Два деда (не геи)

В синеве потемневших на несколько тонов хмельных глаз можно разглядеть целую историю, написанную неуклюже, так неумело и скупо, не раскрывая полноты картины. История, понятная только одному человеку — ее автору. История-цепочка, кольцами замыкающая бесконечный круг страданий, выведенных Наруто за последние несколько дней асоциальной жизни в стенах погрузившегося в молчание дома (не считая посещения Хинаты в больнице, конечно). Заключалось все в его драматизме, хорошо (зачеркнуть, очень плохо) сочетаемым с алкоголем. Не хватало только потока слез, капризов и истерики, характерной трехлетнему ребенку в кризисе. Правило жизни: если ты в чем-то хорош, то обязательно упадешь задницей в лужу в чем-то другом, тесно с этим связанным. Наруто определенно хорош в переговорах, поддержании разговора; умеет чувствовать собеседника, как не чувствует себя. В этом-то и есть его проблема. Покопаться в чужом грязнем белье и найти решение? Запросто. Взять ответственность за чужой поступок и вывернуться из ситуации? Раз плюнуть. Решить свои проблемы, а не утопать в алкоголе? Это уже слишком. — Вставай, — начал Шикамару, легко пиная пустую бутылку из-под виски около ног Наруто, стоящего лишь благодаря кирпичной стене гей-бара. — Надо домой. Тупым замыленным взглядом пропитого пьянчуги (такие обычно просят мелочь у автобусных остановок) он прошелся по темной фигуре напротив себя, расправил плечи, пытаясь оттолкнуться от своей временной опоры, но только зря сотряс воздух. И замер в нерешительности, что же делать дальше. На-ру-то, у тебя проблемы. Шикамару прекрасно знал эту стадию кондиции, где мысли Наруто находили самый простой ход решения проблемы, слишком примитивный для такого ума, как у него — если она не решается, то и пытаться не стоит. Не нравился он ему в таком апатично-пьяном состоянии. Для Наруто заглушать чувства алкоголем грозило вовсе отупеть и перестать быть собой. Выпить, чтобы повеселиться — да, без проблем. Выпить, чтобы от чего-то отгородиться — нет, ни в коем случае. — Я пытался, — Шин запустил пятерню в волосы, смотря на Наруто с жалостью. Шикамару ему ничего не ответил, не отводя взгляда от Наруто. Жалкое зрелище. Отвратительное, с привкусом грязи на губах. Он соврет, если скажет, что такое видел нечасто. В юности, когда им было лет восемнадцать, Наруто мучился в познании себя. Кто я такой? — часто спрашивал он, напивавшись до такого же состояния, как сейчас (если не хуже). Шикамару задавался тем же вопросом, но то было его обычным состоянием. А для Наруто — нет. Потом приходила Хината и забирала его, нежно целуя в губы. И он замолкал, успокаиваясь. Сейчас Шикамару может сказать — Наруто ей не верил, в ее присутствии он не хандрил. Тогда он думал, что это проявление любви, которая всех исцеляет. Сейчас все обстоит иначе. Если бы Хината была здесь, Наруто бы встал и пошел, насильно удерживая себя, передвигая ногу за ногой, только чтобы идти. И это не назовешь любовью. В эту часть себя он ее не пускал. Никогда, понял Шикамару, потому что и не любил. Уважал, но не любил. — Уберите, — прокряхтел он, отворачиваясь к темному переулку. Глаза заслезились, а губы скривились, подавляя дрожь. — Видеть больше не могу. Уберите. Шин быстро подобрал бутылку с асфальта, броском закинув ее в мусорный бак. Потом отставил полупустой стакан с коктейлем в сторону, с глаз Наруто. — Все от меня чего-то ждут. Хината любви как в фильмах. Как собачонка смотрит преданная, а я мудак-хозяин пинками ее отталкиваю. Я все понимаю, но не признаю. Только если пьяный, — Наруто покачнулся, выгнув спину, облокотился о стену, чтобы не упасть лицом в асфальт. — Трезвый даже мысли себе такой не позволяю. Наруто натянуто улыбнулся. Улыбка эта отдавала презрением к себе же, отвращением. Куртка собралась у груди, стягивая за собой водолазку. Оголенный живот обхватил пронизывающий до внутренностей ветер. Попытки поправить одежду были провальными, он только сильнее раскачался, еле устояв на ногах. Шин поковырял землю носком кроссовки, шумно хмыкая. Взгляд невольно остановился на чужом прессе, задержавшись на добрые пару минут. В этом он не в силах себе отказать. — Это жестоко, — прокомментировал Шин, пытаясь поддержать разговор. — Это жизнь. Что я могу? Вот что? Как объяснить человеку, что все, надо дальше двигаться. А может я себе это только придумал… хотя… после той ночи… Наруто старался о ней не думать. О той ночи. Пытался. Хината вывалила на него свои чувства, а Наруто упрямо их игнорировал, то ли по незнанию, то ли из прихоти, чтобы не создавать себе еще больше проблем. — Так вот. Сын изменился. После этой аварии… не знаю даже, что там ему кто сказал. Наверное, Ханаби… чтоб ее. Я во взгляде вижу, что меня винит во всем. — Он подросток. Это нормально, — пожал плечами Шин, встав напротив мужчины. — По крайней мере, у него закончатся деньги. Ему придется с тобой заговорить. Наруто прищурился, сунув руки в карманы. А потом захохотал. Его смех оказался мягким, теплым, но отдающий горечью. Такой смех завораживал, поднимая внутри что-то новое, приятное и отчаянное. — У него моя кредитка, — со вздохом произнес Наруто. — Так что нет. Горечь сопровождала каждое слово мужчины, едко впившись в глотку мертвой хваткой. Его это все тяготило, подумал Шин, но в чужую голову лезть не хотелось. Поэтому он просто наблюдал за красивой картинкой ломающегося человека, ограничившись односложными фразами. Картинка на самом деле очень красивая. Шин подошел ближе, почти наступая Наруто на носки обуви. Подцепил края темно-синей водолазки и спустил вниз, задевая пальцами охлажденную кожу живота. — Так ты меня только соблазняешь, — пояснил он, когда увидел вопросительный взгляд Наруто. Потом добавил: — Я пошутил. Простудишься, если будешь так стоять. — А тебе вообще