ouroboros.

психологическое удовлетворение, посредством искажения действительности, попаданием в абстрактный мир субъективных иллюзий.

в голове бушует цунами и очередным наводнением осознание происходящего заставляет очнуться, но оно не чувствуется на полную, будто этого не происходит сейчас, ощущаясь как что-то, о чëм он будет потом жалеть. но это потом, поэтому сейчас, единственное, что волнует – это странная пустыня вокруг и дрожащие от волнения и непонимания происходящего руки. чëрт, это действительно то, чего хëнджин так боялся, и кажется, это самое отвратительное чувство на свете – чувство ужасной тревоги, когда все органы внутри будто обрели тяжесть вдвойне, лëгкие разучились дышать, а ног не существует, или под ними вовсе пропала опора, и теперь им предстоит находиться в невесомости. хëнджин взволнованно оборачивается по сторонам, в надежде найти хоть кого-то или что-то, за что бы смог зацепиться панический взгляд. вокруг скромно трепещутся первые лучи бледного и восходящего солнца. хëнджин совсем один, это заставляет переживать и закрадываться бешеной тревоге в мысли. в голове, словно рой мух, догадки о том, как он попал сюда, и они сменяются одна за одной, не давая адекватно подумать над каждой из них. хëнджин чувствует себя несчастной птицей, отловленной разбойниками или по своей же невнимательности попавшей в маленькую клетку, однако, вокруг бескрайнее поле, а надежды найти человека или выбраться отсюда – словно раскалëнный песок, рассыпаются в руках, медленно исчезая между пальцами. странствуя неведомо сколько времени по незнакомой земле, под палящим и красным солнцем, ноги гудят и ноют, точно также, как и голова, грозясь взорваться и разлететься вдребезги. однако, скребущая боль практически во всëм теле не мешает хëнджину продолжать поиски жизни в необитаемой пустыне, осматривая окрестности, и расплывающийся под жарой горизонт. странно, ведь всë "путешествие" глаза видят словно через белую пелену, и хëнджин думает, что ему действительно пора обращаться к окулисту, потому что сколько бы он не протирал свои глаза – видимость не меняется, оставаясь такой же мутной и нечëткой, словно вокруг серо-белый туман. тревога время от времени бьëт противным электрическим разрядом по телу, когда хëнджин вспоминает, что если он никого не найдëт, то может вполне умереть от обезвоживания и голода. конечно, об этом думать хочется меньше всего, вложив все оставшиеся силы на поиски чего-то или кого-то. когда голова начинает невыносимо болеть, а сознание вот-вот отключится, хëнджин решает всë же взять передышку, садясь на рыжую землю и опираясь на какой-то непонятный камень, размером в два раза больше, чем среднестатистическое тело человека. глаза всë так же заволакивает белый дым, хотя хëнджин уже не уверен, в глазах ли это, вокруг, или он сходит с ума. умирать совсем не хочется. посещает безумное желание увидеть родителей, друзей, и, почему-то с этим желанием возникает чувство стыда за все ссоры и невзгоды, которые пришлось терпеть родителям от непослушного и гиперактивного хëнджина. хочется увидеть друзей, услышать их тупые и аморальные, но такие смешные и совсем родные шутки. –чëрт, - хëнджин не собирался сейчас разводить сопли и всегда думал, что он не сентиментальный, и вообще никогда не плачет, но всегда убеждался в обратном, когда утыкался лицом в подушку, а утром просыпался с опухшим от слëз лицом и насквозь сырой наволочкой, и сейчас, когда глаза начинает щипать от приятных воспоминаний со своей семьёй и друзьями. он грустно улыбается в свои ладони, чувствуя на обветренных губах солëную воду. от трогательного момента хëнджина неожиданно отвлекает довольно громкое копошение где-то позади него. он вскакивает, ошарашенно оглядываясь по сторонам, и с опаской всматриваясь в камень. звук раздался ещё раз, но теперь это дало понять, что он исходит не из камня, а оказывается позади него. хëнджин сжимает кулаки, жалея, что не носит карманный ножик, и отходит чуть дальше, пытаясь вытянуться в росте и заглянуть за камень. хëнджин ступает в сторону, медленно шагая, когда видит съежившийся комок, который в мгновение выпрямляется во весь рост и начинает убегать. –стой! - хëнджин срывается с места, начиная бежать за странным существом, тело которого в точности похоже на человеческое, и хëнджин думает, что это действительно благолосвение – встретить тут живых, поэтому хван не намерен упускать возможность своего спасения, – да подожди же! постой! когда странный пришелец не откликается на просьбы, хëнджин ускоряется, почти равняясь со своим неожиданным гостем, и в момент, когда между ними остаëтся пятнадцать сантиметров, хëнджин хватает соперника за черную футболку, заваливая тело на землю и заводя руки за спину и усаживаясь на чужака, чтобы тот не смог двигаться или навредить. наверное, это немного эгоистично, думать о своей безопасности, когда ты буквально пугаешь другого, такого же как и ты, человека, заламывая его руки и обездвиживая. хван отмахивается от этих мыслей, думая, что в таких ситуациях – каждый сам за себя. –ты кто? - хëнджин ослабевает хватку, когда понимает, что незнакомец не сопротивляется, –ты что тут делаешь? повисает долгая тишина, но хван уверен, что добьëтся от неожиданного гостя ответов или объяснений любыми способами. –пожалуйста, отпусти меня сначала, - вдруг подаëт голос чужак, слегка дëргая обездвиженными руками, –я всë объясню. обещаю, я ничего тебе не сделаю. хëнджин мнëтся, размышляя пару секунд над предложением