Закат и больше ничего

Они ехали уже Бог знает сколько по этой Богом же забытой дороге. Кажется, за всё это время ни один из них так и не проронил ни слова. Молчание не было тягостным, у каждого хватало своих мыслей, так и неразрешенных вопросов. Олег всё ещё чувствовал слабость и иногда отключался. Видимо дозу они всё – таки рассчитали неправильно. Тот врач в тускло освещённом подвале обещал ноль побочных эффектов после пробуждения, однако наивно было бы верить человеку, которого ты видишь в первый и последний раз в жизни. Но выбора другого не было, если он действительно хотел осуществить свою месть, как бы пафосно это ни звучало, даже в его собственной голове. Вадик наконец – то остановился на обочине, но остался молча сидеть за рулём. Олег также молча вышел из машины, дрожащими пальцами вытащил одну из последних в пачке сигарет. Первая сигарета в этой «новой» жизни. Кажется, в ней он представлял себя некурящим. Но сейчас было уже не до тех мечтаний. Цена за эту жизнь возможно была слишком большой. Но это станет ясно позднее. - Ты доволен? – Олег не заметил, как Вадик оказался за его спиной. – Всё вышло по плану. Ну почти… - Сам ещё не понял… Ему и правда нужно было время, чтобы разобраться. Месть редко приносит катарсис, которого мы ждём. Это он знал не понаслышке, но почему – то всё равно придумал весь этот эфемерный план, и похоже сам до последнего не верил в его исполнение. До этого самого момента. Теперь уже было поздно отступать. Он докурил, сел обратно в машину. За руль садиться он так пока и не решался. Проклятые круги всё ещё маячили перед глазами. Вадим должно быть уже жутко устал, но никогда бы в этом не признался. Да и выдержка у них с ним была лучше, чем у большинства людей. - Я уж думал, что он так и не приедет тебя спасать, принцесса … Но я рад, что не пришлось тебя убивать. Олег закрыл глаза. Внутри был вакуум, который грозил разбиться мириадами эмоций и ощущений от малейшего дуновения мысли. Поэтому думать и рассуждать сейчас мучительно не хотелось. - Наверное позже я всё – таки захочу, чтобы он не приехал… - Ну, что сделано, то сделано… Не верил я в твой план, уж больно много всего могло пойти не так. Но ты видимо ещё и медиум в душе… Эта твоя рыжая бестия и мне чуть голову не снесла, хорошо что менты вовремя подоспели. Он бы наверное и себе пулю в лоб бы пустил на последок. Олег старался не слушать, но получалось плохо. То, что они сейчас здесь, означало, что план удался, подробности он предпочёл бы не знать. Но Вадик был бы не Вадик, если бы промолчал. Тишина наконец снова наступила. - Ну что, мститель великий, куда едем? - Не знаю. Вникуда. В закат. Вадик усмехнулся. Неизменная зубочистка как всегда торчала изо рта. - В светлое будущее, значит... Ну как скажешь, я всегда за. Закат здесь и правда был прекрасен. Красное марево растеклось над полями, пытаясь затопить всё вокруг своим ровным светом. Оно словно просачивалось в душу, на время исцеляя её, давая время прийти в себя. Пуля в лоб тоже всегда была запасным вариантом, но пока использовать его не хотелось. Не было радости, как не было и печали. Священная пустота в груди. Пустота и свобода. От всего вокруг. Не об этом ли он мечтал? План, если так можно назвать набор хаотично спонтанных, порой никак не связанных друг с другом действий, родился у него в больнице, когда он наконец смог более менее адекватно мыслить после всех этих наркозов и операций. Душевные раны кровоточили сильнее, чем раны на его растерзанном теле, которое всё ещё не хотело сдаваться под ударами судьбы. Наверное, если бы не этот план, что всё четче вырисовывался в голове, сила духа, как и сила воли, дружно бы его покинули. Но так он знал, что должен вернуться, доказать непонятно кому, непонятно что, заглянуть в эти бесовские любимые и ненавидимые им синие глаза, а там дальше будь что будет. Тогда он и не заглядывал так далеко. Слишком многое действительно могло выйти из – под контроля. Его могли убить, и, возможно, так было бы даже лучше. Но судьба неизменно хранила его. И в Сибири всё прошло относительно гладко, и потом, уже в Питере… В Питере было сложнее всего. Олег боялся вновь привязаться на столько, чтобы забыть и о тех роковых пулях, и о мести, вновь забыть о себе. Наверное, если бы он снова был один на один с собой, то так бы и случилось. Но, к счастью или великому горю, рядом, пусть почти всегда и незримо, был Дракон, вытягивавший его из рыжего пламени волос, отрезвляя разум, заглушая глупое сердце. Короткое «ты там не сильно увлёкся?» или « всё точно ещё в силе?» заставляли стары шрамы снова заныть, гнев и боль вновь проявиться во всю мощь. В такие моменты Олег просто уезжал из их с Серёжей квартиры, чтобы заставить себя разубедиться в искренности последнего, не утонуть в