сколько? — после затянувшегося молчания снова начал Наруто. Шин усмехнулся, пожав плечами: — Если захочешь меня трахнуть, то тебя не посадят. — Я не захочу тебя трахать, — категорично, слишком серьезно, чтобы воспринимать шутку как шутку. Это было так очевидно, что сказать в этом случае: я шучу — необходимая предосторожность. Такие люди, как Наруто, то есть порядочные, воспринимают возраст как предупреждающий знак на дороге. Такие люди следуют правилам дорожного движения, если судить через призму возраста. Джентльмен, мать его. И как бы Шин ни старался, в этой схватке он никогда не победит. Как бы ему ни хотелось. — Это оскорбительно, — снова отшутился он, но внутри надежду лелеял. Наруто мотнул головой и оторвался от кирпичной стены. Смотрел прямо, глубокими синими глазами, взглядом заставив Шина засунуть язык глубоко в глотку, только бы он не выдавал больше подобных фраз. Выглядел как настоящий хищник. Подошел к замершему Шину, качаясь, не прерывая зрительного контакта, который, казалось, перевернул внутренности парня. Приобнял его за плечи и прижал к себе, как отец обнял бы сына, утешая того за допущенную ошибку. — Ты хорош, но не в моем вкусе, — спустя пару секунд начал Наруто. — И зачем я вообще с тобой вожусь? Если отшиваешь, дай проход другим. — Я за тебя плачу. Так что… — Вообще-то за меня платит твой друг. — Неважно. Шин тихо посмеялся. Джентльмен держал его за плечи, все еще прижимая к себе. Не сказать, что ему это не нравилось. Сердце упрямо отбивало ненормальный для него ритм, кожа покрывалась приятно-колющими мурашками, а во рту пересыхало каждый раз, когда Шин неосознанно засматривался на полноватые, алые от укусов губы этого красивого мужчины. Отказывать себе в желаниях он не привык. Чтобы отказывались от него — недопустимо. Киба махнул рукой, привлекая к себе внимание. Он развалился на черном кожаном диване, расставив ноги широко в стороны. Пьяный был — нормальный человек после такого перестал бы дышать. — Я и забыл, — пробубнил Наруто, отстранился от парня и пошел к другу. Все тот же гей-бар, но в этот раз без Шикамару и скинни-джинсов. Наруто здесь быть не должно, он оказался в баре случайно, по прихоти Кибы, который по телефону и двух слов связать не смог. Позвонил. Сказал: приезжай, пропуская в этом слове все гласные. Наруто послушно приехал, сразу же после больницы, где несколько часов провел за пределами палаты Хинаты, не в силах находиться с ней рядом (но чувство вины пересиливало, и он себя заставлял). Такой же уставший и вымотанный, почти истощенный от нескольких дней голода. Потом Киба сказал: пей. И Наруто выпил, потому что сопротивлялся алкоголю несколько дней, перебив о стену в доме все бутылки, которые нашел. Сорвался. Не выдержал. Сломался. И радовался этому, и винил себя; совесть мучила, лишь подтверждая слова Учихи о его зародившемся алкоголизме. — Я сегодня тебя трахну! — заорал Киба, тыкая в Шина пальцем. Следом громко засмеялся, закрыл глаза и уснул. Когда Наруто приехал, Киба был примерно в таком же состоянии, но чуть лучше. По крайней мере, он был в состоянии держать некоторые мысли у себя в голове, не давая им выйти наружу в словесном поносе. — Угомонись, — Наруто посадил Шина рядом с собой, загораживая парня от внимания пьяного друга. — Такое ощущение, что драма в жизни у него. — Он восприимчив к любым проблемам близких людей. Шин отпил коктейль через трубочку, сложив ногу на ногу. Ничего не ответил, потому что не был заинтересован в этом безумном друге своего Джентльмена. «Не влюбиться бы…». — А ты часто тут, да? — поинтересовался Наруто, когда за мимолетным махом ладони Шину принесли еще алкоголя. Если бы не его голодный желудок и забитая проблемами голова, то Наруто бы понял, что парень его пытается споить. — Ага. Это мой бар. Наруто посмеялся, а потом нахмурился, когда не увидел ответной улыбки Шина: — Погоди, серьезно? — Да, — он подтолкнул Наруто виски. — Говорю же, мне не пятнадцать. — И часто ты разводишь таких?.. — Наруто кивнул на Кибу, который уснул на диване, задрав руки кверху. Выпивку принял. — Постоянно. Наруто замолчал. Пил безостановочно, почти до тошноты, но пил. — Ты извини… я там много говорил. Шин махнул рукой. — Порядок. Я уже все забыл. На самом деле я смотрел на твой пресс. Улыбка снова посетила алые губы, и Шин не удержался от маленькой пакости. — Блин, — он придвинулся ближе к Наруто и запустил пятерню ему в волосы, — там мой бывший. Ты извини заранее, хорошо? «Не влюбись…». — За что?.. — Наруто не успел договорить, как к его губам примкнули чужие, влажные, мягкие, требовательные. — Второго я только что посадил в такси. С этим пришлось сложнее. Шикамару кивнул, стиснув в ладони ключи от своей старенькой машины. С пьяным безумным Кибой он бы точно не справился, этим обычно занимается Наруто. — Я разберусь, — Шикамару старался не смотреть на парня. — Ты можешь идти. Тон, не терпящий возражений. Потому что Шикамару не дурак. Потому что опухшие губы на двоих — это не совпадение. Заинтересованный взгляд, направленный исключительно на Наруто, — последствие. Поэтому Шин ушел, ни разу не обернувшись, а это уже сопротивление. — Ты выгнал хозяина бара, — пробубнил Наруто, сползая по стене на землю. — Эту и несколько других точек контролирует побочная ветвь бизнеса Сабаку-но. — Значит, это твой родственничек, — Наруто сжал лицо в ладонях и засмеялся громко и истерично. — Он говорил… что у меня с этим проблемы… блять… — Таких родственников у меня нет. А теперь вставай. Ты уже достаточно натворил. Шикамару дернул Наруто за руку и тот свалился вперед, не удержав равновесия. — Поехали домой. Наруто, вставай. Наруто посмотрел на Шикамару со слезами на глазах: — Меня ноги не держат. — Я вижу. — Я облажался, Шикамару. Снова. Снова и снова… Снова и снова… — Я знаю.

