0:16. Вы, Хён, ты спишь?
0:16. Отец СуниДуниДори, Нет ещё, а что?0:17. Вы, Не хочешь сегодня переночевать в нашей комнате?)
0:18. Отец СуниДуниДори, Издеваешься? До завтра подождать не можешь? Я только удобно улёгся! Имей совесть Я ужасно устал после рыбалки0:18. Вы, Ну хён Ну пожалуйста Тут Джисон И он уже спит Что скажешь?
0:21. Отец СуниДуниДори, Ладно! Ты же не отстанешь0:21. Вы, Спасибо, хён! Ты лучший! Люблю тебя!!!
0:22. Отец СуниДуниДори, Ага. Феликс уверен, что на последнем сообщении Минхо привычно закатил глаза. Он облизывает пересохшие губы, которые потом расплываются в радостной и довольной улыбке. Убирает наушники в ящик, слезает с кровати, спотыкаясь о свои же ноги и почти что падая, натягивает первые попавшиеся кеды прямо на босые ноги и выскакивает из комнаты, осторожно закрывая дверь, чтобы не разбудить Хана. Выключает фонарик на телефоне, которым всё это время подсвечивал себе путь. К яркому свету в коридоре получается привыкнуть довольно быстро, поэтому Феликс спешит преодолеть это небольшое расстояние и достигнуть нужной ему комнаты. Как и предполагалось, парни встречаются на половине пути. Ли ещё раз благодарит старшего за понимание и стискивает в быстрых, но сильных объятиях. Тот кряхтит, улыбается криво и неловко хлопает младшего по спине, мечтая поскорее оказаться под тёплым одеялом и погрузиться в долгожданный сон, которого ему так не хватало сегодня. Феликс отрывается от Минхо и продолжает идти, ускоряя шаг чуть ли не до бега. В комнату, которую освещает одинокий торшер, стоящий между двумя кроватями, врывается без стука и тут же скидывает кеды у входной двери. Сидящий на своей постели Хёнджин отрывает взгляд от телефона и удивлённо взирает на столь позднего гостя. Феликс, не давая другому хоть немного прийти в себя, стремительно приближается и забирается на его колени. Хван сильнее расширяет глаза, не глядя откладывает устройство куда-то в сторону и выпрямляется, отрываясь от прижатой к изголовью подушки и ёрзая на месте. — Феликс? Но ему не позволяют сказать что-либо ещё. Ли приближается, обхватывает маленькими ладошками невероятно красивое лицо и настойчиво приникает к мягким губам, не давая возможности ответить на поцелуй. Только спустя несколько секунд отстраняется со звонким чмокающим звуком и наблюдает за растерянным возлюбленным, который вообще не понимает, что происходит. Это заставляет Феликса прям-таки засиять. Улыбается лучезарно и большими пальцами нежно гладит чужие скулы, ощущая в солнечном сплетении странное трепетание, которое появляется всегда, когда он любуется своим парнем. — Феликс, — вновь зовёт Хёнджин, но на этот раз тише и с придыханием. Он опускает одну руку на тонкое запястье, ласково оглаживает, поднимаясь к локтю, потом к плечу, шее, и следом дотрагивается до неизвестного никому созвездия из веснушек около сощуренного правого глазика. — Солнце, так что ты тут делаешь? — аккуратно убирает блондинистые пряди с виска, которые потом всё равно спадают обратно. Феликса будто током прошибает. Он вздрагивает, и Хван машинально отнимает пальцы от юного личика, опираясь обеими руками на матрас за спиной, ошибочно предположив, что такую неоднозначную реакцию вызвали его прикосновения. Однако после Ли как-то загадочно ухмыляется и хмыкает, получая в ответ вопросительно вскинутую бровь. Парень оставляет краткий поцелуй на носу любимого и затем несильно надавливает на плечи, заставляя того перенести вес на локти. Хёнджин не сводит пристальный взгляд с Феликса, который медленно ведёт ладонями вниз, прекрасно чувствуя через ткань рельефную грудь и напряжённый пресс, и тормозит у самой резинки спортивных штанов. Внезапно он подцепляет подол футболки и резко тянет его вверх, оголяя впалый живот. Хван прилагает не мало усилий, чтобы не дёрнуться и сохранить невозмутимое выражение лица, хотя его тело напрягается ещё больше, потому что до него до сих пор не может дойти, что конкретно нужно юноше, и это незнание не позволяет свободно вздохнуть. А Ли тем временем довольно урчит, радуясь тому, что пирсинг всё-таки настоящий. Он восхищённо