***
После занятий меня ждало ещё одно дело. На телефон пришло уведомление, что сегодня моя очередь мыть полы и на этот раз — на втором этаже в зале для тренировок, к которому примыкал большой балкон, который тоже нужно было вымыть. Вместе со мной убираться должен будет ещё один человек, и как я обрадовался, когда узнал, что это будет Альбедо. Совпадение. А, может, Фатуи понимают, кто с кем в тесном общении и составляют пару по этому принципу, учитывая, что в прошлый раз меня определили с Беннетом. «Бред», — заключил я и выкинул эти мысли из головы. Зима вблизи Мондштата всегда была тёплой. «Старания анемо Архонта», — говорила Барбара, «вряд ли Венти тут как-то причастен», — думал я, но не смел произнести вслух. В здании тоже было тепло, поэтому мы в основном ходили в белых рубашках с длинными рукавами, поверх которых лежал галстук определённого цвета, и таких же цветных пиджаках. Сегодня я и Альбедо практически целый день провели в академии, так что зайти в общежитие и переодеться у нас не находилось времени. Мы дождались, когда студенты закончат тренировки и уйдут из академии, чтобы никто не мешал проводить уборку. Войдя в зал, я, как и Альбедо, снял пиджак и закатал рукава. Вооружившись швабрами, мы потихоньку начали уборку, уже попутно разговаривая, на этот раз об алхимии. — Всегда, кстати, было интересно, — говорил я. — Когда я вижу, как алхимия плотно связана с элементами, я думаю, почему её не преподают здесь, в академии? — На самом деле алхимия очень опасна. — Но разве в промышленности люди не используют во всю элементы? Разве они не производят продукты алхимии? — Нет, — он улыбнулся, будто я сказал что-то глупое. — Это химия. Взаимодействие химических элементов со стихийными или между собой. Алхимия это же другое. Она только про взаимодействие стихийных сил, хотя в основном биологического происхождения. — Я сделал глуповатого вида лицо, намекая, что мне мало что понятно. — Я имею ввиду, взаимодействие каких-то частей монстра с элементами. К примеру, слизь слайма, маска хиличурла или даже части растений — как семечки одуванчиков в Мондштате. Некоторые из этих частей могут взаимодействовать с элементами. И превращаться во что-то большее. — Он сделал паузу, будто слова давались ему с трудом.— Люди какое-то время изучали алхимию с большим рвением, пока не наткнулись на её бóльшие возможности. Они испугались и запретили её во всех странах Тейвата. — И ты решился её изучать? — удивился я. — Ну я не один такой. Некоторые люди до сих её изучают. Сахароза, кстати, тоже. Пока мы мыли зал и разговаривали, я успел вспотеть, поэтому, выйдя на балкон без курток, мне не было холодно. Там мы тоже провели уборку, но много времени это не заняло. — Сложно, наверное, изучать, когда вокруг так мало алхимиков, — протянул я. — Да, приходится проводить много опытов. Мы замолчали. Прохладных ветер пробивал на легкий озноб, но приятно освежал кожу после долгой уборки. Я подошел к краю и положил руки на поручни, холодный воздух морозил ноздри, но при всём этом снег все никак не норовил порадовать нас своей предновогодней красотой. Альбедо подошёл ко мне, встав слева. Он по-особенному радостно улыбался, хотя с виду казалось, что уголки его губ всего лишь приподняты чуть выше, чем обычно. Наверное, ему было приятно поделится со мной чем-то, что ему было интересно, как, к примеру, алхимия. Рядом с ним мне становилось так хорошо, хотелось положить голову на руки и прямо так заснуть, чтобы момент длился дольше. — Как бы мне хотелось увидеть Мондштат зимой… — мечтательно протянул я, засматриваясь куда-то в лесную чащу. — Должно быть, он очень красив, когда покрыт снегом… Знаешь, я всегда