Такая работа

Проблемы начинаются сразу, как только Игорь в первый раз вынужденно взаимодействует с Волковым. Тот подвозит его до участка по распоряжению Сергея, дохуя, мать его за ногу, заботливого, Разумовского. И Игорю дела нет до его детдомовского прошлого. Гром неловко ёрзает по переднему сиденью танкообразного джипа, костеря себя на чем свет стоит за то, что слишком очевидно морщился от боли в рёбрах, приказавших долго жить после потасовки в казино. Собственно, недостающие детали этого происшествия он и пытался выяснить у Разумовского лично, предусмотрительно умолчав о том, что отстранён от оперативной работы временно/навсегда. Всю дорогу Игорю приходится жевать собственный язык, чтобы не попросить Олега остановить машину, но в конце концов он мужественно сжимает кулаки на коленях, решив прикидываться куском обивки. Получается только куском идиота. Он изо всех сил пытается уткнуться в окно, но внимание то и дело возвращается к молчаливому и не вызывающему доверия водителю. Вполне закономерно один из его взглядов Волков цепко перехватывает и вопросительно приподнимает бровь. Гром предприимчиво корчит постную рожу и отводит глаза, проклиная ментовскую привычку вертеть башкой по делу и без. Когда машина тормозит около участка, Игорь молится всем известным богам, чтобы Олег не выперся открывать ему дверь. Боги Игоря очевидно жалуют — Олег просто жмёт его руку на прощание и коротко, даже сухо, благодарит за исполнение непосредственных служебных обязанностей. Что-то в его интонации наталкивает Игоря на мысль, что эта дежурная любезность даётся Волкову с огромным трудом, и за ней наверняка прячется изрядное чувство вины. Ещё бы, ведь драгоценную тушку его начальничка спас кто-то другой. — Работа такая, — кивает Игорь, пресекая возможность дальнейшего диалога, и спешно ретируется в участок. Дыхание странно сбивается, но он списывает все на треклятые ребра. *** Через две недели, когда ситуация с Москвой немного утрясается стараниями Федора Ивановича, Игорь, отделавшись передачей большей части своих дел «до особых распоряжений», сидит закопанный в вещдоках по самый подбородок и крутит на воображаемом хуе каждый из них в отдельности. Потому что спихать их все в одну коробку «не по протоколу, Игорь». И виноват в этом естественно Дубин, потому что Дубин изволит болеть. «В конце мая, блять, хренов бабушкин пирожок», — с этими невесёлыми думами полицейский решается пообедать, но замечает, что по участку расстилается оглушительная, несвойственная цирку уродов, тишина. А ее эпицентр средоточится именно возле его стола. Над Игорем кашляют. Игорь поднимает голову. Игорь встречается взглядом с Олегом Волковым. Затем почему-то встаёт, но обнаружив, что руку ему не тянут, чувствует себя по-дебильному. Уже неплохо. — Чем обязан? — поморщившись, интересуется он, демонстративно убрав ладони в карманы абсолютно точно неформенных джинсов. Волков словно бы оскорбленно поджимает губы и окидывает Игоря странным нечитаемым взглядом. Грому кажется, что об его чёрное пальто преломляется свет тусклых казенных ламп. — Сергей просил передать, — неожиданный посетитель кладет на стол, и без того заваленный до отказа, тощую издевательски-красную папку, — это по делу казино. Надеюсь, оно продвигается? — Да, — дурацким болванчиком кивает Гром и тут же хочет врезать себе по губам. Не хватало ещё трепаться о порученном не ему расследовании с каждым встречным. Можно даже детали обсудить, чтоб совсем по красоте было. «Но с другой стороны, этот хмырь хотя бы работает на свидетеля», — мелькает в голове Игоря с запоздалым облегчением. — Звоните, если что-то понадобится, — бросает Олег прежде чем уйти. Игоря накрывает неприятно-острым дежавю. — Надо бы протоколом выемки оформить, — кряхтит откуда-то из-за плеча приставучий младший следователь Тарасов. — Я тебе сейчас всю эту дрянь так глубоко в зад затолкаю, что ни один протокол выемки не поможет, — добродушно обещает ему Гром, для наглядности обводя рукой рассыпанные по столу вещдоки, — лучше по-хорошему от...