х

— Неплохой дом, — протянул Гаара, кончиками пальцев коснувшись мягкой обивки дивана. — Для какого-нибудь педанта. Или ты переезжаешь?.. Гаара скривил губы, оглянувшись. Все так скучно и скудно обставлено, будто здесь и вовсе никто не жил. В рамках: что же Учиха мог показать людям, дозволенным переступить порог его дома? Ничего. Он ничего не показывал, ревниво все спрятав по углам в закрытые ящики, чтобы никто ничего не узнал. Люди называют это минимализмом. Саске расставил ноги шире, медленно наклонившись к низкому продолговатому столу. Обхватил тонкими пальцами стакан и посмотрел на незваного гостя (хотя по большему счету каждый гость в его доме — незваный) Вид у него был непривычно нервный, но не от присутствия Гаары. Он здесь ни при чем (но малость все же пришлось на его долю). Учиха, как оголенный провод, искрил в стороны убийственным раздражением — добавить воды и можно сжариться. В его случае хватило всего пары слов. — Тебя здесь не ждали, — заговорил Саске, болтая пустым стаканом над столом. — Я знаю, — Гаара приподнял уголки губ и подошел к камину размеренным шагом, высматривая детали. — Мне доставляет особое удовольствие смотреть на твое перекошенное лицо. Возбуждает. — Мерзко звучит. — Неженка, — Гаара сел на диван напротив, закинув ногу на ногу. — Секс прекрасен. Заложен природой, бесплатное удовольствие. Я бы тебя трахнул, но с такими, как ты, дела не имею. Саске посмотрел на Гаару только на мгновенье, но тому этого хватило. Значит, все-таки задело. Гаара и не подозревал, что неопытность Учихи такая тайна. Многие приписывали этому высокомерному малышу бурную и разнообразную сексуальную жизнь, но стоило только повнимательнее посмотреть и вот оно — опровержение. Саске молчал. Прикурил сигару, не избегая зрительного контакта с Сабаку-но. Следил за тем, как плавно Гаара вел конечностями, так наигранно и сдержанно, будто он и не он вовсе. Притворство, актер в театре, где за покупку билета еще и доплатят. Улыбка его — ненастоящая — вызывала отвращение. Настроение, которое хотел задать Гаара беседе, только все портило. — Свечку держал? — выдыхая сигарный дым, спросил Саске, придерживаясь ровного тона. — Это так очевидно. Гаара разочарованно вздохнул, задрав голову к потолку. Опустил почти сразу же, возвращаясь к заданному настроению. — Хотя девственники — интересный опыт. Никогда не угадаешь, на что они способны. Люблю их совращать, — Гаара оттянул галстук и расстегнул верхнюю пуговицу. — С тобой так не получится. — Кто бы тебе позволил. Кому бы вообще Учиха позволил к себе прикоснуться? Гаара хотел бы посмотреть на этого счастливчика (или бедолагу?). — А порно смотришь? — вопрос к теме, но было в нем что-то большее. Саске вскинул бровь и Гаара вытащил из кармана флешку, протягивая ее как желанный всеми трофей. — Хочешь выбесить Фугаку, отними у него того платинового блондинчика, — Гаара широко улыбнулся, но на этот раз искренне. — Сосет он отлично… даже такой старый член. Ноутбук лежал рядом. Саске вставил флешку и открыл папку с несколькими видео с кабинета отца в фамильном особняке. — Я подозревал, — прокомментировал Саске, не замечая, что говорит вслух; увидел на экране, как Какаши неохотно пристроился между ног Фугаку. — Инцест у вас в крови. Ты знал, что камера там установлена не случайно? — Гаара был доволен собой и проделанной работой. — Он на них дрочит. На эти видео. — Кто-то еще? — не без отвращения спросил Саске, перелистывая видео через каждые пару секунд. — Нет, только он, — Гаара качнул ногой и вытянулся к столу, взяв себе сигару. — Интересно, ему нравится? Конечно нет, подумал Саске, в обмен на это Какаши вьет из него информацию. Но Саске ничего не ответил, хотя ответа и не требовалось. Гаара понял сам. Саске заподозрил эти «отношения» еще пребывая на терапии у Какаши. Распухшие губы психолога бросались в глаза на приемах по вечерам. Неоднозначные взгляды Фугаку только подтверждали теорию. — Своеобразный способ. Но ему же не привыкать, да? Он и у того самого некрасивого Учихи подсасывает. Наверное, стоило фильтровать информацию, которая идет из особняка к Сабаку-но. Саске убрал ноутбук и спрятал флешку к себе в карман, чтобы потом ее сжечь. Или оставить, чтобы добить Фугаку. — Что-то еще? Гаара довольно кивнул. — Фугаку присутствовал при зачатии твоего ребенка? Поддерживал? — Твое настроение. Ты под чем-то? — Саске проигнорировал вопрос, наблюдая за слишком «живым» Гаарой. — Я на таблетках, — признался он, вспомнив, как утром Канкуро следил за тем, чтобы он проглотил все капсулы строго по рецепту врача. — Мерзкая штучка. Сначала все было хорошо, время шло медленно, привычно растягивая происходящее в мягкую резину. А потом что-то перевернулось, в темноте вертелся калейдоскоп, часы ускорились, а по венам потекла скорость настоящего. Саске кивнул, делая заметку в голове, что в таком настроении Сабаку-но нравится ему меньше, чем в обычном — спокойно-натянутом. — Так удовлетворишь мое любопытство? — Говори по делу. Но он не успокаивался: — Нашел интересные исследования, пока изучал твою семью. У тебя с ней хорошая совместимость. Практически идеальная. Значит, обошлось несколькими сеансами, — Гаара прищурился. — Или одним? Воспоминания грозились вихрем взорвать голову. И вырывались те прожитые эмоции, когда Саске умолял отца на коленях не делать этого с его лучшей подругой, которая любила Саске, но любовью наивной, без похоти. Воспоминания-отрывки… Как Сакура закрывала лицо подушкой, а Саске извинялся с каждым движением бедер. Открывать, делать надрыв в этом моменте из прошлого было неприятно и больно — почти физически. Гаара профессионально умел давить на болевые точки. — Я прав, — удовлетворенно произнес Гаара. — И что, больше тебя секс не интересовал? Совсем? — Зачем ты здесь? — Саске хотелось бы послать этого ублюдка подальше, но он ему еще нужен. — Не интересовал. Какая скучная у тебя жизнь. — Зачем? — гневно. — Хотел сообщить, что Госпожа Микото… — глаза Гаары весело блеснули, — не здорова. Так обрадовалась моему подарку. — Какой подарок? На самом деле Саске все равно. Единственное, чего он хотел, — чтобы этот человек побыстрее убрался из его дома. — Так неинтересно, — Гаара закурил. — Увидишь сам. Плевать. Саске прикрыл глаза, собираясь озвучить вопрос, который не давал ему покоя уже несколько дней: — Авария — твоя инициатива? — Какая авария? — не понял он. Саске долго смотрел на Гаару, изучая каждую эмоцию на спокойном лице. Точно не он. Значит, случайность. — Если со смертельным исходом, то может быть, — он не упустил шанса пошутить. — Забудь. И проваливай из моего дома.