вспоминаю Мондштат, когда мне становится грустно. — Мимолётно я взглянул на Альбедо. — Так я понимаю, что у меня есть какая-то цель. Что всё это не бессмысленно. И всё же, когда это закончится, я всё равно смогу проводить время с вами. Я имею ввиду, с Моной, Беннетом, Рейзором, Барбарой… с тобой. Мы сможем вместе как-нибудь прогуляться по Мондштату! — Не думаю, что я хотел быть в такой компании, — вдруг сказал он. — Они тебе не нравятся? — Нет, я к ним хорошо отношусь. Просто… я не очень люблю… людей. За исключением, пожалуй, тебя. В сердце проскочило тепло. Пожалуй, мои щеки даже слегка охватил румянец. Возможно, произошло это из-за холода, но теперь я уже не мог отрицать, что у меня появилось доселе неизведанное чувство. Я улыбался и молчал ещё несколько секунд, пытаясь понять, почему веду себя подобным образом. Я ведь уже знал, что Альбедо в компаниях людей чувствует себя плохо, но когда он это сказал, когда дал мне осознать, что ему хорошо только со мной, мне стало немного неловко, но, скорее, в хорошем плане. И хоть я знал, что он чувствует, всё равно это стало для меня неожиданностью. Осознавать, что кому-то так нравится проводить с тобой время, когда ты крайне общительный человек и можешь поладить с кем угодно, странно. Но я его прекрасно понимал. Секунды начали длится слишком долго. Я посмотрел на Альбедо и не смог не улыбнуться, сбросив с себя тихо нарастающую легкую панику. Его руки также лежали на поручнях, голова склонена вниз, щеки приобрели слегка розоватый оттенок, а на губах играла легкая, милая улыбка. — Значит, мы можем как-нибудь вместе погулять по Мондштату, — наконец я выдавил из себя фразу, но говорил я уже более тихо, из-за легкого смущение, хотя и во фразе не было ничего вызывающего. — Это было бы прекрасно. Он сказал это чуть восторженно, будто бы и правда не мог дождаться этой замечательной встречи. Осознанно или нет, но он придвинулся чуть ближе. Теперь только одна рука лежала на периле, а мы стояли прямо напротив друг друга. Губы у Альбедо чуть поджаты, уголки подняты вверх, глаза по-особенному сверкают. Никогда я не видел подобного выражения на его лице. Меня уже не интересовала погода, ведь по телу разливалось странное тепло. Сам того не осознавая, я смотрел на Альбедо странным образом заворожённо, распахнув глаза и чуть приоткрыв рот. Я всё почему-то всматривался в его лицо, пока не заметил, насколько романтической кажется лежащая вокруг атмосфера и насколько близко мы встали друг к другу. Я всё оставался таким же заворожённым, пока Альбедо не проявил инициативу и не коснулся своими губами моих. Медленно, будто пробуя. Он слегка отстранился, ожидая реакции, одобрения или осуждения, чтобы продолжить, но теперь уже я нетерпеливо, но осторожно, поцеловал его. Рука, лежащая на периле, коснулась руки Альбедо, почувствовав ледяной холод кожи, и, чтобы согреть, крепко сжала. Альбедо придвинулся настолько близко, что наши тела находились где-то в пару сантиметрах друг от друга, соприкасаясь губами. Я чувствовал его теплое дыхание, и тепло в груди только нарастало, распространяясь по всему телу. Только когда Альбедо отстранился, я смог осознать, что произошло. Волнение всё разрасталось во мне, обливая жаром всё тело, но я никак не мог заставить себя по-настоящему задуматься о происходящем. С губ Альбедо не сползала улыбка. Он взял меня за руку и повел с балкона. — Здесь холодно. Он говорил спокойно, но я чувствовал всё то же волнение, какое испытывал сам. Как только мы закрыли дверь, стало ещё чуть жарче. Я стоял у стены, мои глаза жадно горели. Альбедо подошёл вплотную, заставляя спиной касаться холодной стены, и вновь аккуратно поцеловал. Я