разглядывает металлическую вещицу, которая и сверху, и снизу пупка проходит насквозь через кожу. Двойной прокол. Поднимает лукавые глаза на возлюбленного, и тот, наконец-то, всё осознает. Но сделать ничего не успевает, так как парень опускается и накрывает губами заветное место. — Ах-а, Ёнбок! — шипит Хёнджин и голову запрокидывает, закусывая нижнюю губу, чтобы сдержать полноценный стон, поэтому лишь сдавленно хрипит. Феликс сначала выцеловывает кожу вокруг и только потом пускает в ход свой язык, обводя им пупок и нарочно задевая пирсинг. Во рту чувствуется металлический привкус, а в волосах — чужая рука, что не больно то сжимает, то разжимает светлые локоны. Он продолжает мокро ласкать это место, пока другой не выдерживает и не падает обратно на опять принявшую горизонтальное положение подушку, тихо-тихо постанывая себе под нос. Задирает футболку ещё сильнее и дорожкой из влажных и частых поцелуев поднимается выше, достигает тяжело вздымающуюся грудь и поочерёдно припадает к затвердевшим соскам, облизывая. Хван глаза от удовольствия закатывает, а его пухлые губы в тонкую полоску превращаются. Вскоре Ли прекращает свою сладкую пытку, случайно оставив маленький засос ближе к выступающим рёбрам. Отстраняется всего лишь для того, чтобы далее жадно впиться в соблазнительные губы, активно сминая. Хёнджин моментально подстраивается под заданный темп и целует с таким же напором, нисколько не уступая. Прижимает к себе вплотную за тонкую талию и пальцами мягко перебирает пряди любимого, не специально спутывая их между собой. Феликс кусается и углубляет поцелуй, желая засунуть свой юркий язык настолько, что бы кончиком мог достать до глотки. Зубы периодически сталкиваются, слюна смешивается — и всё это порождает возбуждение, что мгновенно окутывает парней, которых начинает бросать то в холод, то в жар. Ли вдруг отодвигается, выпрямляя спину, и тянет на себя другого. Он окончательно снимает ненужную в настоящий момент футболку и отправляет её в недолгий полёт на соседнюю кровать (да простит его старший). Притягивает к себе за затылок и дарит загорелой коже шеи множество пылких и дразнящих поцелуев. — Подожди, Минхо-хён ведь… — сипит Хван, горячо выдыхая в чужое ушко, мочку которого впоследствии вбирает в рот и посасывает. — Я… попросил его… переночевать… в нашей комнате, — еле выговаривает тот, отвлекаясь то на язык в своём ухе, то на поцелуи-бабочки, которые сам же оставляет на разгорячённом теле. Понимающий смешок служит ему ответом. Сильные руки скользят под растянутую футболку, гладят вдоль позвоночника, чуть ли не пересчитывая каждую косточку, надавливают на впадину меж лопаток и обнимают крепко-крепко. Руки поменьше обвивают изящную шею, цепляются как за спасательный плот посреди бесконечного океана волшебных чувств. Их пахи соприкасаются, позволяя ощутить возбуждение друг друга сквозь несколько слоёв одежды. Феликс нетерпеливо ёрзает, создавая трение, и Хёнджин сдавленно рычит. Его ладони плавно перемещаются на упругие ягодицы и сжимают, удерживая на месте. К этому времени Ли уже медленно целует идеально острую линию челюсти и потом заглядывает в потемневшие, покрытые лёгкой дымкой глаза. Он любовно обводит чарующим взглядом чёрные как смоль длинные волосы и немедленно зарывается в них, пропуская шелковистые локоны через короткие пальчики и массируя нежную кожу головы. Хван блаженно прикрывает веки и машинально пробегается языком по своим неожиданно сухим губам. — Боже, Джинни, ты такой красивый, — восторженно шепчет Феликс, продолжая играть с чужими волосами. — Обожаю тебя, люблю тебя, хочу тебя, — прижимается своим лбом к его и произносит задушенно, сгорая изнутри от дикого, жгучего желания. — Мой принц, — и дышит загнанно, глубоко, словно не способен вобрать в себя нужное количество кислорода, чтобы не задохнуться. — Твой, только твой, — вторит ему парень и собирается уже соединить их губы, как тот слегка отталкивает его, хватая за плечи. Хёнджин видит сначала в тёмных зрачках резкое осознание, а затем в них начинают плясать шаловливые огоньки. — Джинни, у тебя есть ленточка? Ну, как