х

Какаши вошел в гостиную, когда Саске заваривал себе кофе. Если судить по чашкам на кухонном островке, то пятый за несколько часов — была у него такая привычка. — Выйди вон. Я не в настроении тебя видеть, — Саске не обернулся, с силой впихнув чашку на подставку кофе-машины. Какаши подошел ближе и сел за барный стул. Если бы Саске посмотрел на него, то увидел бы абсолютно незнакомого для себя человека: испуганный Какаши. — У Госпожи Микото сердечный приступ. Врачи дают неутешительные прогнозы. Если она выживет, то останется лежачей. Саске на миг остановился, замерев. А потом пожал плечами, будто бы Какаши говорил не про его мать, а про какую-то незнакомую женщину. Хотя на деле так и есть. Кто такая Микото Учиха? Саске понятия не имеет. — Мои соболезнования. — Из-за этого Фугаку... Никаких планов. Никого не подпускает. Заперся в комнате, где лежит Госпожа. Смешно. Саске фыркнул, вытащил чашку, отпил кофе и все-таки обернулся, опершись спиной о столешницу. Точно страдалец: синяки под глазами, неуложенные волосы и совсем неопрятный вид. Кажется, Какаши бежал из особняка. Только вот Саске не собирается горевать над такой «большой» потерей. — Она его жена, наверное, ему плохо. Пойми людей, ты же психолог. Какаши не уловил едкости в словах Саске. Продолжил, спрятав лицо в ладонях: — Меня тоже не подпускает. Саске вскинул бровь. Значит, сильное потрясение. Он и не подозревал, что Фугаку так дорожит своей женой. — У человека горе, — выплюнул Саске, сильнее раздражаясь. — Если ему тоже станет хуже, то на похороны я приду не один. — Саске. Она так ждала этот портрет, потому что Фугаку наконец-то согласился на совместный, с ней. Она долго его умоляла. Все должно было написано знаменитым художником, с идеально продуманными деталями. Какаши услышал ее крик на другом конце дома: такой громкий и визгливый, словно ее заживо резали. Когда Какаши прибежал, она лежала на полу, а рядом портрет, где шеи супругов были продеты в петлю на фоне их невероятно красивого особняка. Госпожа слишком чувственная натура. Такое стало для нее потрясением. — Саске, ты… Он не пылал к родителям любовью. Благодарность за обеспечение деньгами — да. За воспитание — вот уж нет. Что от него хочет Какаши? Поддержки? Сострадания? Чего? Чтобы он бросил все и поехал плакаться у ее кровати? — Что? Тебе одиноко без него и его сморщенного члена? — Какаши сглотнул, на миг в его глазах проснулся ужас. Что-то внутри кипело. Что-то противоречивое. Саске не было больно, он этого ждал, он это все затеял ради своей семьи. Но это «противоречивое» ело изнутри, пробуждая злость на всех. Но Какаши бесил больше всего. Эти люди не обходились с ним так, как должны обходиться приемные родители. Так чего же он выглядит… так жалко. — А. Так это большая тайна. Обито знает? Нет? — Саске засмеялся, скорее истерично. — Прекрасно. Рассказать, что ли… Какаши громко выдохнул и молча вышел из дома.

х

Количество одежды значительно уменьшилось, половина находилась в домах родителей Боруто. Еще немного и в ее собственной гардеробной останутся лишь те вещи, которые она больше не наденет. Сарада выглянула из-за двери гардеробной, держа в руке рюкзак. Отец, которого она застала слишком раздраженным для какого-либо разговора, зашел к ней. Удивительно, обычно в таком настроении он прятался у себя в комнате или кабинете, обязательно запираясь на все замки (или сидел в кухне, переставляя чашки из-под кофе с места на место). Он вытащил из кармана халата баночку для анализов и поставил ей на стол. — Зачем? — не поняла Сарада, откидывая рюкзак в сторону к кучке вещей. Саске посмотрел ей в глаза, приподнимая брови в жесте что-тут-непонятного. — Глупый вопрос. — Я ничего не принимала! — оскорбилась Сарада, сложив руки на груди. Но отец остался непреклонным, тем более сейчас — когда он еле сдерживался от агрессии в ее сторону. — Мне нужно в этом убедиться. Надо было это сделать в тот же день, — Саске пожал плечами. — Мой просчет. — Ты мне не веришь? Это было… унизительно. Она говорила правду. Его неверие не было чем-то неожиданным, но… Сарада говорила правду. — Нет, — Саске повторил ее позу. — А ты чего ожидала? Что я просто так это оставлю? Сарада поджала губы, переминаясь с ноги на ногу. — Утром тебя довезут до клиники, — продолжил он, не услышав возражений. — И кровь сдашь, мало ли что можно подхватить в гадюшнике, где вы побывали. — Ты просто… я… Сарада взмахнула руками, не в силах выразить чувства в словах. Против отца, чтобы они не разбились о стену его характера. — Считай это заботой, если так легче. — Спасибо за одолжение, — фыркнула Сарада, хлопая дверью гардеробной. Саске проигнорировал выпад дочери, вышел из комнаты и спустился на цокольный этаж. Здесь он обустроил мини спортзал, а в углу, около хозяйственных стеллажей пылился рояль, накрытый тентом. Он его так ненавидит, но так… скучает. Надо его вынести. На место дивана в кабинете, подошел бы идеально. Нужно как-то его перетащить… Пальцы погрязли в пыли. Саске приподнял край ткани и вздрогнул, когда зазвонил телефон.

— Это правда?

Саске прижал телефон плечом к уху, остановив ладони над роялем. Для начала его надо протереть…

— Я о Госпоже Микото. Не молчи, Саске! — визгливо продолжила Сакура.

— Правда. Или не в кабинет. В комнату он его не поставит. Занять комнату Сакуры? Она все равно пустует, а Сакура может потесниться, пока там ночует… или на первом этаже?..

— Да! — прикрикнула она. Саске слабо улыбнулся. Сакура наверняка сейчас подпрыгнула, повернувшись вокруг себя несколько раз, точно, как в детстве. — То есть… ну… ты вообще рад?

— Совесть мучит тебя из-за злорадства? Можешь радоваться, мне все равно.

— А Фугаку? Как он?

— Не знаю, — честно ответил Саске. Инструмент он пока трогать не будет.

— С тобой все хорошо? Ты подозрительно молчалив.

Саске хмыкнул, поднимаясь по лестнице. — Нет. Я вспомнил, что ты скоро приезжаешь и мне стало плохо.

— Пошел ты.