почувствовал, как его рука нежно касается моей талии, проводит выше, к ребрам, охватывает грудь и, наконец, находит пуговицу рубашки. От слегка отстранился, сосредоточенно её расстёгивая. — Вроде как ты меня вывел с балкона, потому что там было холодно, — насмешливо сказал я. Смущение меня уже покинуло, взамен пришло влечение, которое вмиг захватило мой разум. — Мне остановится? — он всё также мило улыбался. — Нет, продолжай, — я даже не беспокоился, что кто-то может сюда войти. Темень за окном и выключенные лампы помещения создавали ощущение уединённости и безопасности. Он расстегнул всё пуговицы моей рубашки, раскрывая её, но не снимая с плеч. Мой обнажённый торс был полностью по власти его взгляда, моя раскрепощённая поза и его жаркое дыхание ужасно возбуждали. Приоткрыв рот, он быстро поцеловал мои губы, но, не задерживаясь надолго, опустился ниже, к моей шее. Холодная кожа явственно ощущала его теплые губы и язык, которые с жадностью её ласкали. — Если тебе станет холодно, пожалуйста, скажи мне об этом. — Сейчас мне ужасно жарко, — мы говорили тихим интимным голосом, прерываясь тихими вздохами и стонами. — Я не хочу, чтобы ты заболел. Фатуи этого не одобрят. — Не напоминай мне про них. Указательным и средним пальцами Альбедо уже нащупал мой сосок и слегка сжал. Моё дыхание стало прерывистым, по телу проходил жар, останавливаясь в районе паха. Несносная рука Альбедо соскользнула к моей талии, будто бы уведомившись, что низ моего тела срочно нуждается в ласке. Он оторвался от моей шеи, расстёгивая молнию на ширинке. Как только его рука прошлась по тонкой ткани моего нижнего белья, возбуждение охватило меня с ещё большей силой. Словно заигрывая, оттягивая время, Альбедо коснулся моего соска теплым влажным языком. Он обхватил его губами, заставляя меня вздрогнуть от резкой, смелой ласки. Наконец Альбедо открыл своему взору мою эрекцию, опуская голову, останавливая на ней свой взгляд. Моя рука метнулась к его лицу и подняла его, держась за подбородок. Я вновь его поцеловал, придавая некой уверенности, позволяя провести рукой по всей длине моего члена. Темп движений понемногу начал ускоряться, моё дыхание становилось все более прерывистым, пока я не заметил, что инициативу в основном проводил только Альбедо, не замечая собственного возбуждения. Я потянулся к его ширинке, словив на себе удивленный взгляд. — Я могу позаботится о тебе? — мои губы расплылись в улыбке, и, встретившись с одобрением, я продолжил. Альбедо ещё больше придвинул меня к стене, но это не помешало мне позаботится о его удовольствии. Я резко затормозил, когда почувствовал, как стадия моего возбуждения резко прошла, сопровождаемая сладостно-отрезвляющим оргазмом. Будто не замечая этого, я продолжил мастурбировать Альбедо, пока его не настигла та же судьба. Ещё несколько секунд я приходил в себя после случившегося. Я не мог понять, действительно ли мои щёки пылали алым от смущения или же это было следствием охватившего меня жара. Всё, что здесь произошло, пробуждало во мне, как мне показалось, давно забытые воспоминания и чувства. По правде говоря, это не первый мой сексуальный опыт. Я побывал во многих мирах, и никогда не задумывался об этом, пока не попал в одно особенное место, где преступность находилась на высоком уровне и дешевые захолустные бордели встречались на каждой улице, приветствуя прохожего своими безнравственными вывесками и пошлой рекламой. Я, как и сестра, всегда с уважением относился к чужой культуре и истории, хоть и проституция даже в этом мире формально не считалась нормой, но, казалось, даже самые морально организованные господа из высшего общества пользовались подобного рода