Единственный способ сказать "Спасибо"

Пушистые кролики были несказанно рады, что их пришли навестить. Человек не принёс им еды, а ведь у пушистиков за столько времени уже успел выработаться рефлекс, что если кто-то из людей заглянул к ним на полянку – значит будут кормить. Но на сей раз они даже не расстроились. Напротив, животные были крайне обеспокоены тем, что человек лежит обездвиженный. Может, случилось чего? А как отыскать помощи? Они же всего-навсего кролики, которые даже разговаривать не могут. Как они отыщут помощь? Один из крольчат, своим мокрым носиком с дёргающимися усиками, прикоснулся к носу Вэй Ина, и в тот же миг мужчина так знатно чихнул, что аж трава поблизости сложилась от дуновения ветра, а кролик этот, поджав уши, дал дёру в другую часть поляны. Лань Ванцзи чуть улыбнулся краешком губ, хотя со стороны этого и не было видно, всё так же двигаясь вперёд. А Усянь уже и с земли поднялся, сел, прижав ладонь ко лбу, пытаясь сообразить, что же, в конце концов, с ним приключилось. Голова казалась неимоверно тяжёлой, всё тело ломило. Будто прочувствовала каждая косточка в теле, каждый орган. Непонятное состояние. А что вообще произошло? Последнее, о чём Вэй Ин помнил – это кровавая битва на вершине горы Луаньцзан, боль, горечь утраты и его собственные слёзы, градом бегущие по щекам. Каждая секунда того яростного сражения промелькнула перед глазами за одно мгновение. Сотни трупов, отвратительный смрад гниения, который разил от восставших из земли мертвецов, которыми повелевала Призрачная флейта Чэньцин по воле Старейшины И Лин, её устрашающая мелодия. Валяющиеся отрубленные конечности, головы, выпущенные кишки. Кругом кровь, лужи крови, целые реки крови. Молочные реки и кисельные озёра окрашенные в красный цвет. Дрожь пронзила всё тело. Его шицзе, его любимая А-Ли умерла страшной смертью. Её поразили точным ударом в сердце, она закрыла собой Усяня, ибо этот удар предназначался ему. Это он должен был умереть от рук разгневанного вояки, а не она. А теперь её новорождённый сын остался круглым сиротой без отца и матери. Где он сейчас? Может, он в опасности. А может он грустит по отцу и матери, оплакивая их горькими слезами. Один мальчонка в этом мире, не нужный никому. И отчаянный Вэй Ин, словно ото сна очнувшейся, всё смотрит в упор перед собой, пытается собрать мысли в кучу и увидеть более-менее ясную картину. Всё вроде как и понятно – дело дрянь, не ясно только то, почему он жив. Почему видит перед собой кроликов, природу, травку, деревья, в то время как должен был умереть? Исчезнуть без следа, будучи разорванным собственными слугами – ходячими мертвецами, что восстали из могил и создали целую армию, целью которой было оборонить Вэй Усяня и спасти от неминуемой гибели. Сам-то тёмный заклинатель защитить себя не мог. В его теле больше не было сил, дабы противостоять опасности. Ослаб Вэй Ин, лишившись золотого ядра… Усянь вздрогнул, услышав позади себя медленный, размеренный шаг. Замер, как испуганный кролик, даже дышать перестал. Развернуться так же не хватило смелости. Ведь ему показалось, что к нему подошло разлагающееся тело, в котором бушевала ненависть, и вот-вот он умертвит Старейшину. Но ни через секунду, ни через две и даже ни через пять не последовало никакого неожиданного выпада. Тяжёлым по голове не били, меч в спину не вонзали, даже просто не пинали. Странно! Надо успокоиться! Хотя бы на несколько минут войти в состояние медитации, а там уже страх улетучится сам по себе. Глядишь, обернёшься вот так, а поблизости никого и видно не будет. Так Вэй Усянь и поступил. Он закрыл глаза в глубоко вдохнул. В голове тотчас же появилась мелодия, мотив которой заклинатель начал мурлыкать себе под нос. Тихо так, робко, но эта музыкальная пауза в действительности помогла ему успокоить нервишки. Оборачиваться уже было не так страшно. И пусть он не боялся смерти, всё равно, как-то странно бы было умереть вот так вот просто, ни за что. Да ещё и кроликов мог перепугать, чего б совершенно не хотелось. Они же такие крошки, маленькие. А, собственно, почему именно кролики? Нет, спасибо, конечно, что не собаки, а то б Усяня никто и убить бы не успел – сам бы помер от разрыва сердца. А Лань Ванцзи, не узрев реакции на своё появление, посчитал, что его присутствия и вовсе не заметили. Зато, он получил железное доказательство того, что перед ним сейчас сидит именно Вэй Ин. Та мелодия, что себе под нос мурлыкал Усянь, сам Лань Чжань когда-то и исполнил для него. Это было очень давно, в такой далёкой прошлой жизни, от которой остались лишь воспоминания. И никто кроме Вэй Усяня никогда не слышал этой мелодии, она принадлежала только им двоим. Именно благодаря этой мелодии и отпали все сомнения Ханьгуан-цзюня, хотя, какие там, к чёрту, сомнения?! Ванцзи