х

Хината накинула на спящего Наруто плед и сжала его ладонь — позволить это она могла только в бессознательном состоянии мужа. Он спал как убитый. Хината точно знала, что вчера он пил. Много выпил. Что Шикамару волок его домой и ухаживал, подставляя ведро к кровати. Знала, потому что ко всему этому присоединилась Темари. Она рассказала, что Наруто напился, что в доме полный бардак, что в гостиной и кухне на полу сплошные осколки и высохшие лужи, превратившиеся в пятна на ковролине, а на кухонном столе пачки из-под лапши. И детей с ним не было. — Запустил себя, короче. Точно знаю, что так выглядит чувство вины. Ну знаешь… сам виноват… — говорила она. Боруто отказывался разговаривать об отце, а Ханаби только поддакивала ему, усугубляя и так непростую ситуацию. Хината обоих отругала, но ситуация не изменилась. Упрямством сын пошел в Наруто. — Наруто, — прохрипела она, ероша его волосы. Наруто не просыпался. Нахмурился и отвернулся так, что она не могла до него достать рукой. — Наруто, — повторила она. — Поезжай домой. Слышишь? Просыпайся. Наруто проморгался, сонно потирая глаза. Затекшая спина заболела, и он закряхтел, откинувшись на спинку стула. — Что? — Тебе нужно выспаться. Ты себя видел? Хината его почти не узнавала. Наруто похудел, наверняка, кроме лапши, ничего не ел. Бледный, с отросшей колкой щетиной. Если это и было чувство вины, то не из-за аварии. Как бы ей ни хотелось в это верить. — Но… — Все в порядке. Ты обеспечил мне эту палату, за мной ведется лучший уход. Тебе нужно отдохнуть, милый. Наруто поджал губы, задрав голову к потолку. Голова болела, воспоминания вчерашнего вечера были расплывчатыми. Единственное, что он помнил, была нескончаемая мантра, за которую Шикамару готов был его убить: Саске, Саске, Саске. Казалось, и целовался он вчера с ним. Казалось, что ухаживал за ним именно Учиха. И когда Наруто потянул его за руку, чтобы уронить рядом на кровать, Шикамару облил его ледяной водой. — Да что тебя переклинило, идиот. Успокойся, — возмущался Шикамару. Саске. Ублюдок Саске Учиха, который не уходил из головы, но отошел в сторону — в жизни. Самое смешное, что это сделал все тот же Ублюдок Саске Учиха. Он заплатил за палату. Наруто его не просил, но он привез врача для полного обследования Хинаты. Учиха ему доверяет свою семью, поэтому у Наруто не было сомнений, что он — лучший. И как это интерпретировать? Благое намерение? Жест милосердия? Собственная выгода? Что? Учиха точно не альтруист, не будет он помогать… кому? — Давай. Со мной ничего не случится, пока ты отдыхаешь, — Хината попыталась улыбнуться, чтобы убедить Наруто уехать. Ей и так больно. Смотреть на Наруто сейчас причиняет боль еще сильнее. Наруто кивнул, но с места не сдвинулся. Посмотрел на бывшую жену, на ее окольцованный палец. Вздохнул, чувствуя в кармане свое кольцо. — Я вызову охрану, чтобы тебя вывели. Я не шучу, — пригрозила Хината и легонько ударила кулачком Наруто в руку. — Хорошо. Наруто встал, неловко переминаясь около кровати. Хината цокнула и указала на дверь. — Иди. И он ушел. И с его понурых плеч будто груз упал. Хината сглотнула ком в горле и достала телефон. Делать этого безумно не хотелось, но и смотреть на Наруто, не зная, в чем причина такого поведения, она тоже не могла. — Ино? Привет... Ино сразу же набросилась с расспросами и вызвалась приехать. Хината не успела ее отговорить, как услышала шум ее машины на заднем плане. Через полчаса жгучая блондинка была в больнице, захватив с собой огромный пакет фруктов. — Это слишком много. — Ешь! Ты как? Выглядишь… не очень. Хината помотала головой, насколько позволяла шея, схватившись за край одеяла. — Расскажешь? Как… Наруто вообще ничего не говорит. Молчит, работает из дома… — Я почти не помню. Все произошло так быстро… — Хината прикрыла глаза, ощущая ужас, как будто все еще была там, в машине. — Давай не будем. — Ох, извини. Я просто… переживаю. Ино взяла ее за руку и приблизилась. — Я вижу, что ты хочешь что-то спросить. Говори. — Тебя не проведешь. — Я работаю у двух тиранов. Поверь, я замечаю каждый жест. Хината поджала губы, не зная, с чего бы начать. — На работе… как там Наруто? Никого… нет? У него там… Ино замерла, не совсем понимая, о чем речь. — Что ты имеешь в виду? У Наруто? Если ты… — и тут до нее дошло, что попала в цель по смущенному взгляду подруги. — Нет. Нет конечно, с чего бы ты вообще… нашла о чем думать! О здоровье своем думай, дура! Хината посмеялась, неловко опустив глаза. — Я думаю. Просто Наруто такой… не такой. Понимаешь? Я вот и предположила… может что-то случилось? На работе? Ино пожала плечами, ничего такого не припоминая. — Даже не знаю, — Ино задумалась. — Единственное, Учиха отчитал его за непродуктивную работу. Отправил домой. Я почти ничего не слышала… — Они поссорились? Она ухватилась за ниточку запутанного клубка. Кто бы сомневался? Учиха… — Они постоянно ругаются, — отмахнулась Ино. — Ну, обычно Наруто срывался после встречи с ним, но в тот раз… слушай, это вообще неинтересно. Не думаю, что Наруто хандрит из-за Учихи. Он о тебе беспокоится. Переживает. Хината не верила этому, хоть и хотелось. Все еще лелеяла надежду, смотрела на ситуацию сквозь розовые очки. Пора бы их снять. Знала она Наруто как себя, если не лучше. Если зачинщик ссоры или ругани не он, то ситуация критична. Но она же может еще чуть-чуть понадеяться? Еще чуть-чуть побороться.