услугами и зачастую рассказывали об этом своим друзьям без какого-либо стеснения, а те, в свою очередь, с интересом расспрашивали подробности и не смели застыдить. Именно тогда у меня с сестрой впервые зашёл разговор на подобную тему. Подошли к ней мы с любопытством и энтузиазмом. Любопытство и правда переваливало через край. Уже тогда мы потеряли счёт времени, особенно после посещения миров, где времени как такого не существовало, и спустя столько лет скитаний мы осознали, что никогда в жизни не пробовали действа сексуального характера. И мысли такое совершить у нас не возникало. Только тогда мы наконец решились и то, только потому, что мы попали в такой мир и оказались в такой ситуации. Мы нашли самый приличный из недорогих борделей и расположились в двух разных комнатах, будто чего-то невероятного. Ко мне пришла девушка. Она мило улыбалась и говорила до ужаса сладким голосом, такая дружелюбная и хорошая, мне показалось, будто бы мы сейчас спокойно выпьем чаю и побеседуем о суете мирской, пока она не села со мной на кровать, приобняла за плечи, медленно их поглаживала, ожидая моих действий или хотя бы указаний. Я будто очнулся и наконец осознал, зачем она сюда пришла, но никакого отвращения не почувствовал, наоборот, ко мне вновь вернулось любопытство, побуждая к действиям. Мы поцеловались. Не знаю, поняла ли она, но это был мой первый поцелуй, да и я думал, что последний. После всё случилось будто бы моментально. Я нависал над ней, она дружелюбно, развратно постанывая, раздвигала ноги. Любопытство переросло в возбуждение, во мне горел восторг от происходящего, я и подумать не мог, что это не правильно или ужасно, я лишь делал то, о чём успел прочитать перед этой ночью. Я был ужасно доволен. После того, как половой акт подошёл к концу, мне хотелось ещё раз нежно её поцеловать, потрогать грудь и заснуть с ней в обнимку на мягкой кровати. Но она быстро встала, объявила, что наше время подошло к концу и вышла из комнаты, нагло оставляя меня со смешанными чувствами. Я быстро заснул, а на утро мы покинули этот мир. С сестрой мы практически не обговаривали случившееся. Только лишь сказали, что было и правда круто, скрыв свои истинные мысли. А правда в том, что мне хотелось испытать это ещё раз, да и я знал, что Люмин испытывает то же самое. Те чувства насильно отпечатались у меня в голове, я на них так зациклился, что одной ночью всего от мыслей у меня возникла необходимость воспользоваться своей рукой. Но этого было не достаточно. Мир, точнее, один из городов того мира, был зациклен на парфюмах, табаке и кальянах. Находясь в подобном месте, мы не могли не посетить огромное здание, стоящее прямо в центре города. Внутри оно словно снизу доверху было обтянуто красным вельветом, потолки уходили высоко ввысь, повсюду суетились то восторженные посетители, то работники заведения. На одного из них у меня выпадал случай натыкаться чаще остальных. Это был парень миловидной внешности, и, наверно, потому, что он носил черную водолазку, хоть и прикрытую пиджаком, но очерчивающую его отнюдь не скромную фигуру, я невольно заглядывался на него, задерживая взгляд то на талии, то на аккуратной, но подкачанной груди. В голове опять начало зарождаться любопытство и вожделение, но сказать об это Люмин я не решался, да и посчитал, что в этом нет смысла: всё равно мне бы не перепало. Но произошло чудо. Нам с Люмин выделили комнату с кальяном, но сестра тогда так и не пришла, хоть и обещала. Я попробовал кальян и уже настроился просидеть тут в гордом одиночестве, как ко мне вошёл тот самый парень. Оказывается, он с самого начала заприметил мои недвузначные взгляды и предложил мне заняться