в видео. Хочу, чтобы ты сделал такую же причёску, как там, пожалуйста, — говорит с надеждой и ожидает реакции, будто находясь под неким гипнозом или заклинанием. — Посмотри на столе. Юноша радостно хлопает в ладоши и спрыгивает с кровати, направляясь к названному месту. Хван мягко смеётся с того, как его любимый радуется такой, казалось бы, мелочи. Пока тот шарится у него на рабочем столе, он собирает верхние пряди в хвостик и фиксирует их тонкой крохотной резиночкой, что успел найти на прикроватной тумбочке. Ли воодушевленно бежит обратно с белой атласной полоской ленты, но прежде, чем забраться на постель, судорожно стаскивает с себя футболку, бросая прямо на пол. Вновь седлает стройные бёдра и самостоятельно протягивает руки за чужую голову, которую для удобства наклоняют вперёд, чтобы завязать бантик. Закончив, любуется своим творением, счастливо улыбаясь до ушей так, что кажется, будто вот-вот лицо треснет. Ласково поправляет передние прядки и накручивает их на указательные пальцы, оттягивая несильно вниз. Как только отпускает, они сразу же раскручиваются, возвращаясь в исходное положение. Залипательное зрелище. — Невероятно прекрасный, — глаза искрятся как у пятилетнего ребёнка. Хёнджин усмехается, поражённый сегодняшним открытием. У Феликса, походу, кинк на волосы, на его волосы. Именно это незначительное уточнение заставляет сердце дрожать и метаться в агонии, разрывая грудную клетку. Не сводя сияющего взгляда с причёски возлюбленного, Ли невольно ёрзает, закусывая нижнюю губу в предвкушении. — Господи, Хёнджин, ты такой восхитительный с этим хвостиком! Я с ума схожу, — опять трогает передние пряди, то и дело накручивая их. — Я тоже люблю тебя, солнце, — глухо усмехнувшись, Хван невесомо целует чужое запястье. Широкие ладони блуждают по обнажённым бокам и спускаются ниже, оглаживая и сминая худые ляжки. Доходят до заострённых колен и ныряют под шорты, пробираясь ко внутренней стороне бёдер, где у Феликса находится эрогенная зона. Юноша особо высоко стонет, нервно хватаясь за надплечья и интуитивно приподнимаясь. Хёнджин коварно ухмыляется и щекочущими движениями мнёт чувствительную кожу, вырывая из любимого прерывистые стоны наслаждения. Ли носом тычется в ярко выраженную ключицу и зубами её немного цепляет, извиваясь волной, как будто выполняя танцевальное движение. Кровь моментально приливает к члену, и тот окончательно затвердевает, начиная изнывать. Поэтому он жалобно скулит, прижимается пахом к животу своего парня и несдержанно трётся. Хван вдруг убирает руки и обхватывает ими лицо австралийца. Тщательно рассматривает веснушки, которых почти не видно из-за алого оттенка его щёк. С нажимом проводит большим пальцем по верхней губе и проскальзывает внутрь, ногтём сталкиваясь с передними зубами. Феликс рот приоткрывает и прикусывает кончик, дыша через раз; его взгляд стеклянный, затуманенный, кажется, что если ему приказать что-нибудь сделать, он непременно это выполнит, как настоящая марионетка под руководством кукловода. — Такой нуждающийся, — протягивает Хёнджин каким-то странно низким и немного слащавым голосом, каким в повседневной жизни не разговаривает. — Ты же нуждаешься во мне? — Да-да, я очень нуждаюсь в тебе, пожалуйста, — парень будто оживает и быстро-быстро кивает. — Хорошо, тогда поцелуй меня, золотце. Феликс не смеет перечить, да ему и не хочется вовсе, поэтому подаётся вперёд и соединяет их губы. Хван снова окольцовывает красивую талию и осторожно укладывается на спину, удобно устраиваясь на подушке. Ли, насколько это возможно, вплетает пальчики в распущенные волосы, что находятся на загривке, и опять принимается завивать их. Они целуются долго и мокро, прижимаясь вплотную и ощущая единое биение своих сердец. Кровь бурлит в венах, как суп в раскалённом котле; разум погружается в некую дрёму, а чувства и желания наоборот — выбираются наружу, заполняя собой все до последней клеточки тела. Хёнджин аккуратно берёт возлюбленного одной рукой за предплечье, а второй — за бедро. Феликс понимает, что его хотят перевернуть и подмять под себя, поэтому мычит