Далёкие странники/Word Of Honor

Глава 67. Дороги расходятся Этот красивый юноша не был мертв - в конце концов, Чжан Чэнлин никогда раньше никому не причинял вреда. Хотя его казнь была безжалостной, он на мгновение поколебался и оставил очень длинную и глубокую рану на своем противнике, из которой хлынула кровь. Скорпион посмотрел на Чжан Чэнлина. Как ни странно, он рассмеялся и пробормотал: «В этом мире есть люди, которым так повезло. Хорошее дитя, твой потенциал неизмерим» Он наклонился, чтобы наблюдать за красивым юношей на земле. Тело содрогнулось, юноша посмотрел на Скорпиона, желание бороться за жизнь всплыло на его лице. Скорпион нежно схватился за подбородок и покачал головой: «Твое лицо испорчено» Затем его рука сжалась, и шея юноши искривилась под неестественным углом: он задушил его до смерти. Скорпион даже не взглянул на его труп, кивнув нескольким из них, повернулся и ушел, неся с собой ядовитых скорпионов. Чжан Чэнлин сжимал окровавленный меч в руке и стоял в одиночестве во дворе, казалось, его всего трясло. Цао Вэйнин осторожно подошел к нему, вырвал свой собственный меч из руки Чжан Чэнлина и очистил его. Он взглянул на тело юноши, лежащего на земле, в долгой тревоге, затем похлопал Чжан Чэнлина по плечу и сказал: «Это… мы на самом деле все довольно удивлены этим. Мне он не кажется хорошим человеком - то, что он сказал, может быть неправдой» Он поднял глаза, словно ища помощи, но увидел застывшую в шоке Гао Сяолян, Гу Сян в глубокой задумчивости, а двух других... ясно, как будто они давно думали об этом исходе. Цао Вэйнин вспомнил ответ Чжоу Цзышу на вопрос Вэнь Кэсина в тот день, когда Гао Сяолянь рассказывала о своих встречах: «Почти все, кто знал, что произошло, погибли, и остался только один человек. Победители и проигравшие очевидны» Победители и проигравшие... были очевидны? Он не мог сдержать осторожную дрожь - значит, они уже в это время догадались, так что они... Внезапно Чжан Чэнлин поднял голову и сказал Чжоу Цзышу: «Шифу, я помню того человека, который одевался во все черное и заставлял моего отца отвечать. Только что я ... я ...» Он повернул голову, его взгляд упал на тело юноши. Его горло покачнулось, но он задрожал еще сильнее. Он поднял руку, слегка поднялся на цыпочки и сказал: «Он был... примерно такого роста, с очень широкими плечами, одна из его ног... одна из его ног, это было нелегко заметить, но когда он гнался за мной, он шел слишком быстро; он хромал, как и он - это тот человек, который тяжело ранил дядю Ли, он... он...» «Ах», - тихо воскликнула Гу Сян, прикрыв рот рукой, и ее уже широко раскрытые глаза вот-вот вылезут из орбит, как будто она слышала самые страшные новости в этом мире. Вэнь Кэсин взглянул на нее, бесстрастно поднял руку, на которой не было человеческой крови, погладил Чжан Чэнлина по голове, кивнул и без особого волнения сказал: «Я знаю» Он поднял голову. Его взгляд, казалось, пронизывал ночь, глядя куда-то очень далеко; странно, улыбка появилась на его лице, как если бы он был усталым путешественником, который наконец-то увидел истинное лицо судьбы после пересечения лиг и лиги, над большими горами и через широкие реки... Там был тонкий намек на насмешку, но больше это было облегчение и умиротворение, которые нельзя было описать словами. Гу Сян медленно опустила руку и мягким голосом сказала: «Мастер ...» Сразу же Вэнь Кэсин поднял руку, чтобы остановить ее, и сказал: «Ты девушка, которую выдали замуж, как воду, которую вылили из двери. С этого момента это дело не имеет к тебе никакого отношения. Завтра ты пойдешь и найдешь Е Байи, как и положено. Конечно, я не откажусь от твоего приданого. Не возвращайся сюда» Чжан Чэнлин хотел быть сильнее, как мог; он просто решил стоять прямо, как настоящий мужчина, чтобы защищать людей, которых он должен защищать, и истреблять людей, которых он должен истреблять; что бы он ни встретил, он никогда не отступит. Но как будто его слезы не останавливались, падая одна капля за другой - он обнаружил себя трусливым, но также чувствовал себя так, как будто он снова превратился в того слабого, беспомощного ребенка, который ничего не мог сделать. Злодеи убили его семью; он хотел должным образом изучить боевые искусства, чтобы стать сильнее, чтобы он мог защитить своих родственников и друзей от дальнейшего вреда в будущем; или даже убить негодяев, чтобы