вали. Тарасов догадливо отъебывается. Прежде чем открыть злополучную папку, Игорь убеждается, что волна чрезвычайного внимания к его нескромной персоне схлынула. В ней оказывается не больше трёх аккуратно сложенных листов плотной бумаги с чередой фамилий и банковских счетов — ничего сверхсекретного ни на первый, ни на второй взгляд. — Можно было и на почту скинуть, но нет, нужно пафос развести, — бурчит он себе под нос, но при виде ламинированной визитки, удачно припрятанной под документами, затыкается. На визитке, к огромному удивлению Игоря, номер Волкова. Несколькими часами позже Гром сдается и пробивает его самого по всем доступным базам. Есть ещё парочка недоступных, но чтобы добраться до них нужно звонить не слишком приятным людям и объясняться словами через рот. От перспективы Игоря натурально подташнивает, поэтому мысль о получении большего количества подробностей он откладывает в долгий ящик. Расположенный непозволительно близко. Игорь внушает себе, что действует не из личного интереса, а из соображений разумной осторожности, присущей любому толковому служителю охраны правопорядка. И нет, он не врёт себе, просто допускает добросовестное заблуждение. На основе добытого Игорь с прискорбием заключает, что Олег Волков, по всей видимости, и не человек вовсе, а скорее функция, механизм или же иллюзорная категория. На худой конец нелицеприятно-подробные военные записки про оторванные конечности и разбросанные по локации сражения внутренности. Промучавшись с головной болью до следующего полудня, Гром приходит к ещё одному выводу о том, что этот мутный мужик, помимо всего прочего, олицетворяет собой уравнение. Очень простое на первый взгляд, всего с одной неизвестной. Только неизвестной в этом уравнении почему-то является сам Игорь, который, к тому же, страшно ненавидит математику ещё со школьных времён. Зато, с тех же самых времён, уважает физику, физкультуру и факты. Совершенно обусловленно и оправданно, так как большую часть жизни либо успешно дерётся, либо, неуспешно подравшись, падает всем своим клубком длинных конечностей. А если уж ты летишь на кого-то или куда-то башкой вперёд, лучше бы тебе забыть про сраные формулы сокращённого умножения и выяснить: с какой скоростью и с какой высоты ты летишь, сможешь ли правильно сгруппировать мышцы, и какая поверхность встретит тебя при заземлении. На этот раз расчеты у Игоря не складываются. *** Лето приходит в Питер ровно восемнадцатого июня, почти без опозданий, и приносит с собой такую жару, что работать не может не только пресловутый Тарасов, но и собранный, одержимый службой Прокопенко. Кстати последний и выпихивает Игоря из участка практически пинками, угрожая напоследок небесными карами и приглашая между делом порыбачить у него на даче в выходной. Игоря мутит от духоты и смысла спорить он не видит. Из участка топает резво и вразвалочку, но от яркого солнечного света приходится притормозить. Засветло выходить, мягко говоря, непривычно. Когда туман рабочей запары немного рассеивается, у Игоря появляется уникальная возможность удивлённо и вымученно озираться по сторонам: вокруг раскалённый летний вечер, слева и справа забитая до отказа, потная даже на вид, улица, а прямо по курсу палатка с мороженым. Решение приходит само. — Игорь Константинович, вы бы отодвинули жопу, а то дверью по хребтине получите, — словно в насмешку раздается смутно знакомый голос предположительно сзади. — Твою.., — басит Гром и от неожиданности дёргается в сторону. Но, прежде чем замахнуться на рефлексах, узнает нарушителя спокойствия. — Волков, ты сдурел так пугать? Игорь выдыхает и невольно проводит ладонью в районе сердца. — Нервишки бы подлечить, товарищ майор, — бесстыдно ухмыляется