в знак протеста и грубо отталкивает, вырываясь из объятий и надавливая на грудь, чтобы тот лежал смирно. — Нет, я хочу так, — хмурится и губки по-детски надувает. — Ладно-ладно, как скажешь, Ёнбоки. Как будто извиняясь за излишнюю грубость, юноша нежно касается лепестками губ кадыка, а затем широко лижет. Хван грузно вздыхает, закрывая глаза, и терпит ноющую боль в паху, на котором так хорошо пристроилась подтянутая задница. Однако вскоре тяжесть пропадает, чему он крайне удивляется, и зрачки начинают судорожно бегать туда-сюда в поисках любимого. Долго искать не приходится. Тот стоит около кровати и снимает остатки одежды. Хёнджин повторяет за ним, наконец, освобождая эрекцию из плена, а после открывает самый нижний ящик тумбочки, копошится немного и достаёт все необходимые средства защиты. Ложится обратно, и другой вновь садится на него. — Джинни, растянешь меня? Пожалуйста, — невинно просит Феликс, невзначай трогая мошонку и перекатывая яички своего парня, который сглатывает поступающий ком желания жёстко трахнуть это чудо без особо тщательной подготовки. Хёнджин знает, что тот, в самом деле, не хрустальный и, в принципе, они уже подобное пробовали, но у них давно не было секса, поэтому он скорее разобьёт голову о стену, нежели причинит боль возлюбленному. — Конечно, солнце, всё для тебя. Феликсу очень нравятся его руки. Особенно длинные пальцы, которые всегда так идеально проникают в него и растягивают, находят простату и стимулируют её. А ещё, ему до сумасшествия нравится, когда эти сильные, опутанные венами руки обнимают и прижимают к себе, ласкают абсолютно каждый участок тела, доводя до такого состояния, когда без раздумий хочется отдаться целиком и полностью. И Ли отдаётся. Отдаётся, чтобы испытать бесконечную любовь Хвана. Пока Феликс, задумавшись, мило мнёт своими «лапками» его животик, не переставая через раз теребить пирсинг, как обычно это делают котики, Хёнджин смазывает несколько пальцев лубрикантом и тянет за бедро выпавшего на какое-то время из реальности парня, молча прося приподняться. Когда просьбу выполняют без каких-либо возражений, рука проскальзывает между худых ног, а позже подушечки шикарных пальчиков нежно касаются входа. От ощущения холодной смазки на сфинктере Ли инстинктивно напрягается, но расслабляется и принимает в себя одну фалангу, стоит возлюбленному утянуть его в пьянящий поцелуй. Вскоре палец проталкивают до костяшки и плавно двигают им внутри горячего нутра, стеночки которого так хорошо обволакивают инородный объект. Феликс довольно стонет своим ужасно глубоким голосом, извиваясь и подмахивая бёдрами, умирая от желания получить намного больше, чем сейчас. Чуть позже, когда Ли начинает жалобно скулить и кусает за подбородок, прибавляется второй палец, сильнее растягивая стенки ануса. Юноша удовлетворённо выдыхает, прижимаясь к пылающим губам, и старается насадиться как можно глубже, однако ему разрешают довольствовать лишь тем, что дают в настоящий момент. Хван подготавливает умело, не в первый раз проворачивая подобное. Быстро нащупывает чересчур чувствительный комочек нервов, расположение которого знает чуть ли не наизусть, и надавливает на него. Феликс вскрикивает и глаза от накрывшего удовольствия закатывает. Подушечки пальцев продолжают задевать эту же точку, заставляя парня хныкать и умолять о большем. — Чего ты хочешь, Ёнбоки, мой хороший мальчик? — ласково гладит его по волосам, любуясь столь прекрасным и сексуальным выражением лица. — Хочу твоей любви, — такое заявление на время обескураживает Хёнджина, вводя в ступор, потому что он и так уже отдал ему свою любовь. — Джинни, прошу, хочу, чтобы ты любил меня сегодня так, как никогда, — тараторит, пытаясь сосредоточиться на словах, которые почти через силу выдавливает из себя, задыхаясь от ощущения бегающего стада мурашек по всему телу. — Боже, Феликс, ты такой романтик у меня, — мурлычет Хван, хихикая по-доброму и мягко целуя в щёку. Тот обречённо стонет и лбом в мокрую грудь упирается, внезапно испытав настоящий стыд. Его парень хотел услышать чёткий ответ, а не вот эти вот