синеве глаз и не бросить всё к чертям, оставив всё как есть… ведь было хорошо, чертовски хорошо в этом их, созданном ими двоими уюте, совсем как в детстве. «К черту прошлое, к черту, к черту детство..» твердил он себе, выпивая бессчетное количество алкоголя, но так до конца и не отключаясь. Почему его сердце было таким преданным и верным, можно ли было перекроить его на свой лад? Почему он ещё тогда ввязался во всё это спасение старого друга, разорвал контракт, бросил друзей. И ведь не ради денег. Если бы в этом всём замешаны были лишь деньги и меркантильный интерес, на сколько легче всё было бы… Но те пять выстрелов разорвали его сердце на куски… И почему ни одна из них не попала в цель… всем было бы от этого легче, всем… Но как вышло, так вышло. Порой ему казалось, что теперь его кое - как затянувшиеся сердечные раны зажили неправильно и этот монстр франкенштейна, вроде бы исправно распространяющий кровь по всему организму, совсем как раньше, уже не способен быть таким восприимчивым и верным.. Наверное, ещё и поэтому он оставался частично глух ко всем объяснениям Разумовского о болезни, о Птице, о том, что это был не совсем он, что именно он настоящий сломал ошейник Олега… Было ли это всё правдой? Олег из прошлого хотел в это верить и поверил бы в итоге. Новый, в очередной раз восставший из пепла, не мог. Да и не хотел. Он всегда помнил, что именно план мести вытащил его из могилы и потому не мог предать эту месть, отпустить. И просто быть счастливым хотя бы то время, что было ему отведено. С Сергеем это время не могло длиться вечно. И это лишь вселяло уверенность в своей правоте. Разумовский не мог не заметить этой перемены в Олеге, но ничего не говорил. Взгляд был красноречивее любых слов. Этот взгляд, что видимо всё равно будет преследовать Олега вечность. Он был слишком умным и слишком хорошо знал Олега, чтобы ни о чем не догадываться. Но он знал хорошо лишь Олега из прошлого. Верного, преданного, того, что был неспособен на предательство. Не способен заставить снова привязаться к себе, в этот раз привязаться по – настоящему, всей душой, всем сердцем, только лишь затем, чтобы своей смертью заставить страдать. Страдать так, как Олег возможно и не страдал никогда. Наверняка Сергей знал, что попадёт в капкан. Но и это было не в первый раз. Не существовало капкана, из которого он не мог бы выбраться. Олег помнил теперь лишь последний миг, перед тем как отключиться, когда сердце на время перестало биться и дыхание оборвалось. Трясущиеся руки Серёжи, полные слёз глаза, его дрожащий голос, зовущий вернуться из полузабытья, собственную улыбку на окровавленных губах… Для Сергея всё было по – настоящему. Олег теперь умер для него. Во второй раз. Но, в отличие от первого, теперь он был зависим от Олега. Ведь это он, Олег, по собственной воле, вытащил его из Сибири. Он разыскал Рубинштейна, чтобы справиться с болезнью. Он ухаживал и заботился последние несколько лет, помогал с новым чумным доктором, поддерживал во всем, стал его семьей, единственным человеком, на которого можно положиться. И, именно сейчас, когда Олег стал для него всем, он его оставил. Оставил навсегда, просто умерев за дело Разумовского в логове врага. Олег вспомнил, как искал препарат, который позволил бы ему всё это провернуть, человека, который ему этот препарат доставил. Темные очки, маленький рост, сиплый голос и невзрачная, хитрая улыбка. «Даже врачей провести сможете…», заверил он. Олегу не надо было проводить никаких врачей, всего лишь самого близкого и в то же время самого далёкого человека. После той встречи отступать было уже некуда. И всё же до последнего не верилось, что всё уже так близко и выполнимо. Он вспомнил, как Дракон ворвался к ним в дом, наигранность его удивления. Чего, чего, а театральности Вадику всегда хватало с избытком. Реальность побоев и всё ещё саднящий крест на спине… Но всего этого Олег и сам хотел. Не только ради правдоподобности, но, возможно, и в наказание самому себе за весь этот разыгранный ими спектакль. О том, где сейчас Сергей, что он ощущает и что с ним будет, думать не хотелось. Может быть Олег просчитался во всем и Сергея всё это не слишком больно ранит, он воскреснет также как воскрес и сам Олег новым человеком и кто знает… он увидит его вновь. На экране ли телевизора, в толпе ли случайных прохожих, что очень врядли… Хотя, если судить по рассказам сидящего рядом Вадима, Разумовский хоть на краткий миг всё же потерял голову и готов казалось разнести весь свет за то, что хладный труп Олега лежал у его ног. Этого было вполне достаточно. Во рту была горечь скорее всего от лекарства «без побочных эффектов». Всё уже было не так уж важно, кроме этого пылающего зарева на горизонте, куда они быстро катили от всего, что было позади.