х

Что-то шло определенно не так. Дни превратились в сплошной поток мыслей, работы и больницы. Работа, больница. Все по кругу. День «сурка», только теперь в сложном уравнении исчезла тяга к спиртному. Почти. Надежда только на то, что в будущем найденные переменные без вреда исключат этот пункт. Наруто застрял в «сегодня» и не мог переселить себя, чтобы шагнуть в «завтра». И вроде бы жизнь — она не изменилась, она осталась с ним, вот, совсем рядом. Но душевное состояние постепенно катилась в точку отрицания. Надо что-то с этим делать… Губы в кровь стер после той ночи. Наверное, стоило так напиться, чтобы понять — проблема есть. Следовала по пятам, как густая тень, не исчезая. От желания, конечно, этот шок не избавил, но притупил на какое-то время точно. И ведь от зависимости так просто не избавишься, если только одну зависимость не переключить на другую. И та зависимость, которая поселилась в голове, была пострашнее алкоголизма. — Я бы могла пройти сама, — возразила Хината, прижимаясь головой к плечу Наруто. Сказала это ради приличия, не вкладывая ни доли искренности. На самом деле ей нравилось находиться в сильных руках Наруто. Чувствовать его тепло, ладони под коленками и обжигающее дыхание, когда он поворачивал к ней голову — это приятно. — Не глупи. Куда ты со своей травмированной ногой пойдешь. — У меня есть костыль. — Ага, — Наруто закатил глаза, бедром открывая входную дверь в дом Хинаты. — Далеко на нем уйдешь?.. Сарада встретила их с ужином. Боруто не проронил ни слова, по крайней мере в адрес отца. У матери он расспрашивал о ее самочувствии, о результатах последнего обследования. Все то, что никак не могло касаться Наруто. Только чтобы он не заговорил с ним. А Наруто был не против, находя для себя молчание за ужином самым лучшим решением. Ребенку нужно дать время, и время нужно было Наруто, чтобы войти в жизнь после недельного затворничества. — Нальешь воды? — Хината легонько тронула Наруто за плечо, но тот вздрогнул, а потом кивнул, потянувшись за графином. Через неделю Хинате освободили шею от «оков» и сняли бинты. Оставалась только травмированная нога и головные боли после сотрясения. Могло быть хуже, говорил врач, повезло, что с шеей ничего не случилось. Врач, отправленный Саске, оказался под стать ему. И был, кажется, тоже Учихой. Высокий, худой, черноволосый, тот же разрез глаз, но самое главное — его манеры. Наруто их ни с чем не спутал бы. И если Хината заметила эту схожесть, то ничего не сказала. — Ты молодец, — похвалила Хината Сараду. — Очень вкусно. Девушка улыбнулась, а потом Хината попросила у нее добавки, вызвав в Сараде кучу эмоций. Недолюбленный ребенок, думалось Наруто, наверное, Саске тоже. — Наруто, верно? — спросил врач, внимательно его рассмотрев. — Саске попросил меня приехать. Наруто, расположившись у двери палаты на неудобной кушетке, лишь кивнул. — Шисуи, — он продолжил его разглядывать, но руку для рукопожатия не дал. — Значит, просто заместитель? — Простите? — не понял Наруто, съежившись под тяжелым взглядом черных глаз. Шисуи лишь приподнял уголки губ, кивнув самому себе. — Интересно… Аппетита Наруто не ощущал вообще, желудок молчал, мозг уже ничего не требовал. Но ради приличия он немного поел, не вникая в разговор. Там он был не нужен, хоть Хината и пыталась это исправить, задавая ему дежурные вопросы. Этот дом на него давил, так же, как Хината, кольцо в кармане и собственный ребенок, затаивший на него обиду. Поговорить, что ли, с Ханаби… но там тоже тяжелый случай, кажется, она узнала о разводе (Хината почему-то ей не рассказала). Химавари надо забрать, но ехать к Ханаби — значит навлечь на себя скандал. Блять. Наруто резко встал из-за стола и вышел на террасу. В кухне все замолчали. Жить здесь ему не хотелось, а сбежать он не мог, потому что Хината нуждалась в нем. Критически. Нуждалась физически. Нуждалась морально. Сумка с вещами в гостиной так и не разобрана. Наруто к ней даже не притрагивался. Может, то было внутреннее сопротивление. После ужина Наруто перенес Хинату на диван. Сходил за костылями и креслом в машину и задержался на улице еще на десять минут. Если бы он сейчас пил, то напился бы до потери сознания… но нет. — Будешь спать наверху? Хината аккуратно положила ногу на диван, подставив под спину подушку. Укрылась красным пледом. Все такое цветастое. С фотографий на него смотрели счастливые лица, бесполезные статуэтки, казалось, молча его осуждали. А потом… Лицемер, все как один твердили лица. Раздражало все. — Ну ты же мой диван заняла, — Наруто натянуто улыбнулся, пытаясь пошутить. — Я пойду в душ. Если что, кричи громче. Осознание пришло внезапно. Наруто и не понимал, что жизнь после развода дала ему воздух в легкие. Все то, что держалась исключительно на уважении, спустя пару лет брака вывернулось внутри ядом. Как ребенок, трещало сердце: не хочу, не буду, перестань, уйди, надо домой. Может, он заразился этим от Саске? А может, просто перестал строить иллюзий насчет дружбы с бывшей женой? Глупо это все. Максимально глупо. Половину жизни быть с человеком, лишь потому что уважаешь его? Потому что путал это с любовью? Потому что так «нужно»? Потому что дети есть? Потому что видеть чужие чувства и думать, что если все закончить здесь и сейчас — слишком жестоко? И что же это дало?.. Сарада складывала на кухне грязную посуду в посудомоечную машину, когда Наруто открыл холодильник и залип на пару минут. Холодильник противно запищал. — Все хорошо? — спросила она, выпрямившись. Натянутая улыбка уже сводила скулы. Наруто кивнул и вытащил из холодильника бутылку воды. — Отец не против, что ты здесь? Сарада прищурилась, склонив голову вправо. — Нет. Мы почти не видимся. Так что… думаю, нет. Наруто прижался спиной к шкафу. Заводить разговор о Саске с его дочерью — верх тупизма. — На работе? — Наруто пытался говорить спокойно, будто его это вовсе не интересовало. — Заперся в кабинете. Почти оттуда не выходит. Хотелось бы спросить «почему?», но Наруто не спросил. Потому что Сарада вздернула бровь, прямо как Саске, когда незаданное висело в воздухе. — Насколько я знаю, — Сарада говорила осторожно, подбирая слова, но чувствовала, что ответ Наруто нужен, — какие-то проблемы с бабушкой. Она… умирает? — Что? — Я не знаю подробностей. Папа запретил мне с ними общаться, поэтому… это все. И, включив машину, ушла. В горле застрял ком, который и проглотить — не проглотишь. Сарада говорила про свою бабушку не так, как говорят про незнакомца — равнодушно, а с щепоткой ненависти. Недолюбленный ребенок, снова подумалось, Саске точно такой же. Внутри все требовало, чтобы Наруто немедленно ехал к нему. Чтобы узнать, как он. Может, Саске и не требовалась поддержка. Может, Наруто просто цеплялся за предлог, чтобы встретиться с ним. Душ принимал второпях. Наконец побрился, потому что если Саске увидит, то без оскорблений «нового образа» не обойдется. Тело, сбросившее несколько килограммов, выглядело подсушенным. Наруто взглянул в зеркало. Не улыбайся, придурок. Накинул на себя футболку, которая теперь висела на плечах, серые спортивки и оранжевую олимпийку — старую, найденную у Хинаты в шкафу. Ведь ту любимую, купленную только с одного взгляда на нее, Саске так и не отдал. Хината разговаривала с Боруто и Сарадой, которая сидела у края дивана на полу, пока женщина плела ей косу. Наруто не хотел вмешиваться в их идиллию, но все-таки сказал: — Мне нужно забрать из дома кое-какие вещи. Справишься без меня? Хината долго не отвечала, смотря Наруто прямо в глаза, будто бы его ложь была настолько очевидна. А она была очевидна. Наруто, тот старый веселый Наруто, вернулся. Ухоженное лицо, здоровый блеск в голубых глазах, чистая одежда. Домой, значит? Наруто… — Шисуи Учиха, — представился врач, а у Хинаты сердце поледенело. — Ничего критичного, чтобы беспокоиться. Это раз… Хината смотрела на него, на этого мужчину, и не знала куда себя деть. — Зачем? — Что? — Зачем Вы здесь? Шисуи замолчал. Сложил руки в карманы халата и улыбнулся. — Меня так просили, что я не мог отказать. Хината видела, как посмотрел на нее врач. А потом на Наруто, будто внутри у него крутился вопрос: кто? — Конечно, — она улыбнулась. — Я все равно скоро усну.