розовые сопли. Идиот. — Хорошо, солнце, я буду сегодня любить тебя очень сильно, — снова тихо смеётся, надеясь, что другой не сочтёт это за насмешку над ним. Ли активно кивает и тазом ведёт, как бы намекая, что пора действовать дальше. Хёнджин чмокает покрасневшее ушко и осторожно добавляет ещё один палец, разминая мышцу, чтобы его любимый мог спокойно и безболезненно принять в себя член. Феликс хнычет, так как к заветному комочку больше не прикасаются, акцентируя всё внимание именно на самой растяжке, а не на удовлетворении потребностей. Чтобы сполна насладиться этой ночью, нужно хорошенько подготовить для этого задницу своего парня. Спустя несколько минут Хван начинает свободно трахать его тремя пальцами, заглушая страстными поцелуями не менее страстные стоны. Они всё-таки не одни в общежитии. Хотя бы только ради уважения к другим мемберам, к лидеру в первую очередь, надо быть максимально тихими, но, если честно, ребята не очень-то справляются с этой задачей. Потому что идеальные руки Хёнджина просто нереально божественные, да он в целом невыносим до мозга костей. От его сильного тела исходит непередаваемый жар; кажется, что Ли будто с огнём играет, добровольно ластясь к нежнейшим прикосновениям, от которых потом кожа неестественно горит и невидимые ожоги остаются. — М-м… А-ах-ха, Джинни, я готов, да, — до крови закусывает губу, вбирая её полностью в рот, и нетерпеливо соскальзывает с любимых пальчиков. — Пожалуйста, Хёнджин, войди в меня. — С радостью, солнышко, — облизывается хищно и тянется за серебряным квадратиком, но его руку неожиданно перехватывают. — Стой, давай без этого, — не успевает Хван как следует нахмуриться, как тот поспешно продолжает: — Мы же как раз недавно проверялись у врача, Джинни, и у нас всё нормально было. Не думаю, что за такой короткий срок что-то поменялось. Давай сделаем это без презерватива, пожалуйста-а-а. Видя, что Хёнджин никак не может пересилить себя и наконец согласиться, Феликс решает пойти не совсем честным путём и воспользоваться козырем. Не отпуская чужого запястья, он свободной ладошкой охватывает каменный стояк и мучительно медленно очерчивает каждую набухшую вену, внимательно наблюдая за сменой эмоций. Парень шумно выдыхает через нос и переводит нечитаемый взгляд вниз, затем снова смотрит в хитрые глазки. Ли наклоняется и начинает покрывать мышцы живота трепетными и затяжными поцелуями; спускается постепенно ниже, задерживаясь на пупке с холодным пирсингом, и целует у самого основания члена, пальчиками зажимая сочащуюся розовую головку. — Ёнбок, — яростный шёпот раздаётся сверху, и юношу резко дёргают вверх за локоть. Феликс выпускает красивый член из руки и еле успевает опереться на неё около головы Хвана, чтобы не упасть на него. — Знаешь, кто ты? — шипит и больно хватает за блондинистые волосы, заставляя другого сначала удивлённо охнуть, а потом скривиться. — Ты… — ему кажется, что радужка чужих глаз возгорается от злости. Хёнджин не любит, когда при помощи ласк и воздействия на эмоции его принуждают принять какое-либо решение. Потому что это просто нечестно. — Негодник, вот ты кто. После Хван мгновенно смягчается и ласково тычется в веснушчатую щёку губами; нежно гладит по голове, мысленно прося прощения. Ли ярко улыбается, радуясь своей победе, и отыскивает рядышком бутылёк смазки. Выливает некое количество сразу на член и распределяет её более-менее равномерно. Далее привстаёт и направляет возбуждённый половой орган к растянутой дырочке. Хёнджин заботливо придерживает за талию, слегка сминая бока. Феликс с беззвучным стоном осторожно опускается до конца, расслабляясь и принимая в себя всю длину; кладёт свои ладони на хвановы, замирая и привыкая к почти что забытым ощущениям наполненности. И отмечает, что горячий и пульсирующий член без презерватива намного лучше, чем с этой дурацкой резинкой, которая обычно холодная и ужасно гладкая, в то время как ему до дрожи в коленях хочется прочувствовать все эти неровные изгибы. Ли упирается руками в сильную грудь, на пробу немного поднимается и снова опускается, жмурясь и рот