Олег, получивший достаточно места, чтобы протиснуться на улицу и поравняться с Игорем. — Ага, вместе с твоим начальником по санаториям поеду. Как только — так сразу. — Наша доблестная полиция располагает корпоративными сведениями, как я погляжу. Налоги честных граждан идут на мелкий бытовой шпионаж? — Ты мне зубатить-то брось, — хмурится Игорь и кивает в сторону участка, — по делу к нам? — В гости, — жмёт плечами Олег, и его черная рубашка красиво обнажает смуглую кожу груди с участком темных волос, а ещё выгодно очерчивает сильные руки. Игорь хмыкает и говорит себе, что пялиться на откровенно жаркий предмет гардероба в такую погоду более чем нормально. На нем самом простая серая футболка и он готов авторитетно заявить, что сейчас сдохнет. — Адище, да? — зачем-то подмечает Волков. Игорь настороженно кивает. — Может по стаканчику? — В такое-то пекло? — А когда ещё мороженое жрать? — спрашивает Олег, видимо риторически, и отходит к торговой палатке. — Ну, так-то да, — тянет ему вслед Игорь, до которого с опозданием доходит. Чисто теоретически Олег делает именно то, что несколькими минутами ранее собирался сам Гром, только вот, как в анекдоте, имеется нюанс. Олег протягивает почти ошалевшему от ситуационной комедии и погоды Игорю запакованное холодное лакомство и с явным удовольствием впивается зубами в свой вафельный стаканчик. Гром красочно ощущает, как ошаление стремительно перетекает в ахуй, и невольно залипает на четких отпечатках чужих зубов на мороженом. Чувство, пришедшее следом, слишком напоминает зависть. — Чего замер-то? Это я такой вежливый, а другие церемониться не станут, заедут дверью и глазом не моргнут, так что погнали. Игорь осознаёт, что все ещё топчется в районе траектории злосчастных участковых дверей, которые, между прочим, уже несколько раз увесисто хлопнули ему по плечу, и, наконец, двигает вслед за Волковым. *** Идут в основном молча, выбирая тенёк погуще, шуршат этикетками от мороженного и выглядят со стороны, по мнению Игоря, очень странно. — Волков, а мы куда вообще? — Как куда? Ты — домой, а я на все четыре. — Ты меня провожаешь что ли? — озаряет Игоря абсурдной догадкой. — Скорее уж конвоирую. — Волков, — Игорь вдруг останавливается на середине тротуара. — Я тебя нормально спрашиваю: у тебя приказ? — Приказы у тебя, Гром, так что успокойся. Жара страшная, а ещё ты на мозг капаешь. Жуй лучше мороженое, оно, вон, с тебя пример берет. — Чё? — Игорь откровенно не выкупает. — Капает говорю, — Олег сокращает расстояние и тыкает пальцем в Громовскую футболку, после чего ловит очередную сладкую каплю языком практически на лету. Выпрямившись, он оказывается так близко, что Игорь с лёгкостью может рассмотреть все мелкие шрамы, рассыпанные узором на его загорелом лице. Он забывает вдохнуть, а затем и выдохнуть. Тупо пялится пустым взглядом сначала на свою футболку, потом на Олега и снова на свою футболку. Наконец замечает, как по ней растекаются несколько белых пятен. Игорь трясет головой и досадливо чертыхается. Волков посмеивается над ним, протягивая бумажный платок. — Предусмотрительный какой, — ворчит Игорь, но платок принимает, чувствуя, что щеки наливаются огнем совсем не из-за погодных условий. — Работа такая, — жмёт плечами Олег. «Нужно с этим завязывать», — думает Игорь. *** Часы показывают Игорю пиздец и предлагают ночевать на работе, но он привычно сопротивляется и выходит навстречу водопаду, который закономерно принесла за собой жара. Он пару минут наблюдает за плотной водяной стеной и уверенно гонит от себя идею вернуться, чтобы поискать зонт у неосведомлённо-щедрых коллег, затем делает такой же уверенный шаг под ледяные струи. В зоне обозримой досягаемости фарами подмигивает знакомый джип. Игорь надеется, что это глюки от недосыпа, но потом джип сигналит, не оставляя сомнений и выбора. Точнее выбор у Грома остаётся, но ему легче об этом не