Семья

Распределение вышло… странным. Драко не знал, как еще его описать. Очень странным. Немного пугающим, если задумываться о возможных ответах на все те вопросы, которые пришли ему в голову. В первую очередь стоило отметить, что троица не расставалась. Гермиона, которую распределили первой из всех четверых, вернулась в толпу первокурсников; как раз с краю ее уже ждали братья. «Слизерин», — Шляпа даже на слух Драко звучала холодно и однозначно. Позже он узнает, что она не говорила с Гермионой, не задавала вопросов, — просто сняла поверхностный отпечаток с сознания, наверное. И ее выбор стал очевиден. Когда очередь вот-вот должна была достигнуть Драко, он посмотрел на Гарри с робким вопросом. Гарри улыбнулся ему. — Можешь садиться за стол после распределения. Мы дождемся Рона и тоже придем. — Да? — вырвалось у Драко. Гарри хмыкнул и рассеянно отвел взгляд. Драко уже замечал у него такое. Гарри ответил: — Это никак не повлияет на наши отношения, не переживай. Мы ждем друг друга. Это единственная причина. Малфоя ожидаемо распределили на Слизерин, и он махнул, садясь за стол, новым друзьям. Гарри помахал ему в ответ и отвернулся. Когда Гарри Поттера тоже распределили в Слизерин — быстро, без лишних уговоров, — в Большом зале поднялся шепот. Гарри не стал садиться за стол сразу — вернулся к двоим первокурсникам перед возвышением учителей. И Драко слышал даже за своим столом перешептывания об этом. Непонимание рождало энергию, создавалось такое впечатление. Он напряженно замер, делая вид, что он ничего не знает и ему не интересно. А потом это случилось. К Шляпе вызвали Рона. Мрачневшего с каждым шагом вглубь зала, пока они шли между столами, постоянно поддерживаемого Гарри и Гермионой. — Уизли, Рональд! Драко почти не удивился, когда увидел в отдалении, что Рон повел неуютно плечами, перед тем как шагнуть вперед. Выпутался из рук сестры и брата, свел челюсти. Шляпа не успела опуститься на его голову, едва коснулась, но уже озвучила свой вердикт: — Слизерин! Словно не могло быть иначе. Потом Гарри скажет — отстраненно, занимаясь чем-то более интересным: — Она знала, кого должна отправить вслед за нами. Я сказал. Драко точно знал, что Гарри ничего не говорил, когда сидел под Шляпой. Он ничего не спросил: отец учил его быть терпеливым. Когда Рон спустился со стула, он двинулся к слизеринскому столу. Его через два шага догнали, поддерживая. Драко видел: Уизли, но не Уизли. И решил, что думать об этом не стоит. Рыжий, но не в обносках и только с одним братом, очевидно. Гарри, Гермиона и Рон сели напротив него, и когда еда появилась на столах, Гарри, сидевший с противоположной от Рона стороны, рядом с Гермионой, оживленно заговорил, вовлекая в разговор всех вокруг. Сначала Драко и Гермиону, постоянно касался Рона, пытаясь, наверное, поддержать, затем остальных за столом Слизерина. Только Драко заметил: никто не задавал действительно интересующие всех вопросы. Никто не трогал их троих. Никто не пытался заговорить с кем-то, кроме Гарри, прицельно. Как будто сама магия оберегала их от чужих косых взглядов. Сейчас, сегодня, один-единственный раз. Так прошел ужин. После Драко легко согласился делить с братьями комнату и дождался, пока те тепло попрощаются с сестрой, которой должно было ночевать в противоположном крыле. И отправился спать. Чтобы закрыться балдахином в первую же ночь от Гарри, читавшего в темноте под свет люмоса с палочки, заправленной за ухо. Рон, уснувший тут же, был к этому, очевидно, привычен. — Гарри, — шепнул Драко, в последний раз пытая удачу. Мальчик откликнулся, обернулся; на носу у него сидели круглые очки, делавшие его глаза немного больше. Драко вздохнул, обнимая подушку, — что ты читаешь? Завтра рано вставать. Ты не хочешь отдохнуть? — О, нет, — Гарри фыркнул смешливо, чтобы снова посмотреть Драко в глаза, — спасибо за заботу. Я слишком взбудоражен, чтобы лечь спать сейчас. Закройся балдахином и извини, если мешаю спать. Он улыбнулся. Драко еще раз вздохнул. И покорно отгородился толстой, глухой тканью, засыпая. Он после привыкнет спать под свет люмоса, чужой смех, под перешептывания друзей, зазвавших каким-то чудом переночевать Гермиону, даже в температуре, идентичной уличной, — привыкнет. С Гарри и Роном его жизнь станет… веселее и необычнее. И начнется она утром, со встречи с крестным, к которому Гарри обратится: «Пап».