понадобилось время, чтобы успокоить сердцебиение. Момент волнительный и, наверное, хорошо, что его пока не заметили. А всё гусуланьское воспитание и умение воспитанников этого Ордена быть незаметными. Но первый шаг сделать всё-таки надо. Прикасаться к Вэй Усяню сейчас, вероятнее всего, было не самой лучшей идеей. Неизвестно, как он может отреагировать. Его, как магнитом, тянуло к этому человеку. Он слишком долго ждал его и много чего пережил ради своей любви. Стерпел все невзгоды, что преподнесла ему судьба, суровые наказания, которые присудили ему Старейшины за то, что Ванцзи, будучи благовоспитанным образцом добродетели, который всегда ставился в пример не только выходцам его поколения, но и людям гораздо старше, пошёл против своего ордена. Как долго болела его спина от трёх десятков ударов исправительного кнута? Точнее, было даже тридцать три удара: по одному за каждого Старейшину, что пострадал от меча Ханьгуан-цзюня во время сражения на горе Луаньцзан тем роковым днём. А успокоилась ли эта боль? Порой Лань Чжаню казалось, что он по сей день чувствует, как ноет каждый шрам, и не ясно – оно так на самом деле или же эти неприятные ощущения остались в его голове. Но изуродованная спина – это не так страшно. Как сказал ему когда-то Вэй Усянь: «Этот шрам – он же не на лице, а какой парень под конец жизни останется без шрамов?!» Раны тогда ему обработал Лань Сичэнь, этим он занимался на протяжении длительного времени, вплоть до того, пока раны не зажили. Брат тогда оказался единственным, кто не отвернулся от Лань Ванцзи. К сожалению, Цзэу-цзюнь не мог избавить Ванцзи от наказания, но всячески облегчить участь своего младшенького Главе Ордена было по силам. Лань Хуань же ещё оказался тем единственным, кто не осудил Лань Чжаня за его выбор, принял чувства брата к тёмному заклинателю, сошедшему со светлой дорожки истинного пути и с тяжёлым сердцем смотрел на то, как брата вынудили приклонить колени с умалишённым Мо Сюаньюем. Вэй Усянь резко обернулся и уставился на незваного гостя затравленным взглядом. Ванцзи же отступил на шаг назад, он так и не успел дотронуться до возлюбленного, тот, видимо, что-то почувствовал. Они так и смотрели друг на друга, ни тот, ни другой не пошевелились. Вэй Ин, убедившись, что опасности нет, а может и ещё чего ему в голову взбрело, отвернулся от Лань Чжаня и вновь взглянул на кроликов. Мелодия, что он совсем недавно напевал для собственного успокоения, вновь возродилась в памяти и заклинатель снова начал её напевать. Лань Чжань присел рядом, отложив в сторону Бичэнь. К его протянутой раскрытой ладони тотчас же метнулись двое кроликов и стали обнюхивать пальцы, прикасаться к ним носиками. Что положено говорить в таких ситуациях? Лань Ванцзи понятия не имел, с чего ему начать разговор. Спросить, как дела? Это ли не будет банально и глупо? Да и какую полезную для себя информацию сможет вынести Ванцзи, получив ответ на подобный вопрос? А если спросить о самочувствии? Тогда чего такого важного Усянь ему скажет? Пожалуется, что что-то болит? Например, мозг, который сломался. У кого б он ещё не сломался на месте Вэй Ина, ага? И что именно тут за болезнь имеет место быть тоже понятно, «О, ягнёночек» называется. Вот они молчали. Минуту, полчаса, час. Молчали б и до самого заката, до наступления Часа Тигра, когда адепты Ордена Гусу Лань просто-напросто в один миг отключаются от внешнего мира и так пока не завяжется рассвет. Но неподалёку послышались шаги, и причём это шёл не один человек, а минимум двадцать пар ног ступало по усеянной травой почве. Вэй Усянь растерялся. Он не знал, куда ему кинуться – явно не хотел повстречаться с посторонними людьми, кем бы они не были. Его мысли Ванцзи как будто прочитал. Заклинатель схватил Старейшину И Лин за локоть, помог ему подняться на ноги и уволок куда-то за деревья. Там и оставил. Сам же Лань Ванцзи уверенным шагом направился в сторону, откуда и были слышны шаги. Там-то он повстречал Главу Ордена Юньмэн Цзян Цзян Ваньиня и его армию солдат. Гости из Юньмэна как раз гостили в Гусу. Глава клана прибыл сюда для решения каких-то вопросов с главой Облачных Глубин. Здесь они и провели последние пару дней и как нельзя некстати именно в этот период Мо Сюаньюю приспичило провести обряд подношения тела злому духу. Не мог, что ли, до завтра подождать? Хотя нет, не надо ждать до завтра. Лучше б уж этот индюк Цзян Чэн уезжал бы поскорее восвояси. Кто знает, что произойдёт, повстреться он сейчас с шисюном лоб в лоб. Самое простое и безболезненное, что может произойти – это драка, последствием которой станут синяк под глазом, а в противном случае Ваньинь может возжелать голову и сердце Старейшины И Лин в качестве трофея. Не стоит пока посвящать Главу клана Цзян в последние новости.