сексом. Ну и что мне оставалось? Конечно, я согласился. Он очень много говорил. Говорил пошло, не стесняясь в выражениях, развратно стонал и трогал меня, но это лишь подогревало интерес и разжигало во мне возбуждение. Он прогнулся подо мной и позволил в него войти, одаривая меня новыми ощущениями, немного не похожими на то, что было с девушкой. Я чувствовал себя хорошо. Мне до безумия нравилось происходящее. После секса этот парень, в отличие от девушки, не ушел от меня, а оставался ещё некоторое время, пока не стало совсем поздно. Он даже оставил мне свой адрес (в том мире так принято — вместо телефона оставлять адрес, уж так сильно они любят гостей), но тогда мы с Люмин наконец об этом поговорили и разговаривали мы очень серьёзно. Оказывается, Люмин в ту ночь тоже заприметила себе симпатичного парня и как следует с ним развлеклась. Безусловно, мы оба признались, что ощущения были приятными, но это не то, чем стоит гордится. Что парень, что девушка — не знакомые мне люди, которым я, по сути, воспользовался, потакая своим прихотям. Я и так прекрасно понимал, что подобные острые ощущения должны сопровождаться эмоциями и настоящими чувствами, симпатией или любовью. Разговор вышел долгим. «Это неправильно», — просто сказала Люмин, и на этом мы закончили. Альбедо прислонился лбом к стене справа от моей головы, обнимая меня за талию и выводя из задумчивого состояния. Его теплое дыхание, которое он усердно старался выровнять, опаляло моё оголённое плечо. Всё ещё не веря в произошедшее, я краем глаза на него посмотрел. «А это было правильно?» — пронеслось у меня в голове. Мы достаточно хорошо знакомы, чтобы переходить эту грань? Стоило ли это делать? Все эти мысли и вопросы давили на разум и не давали в полной мере насладится моментом, но я старался не показывать своего напряжение, хотя непослушные брови всё равно выстроились домиком, так что моё выражение лица было скорее опечаленным, чем счастливым. Альбедо выглядел по-другому. Он улыбался, так мягко, как делал это, когда мы стояли на балконе. Его улыбка заставляла улыбаться и меня. Нам потребовалось всего несколько минут, чтобы привести себя в порядок и осмотреть зал — проверить, везде ли было чисто. После того, как я убедился, что уборка прошла хорошо, мой взгляд зацепился на странную вещь, лежащую под скамейкой. Я подошёл ближе, присел и взял её в руки. Это был пиро глаз бога. — Боги наконец заметили тебя, — весело заявил Альбедо, на что я улыбнулся, но потом вновь напрягся. — Может, кто-то оставил? — я положил глаз бога в карман брюк. — Не может же действительно это быть моим глазом бога. — Не спутай его со своим, — мы выходили из зала. — Я думаю, стоит принять душ. «Действительно… — думал я. — Вечер вышел жарким…»***
В понедельник, сидя в кабинете на очередном занятии, я внимательно всматривался в студентов, силясь понять, кто же мог потерять глаз бога. Форма академии мне в этом неплохо помогала — мне нужно было смотреть лишь на тех, кто носил бордовые брюки или юбки. Я достал из кармана чужой глаз бога и сравнил его со своим, искусственным — их было не отличить. Директор академии действительно мастер своего элемента, меньшего и не стоило ожидать. Уже на перерыве я заметил входящих в кабинет Синь Янь и Чун Юня — они были чем-то обеспокоены, и я даже догадывался чем. Я подошёл к ним и попросил выйти в коридор, встав около окна, — на всякий случай. Возможно, это выглядело так, будто я украл этот глаз бога у кого-то, возможно — во мне играла паранойя, но мне казалось, что подстраховка не помешает. — Ты случайно не теряла глаз бога? — начал, было, я и по реакции собеседников понял, что угадал. Я показал им глаз бога, и