х

— Признаю, сначала я не понял. Все на тебя ставки делали: импотенция?

Саске фыркнул, встав напротив окна. Штору не трогал, вглядываясь сквозь белую ткань на улицу. Заходить будет? Не сможет? Не посмеет? Так и будет сидеть, сгорбившись над рулем? Саске взглянул на наручные часы — полчаса уже сидит, не шелохнувшись. — На что ставил?

— На твой паршивый характер, — ответил Шисуи. — Я выписал ее, но было бы лучше, если бы она осталась дольше.

— Хватит. Дома отлежится.

— И все-таки не она.

— Не она, — подтвердил Саске, не став скрывать или огрызаться. С Шисуи было легче всех поддерживать общение. Кажется, он единственный из семьи Учиха, кто Саске более-менее приятен. По крайней мере, он доверял Шисуи. Или эта приязнь вызвана их схожестью…

— Славный парень, так переживал за бывшую, что ночевал в коридоре, — Шисуи посмеялся. — Он ее терпеть не может, ты знал? Еще бы чуть-чуть, и пришлось бы отвести его к психиатру.

— Много говоришь. У вас с Какаши никакой врачебной этики.

— Не смущайся, малыш-Саске.

Шисуи не был похож ни на кого из Учих. Ему не нужна эта фамилия, большое наследство и власть, которую давали всем, кто ее носил. Фугаку всегда называл его странным, фригидным. Невоспитанный, говорил он, прожигая подростка взглядом, выращенный шлюхой. Он грязный, не подходи. Он запрещал Саске и Итачи общаться с Шисуи. Итачи может быть и хотел, но не мог ослушаться отца, а Саске, не имея никаких друзей (кроме Сакуры в школе, но та была влюблена в него), выбора не было. Если бы не пример Шисуи, который ушел из дома и оборвал все связи (преимущественно со старшим поколением), Саске бы не решился на подобный поступок. Шлюха-мать ему мозги промыла. Надо было его забрать, как только из этой девки вытащили, продолжал Фугаку, вот, с кем ты дружил, Саске. Я же говорил — не общайся с отбросом. — Закрой рот, Шисуи.

— Так что, вы вместе? Мне-то ты расскажешь?

— Отвали. Саске убрал телефон в сторону, стиснув зубы. Было бы что рассказывать.