думать, чем думать. К тому моменту, как Игорь падает на сиденье, он успевает разозлиться и вымокнуть чуть больше, чем полностью. — Эскортничаешь, Волков? — дерзит Игорь вместо приветствия, разбрызгивая вокруг себя воду. Спрашивать, что он в принципе тут забыл в начале первого ночи, Гром намеренно не торопится, оставив тактические приемы допроса для заполнения неловких пауз. — Смотри, как бы самому не пришлось, — флегматично огрызается Олег и тянется через Игоря к бардачку. Гром неловко замирает, отслеживая его движение, и даже успевает нафантазировать себе всякого. Но Волков быстро нашаривает плоскую металлическую фляжку и бросает ее к Игорю на колени. — Глотни, а то простынешь ещё. — На статью наскребаешь, Волков? — Во-первых, алкоголь в машине — не преступление. Во-вторых, я не пью. В-третьих, если бы я и был пьяным за рулём, то без жертв и крупного ущерба отделался бы максимум административкой. Игорь удивлённо-уважительно хлопает глазами на эту отповедь, но с ответом так и не находится, поэтому решает покрутить фляжку в руках. Просто для вида, конечно же. Тем временем Олег заводит мотор и выруливает на проезжую часть. — Мы куда? — спохватывается Игорь, хотя по выбранному направлению все предельно ясно. Не ясно только — нахрена? — Повторяешься, майор. К тебе едем. Или боишься, что я тебя украду? — Зачем? — деревянно упорствует Гром, игнорируя абсурдный вопрос. — Ну, я, как сознательный гражданин, оказываю посильное содействие работникам полиции в преодолении бушующей стихии. «Интересно, а сам-то ты понимаешь, что за чушь порешь?» — думает Игорь несколько отстраненно, не пытаясь продолжать бессмысленные расспросы. Между делом, из чистого любопытства, Игорь откручивает металлическую крышечку и принюхивается к содержимому фляжки. Запах терпко-коньячный с вишневыми нотками. — Думаешь травану? Игорь хмыкает вместо ответа и зябко поводит плечами, чувствуя, как спину холодит мокрая рубашка и тут же морщится, потому что с таких же мокрых волос за шиворот противно течет. Страшно хочется в горячий душ или хотя бы переодеться. Олег, пугая своей внимательностью, прибавляет температуру на климат контроле. Обыденный на первый взгляд жест пробирает странным трепетом, который хочется высказать или проглотить. Игорь запивает его из нагревшейся в руках фляжки. По горлу и груди к желудку разливается приятное тепло, во рту остаётся привкус все той же вишни, и Гром довольно причмокивает. Но тушуется, как только замечает, что Олег украдкой поглядывает на него, улыбаясь уголками губ. Какой-то обмен ролями, не иначе. — Чего? — бычит застигнутый врасплох Игорь. — Да ничего, — откликается Волков, ухмыляясь все отчетливее, — приехали, майор. Игорь с удивлением замечает, что они действительно паркуются возле его дома. Гром явственно ощущает собственную готовность выскочить из машины и свалить подальше, но обнаруживает, что все ещё сжимает в руке непрошено всученую тару. План отступления откладывается. Игорь надсадно прочищает горло и протягивает флягу Волкову, тот одаривает очередным нечитаемо-острым взглядом и забирает предмет, бесцеремонно прихватив при этом Громовы пальцы. Клише безобразное, но Игоря по-настоящему дёргает и он непозволительно медлит. Олег, очевидно, расценивает его заминку как-то по своему. — Может, зонт? Это предложение не скрывает абсолютно никакого подтекста, но имеет вполне очевидный смысл — за окном льет так сильно, что свет от фонаря над парадной теряется в толще воды. — Может, чай? — на синхроне выпаливает Игорь, так и не придумав, чем будет объяснять столь внезапный порыв, в случае возникновения вопросов. Пары глотков коньяка для такого придурочного жеста явно было бы маловато. И вот на этом этапе ему как раз стоило бы порассуждать и о подтекстах, и о тайных смыслах, но возможности не представляется, потому что Волков кивает и все же достаёт с заднего сиденья зонт.