Синь Янь быстро его схватила и прижала к груди. — Как хорошо, что ты его нашёл! Как бы я без него была… Где ты… — В зале на втором этаже… Странно, что ты вообще умудрилась его где-то оставить… — Ах, это, — она улыбнулась. — Я просто люблю иногда драться на мечах с Рейзором без элементарных сил… И чтобы было честно, мы оставляем глаза бога на скамейках. Просто в этот раз занятие закончилось раньше и мы, видимо, просто забыли глаза бога там… Точнее, я забыла. — Твой глаз бога был под скамейкой… — уточнил я. — Его видимо ещё и кто-то уронил! Задел случайно, наверное. Ну это не важно, глаз бога же не разбивается! Пока мы разговаривали, ко мне в голову пришла гениальная и в то же время ужасная мысль. Она внезапно вспыхнула, что я удивился, но старался не показать это ребятам. Когда мы распрощались, я ещё стоял в коридоре, обдумывая пришедшую в голову идею. «Не может быть…» — последнее, что крутилось в моём разгоряченном разуме. На большом перерыве я заглянул в арт-комнату и увидел там Альбедо, что-то чиркающего в своей тетради, сидя за столом. Увидев, как я вошёл, он повернулся в мою сторону, улыбнувшись, но, заметив моё напряжение, улыбка сползла с его лица, заменившись на обыкновенную невозмутимость. В голове у меня рылись мысли, и я ещё стоял, думая, как бы начать. — Рейзор был в том зале, — начало получилось очень уж резким, но Альбедо и не удивился. Будто бы я озвучил ту мысль, над которой и он уже думал. — В том зале, прямо возле места убийства, — «или несчастного случая», — пронеслось у меня в голове. — Там, где мы… — запинка, — убирались вчера. Я сделал паузу, обдумывая собственные слова. Как же странно они звучали! Но мои доводы имели аргументы, и Альбедо молчал, желая их услышать. — Помнишь я нашёл там пиро глаз бога? — я пояснял медленно и вкрадчиво, чтобы всё разъяснить и ему и самому себе. — Это был глаз бога Синь Янь. Она снимала его, когда сражалась на мечах с Рейзором… И забыла его в том зале. И Рейзор свой глаз бога снимал, и, как я думаю, он тоже забыл его там! Вывод с моих слов напрашивался сам собой — была ясна причина, почему Рейзору вдруг понадобилось наведаться в зал так поздно вечером, понятно, почему он тогда вдруг вышел из комнаты. «Хотя он мог и сказать, — ещё одна логичная мысль, но я знал, как её опровергнуть. — Рейзор не настолько разговорчивый, чтобы что-то объяснять. Если можно промолчать, то он промолчит». — И почему Рейзору нужно было именно тогда идти в зал? — спокойно сказал Альбедо, и я даже удивился, что у него всё ещё остаются вопросы, но вопрос был правильным. Верно — он ведь мог и утром его забрать, и в воскресенье, и в понедельник… — Потому что следующим днём приходилась суббота, — я быстро нашёлся с ответом — единственным верным, который мог бы это объяснить. — А в субботу у Рейзора и Беннета было сражение с монстром, причём с самого утра. Наверное, ему было легче сходить вечером за глазом бога, чем с утра… И может при входе Фатуи сразу бы отвели его в большой зал… И не стали бы слушать, если бы он попросился сбегать наверх… Хотя он, может, и без глаза бога хорошо сражается, но рисковать всё равно не стоило. Говоря всё это я вновь задумался. В итоге утром в субботу в большом зале собрались все студенты, чтобы выслушать Фатуи. Этого Рейзор не мог предвидеть. «Ну конечно не мог! — я ужаснулся от собственных мыслей. — Не могло же это быть предумышленное убийство! Он вообще может и не причастен к нему!» — Он не взял глаз бога Синь Янь, — высказал ещё одну мысль Альбедо. — Возможно, не хотел, чтобы кто-то узнал, что он там был. — Пауза. — Они. — Альбедо поднял на меня вопросительный взгляд. — Беннет тогда вышел из комнаты вместе с