ленты

Арти тонкий как спица, которыми в Шотландии скучные старые женщины, не знающие ничего, кроме традиций, вяжут рыжие свитера из овечьей шерсти, а Круэлла вязать ненавидит. Но Арти ей по вкусу, хоть он и тонкий как спица. У Круэллы интересные вкусы. Круэлла — один большой комок нервов. Гениальный, эксцентричный, но все же большой комок нервов. Она стучит ногтями по своему бедру, оглядывается в нетерпении, затем снова рассматривает рубашку на себе через зеркало. — Подними руки, пожалуйста. Арти почти обнимает её сзади, когда надевает корсет. Он сам носит такие, — под рубашками, на рубашках — хотя его талии и ногам позавидовали бы некоторые модели. Но все-таки Арти шьет, как и Круэлла шьет. Как шьют и их работники — изначально просто знакомые знакомых Арти или просто талантливые остатки хиппи, пятна цветов на фоне консервативного Лондона. А еще шили кучи других людей, начиная от девочек, которые пока еще неловко держали пяльцы и иглу, до мастадонтов модных домов Парижа и Милана. И только сама Круэлла, Арти и их небольшой коллектив превращали простое действие в искусство. В величайший перфоманс со времен открытия шелка. Они шили одежду для лучших из лучших. Те самые лучшие из лучших получали идеальные вещи из высококлассных тканей. В списках клиентов значились такие люди, имена которых и называть не нужно было. Их и так все знали. А Арти не раз жал руку одному неизвестному такому рок-исполнителю Дэвиду Джонсу, в миру известному под именем Дэвида Боуи. И настолько они были друг на друга похожи, что невольно возникал вопрос: кто же кого копирует? Круэлла точно никого не копировала. Даже поправляя волосы, придавая им объем, она отличалась от всех женщин и мужчин мира, которые делали точно такой же жест. Даже волосы она поправляла гениально. Круэлла не ищет образы в скетчбуках других модельеров. Она создает всё нужное сама. Берет из головы и иногда копирует подручные материалы. А вот Арти как раз-таки ищет. Только вот ищет он клиентов. Клиентов, поставщиков, перевозчиков, журналистов, моделей etc. В общем, всё, чтобы не отвлекать творческого гения своей подруги, так сказать. Или же дамы: они решили оставить этакую фривольную неопределенность, как можно оставить ткани, чтобы позже ушить абсолютно любой предмет одежды. В какой-то момент Круэлла подметила, что распоряжается Арти лучше, чем выдумывает. Точнее, выдумывает он прекрасно, но заниматься логистикой, рассчитывать выходит у него гораздо лучше. А вот корсет, который сейчас облегал талию Круэллы, он сшил сам. Как и некоторые другие прекрасные предметы одежды. Корсет, однако, их превзошел. Полноценный, наружный, черного цвета. Плотный: из хлопка. Вставки из стали. Привыкшая к вышиванию Круэлла почти нежно проводит кончиками пальцев по ровным бугоркам, сплетающимся в узор. Она знает сколько времени необходимо, чтобы расшить вещь. Она очень довольна, ведь каждый стежок на этом корсете сделан вручную. Узоры из цветов — фиалок, васильков, ромашек, в общем полевых цветов, — образуют колонны, идущие вдоль пазов, в которые были вставлены стальные косточки. Вертикальные линии вообще какой-то особенный пунктик у Арти. Особый объект обожания в одежде. Как и всяческие узлы, кстати: корсет зашнуровывался широкой длинной атласной лентой, обработанной серебрянной тесьмой по краям. Круэлла смотрит в зеркало даже не на себя, но на увлеченного крючками Арти. Он шнурует мягко, почти не тянет, как и с людьми общается. — Можешь и сильнее. Лицо Арти почти не изменилось. Всё такое же заинтересованное, занятое. Круэлла уже побоялась, что обидит так. Когда перешнуровка заканчивается, а на пояснице красуется ровный, как на подарочной коробке, бант, Арти довольно улыбается. Восхищение своей работой смотрится на нем лучше всех длинных расклешенных пальто. Он просит показаться полностью и делает пару шагов назад — Круэлла вертится перед зеркалом, позируя. Подол шелковой юбки колышется при каждом движении. Арти счастлив в эти секунды, наверное, даже больше чем она, получившая такой подарок. Круэлла обнимает его вокруг шеи обеими руками. Разница в росте у них небольшая, к тому же Круэлла не расстается с каблуками, ей совсем не приходится смотреть снизу вверх. Арти улыбается, как умеет только он. По-детски, искренне, но немного с уклоном в кошачью довольную мордочку. Щурится, потом обнимает вокруг талии, почти не касаясь лент. Шепчет «спасибо» и касается губами виска сквозь неестественно кудрявые волосы. Круэлла прикрывает глаза и вспоминает свою ненавистную мать. Все-таки благодарят не неудачники. Благодарят, как бы странно это не звучало, благодарные. Ну, и не очень. Или люди, которые просто тебя любят. Арти больше похож на первых. И чуточку на третьих.