х

Никогда еще волнение не накатывало так, разливая свой яд по конечностям, парализуя. И вроде бы сложного ничего нет: выйди из машины, постучись в дверь, начни разговор — ты, Наруто, это умеешь. Но умение куда-то испарилось, превратив Наруто в наивного маленького мальчика, державшегося от страха за мамину юбку. Как начать? Как с ним заговорить, чтобы не наткнуться на колкости? Как Саске отреагирует на его появление? Наруто поднял голову, окинув дом внимательным взглядом. Нигде не горел свет, дом будто бы умер, не подавая признаков жизни. А дома ли Саске? Но мысль не успела надолго засесть в голове. Саске открыл дверь, опершись о косяк плечом. Стоял, как фарфоровая статуэтка, никем не тронутая. Не такая, как у Хинаты в коллекции, а красивая, статная и дорогая. Наруто выскочил из машины и медленно побрел к двери, пряча потные ладошки в карманах. Смотрел, почти не моргая, чтобы не упустить момент, когда Учиха психанет и захлопнет дверь у него перед носом. Он может сделать это в любую секунду, и у Наруто не будет прав на претензии. — Привет, — вышло хрипло, почти жалко. Саске молча отошел от двери, пропуская Наруто внутрь. В черноту дома, где Саске, казалось, никогда не включал свет. Просто потому что. Наруто разулся и остановился, не зная, что сказать. Все мысли разлетелись, оставляя гнетущую пустоту. — Соболезнования обычно приносят с бутылкой чего-нибудь крепкого, но я не пью. И снова тупик. Молчание затянулось. Контакт глаза в глаза не прекращался, потому что для Наруто это уже дело принципа, а для Саске испытание — но не для него. Саске захлопнул дверь, будто поставил точку. И отвернулся, сдвинув обувь Наруто в сторону. — Зачем? — Что? — Соболезнования. — Твоя мама… — А, ты о ней. Интонация — полное равнодушие. Такое ощущение, что Саске ожидал услышать что-то другое. Но Наруто не знал, что именно. В гостиную шли тоже при полной темноте. — Ты в порядке? — Она живая. Когда умрет, пособолезнуешь. Снова оно. Как лезвием по мясу. Недолюбленный ребенок? А он вообще был любим? У Наруто замечательные родители, понимающие и принимающие. Если бы с Кушиной что-то случилось, Наруто бы не отходил от нее ни на шаг. — Тебя это совсем не трогает? — Нет. Других тем для разговора не осталось. Осталось лишь одно — вывернуть душу, чтобы Саске сделал выбор: потоптаться по ней или принять, не зная, что делать. Саске сел на диван, сложил руки по бокам от себя. Ждал. Наруто, впервые обессиленный разговаривать, подошел почти вплотную к его коленям и смотрел сверху вниз, будто перед ним обрыв, за которым бушующее море и единственное, что остается — прыгнуть. И Наруто прыгнул. — Прости, — губы пересохли. — Я все испортил. — Что ты испортил? — То… что у нас начиналось. Саске склонил голову, скривив губы. Именно этого Наруто боялся. Знал он уже этого ублюдка, знал его манеры и первые признаки будущей издевки. — А у «нас» что-то было? — Саске качнул ногой, задев Наруто. — На-ру-то. А? Черные глаза искрились, завораживая, притягивая взгляд. Наруто пришло в голову: ночное небо. Хрен знает, что там за этими звездами, не узнаешь, не разберешь, не разглядишь. Только теории строить можно. Поэтому Наруто нашел единственную теорию, применимую к Саске. Действие. — Разреши мне, и я покажу. Я покажу тебе. Думалось, что решиться на это — для обоих настоящая пытка. Страшная, непредсказуемая. Поэтому время сейчас — эквивалент доверия... Разреши мне, разреши мне, пожалуйста. Наруто поставил руки по обе стороны от его головы, одной коленкой уперся между ног. И остановился, ощущая чужое дыхание на губах. Теория. В случае Саске — всегда действие. В этом они не похожи. — Не разрешаю, — спокойно проговорил Саске, но Наруто казалось, что он это прокричал. — Что теперь? Промах. Болезненный. Начать самому — значит получить от Учихи кулаком по морде. Без разрешения нельзя. Отступать нельзя. Слова не помогут. — Тогда я буду стоять так, пока ты не согласишься. Саске, казалось, не моргал. Его теплое дыхание все еще согревало губы Наруто. Но тело напряглось, будто сейчас ему грозила опасность. Наруто простоял так минуту. Две. Руки начали затекать. — И как тебе? — издевался он. Наруто поджал губы. Все еще стоял. И простоит так еще, пока конечности совсем не онемеют. — Разреши мне, Саске, — тихо, нежно. Перестань сопротивляться. Разреши. Наруто невесомо прикоснулся к его нахмуренному лбу, ощущая каждый неровный вздох. Нога, на которую он опирался, начала дрожать от напряжения. Но он стоял, потому что хотел. Потому что доказать Саске, что он серьезен, — жизненно необходимо. И тогда Саске кивнул, дополнительно выдавая согласие взглядом. Почти незаметно, но Наруто почувствовал. Он схватился за его затылок, прижимаясь к губам. Целовал, вкладывая все чувства, извинения и желания. Целовал, будто от этого зависела его жизнь. Целовал, целовал, целовал… Только Саске не отвечал. — Пожалуйста, — прошептал Наруто в его губы. — Пожалуйста. Я покажу тебе. Наруто целовал без ответного порыва. Взаимности не было. Сердце превратилось в хрусталь. — Я не сдамся, Саске, — все так же шептал он. — Я не сдамся. Наруто сжал его волосы на затылке и Саске тяжело выдохнул, неумело пошевелив влажными губами. Именно неумело, словно Саске никогда раньше не целовался. Наруто нежнее взял его за затылок и чуть приподнял подбородок, направляя Саске в нужную сторону. Скорее всего, не давал никому себя целовать. Наруто промолчал, но показывал, как надо. Целовал за нижнюю губу, потом за верхнюю, язык не использовал и, по удовлетворенному прерывистому дыханию понял — его нижняя губа понравилась Саске больше. Внутри все трепетало от желания и счастья. Сначала Наруто думал, что будет мерзко. Что он ошибся. Но целовать Учиху оказалось лучше, чем кого-либо. Его вкус, его дыхание, его укусы — все это. Звезды плясали в глазах, теперь у Наруто. Руки немного дрожали, а колени так затекли, что стоять на них просто не осталось сил. Наруто чуть отстранился, чтобы поменять позу, но Саске потянулся за ним, сжав волосы в кулак. Попался. Целовал с языком, проводя им по губам, по чужим ровным зубам. Хотелось пошутить: вошел во вкус? Оказавшись на коленях под напором Саске, Наруто почувствовал нарастающее возбуждение. Это надо было прекращать, пока все не зашло слишком далеко. И будто у них мысли на двоих. Саске отстранился, облизнув губы. Точно довольный кот, он размяк, немного скатившись по дивану вниз. А может, у них была общая проблема. Та, которая стремительно нарастала... — Хватить лыбиться, — с хрипотцой в голосе проговорил Саске, смотрел из-под опущенных ресниц расширенными зрачками. Наруто не мог не улыбаться, поэтому уткнулся лбом в его плоский живот, переводя дыхание. Это было… это было… Рука Учихи переместилась ему на затылок, другая чуть ниже, под ворот футболки. И большего Наруто не надо. И жить стало легче, и проблемы больше не волновали, и силы появились. — Ты сейчас уедешь к ней. Наруто распахнул глаза, положив локти на бедра Саске. И мысли не было. И желания. — Я займу свою комнату. — Это не твоя комната, — фыркнул Саске. — Тогда пойду в твою. — Только попробуй. Улыбаешься, как придурок. Это Саске выругался шепотом, но Наруто услышал. Может быть и придурок. Зато дышать может, после тех нескончаемых дней — дышит! Саске снова дернул его за волосы на затылке, заставляя задрать голову. — Только если помоешься. — Брезгливая сука. Пришлось идти. Душ принял быстро, не заостряя внимания на полувставшем члене. Потому что если начнет — не успокоится. Надел присвоенный с прошлого раза халат и вышел в гостиную. Саске поднимался по лестнице, почти скрывшись на втором этаже. Наруто не спешил его догонять, побоявшись в темноте обо что-нибудь споткнуться. Но Саске он видел прекрасно и следовал за ним прямо до кровати в огромной комнате. Но оказавшись на ней, Наруто потерялся. Выбрав направление, пополз наощупь. — Сейчас свалишься, — проговорил Саске откуда-то слева. Наруто поменял путь и нащупал холодные ноги Учихи. Остановился на пару секунд в замешательстве, ощупывая ступни. И пополз выше, уткнувшись макушкой ему в подбородок. — А света не будет? — пробубнил Наруто, пытаясь разглядеть лицо Саске. — Мне комфортно. — Какое гостеприимство. Побоявшись свалиться с кровати, Наруто лег прямо на Учиху. — Где-то лежали пижамные штаны. Наруто простонал, поднимаясь на руках. — А раньше сказать? Ему снова пришлось ползти по этой необъятной кровати, чтобы потом найти штаны у руки Саске. — Сволочь. Раздался смешок. Он надел штаны на голое тело и скинул халат в сторону. Перекинув ноги через ноги Саске, Наруто снова устроился на его животе лицом, улыбаясь. Провел рукой по обнаженному боку, по мягкой ровной коже и почувствовал под пальцами неожиданное — мурашки. На спину Саске накинул одеяло, пробубнив, что ему холодно. Кому ты врешь… Наруто потерся носом о кожу Учихи. — В этот раз ты не уйдешь. — Ты тяжелый. — Потерпи. Заерзав, Наруто приподнялся на руках, но не слез, нависая над Саске. Провел кончиками пальцев по его гладкой щеке и нащупал припухшие от поцелуев губы. Сдерживал себя, чтобы не впиться в них в эту же секунду. Так хотелось... — Ты бы правда меня уволил? Губы Саске расплылись в усмешке — это Наруто почувствовал. — Возможно. — Звучит как нет. — Значит нет. Наруто приблизился. — Разрешаешь? — Узумаки. И Наруто поцеловал.