ним. Они были там вдвоём. — Что теперь собираешься делать? — Альбедо говорил так, будто уже стоило приступать к следующему шагу. Здесь мы выяснили всё, что только могли. А я всё стоял и просто печально смотрел ему в глаза. И думать не хотелось, чтобы Беннет и Рейзор были как-то причастны к случившемуся. Видя мою задумчивость Альбедо подошёл ко мне и неловко приобнял, положив голову мне на плечо. Я подумал, что ему это не свойственно, но он не из тех, кто делает что-то опрометчивое, а, значит, он уверен, что мне это поможет. И он был прав. Это помогало. Я положил руку ему на плечо и прикрыл глаза. На мгновение мне показалось, что все проблемы от меня ускользают, что наша вчерашняя встреча была вовсе не случайна, и мы — я — всё сделали правильно. Но лишь на мгновение. На мне всё равно висела вина недосказанности — будто бы я знаю о нём всё, а он обо мне — ничего. Альбедо отстранился и сам ответил на свой вопрос. — Надо поговорить с Беннетом и Рейзором.***
И вновь я вспомнил слова Люмин о том, что она тоже хочет участвовать во всех моих важных делах. К тому же, я видел, как она и Сяо были обеспокоенны убийством Ху Тао, при этом если Люмин я бы всё равно рассказал о своих умозаключениях — не хотелось скрывать от неё что-то ещё — Сяо я бы рассказал, лишь бы тот прекратил подозревать Альбедо, меня или кого-либо ещё в этом преступлении. Потому как я отчётливо видел его надменный взгляд — он всё ещё об этом думал, но я не мог его винить. И я также не мог поверить, что самое ужасное из моих предположений может оказаться правдой. Все вчетвером — я, Альбедо, Сяо и Люмин — решили нагрянуть к Беннету и Рейзору, но мы договорились, что разговаривать с ними буду я. Так было бы правильно. Во-первых, умозаключения были мои, во-вторых, я больше общаюсь с ними. «И они ни в чём не виноваты», — повторял я про себя, но всё равно назойливые мысли не могли покинуть мою голову. Мы просидели в академии до вечера, занимались учёбой, которая в последнее время мало кого волновала, а после молча пошли в общежитие. Я видел, как волновалась Люмин, и я волновался не меньше её; Сяо и Альбедо, как мне показалось, оставались спокойными. — Будет странно, если мы вот так вот ворвёмся к ним в комнату, — сказал я, когда мы уже подошли. — Ну и что? — сказал было Сяо, но Люмин его прервала. — Правда, нам стоит подождать снаружи. — Она посмотрела на меня. — Постарайся всё от них выяснить. Всё таки с твоими аргументами сложно спорить. Я молча кивнул и зашёл внутрь. На душе было неспокойно. В комнате №17 стояла тишина. Рейзор что-то смотрел в ноутбуке, а Беннет читал записи в тетради. Такая бытовая обстановка, что мне было стыдно прерывать её такими важными и сложными разговорами. Но когда, если не сейчас? — Мне нужно с вами поговорить. Я прикрыл дверь и облокотился на неё, заводя руки за спину. Беннет посмотрел на меня, пытаясь скрыть эмоции, но по нему было видно: он знал, о чём будет разговор. Смотря на него, мне хотелось прекратить это, просто уйти, сказать сестре, что ничего они не знают. Но я продолжил говорить. — Это насчёт пятницы… Того самого вечера, — я не хотел следить за их реакцией, так что просто отвёл взгляд. — Скажите… Вы ведь были в это время в академии, да? Я готов был уже приводить свои аргументы, но заметил, как Беннет сдерживает слёзы. Мне стало плохо. Будто я сделал что-то не так. Что-то неправильное. Я широко раскрыл глаза и не знал, что и думать. Продолжать говорить не имело смысла. Беннет готов был сам это сделать. — Мне стоило тебе обо всём рассказать, — говорил Беннет приглушённо. Рейзор лишь выглядел невозмутимым, но я знал, что и в нём сейчас играет буря эмоций. — О Архонты… Я… Итэр, это