси. Ты даже в прошлый раз был привидением. И собак у тебя много на твоей крыше. И паровых машин. Точно.       Присутствие Рамси на кухне средь бела дня завораживало. И создавало две параллельные реальности. Или все-таки пересекающиеся?       – Интересно, на что дрочил в юности Лев Толстой, – ни к чему не обязывающим тоном между тем продемонстрировал свою школьную эрудицию гость, и параллельные реальности в мозгу Ника внезапно очень легко и просто объединились в одну.       – Интересно, трахаешь ли ты своих свиней? – с той же абстрактной интонацией спросил он мироздание, покосившись на Рамси. Тот замер на миг, а потом нож опять застучал о разделочную деревяшку. – Они умные. Как собаки. И, наверное, хорошо визжат.       – Никки, – Рамси обернулся, поймав его взгляд в свой, как ястреба в силок, но Ник все равно смотрел с таким вызовом, что становилось ясно – он вполне осознанно пытается взломать код матрицы, и зелененькие нолики ему важнее убаюкивающего пейзажа. Рамси еще поизучал его лицо и расслабленно ухмыльнулся. – Ну, скажу тебе, я этого ждал. Заметь, не я таскаюсь на скотобойню и теку, как последняя сучка, когда на моих глазах забивают скот.       Задохнувшись от ярости, в ответ Ник просто-напросто попытался ему врезать. На что Рамси, впрочем, легко и экономично уклонился, оказавшись вдруг по другую сторону стола. Второй попытки Ник делать не стал, задрал подбородок и с ледяным хладнокровием преподнес:       – Я себе такого не позволяю. И насчет свиней ты не ответил.       – Там и трупы были, – сказал Рамси. – Интересно?       Как если бы из Везувия хлынул океан вместо огня, затопляя низину. Ник отвел взгляд и отвернулся. Рамси с безрезультатной надеждой поискал на его лице что-то похуже отвращения, которое должен был вызывать, что-то еще кроме тупого ступора человека, у которого вода заполняет легкие. В конце концов, он собирался трахать Ника тем же членом, и тот должен был уже, без сомнений, об этом знать, как ни старательно Рамси прикидывался милашкой для его родственников и с каким бы осторожным терпением ни отступал в свои темные подземные воды, чтобы заманить добычу поглубже. Или он надеялся всего этого избежать? Сегодня Рамси делал ставки для самого себя, что после дикого ночного эпизода дом Кларков встретит его пустотой и доспехами задвинутых ставней.       – Давай займемся едой, – предложил Ник нейтрально, продолжив нарезку огурцов.       – Ты сейчас порежешься, – спокойно заметил Рамси.       Ник отшвырнул все, что было в руках.       Только что они шутили как приятели по колледжу. Как он почти мог бы шутить с Греем. Даже с Троем. Как можно было так быстро оказаться так глубоко под водой? Он обернулся, разглядывая Рамси на предмет отгадки. Рамси рассматривал его, как если бы знал, что он собирается сказать. Скорее всего, он уже и знал. Давно. Как, впрочем, и Ник все сразу про него знал. Свиньи, трупы, люди – все это было вполне закономерно и удивления не вызывало. Разве что подчеркивало рамсино одиночество. Одиночество было той вещью, которую Ник понимал лучше всего, а Рамси был просто гребаный бог в этом. Ему можно было дать только еще больше одиночества. Дать что-то можно только тому, кто может этим чем-то распорядиться.       Взгляд Рамси, ищущий в нем привычное выражение гадливого к себе отвращения, его поразил больше, чем зашкаливающая, но ничуть не удивляющая правда. Которую, судя по всему, настолько заранее он никому и не открывал. «Да на тебе это все просто сгорает», – подумал он, не зная, как донести эту слишком, пожалуй, высокопоэтичную для этого дурацкого диалога мысль до рамсиной головы. Мертвое на живом. Вот же хренов урод.       – Подай-ка мне майонез из холодильника, – попросил он существо, у которого был такой баснословный опыт. Рамси, усмехаясь, протянул ему пакет. Его насмешка вкупе с неуверенностью, совсем для него не свойственной, просто добивала. И все-таки он спросил Ника сам:       – Ничего не собираешься мне сказать? Что ты от меня хотел? – Ник потянулся было, чтобы взять майонез, но Рамси по-детски отдернул руку назад, поболтав им в воздухе.       – Твою мать, – бессильно высказался Ник.       – Ладно, – Рамси выпустил майонез на свободу, вопросительно глядя на Ника. – Это ты начал этот разговор.       – Да. И я таскался по крышам сараев на скотобойне.       – И впустил меня в дом.       – И воровал твоих коз. Четырех.       – Дохлых четырех. И одну живую. Недолго.       Ника передернуло. Рамси отобрал майонез, отвинтил колпачок и начал выдавливать в кастрюлю с огурцами.       – Я хочу, чтобы ты меня убил, – выговорил Ник, глядя на его пальцы. Рамси замер на мгновение. Потом довыдавливал майонез и бросил пластиковую шкурку в ведро.       – Вот как. – Повернулся к Нику, отрезавшему себе глупой фразой все пути отступления. – Не будешь сопротивляться?       – Нет, – сказал Ник.       И ему вдруг стало легко. Обманчивой и недолгой легкостью падения. Это был знакомый вкус, но сейчас он делал это не только для себя.       По глазам Рамси он прочел, что он дурак. И избранный. Некстати всплыла финальная заставка какой-то старой компьютерной игры, в которой при непрохождении уровня на фоне надгробья с черепом появлялась торжественная издевательски-юмористическая надпись: «Здесь покоятся твои кости, Избранный». Ну, Рамси найдет, где закопать то, что от него останется. Идея доверить себя ему в этом смысле странным образом согревала, потому что Рамси нельзя было обмануть. Ни изуродованностью, ни смертью. Мэдисон и Алиша были бы в диком ужасе, стоя над его могилой, но Рамси…       – Это свиней я оглушаю, Ник, – вдруг очень отчетливо произнес Рамси. – Люди у нас для кошерного… употребления.       – Я понял, – будь они в саванне и будь Рамси хищником, он бы уже уже давно вспарывал клыками его бок, пожирая заживо, придавив лапой шею. Это желание так отчетливо читалось в бледных глазах, что не понимать было бы странно.       Рамси выдавил кривую улыбку.       – Не очень-то ты, видимо, понимаешь, – сказал он. Шагнул к нему, обтерев руки о передник. – Открой рот.       – Заче… – Рамси не стал ждать, просто цапнул его за нижнюю челюсть и ввинтил пальцы до горла, нащупывая корень языка – Ник был так потрясен, что не успел среагировать – да и не знал бы, как. Кажется, Рамси дернул его, наклоняя вниз, продолжая впихивать руку и нажимать куда– то там так, что на секунду Ник решил, что сейчас ему пальцами просто изнутри разорвут шею, а он не мог даже укусить, потому что нечем было дышать – потом загремел опрокинутый ими стул, вторая рамсина рука ткнула куда – то под ребра, в солнечное сплетение, и Ника вырвало. Раз, другой. Рамси сорвал передник и вытер испачканную руку, пока Ник справлялся со спазмами. Сознание опаздывало. Отбросив скомканную ткань, Рамси помог ему встать и тут же впечатал спиной в край мойки.       – Повтори, – попросил он так же спокойно, с почти не сбившимся дыханием. – Ник попытался оттолкнуть его, но это была нереальная задача. Возможные предметы самообороны и нападения маняще сверкали вокруг – ножи, вилки, шипящий на огне чугун, даже просто мука и соль. Его вдруг живо заинтересовал вопрос взаимности – позволил бы Рамси ему изувечить себя, и что бы из этого потом вышло? Но всерьез эту идею можно было не рассматривать: сделать что-то в этом смысле согревало, как… как молоток, которым Мэдисон залепила тогда в висок Трою. Еще больше ему хотелось прополоскать рот, но Рамси это, похоже, не волновало. Навалившись на Ника и чуть не ломая ему о бетонную кромку спину, он в притворно-похотливом жесте несколько раз двинул бедрами, хотя и на самом деле готов был кончить. – Повтори это теперь.       – Зачем? – спросил Ник, больше из дурацкого упрямства. – Ты уже и так все делаешь.       В отместку Рамси, наклонившись, дотянулся до его отшатнувшегося рта – полные губы надавили, как мягкая мокрая львиная лапа, игнорируя запах рвоты, и в мгновенном смешении Ник пару секунд, охренев, чувствовал себя пустыней, которую выпивает колодец. Выгнувшись, он вырвался уже с реальным риском повредить позвоночник, вспомнил – в рамсином мире отвратительное возбуждает сильней, – и вдруг почувствовал, что впадает в какой-то новый, фатальный вид отчаяния. Нервная реакция добралась до мозга, и его наконец затрясло неконтролируемым ознобом, сладким для противоположной стороны, а Рамси вдавился ему в пах, уже без всякого стеснения получая удовольствие – и все-таки это была игра и эксперимент наблюдателя.       – Вообще-то я уже давно начал это делать. Ник.       Хлопнула входная дверь. Рамси потянулся через его плечо, включая в раковине воду, и отступил, разжимая хватку.       – Иди, – сказал он. – Отвлеки ее. Я здесь уберу.       Рамси, убирающий за ним рвоту, это было нечто более убеждающее, чем что-либо.       – У вас все готово? – Мэдисон на ходу вложила в его подставленные ладони недокрасневшие помидоры.       – Почти. Еще минут десять, и мы освободим тебе пространство.       – Тогда пока займусь теплицами. Позовешь меня, милый, ладно?       – Конечно, мам. Не торопись. Мы еще не проголодались.       Горло у него саднило так, что мыль о еде вызывала тошноту.       – О, какие молодцы, – спустя немногое время Мэдисон одобрительно оглядывала плоды их усилий. – Мясо вполне аппетитное, даже не подгорело. Надо же, и полы помыли. Просто прелесть. – Она с нежностью потрепала Ника за ухом, как барбоса. – Ну, посуду тогда оставьте мне и можете заняться своими делами, а через час жду на обед.