отомстить за тех, кто умер. Но это был дядя Чжао... Он был тем человеком, которому его собственный отец, прежде чем навсегда закрыть глаза, потянул дядю Ли за руку и заставил дядю Ли пообещать, что он доверит его; он был тем человеком, который в этом полуразрушенном храме в дикой природе, этот холод ночью дядя Ли крепко схватил шифу и велел доверить ему это. Он был тем человеком, который оставался рядом с ним днем ​​и ночью в те самые мрачные времена. Он был тем человеком, который с покрасневшими глазами провозгласил перед всеми героями под небом, чтобы помочь Чжан Чэнлину добиться справедливости для своей семьи, это было... Пути этого мира были слишком трудными, а человеческая природа слишком сложной. Если он не мог доверять даже самым близким ему, тем, кого считал наиболее надежными, что еще могло заставить человека полностью довериться кому-то? Вэнь Кэсин слабо вздохнул. Глядя в сторону от толпы, он повернулся и вернулся в свою комнату. Однако Чжоу Цзышу сделал паузу, поманил Чжан Чэнлина и сказал: «Малыш, иди сюда» Чжан Чэнлин сильно вытер глаза, но очень быстро его зрение снова затуманилось. Он знал, что Чжоу Цзышу больше всего раздражает его плач, и он подавился: «Ши, шифу, я не хочу плакать, я просто... Я просто... я скоро поправлюсь...» Чжоу Цзышу выдохнул. В отличие от обычного, он ничего не сказал, но протянул руку, чтобы заключить Чжан Чэнлина в свои объятия. Чжоу Цзышу лишь небрежно накинул верхнюю одежду поверх внутренней; одет очень тонко, его тепло легко просачивалось через одежду. Чжан Чэнлин уткнулся лицом в грудь Чжоу Цзышу и в этот момент почувствовал, что укрывается от горы, которая никогда не рухнет. Заклятые узы между великими домами были не более чем ложью и предательством, и все же незнакомцы, встретившиеся случайно, могли выжить, опираясь друг на друга. Цао Вэйнин потянул Гу Сяна и они тихо ушли. Гао Сяолянь глубоко вздохнула и вернулась в свою комнату, глубоко встревоженная. Во дворе остались только учитель и ученик; через окно на них смотрел Великий шаман, и не мог не спросить мягко: «Это... Лорд поместья Чжоу? С каких это пор он был этим...» Лорд Седьмой мягко усмехнулся. Шепотом, в ответ или про себя, он сказал: «Разве он не всегда был таким? Тогда он был таким же с Цзюсяо на поверхности, он все спланировал и втайне устроил Цзюсяо. Жалко, как этот человек не оценил его усилия » Великий Шаман оглянулся на него. Комната не была освещена; в основном, скрытая в тени, и только лунный свет освещал небольшую четверть его лица, Лорд Седьмой был неземной красотой. Он сказал: «Если вы скажете, что он великий гуманитарий доброй воли и этикета, он может не осмелиться признать это. Если вы скажете, что он нехороший человек, однако... он совершил те дела, за которые небеса ударили бы его, но ни одно из них не было совершено из эгоистичных желаний или в своих интересах» Внезапно он повернулся, что-то схватил и вышел, почти незаметно вздохнув. Лорд Седьмой вышел во двор и бросил предмет в руке в руки Чжан Чэнлина. Это был меч из черного железа; Чжан Чэнлин попытался поймать его. Он замер, ошеломленный, а затем медленно вынул его из ножен, когда Чжоу Цзышу кивнул. Этот меч был необычайно широк, даже в два раза шире, чем у Цао Вейнина. Блеска не было видно, но он имел древний, примитивный вид. Сияющий тусклым светом, лезвие было покрыто плотными миазмами резни. Когда его держали в руке, он имел прочный, большой вес и был примерно в два-три раза тяжелее обычного меча. Сбоку были вырезаны два слова: Великий голод. Лорд Седьмой сказал: «Мои подчиненные подарили мне это, чтобы возиться с ним. Это довольно великолепно, но я плохой ученик - бесполезно, если я буду держаться за него. Это также неудобно в использовании, так как оно слишком плотное...