я убил Ху Тао. Я встал в ступор. Как такое возможно? — Этого не может быть… — едва слышно проговорил я, не скрывая своего удивления. Беннет поник головой, смотря в стол. — Я не хотел этого делать, — всхлип. — Это произошло случайно. — Я вышел тогда с комнаты, чтобы забрать свой глаз бога в академии, — спокойно начал говорить Рейзор, видя, что Беннет не в состоянии объясниться. — Я забыл его в том зале на втором этаже… Мы пошли в тот зал. Забрали глаз бога. И услышали странные звуки — это были хилличурлы. Мы начали сражаться с ними, но среди них… — от прикусил губу. — Среди них была Ху Тао. Мы её не заметили, потому что было очень темно. Я видел, как по лицу Беннета стекают редкие слёзы. — Я махнул мечом и случайно попал в неё! — не сдержался он. — Он… Он попал ей прямо в шею, и она начала задыхаться! Мы ничего не могли сделать. Пытались прижать рану… Ничего не получилось… Я не хотел… Беннет негромко плакал, стараясь подавлять всхлипы, протирая глаза. Пытаясь успокоится, но ничего не помогало ему справится с эмоциями. Я стоял с широко раскрытыми глазами, не зная, что делать, что говорить и куда деться. К горлу подкатывали слёзы. Я подошёл и положил руку Беннету на плечо. — Я сожалею, — лишь сказал я и отдернул руку, не зная, что могу сделать. Тайна была раскрыта. Но от этого не стало легче. Мне казалось, что ещё один тяжёлый груз повис на моих плечах. У меня и мысли не возникло, что я должен об этом рассказать хоть кому-то. Но и так было ясно: Люмин, Альбедо и, чёрт бы его побрал, Сяо должны знать. Только они и никто другой. Страшно было представить, что было бы, узнай об этом Янь Фей, Мона или Синь Янь. Узнай об этом кто-то либо другой из академии. Его бы возненавидели. И это ещё легко сказано. — Итэр, — Беннет посмотрел на меня, — только попробуй теперь сказать, что я не неудачник. — Он слабо улыбнулся и опять повисла тишина. Неужели Янь Фей никогда не узнает, кто убил её подругу? Неужели эта тайна навсегда останется для неё тайной? Или может было бы лучше, если бы я соврал, сказав, что Ху Тао убили Фатуи или хиличурлы, несмотря на всю абсурдность этой идеи? Ей было бы спокойнее, если бы я её обманул? Я плохо разбирался в юрисдикции этого мира, и не знал, какое наказание следует за совершение убийства, пусть и случайного, но мне казалось, что от злости Янь Фей добилась бы самого жестокого. Пока я не мог сказать наверняка, какое решение было бы наилучшим — и для Янь Фей, и для Беннета, — поэтому я отмахнул все эти мысли и вернулся в реальность. — Мне придётся рассказать об этом некоторым людям, — я сказал это отстранённо. Беннет по началу никак не отреагировал. Но после я видел, как его лицо сильнее потускнело. Он не мог просить сохранить это в тайне. У меня так-то не было ни единой причины последовать его просьбе. — Но они... — я запнулся. — Они больше никому не расскажут. Я больше не знал, что мне следует сказать и просто вышел из комнаты. Не мог больше там находится. Мне стало так ужасно обидно, что это случилось с Беннетом. Он не заслуживает такого. Теперь и я начинал верить, что его неудача действительно существует. Ребята стояли у входа в общежитие и молчали, дожидаясь меня. Они увидели мой опечаленный вид и могли лишь догадываться о том, что мне пришлось выяснить. Никто ничего не спросил, так что мне самому пришлось начать рассказ. Он был кратким, без приукрашиваний и лишних подробностей, но его хватило, чтобы вызвать нотки сожаления на их лицах. — Просто прошу — не говорите никому. Только не сейчас. И они с этим согласились. Не могли не согласится. Когда тайна была раскрыта, легче не стало. Но тогда я уже точно знал, какой будет мой следующий шаг.