приоткрывая. Боже, как же обалденно. Член так превосходно растягивает стенки его ануса, что парень готов кричать от удовольствия, но, увы, нельзя. Поэтому он лишь всхлипывает и опять двигается, на этот раз не останавливаясь. Хван удобней перехватывает своего возлюбленного, позволяя ему схватиться маленькими ладошками за плечи, и прижимает к себе, тепло и тесно обнимая. Феликс тем временем ни на секунду не прекращает плавные и небыстрые движения тазом, сходя с ума от того, как идеально эрегированная плоть ощущается внутри. Они смазано целуются, и Хёнджин также начинает подмахивать бёдрами, ускоряя изначально заданный партнёром темп. Глухой стон звучит из прекрасных уст; Ли голову запрокидывает и резче на член насаживается, мечтая испытать сногсшибательный оргазм. Юноша буквально скачет, прямо как на лошади, но оба об этом стараются вообще не думать, а то весь настрой может мигом упасть, что никому, конечно же, не нужно. — Ох, да-а, Джинни, ты лучший! — надрываясь, выкрикивает Феликс, за что получает звонкий шлепок по ягодице. Следом идёт ещё один, но более грубый, потому что он снова не сдерживается и стонет высоко и громко, стоит ему всего-то сместиться немного вверх. Однако теперь угол проникновения приносит значительный плюс для пары, но минус для ушей мемберов: крупная головка попадает точно по простате. Он зарывается лицом в изгиб шеи и губы в тонкую линию сжимает, чтобы сдерживать вырывающиеся крики восторга и чтобы в порыве страсти случайно не укусить нежную кожу, что нельзя ни в коем случае делать именно в этом месте. Через какой-то промежуток времени Хван фиксирует его трясущиеся от усталости бёдра и перенимает инициативу, начиная активно толкаться в податливое тело. Фрикции рваные, сбивчивые, размашистые, они выбивают из парня тяжёлые вздохи и приглушённые постанывания. Мозг перестаёт работать окончательно, уступая окутавшему возбуждению. Ли прогибается в спине так, чтобы его аккуратный член мог тереться о напрягшийся пресс другого, пачкая естественной смазкой и иногда проезжаясь яичками по металлическому пирсингу. Его внезапно лихорадит, бросает в мелкую, сладкую дрожь, когда в очередной раз стимулируется комочек нервов. Он яро впивается зубами в собственное запястье, зажмуриваясь и задерживая дыхание в лёгких, чтобы заглушить подступающий грудной стон. Приятный озноб усиливается, достигая высшей точки. Феликс вплотную прижимается всем телом к возлюбленному, создавая последнее трение, и бурно кончает, видя разноцветные звёздочки на внутренней стороне века. Хёнджин рычит на ухо как дикий зверь, когда стеночки вокруг его члена сильно сжимаются аж до болезненных ощущений. Он дёргает задницу ещё не отошедшего от недавнего оргазма юноши вверх, выходя из узкого нутра. Берёт эрекцию в руку и быстро надрачивает, чтобы испытать точно такое же прекрасное чувство. Ли немного приходит в себя и, мгновенно проанализировав ситуацию, ртом накрывает коричневую бусинку и посасывает. Тот прерывисто выстанывает имя своего парня и тоже изливается, ощущая пробежавшую волну удовлетворения и блаженства по всем напряжённым мышцам. Феликс возвращается в предыдущее положение, и они, потные и грязные, несколько долгих минут спокойно лежат в обнимку, вообще не шевелясь и довольствуясь комфортной тишиной. — Хёнджин, — всё-таки негромко зовёт охрипшим голосом. — М-м? — Я люблю тебя, — в ответ несдержанный смешок и нежный поцелуй где-то за ушком. — Я тебя тоже люблю, солнце. Потом они неспешно вытираются, очищая себя от почти что засохшей спермы. Собирают разбросанную чуть ли не по всей комнате одежду и кое-как складывают её на первый попавшийся стул. Вновь заваливаются на кровать под тёплое одеялко, выключив свет, и ещё какое-то время лениво целуются, закидывая друг друга всевозможными комплиментами. Руки до невозможности нежно обнимают, ноги переплетаются между собой, а короткие пальчики перебирают локоны чёрных распущенных волос. Что может быть прекрасней? Оба засыпают достаточно быстро, но перед тем, как погрузиться в безмятежный и мирный сон, с их губ одновременно срывается последнее тихое «люблю».