Ты можешь взять его» Чжан Чэнлин сказал «ах», его глаза покраснели, он не знал, что делать. Лорд Седьмой сказал: «Герою следует дать чудесный меч, даже если он станет героем только в будущем. Нет никакой надежды для меня, который будет не более чем богатым бездельником в этой жизни. Возьми его, и сделай все возможное, чтобы не подвести шифу» Чжоу Цзышу серьезно сказал: «Наша благодарность Владыке Седьмому» Лорд Седьмой легко рассмеялся, покосившись на него взглядом, и многозначительно сказал: «Наша дружба длилась уже несколько лет - мы вместе боролись, вместе играли в азартные игры. Ты шутишь и играешь с другими подобными словами, но зачем же это делать? Ты становишься таким серьезным и скучным, когда обращаешься ко мне?» Чжоу Цзышу замер, опешив. Лорд Седьмой махнул рукой, повернулся и пошел обратно в свою комнату, сказав: «Цзышу, я больше не владыка Наньнин, а ты больше не лорд Чжоу. С твоим разумом ты, как ни удивительно, не понял этого?» Чжоу Цзышу на мгновение замолчал. Затем на его лице внезапно промелькнуло легкое облегчение. Громко рассмеявшись, он сказал лорду Седьмому: «Конечно, я не смею шутить. У лорда Седьмого такие красивые черты, я боюсь, что моя домашняя банка с уксусом треснет» Лорд Седьмой остановился, но не рассердился: он просто оглянулся на него, разрываясь между весельем и неловкостью, покорно покачал головой и вошел в комнату. Чжоу Цзышу не спал всю ночь. Он обучал Чжан Чэнлина набору техник владения мечом во дворе, и юноша внимательно наблюдал с опухшими глазами. Он все еще медленно учился; ему приходилось наблюдать за движением, которое мог бы сделать любой другой человек, увидев это однажды продемонстрированное несколько раз, и спросите о каждом его аспекте, пока он не поймет это полностью, прежде чем они смогут перейти к следующему. После этого он вынул кисть и бумагу и нарисовал на бумаге каждое движение, которому учил Чжоу Цзышу. На стороне он записал мантру и делал беспорядочные записи, как если бы он хотел записать каждое слово, сказанное Чжоу Цзышу. Чжоу Цзышу спросил: «Для чего ты это рисуешь? Разве это не нужно, чтобы просто попрактиковаться, когда ты вернешься?» Покрасневший, Чжан Чэнлин пробормотал: «Шифу, я не ознакомился с тем, чему ты меня научил в прошлый раз, я... я знаю, что я глуп, поэтому я установил для себя правило. Я должен практиковаться, каждое движение десять тысяч раз, прежде чем я начну практиковать следующее, и я время от времени его исправляю. Каждое утро я встаю рано, чтобы читать... читать...» Вспомнив, что Чжоу Цзышу не нравится его постоянное повторение мантр, он остановился и больше ничего не сказал, осторожно поднял голову, чтобы взглянуть на Чжоу Цзышу, и застенчиво высунул язык. Чжоу Цзышу посмотрел на него сложным взглядом. Мудрость, скрытая под шкурой дурака, быстрота, скрытая в неуклюжих конечностях, неторопливый и терпеливый, каждый шаг честен и правдив - Скорпион сказал, что Чжан Чэнлину повезло, но внезапно он чувствовал, что ему повезло больше, так как он получил лучшего ученика. Поэтому он похлопал его по плечу и сказал: «Ты можешь уйти завтра. Делай то, что можешь, и не… не заслуживай меча, который дал тебе лорд Седьмой» На следующий день все четверо - Гу Сян, Цао Вэйнин, Гао Сяолянь и Чжан Чэнлин - отправились в путь. Они искали Е Байи, но в то же время Цао Вэйнин беспокоился о мече Цинфэн. Секта Гао Сяолянь и Чжан Чэнлина также хотели раскрыть правду и решили тайно искать следы Чжао Цзина и других. Гао Чун был одним из держателей Властей Царства; Е Байи не остался в стороне, когда он столкнулся с трагедией, и они могли наткнуться на него. Как только он увидел этих четырех самых хриплых и собирался вернуться в свою комнату, чтобы отдохнуть, Чжоу Цзышу толкнул дверь и увидел Вэнь Кэсина, ожидающего его в своей комнате. Вэнь Кэсин сидел на подоконнике, свесив одну ногу снаружи, другой свернул калачиком, его пальцы были переплетены и лежали на его колене. Заметив, что Чжоу Цзышу вошел, он поднял голову и улыбнулся. Затем он сказал: «А-Сюй, я тоже ухожу» Чжоу Цзышу сделал паузу и спросил: «Вернуться на гору Фень?» Вэнь Кэсин кивнул: «Я вышел бродить достаточно долго - я встретил почти всех людей и увидел почти все достопримечательности, с которыми никогда раньше не сталкивался в своей жизни. Мне пора вернуться и закончить. мой бизнес. А-Сюй...» Казалось, что ему есть что сказать, но он не знал, с чего начать. Все, что он мог сделать, это схватиться за свои волосы, а затем выпалить: «Ты ... поправляйся как следует, и тебе нельзя жульничать. Я пойду искать тебя на горе Чанмин, если...» Чжоу Цзышу вынул фляжку, покачал ею в руке и налил себе чашу вина. Он не смотрел на него и лишь прервал его: «Понял. Заблудись и не умирай» Вэнь Кэсин беззвучно улыбнулся и оставил ему два слова: «Береги себя!» В следующий момент его уже не было, оставив пустой подоконник, охлажденный ветром, как будто там никогда не сидел человек. Чжоу Цзышу сразу выпил чашу с вином.