собеседника, но отпускает руки и медленно встаëт с земли, отряхиваясь. в пыли, которую хëнджин и неизвестный подняли, пока бегали, было трудно разглядеть полностью человека напротив, который поднимался с небольшим трудом, возможно из-за травм, недавно полученных во время потасовки, отчего на момент хëнджину стало стыдно за себя и своë поведение. хотя, хвана можно было понять, потому что он оказался в какой-то чëртовой пустыне, без еды и воды, телефона или любого другого средства связи, а все люди и живые существа вообще куда-то пропали. однако, хëнджин не желал бы оказаться на месте незнакомца, хотя вполне мог бы, если бы не ходил на занятия по боксу, и не научился бы разным захватам для обездвиживания, да и чужеземец мог оказаться сильнее и быстрее. конечно, на данный момент всë наоборот, но стыд и совесть, как паразиты, выгрызают какую-то часть мозга, не давая возможности не думать о назойливых мыслях. –прости… я не хотел, - хëнджин считает правильным извиниться именно сейчас, потому что не привык чувствовать себя виноватым, и от этого горького чувства внутри поскорее хочется избавиться, смыть его с себя, –я испугался, честно, я вообще без понятия что тут- –я тебя понимаю, - вдруг спокойно начинает человек напротив, перебивая хëнджина. он выглядит спокойным, будто уже привык, и совсем не волнуется или боится за свою безопасность. пыль осела, и видимость стала более чëткой, но из-за белой пелены рассмотреть всë невозможно, хотя объект наблюдения находится на расстоянии вытянутой руки, но хëнджин почему-то не видит его лица, а только чувствует запах табака и чего-то горелого с примесью сладко-приторной ванили. пытаясь разглядеть незнакомца поближе, он делает шаг впëред, но все попытки оказываются безуспешными. –ты должен пойти за мной, чтобы я тебе всë объяснил. ты будешь в порядке, - незнакомец говорит убедительно, разворачиваясь, чтобы продолжить свой путь. хëнджин стоит на месте, не решаясь ступать за незнакомым, думая над только что сказанными словами. он находится как будто между двух огней, не в состоянии сделать правильного решения, потому что если он пойдет со своим новым гостем, то тот может соврать, а хëнджин угодит в ловушку или что похуже. а если он останется – то итог очевиден: он умрëт, либо от голода, либо от обезвоживания или его вообще кто нибудь убьëт, если тут еще кто-то есть. –хëнджин, ты идешь? - незнакомец оборачивается, смотря прямо в карие глаза напротив, отчего мурашки бегут по всему телу и выступает холодный пот, –хëнджин? откуда он знает моë имя? –хëнджин? хëнджин! вдруг закрывается черный занавес, серая пелена вокруг исчезает, а чистый взгляд упирается в белый потолок, но лихорадочно оборачивается на источник звука рядом, тон которого надрывисто скачет. –хëнджин, там… я… нужна твоя помощь, - отец задыхается в словах и теребит хëнджинову руку, сминая простыни, пока хван пытается что-то понять, он замечает накапливающиеся в глазах напротив слëзы, а чужие губы дрожат, не осмеливаясь сказать о чем-то, –там мать… ей кажется плохо, ей нужна твоя помощь! ты же учишься на медика! ты должен помочь! отец переходит на неразборчивый крик, пока хëнджин пытается встать с сырой от пота кровати, а в больной голове, всë еще озадаченной абстрактным сном, начинают появляться разные жуткие мысли, а в теле новый заряд адреналина как гром среди ясного неба проходится. уши закладывает, а ноги несут в спальню родителей, пару раз спросонья путаясь в комнатах, но всë же преодолевая коридор, который кажется почему-то слишком длинным, тело хëнджина начинает дрожать, пока голова тяжелеет от внезапного прерывания сна и происходящей непонятной ситуации. какая-то мнимая пустота растекается со жгучим чувством тревоги внутри, а органы скручивает от беспокойства. наконец дëргая тугую ручку двери, грубо толкая мешающийся кусок дерева, хëнджин в пару шагов подбегает к родительской кровати, кидаясь на колени, растирая их в кровь и с глухим звуком встречаясь с твердым паркетом, находит и хватает чужую руку, сжимая до побеления костяшек, всматриваясь в некогда красивое лицо, тонкие черты скул и ровный нос, которое застыло в немом ужасе. –мама? из груди вырывается рваный вздох, на большее не хватает, потому что кислород будто перекрыли. хëнджин задыхается, когда не слышит ответа, не видит яркого взгляда, согревающего теплом, не чувствует горячих тонких пальцев, обхватывающих его руку. холод чужого тела пропитывает его душу, заставляет еë треснуть напополам, и в мгновение, как айсберг, пойти куда-то ко дну бушующего океана. –мам? на вопрос вновь не звучит ответ, горькая тишина давит на уши, ноги подкашиваются, уже будучи неподвластны командам мозга. комок в горле не позволяет выдавить ни слова, оседая вязкой слюной на корне языка, пока онемевшее от страха тело шатает из сторону в сторону. глаза метают вопросительный взгляд на отца, всë это время стоявшего около двери, а за пеленой накапливающихся слëз абсолютно всë расплывается, из-за чего понимание и осознание происходящего не воспринимается всерьëз, ведь всë это шутка, это розыгрыш, это сон. –ты слышишь меня? звони в чëртову скорую! слова звучат слишком неосознанно и оглушительно, давящая тишина в ушах трескается, словно хрупкий хрусталь, точно так же, как и что-то внутри, разлетаясь с треском по области грудной клетки, впиваясь острыми осколками во всë тело, вызывая раздирающую боль по всему организму, разрушая общую его целостность, будто смерч, уничтожающий всë живое на своëм пути.